Девки гулящие

Глава 63. Мамаево побоище

Котельнич.

Ночью рядом с Котельничем Илья Пророк на своих шести жеребцах проезжал — на небе в отдалении сначала всполохи появились, потом уж на настоящие молнии любоваться можно стало. Гремело сильно, дождь поливал как в тропиках, а Федор всё это проспал. Умаялся он за день, да и выпитое сказалось…

Чуть рассвело как у дома терпимости бабы-содержательницы появились с группой поддержки. Кого-то из родственников подтянули, да из постоянной клиентуры. Кричать под окнами начали — выходите де подлый трус на честный бой…

Федор на крыльце зевая возник, глаза протирает, потягивается…

Это пришедших ещё больше раззадорило — издевается над ними купчина, как серьезную силушку не рассматривает местное народонаселение. Кто-то из мужиков уже забор начал разбирать на оружие возмездия. Сейчас вломят они заезжему картежнику… Справедливость восстановят и публичные дома взад возвратят.

Тут на сцене ещё одна фигура возникла. Татарской национальности. Скалится молча. Ни звука не произносит, по умытой дождем улице как призрак скользит словно ниндзя заморская. В руках оглобля.

Как лопасть ещё тут не виданного вертолёта оружие Ахмедки в пришедших врезалось. Некоторым сразу мало не показалось — наземь грянулись завывая. Не одна косточка свою целостность сразу утратила. Не разбирал Ахмедка где баба, а где мужик — всех оглоблей охаживал.

Крепка оглобля, но за угол избы Ахмедка ей задел — она и треснула, какое-то время ещё служила, а потом и переломилась о чью-то чугунную голову. Как звали сего уникума — история умалчивает, а зря — в кунсткамере его выставлять с такой головой было можно…

Местные, бежать и прятаться уж было собравшиеся, после этого приободрились, опять в наступление пошли — замелькали в воздухе штакетины и прочее дреколье. Ахмедка чуть попятился, но тут Федор с тыла по супостатам ударил.

Свои бронзовые кастеты английского производства на руки умостил, крепко-накрепко кулаки сжал, крикнул то ли по-русски что, то ли на каком-то иноземном матерно и заработали поршни.

Казалось, что уж победа Федора и Ахмедки близка, но тут к местным помощь подоспела. Кто-то успел крикнуть, что наших бьют — вот из дверей публичного дома и ещё несколько индивидов того и другого пола на подмогу к бывшим содержательницам подоспело. Девки, что к данному борделю были приписаны, и их сегодняшняя ночная клиентура в битву включились.

Им бы нового хозяина поддержать, а они за старых по привычке вступились. Причем не голыми руками. Табуретка с головой Федора повстречалась и зашатался боец, его то головушка нормальное строение имела, не из металла была отлита.

Устоял Федор, движением плеч сбросил с себя уже вцепившихся в него двух местных жриц любви, потом подбежавшему мужику ногой по органу, всю ночь трудившемуся, ботинком влепил. Как футболист матерый ударил и не промахнулся. Это тоже уметь надо. У игроков футбольных команд объект удара ногами всё же побольше будет…

Мужик, которому меж ног попало, только рот широко разинул и не успевшими вылететь звуками захлебнулся. Потом как-то куколкой тряпичной зажимая причинное место руками и чуть согнувшись на землю опустился. Из глаз его слёзки текли, дышать плохо получалось, в мозгах мыслишка билась — отбегался по девкам напрочь…

Несколькими прямыми ударами Федор восстановил шаткое равновесие. Одновременно принял решение местный персонал публичного дома в разряд потерявших работу перевести. Не лояльно они как-то к новому хозяину себя вели, не проявляли к Федору должного почтения.

Ахмедка тоже поднажал. Тюремная школа сказалась. Там только слабину дай — заклюют. Лишь всегда на себя надейся, через боль переступай, слезы и сопли пускай и дальше бейся. С ног сбили — вставай…

Не устояли котельнические. Кто в прямом смысле слова на земле валялся, кто спину Федору и Ахмедке показал…

Ванькиным посланцам тоже сильно досталось. Как поле брани от врага очистилось, постояли они ещё немного, а потом в публичный дом прихрамывая удались.

Перевести дух немного надо было. Чуть-чуть в себя прийти. Позавтракать тоже бы не мешало. Что у того, что у другого с утра через пищевод в желудок даже кусочка хлебушка не попало. Не говоря уже о пирожках и шанежках. Федору ещё бы опохмелится не мешало, хотя… Проанализировал Федор своё состояние — как огурец. Вот оно как — физические упражнения и удары табуретом по голове не хуже огуречного рассола и ста грамм хлебного вина будут.

Покряхтывая мужики за стол присели. Поглядывая в окно остограммились. Полчища вражеские пока на горизонте не видны. Ещё по столько же приняли. Вчерашним холодным вареным мясом закусили. Жить стало лучше, жить стало веселее…

Тут кто-то за дверью зашебуршал, но почти сразу затихло. Федор и Ахмедка напряглись немного, но прошло пять минут, десять, полчаса — всё было без перемен…

Ещё по чуть-чуть приняли. Снова мясом закусывать стали.

В этот момент кто-то в окно так боязливо, робко постучал. Ахмедка подошел, створку отворил.

Мужик стоит. С ноги на ногу переминается. Не знакомый. Среди сегодняшних утренних супротивников замечен не был.

— Чо надо? — Ахмедка снизошел до убогого.

— За оглоблю бы денежки… — не очень уверенно начал под окном стоявший.

— Держи. — Ахмедка бросил мужику полтинник. Хватит, не хватит — кто знает. Он раньше никогда оглобли не покупал.

Мужик исчез. Как его и не было.

Федор и Ахмедка остались ждать развития событий.