Девушка за красной дверью

ПЯТНАДЦАТЬ МЫ СОБИРАЕМСЯ СЕКСТИТЬСЯ?

ЧАРЛИ

Для той, кто научила себя прекращать испытывать все эмоции, которые у меня когда-либо были, они, несомненно, вернулись одним махом. Счастливые. Грустные. Ошеломленные. Преодоленный. Напуганные. Мучающие.

Надежда.

Так много гребаной надежды, что она хлынула из меня водопадом предвкушения.

Удар за ударом, они ощущались как удары кулаками, а затем ласки. Один за другим я почувствовала, что возвращаюсь к жизни. Счастливая. Завершенная.

Я так долго ничего не чувствовала, отталкивала это прочь и запихивала в самые глубокие темные уголки своего сознания, что не была готова к натиску ощущений, которые испытаю в тот момент, когда Рид войдет в меня.

Его глаза встретились с моими, напряженные и голодные, и весь мой мир превратился из черно-белого, скучного и унылого, в яркий и красочный, полный жизни.

Улыбнувшись самой лучезарной улыбкой, которую я когда-либо у кого-либо видела, Рид на мгновение закрыл глаза и замер. Он что-то напевал себе под нос, а когда открыл глаза, все его тревоги и стресс, казалось, исчезли:

— Я думаю, что нашел.

Я облизнула губы:

— Нашел что?

— Удовлетворенность, — он вышел из меня неторопливыми движениями, затем снова вошел, тихо ворча из своей груди. — Уверенность. Здесь, с тобой.

Мои глаза расширились от удивления, но я тоже это почувствовала.

Мы делились чем-то настолько интимным, что я продолжала пытаться заставить свой разум воспринять все это, но его плавные движения и сильная хватка делали это чрезвычайно трудным. Он был девственником, и вместе мы создавали воспоминание, запечатлевшееся в наших умах навсегда.

Его теплые губы нашли мою шею, посасывая и дразня, пока он спускался вниз по моей коже. Зубами и языком. Нашептанные обещания и лукавые улыбки. Его зубы прикусили небольшую часть моей ключицы, вызвав вздох, когда мои руки вцепились в простыни вокруг нас.

Он входил и выходил из меня, мои бедра отвечали ему толчком за толчком. Я почувствовала себя полнее, чем когда-либо прежде, а в следующую секунду мне стало этого совсем недостаточно. Он был везде, но недостаточно близко.

Имя Рида срывалось с моих губ с каждым движением его бедер, и я знала, что никогда не насыщусь им. Этим чувством.

Двигаясь ртом вниз по моей груди, его язык нашел мою грудь. Мое дыхание участилось, когда он оказался на мне, работая с нами вместе. Все мое тело дрожало, конвульсии разрушали мои чувства.

Он с хлопком отпустил мою кожу и победоносно улыбнулся мне:

— Мне нравится, что я могу делать это с тобой.

Приподняв свое тело навстречу его, я обхватила ногами его бедра и медленно перевернула нас, так что я оказалась верхом на его твердом и мускулистом теле:

— Делать что?

Глаза Рида расширились от удивления, и его бедра дернулись в ответ.

— Мне нравится заставлять тебя стонать, я никогда по-настоящему не делал этого ни с одной женщиной раньше, — он остановился, приподнимая свое тело, чтобы соединиться с моим. — К этому довольно, — он погрузился глубже, застонав при этом, — легко пристраститься.

Я упала ему на грудь, мои руки вцепились в его кожу. Мне это тоже нравилось. Мне нравилось ощущать его тело под своим. Сильное и непреклонное. Сплошные линии. Напряженные мышцы. Напряженное выражение лица. Мощная концентрация. Все в нем, начиная с его физической силы, крепкой хватки его рук на моем теле и заканчивая его нежными глазами. Кончики его пальцев впились в мои бедра, и это ощущение жжения, которое поднималось от кончиков пальцев ног, вверх по ногам и в живот, опаляло, тлеющие угли разгорались подобно лесному пожару. Каждый нерв в моем теле взорвался, когда я увидела, как он наблюдает за нами в нашем самом уединенном месте. Место, где бывала только я. В тот момент я испытала странное чувство выполненного долга — зная, что разгадываю его одним толчком, одним погружением за раз, и что никто никогда раньше не делал этого для него.

Мои руки упали на его грудь, такую точеную и тугую, очертания пресса заставляли меня стонать просто от одного их вида. Я поднималась и опускалась на его тело, его тренированные и крепкие мышцы работали синхронно с моими движениями. Одна из рук Рида скользнула вверх, чтобы погладить мою грудь, и мне захотелось почувствовать то же, что чувствовал он. Переплетая мои пальцы со своими, вены на его руках вздулись, когда он попытался сдержать себя.

Все было обострено, все ощущалось по-другому. Все было идеально, и мне никогда не хотелось вставать с этой кровати.

Боже, я была так полна, так невероятно полна всепоглощающим удовольствием, которого никогда раньше не испытывала. Он пробудил во мне это чувство. Это началось у основания моей спины и продолжалось до самых приоткрытых губ, тихие стоны падали, как дождь снаружи.

Рид приоткрыл веки:

— Господи, Чарли. Ты… черт возьми, ты для меня все.

Его слова разожгли непреодолимое желание у меня в животе. Я была почти переполнена этим, как будто, если мы не остановимся, я взорвусь, и единственным напоминанием обо мне останется моя одежда на земле.

Его сильная рука работала в исступлении, когда он тянул меня за кожу, его глаза были зажмурены.

— Я не могу насытиться, — процедил он сквозь зубы. — Тобой. Этим. Господи, Чарли.

Пламя, тот, за которым мы гнались, начало мерцать. Не мерцать. Оно начало бушевать.

Плавные движения Рида стали мощными, он толкался бедрами навстречу моим, наполняя меня больше, чем я считала возможным. Наши губы слились воедино, когда мы нашли свой ритм. Я пыталась уловить каждое ощущение, сотрясающее мое тело, каждую эмоцию, играющую на лице Рида. Я пыталась не обращать внимания на дождь, барабанящий по окнам, и раскаты грома снаружи. Я напряглась, чтобы уловить каждый звук и движение тела Рида и то, как мы идеально подходим друг другу. Это было так, как если бы мы были сложены, как кусочки головоломки, множество неудачных попыток вписаться друг в друга, только чтобы найти кого-то настолько совершенного, что разъединение привело бы к катастрофическому разрушению.

Мои стоны смешивались с его, и наша кожа, лоснящаяся от блеска, работала вместе, пылая вместе.

Я первая почувствовала его, готового и желающего, и упала на него.

Я рухнула на землю, мой оргазм заставил его имя сорваться с моих губ.

Рид вцепился мне в спину, приподнялся бедрами, и вместе мы вернулись на землю невредимыми и воодушевленными.

Музыка способна изменить твою душу. Ты изменила мою.

— В.

Рид: Я хочу увидеть тебя сегодня вечером. И я знаю, что ты занятая женщина, собирающаяся открыть свой собственный магазин, пойти на учебу и еще много чего, но удели несколько минут парню, которому отчаянно нужно тебя увидеть.

Я улыбнулась своему телефону и попыталась не обращать внимания на стук молотков и пиление, которые происходили вокруг меня.

Рид: И поцеловать тебя.

Рид: Обнять тебя.

Я вздрогнула, вспомнив нашу совместную ночь, но потом отложила это в сторону, потому что днем у меня было недостаточно времени, чтобы как следует помечтать. Мы с Блейк официально купили и начали ремонт магазина на прошлой неделе, и с тех пор это не прекращается. Мы планировали открыть его в начале года, и если бы мы не остались здесь и не присмотрели за всем, то не успели бы закончить вовремя.

Я: Ты убиваешь меня. У меня нет времени.

Рид: Неприемлемо. Кроме того, Энакин скучает по тебе.

Я нахмурилась.

Я: Это грязная игра.

Рид: Все, что есть в моем арсенале, любимая.

Черт бы его побрал.

Я: Дай мне посмотреть, что мы можем сделать, и я напишу тебе через некоторое время. Ты работаешь сегодня вечером?

Был четверг, а это означало, что «Некоторым нравится по-шотландски» завтра снова начнет свои показы в выходные. Если у него и будет какой-то перерыв, то только сегодня вечером.

Рид: Ох, я работаю сегодня вечером.;) Только не в кофейне.

Рид: Извини, это было не очень по-джентльменски с моей стороны. Я придурок. Забудь последнее сообщение.

Я: Не могу. Оно навсегда запечатлелось в моем мозгу.

Я: Но я тоже скучаю по тебе. Возможно, мне понадобится немного… поработать.

Рид: Черт возьми, мы собираемся переписываться о сексе?

Я: О, боже мой, Рид. Это секстинг.

Рид: Прямо сейчас мне все равно.

Рид: Серьезно, это происходит на самом деле? Я не знаю, готов ли я к такому.

Я: Может быть…

Рид: Блядь, дай мне уйти в комнату. Я в библиотеке и не собираюсь выходить из себя перед толпой людей.

Я громко рассмеялась, запрокинув голову назад только для того, чтобы прикрыть рот рукой, потому что несколько рабочих посмотрели на меня с любопытством. Я подняла руку, помахав им, молча давая понять, что я в порядке, просто немного взволнована тем, что мой парень, или кем бы он ни был, занимается со мной секстингом.

Слишком много информации, Чарли! Ты находишься в пустом магазине с кучей мужчин. Приструни это, женщина.

Я: Эй, извращенец. Я шучу. Я не могу переписываться с тобой о сексе, зная, что ты с левыми людьми.

Рид: Я могу уйти. Дай мне пять минут, и я вернусь в свое общежитие.

Я: Попридержи коней, шалун. Позволь мне кое-что сделать, и, надеюсь, мы сможем увидеться позже

Рид: Значит, секстинг ушел из меню с нашего стола?

Рид: Черт возьми, теперь я думаю о тебе на столе.

Я: Рид!

Рид: Прости, любимая. Ты же знаешь, что говорят о сексе.

Я: Как только попробуешь со старой леди, не сможешь остановится быть непристойным?

Я усмехнулась сам над собой. Я такая дура.

Рид: Господи, я вою. Забавно.

Рид: И кстати, ты не старая леди.

Я приподняла бровь. Иногда я чувствовала себя старой. Особенно с Ридом. Нас разделяло всего пять лет, но, боже милостивый, этот мужчина был как танк. Итак, я была в форме, молода, красива, а в некоторые дни я чувствовала себя полной противоположностью всем этим вещам.

Я: Что ж, спасибо.

Рид: Я покажу тебе, насколько ты молода.

Я: О? И как же ты это сделаешь?

И тут меня осенила мысль. Он был слишком хитрым.

Я: Черт возьми, Рид. Никакого секстинга.

Рид: :(Мне слишком грустно признавать это сейчас.

Я рассмеялась, но потом мне в голову пришла собственная хитрая идея.

Я: Все будет хорошо. Пожалуйста, подожди.

Я спрыгнула со стойки, когда Блейк вошла в парадную дверь. Я повернулась к ней, указывая на свой телефон, и быстро побежал в ванную, закрыв за собой дверь.

Посмотрев на себя в зеркало, я пристально посмотрела себе в глаза. Прищурившись, я подбодрила себя:

— Ладно, Одед. Просто, блядь, сделай это. Прямо как «Найк», черт возьми (прим. слоган «Найк» — Just do it — просто сделай это). Надень штаны большой девочки и сделай это.

О, Боже. Я разговаривала сама с собой. Я стукнула себя ладонью по лбу. Но Риду нуждался кое в чем, и я почувствовала себя немного неловко из-за того, что дразнила его. Я соблазнительно постояла перед красивой деревянной дверью, которую мы установили вчера, вероятно, выглядя полной идиоткой, расстегнула рубашку и сделал снимок, прежде чем струсить. Быстро взяв себя в руки, я отправила Риду желанное сообщение и вышла из комнаты, как будто только что сделала что-то грязное.

Я имею в виду, наверное, так оно и было.

Рид: Блядь.

Я: Что?!

Черт, наверное, это была дерьмовая фотография, и я сделала ее неправильно. Я никогда раньше не занималась секстингом. Я нуб.

Рид: Ты не можешь просто отправить парню такую фотографию и не ожидать парочки ругательств. Черт, Чарли. Бляяяяядь.

Я улыбнулась, глядя в телефон, и горячий румянец залил мои щеки. Правильно ли я все сделала? Может быть, на самом деле не было неправильного пути.

— Ты сделал что-то неприличное.

Моя голова резко поднялась:

— Что? Почему ты так говоришь?

Блейк хихикнула и перевернула страницу журнала, лежащего перед ней:

— Потому что ты выглядишь в чем-то виноватой.

Я сглотнула и запрыгнула обратно на прилавок, где стоял кассовый аппарат.

— Ты притихла.

Мой нос вспыхнул:

— А почему это плохо?

— Потому что это означает, что ты либо одержима чем-то, либо испытываешь стресс из-за чего-то. Давай, выкладывай.

— Это…

Она не подняла глаз от своего журнала:

— Рид.

— Да.

— Ну конечно.

— Я…

— Ты любишь его.

Я открыла рот:

— Ого. Подожди. Я этого не говорила, — было еще слишком рано для такого рода размышлений.

— Неважно. В любом случае, что насчет Рида?

— Он в некотором роде потрясающий, Блейк. С ним должно быть что-то не так, верно? Ему всего двадцать два. Он ни за что не захочет остепениться. Мне почти тридцать! Посмотри на меня! Я — львица. Прямолинейная крадущаяся львица, охотящаяся на невинных маленьких детенышей, — она даже не знает, что я лишила его девственности. Боже, лишила девственности. Не могу поверить, что мне вообще пришли в голову эти слова. Мне пришлось остановить дрожь в своем теле.

Блейк посмотрела на меня снизу вверх, ее глаза были ледяными, но не недобрыми:

— Чувак. Успокойся. Тебе всего двадцать семь. Чтобы стать львицей, тебе пришлось бы охотиться на кого-то вдвое моложе тебя, что означало бы флирт с подростком, не достигшим половой зрелости.

Меня затошнило.

— Вот именно. Это отвратительно.

— И незаконно.

Она щелкнула пальцами.

— Правда, и у тебя только что был день рождения. Тебе едва исполнилось двадцать семь, — ей не нужно было напоминать, что я каждый год игнорирую свой день рождения.

— Ну, я все равно на пять лет старше его. Он просто… я не хочу его сдерживать. Я многое прожила с тех пор, как мне исполнилось двадцать два.

Блейк вздохнула:

— Тебе серьезно нужно взять уверенность в себе под контроль, Ли Ли. Я знаю, эти эмоции всплывают на поверхность, потому что вы с Ридом только что познакомились, но, чувиха. Перестань сомневаться в том, что у вас есть, или в том, что вы могли бы иметь, или в том, что вы хотите иметь. Кроме того, когда у Рида день рождения? Насколько тебе известно, ему может быть около двадцати трех, а разница в возрасте в четыре года — не такая уж большая проблема.

— Боже, я даже не знаю, когда у него день рождения! Я засранка.

Блейк закатила глаза и застонала:

— Заткнись. Сколько вы копаетесь друг с другом? Несколько месяцев?

— Ага, с сентября, — я погрызла ноготь на большом пальце. Она понятия не имела, что он много лет отдыхал через дорогу от моего дома — я имею в виду, я не знала об этом до недавнего времени, но все же. Я хотела сохранить это при себе. Не потому, что я думала, что это странно, а потому, что мне вроде как нравилось, что наша с Ридом история началась много лет назад. Семя было посажено еще до того, как я догадалась его полить.

— И вы вступили в отношения всего три недели назад. Еще так многому предстоит научиться.

Я вздохнула:

— Верно.

— Так что, перестань нервничать, — зазвонил ее телефон, и она взглянула на экран. — Мне нужно ответить. Я сейчас вернусь.

Я кивнула и скрестила ноги, прислушиваясь к бормотанию мужчин, разговаривающих в глубине магазина. У нас было чуть больше месяца, чтобы подготовить это заведение к нашему торжественному открытию, и я начала задаваться вопросом, не откусили ли мы больше, чем могли прожевать. Нужно было еще так много сделать, а времени почти не хватало.

— Эй, — сказала Блейк, когда вернулась в магазин. — Мне нужно пойти выполнить кое-какие поручения. Хочешь пойти?

Я оглянулась на команду:

— Но кто-то же должен быть здесь.

Блейк открыла рот как раз в тот момент, когда вошла Джеймс.

— Привет, дамы! — поздоровалась она, одетая в узкие джинсы, темно-синюю рубашку и блейзер, закатанный до локтей. Она была невероятно красива — с темно-зелеными глазами и темно-каштановыми волосами.

— Привет, — сказала я в ответ. — Как дела?

— Хорошо, мне нужно было зайти и поработать над несколькими эскизами для новой линии ожерелий с ручной штамповкой.

Передняя часть магазина была почти готова к работе. Ну, знаете, за вычетом инвентаря, краски и украшений. Незначительные детали. Так что там было хорошо работать и доводить дела до конца.

— Мы собираемся отправиться в местный мебельный магазин.

Джеймс повернулась к Блейке:

— Потрясающе. Я буду держать оборону. Покупайте красивые вещи.

Благодарю Господа за «ФейсТайм» и способность моих родителей, по крайней мере, понимать концепцию видеочата.

Мамины глубокие медовые глаза хмуро посмотрели на меня с другого конца телефона, и мне пришлось хихикнуть.

— Серьезно, Чарли. Прилетай в Калифорнию на День благодарения. Мы можем приготовить индейку в фургончике, ты можешь почитать в гамаке, понаблюдать за ночными звездами, это будет так весело. Мы скучаем по тебе.

Я вздохнула, и Блейк посмотрела на меня, опустив подбородок на грудь. Мы обе знали, что я не могу поехать. У нас было слишком много дел.

— Ма, я тоже скучаю по вам обоим. Я просто не могу этого сделать с открытием магазина.

Мини Одед, моя прекрасная и свободолюбивая мать, была не из тех, кто слишком долго сидит на одном месте. Вот почему, как только они с папой вышли на пенсию, они купили дом на колесах, переписали дом на меня и уехали.

Ма фыркнула.

— Возвращайтесь домой. Мы могли бы поужинать здесь. Вы можете увидеть дом, я многое изменила.

— Милая, — сказала ма. — Я прожила в том доме тридцать лет. Я знаю, как он выглядит.

Я фыркнула:

— Мило.

— Ну что ж…

— Итак, это «нет». Все в порядке. У нас всегда есть Рождество.

— Значит, ты сможешь приехать? — в ее голосе звучала надежда. — Мы будем в Вашингтоне.

— Не думаю, — печально сказала я. — Торжественное открытие магазина состоится в день Нового года.

— О, точно, — она покачала головой. — Черт возьми, дитя мое!

Я рассмеялась:

— Итак, вы говорите мне, что не вернетесь сюда до каких пор?

Смирившись, она выдохнула:

— Не знаю. Так много всего нужно сделать в жизни.

— Вы даже не вернетесь за своим единственным ребенком, — я прищелкнула языком.

— Не дерзи мне, Чарли, — она рассмеялась. — Я же не говорю «навсегда». Мы обязательно вернемся к вашему открытию. Мы ни за что не пропустили бы его. Мы с папой так гордимся тобой.

По крайней мере, это было так.

— Спасибо, ма. Как папа? С ним все в порядке?

— У твоего старого папаши все просто отлично. Сегодня утром отправился на велосипедную прогулку. Наверное, заблудился. Спасибо небесам за этот GPS-трекер, который ты показала мне перед отъездом.

Волна печали нахлынула на меня. Их не было почти год, и я вижу их только тогда, когда мы общаемся по «ФейсТайм».

Блейк заехала и поставила машину на стоянку, прежде чем отстегнуть ремень безопасности.

— Послушай, ма. Мне нужно идти. Мы только что вернулись, и нам нужно отнести нашу добычу внутрь. Люблю тебя. Передай папе привет от меня, и я позвоню в эти выходные.

— Мы любим тебя. Мне правда жаль, что мы не увидим тебя на каникулах, но у тебя там семья с Блейк. Вы обе заботитесь друг о друге, — я подавила слезы, которые, как мне казалось, вот-вот должны были пролиться, и кивнула.

— Да. Скоро поговорим с вами.

Она послала воздушный поцелуй и повесила трубку.

Я подавила свою меланхолию и вышла из машины, чтобы увидеть Блейк, стоящую рядом со мной с хитрой улыбкой на лице.

— Э-э, что у тебя с лицом?

Блейк положила руки мне на плечи и повернула меня в сторону магазина:

— Ты войдешь, а я нет.

Мои глаза сузились:

— Что? Что, черт возьми, происходит? Ты весь день странно себя вела.

Она закатила глаза:

— Заткнись. Просто иди. Не задавай вопросов.

Я открыла рот, и с моих губ сорвалось шипение.

— Но мне нужно кое-что взять, — я повернулась, чтобы взять кое-что из того, что мы купили, но Блейк толкнула меня в противоположном направлении.

— Ты можешь просто довериться мне, черт возьми? — она топнула ногой. — И, кстати, я фантастическая актриса. Я вовсе не вела себя странно.

— Дорогуша, — невозмутимо ответила я, — я поняла, что что-то случилось, когда ты оставила меня в магазине, чтобы ответить на звонок. Не думаю, что ты когда-либо так делала.

Ее лицо побелело:

— Ну… это был частный звонок. Я не хотела, чтобы ты слушала.

— Говорит девушка, которая рассказывает мне обо всех своих завоеваниях в ужасающих подробностях. Ты — открытая книга, и ты это знаешь, Блейк Холлис.

Она ткнула пальцем в мою сторону:

— Я уволюсь. Я могу это сделать.

Я рассмеялась и взяла ее за палец:

— Даже не думай об этом.

— Просто заткнись и иди уже.

Я застонала:

— Ух, прекрасно!

Блейк торжествовала, и мне всерьез захотелось хорошенько врезать ей по груди.

— Было ли все это уловкой? Весь этот поход по магазинам?

Она поджала губы и подтолкнула меня движением обеих рук, а я рассмеялась, качая головой. Я чувствовала на себе ее взгляд, когда поднималась по тротуару к задней двери. Когда я обернулась, она определенно смотрела на меня с ухмылкой, и я стиснула зубы.

Именно тогда я поняла, что всего этого пиления, стука молотков и разговоров рабочих внутри не существовало. Было незадолго до половины шестого. Обычно они уходили около шести. Я подергала дверную ручку, но она была заперта, поэтому я быстро достала свой ключ и открыла ее.

В задней комнате было темно, свет не горел, и когда я попыталась включить свет, ничего не произошло. Ребята, должно быть, по какой-то причине отключили электричество на задней панели. Используя свою руку в качестве ориентира, я на ощупь пробиралась по комнате. Наш массивный стол в центре помещения был первым, что мне попалось на глаза, поэтому я последовала к нему, зная, что дверь находится с другой стороны. Я споткнулась о ведро, полное чего-то мокрого, пытаясь ухватиться за что-нибудь, чтобы не упасть лицом вниз. Как только я встала на ноги, мое внимание привлекло слабое оранжевое свечение под дверью.

Я постояла секунду, надеясь и молясь, чтобы это был не пожар, потому что если это так, то Блейк была худшей подругой на свете, и я на сто процентов собиралась ударить ее. Но тут мне в нос ударил аромат чего-то вкусного, и я открыла дверь.

Я не могла заставить свои ноги отойти от порога. Я была ошеломлена — словно приклеена к полу. Передо мной стоял Рид, одетый в темно-синие джинсы, красную рубашку и черную кожаную куртку. Рядом с ним стояла клетка, и маленький Энакин пискнул, когда увидел меня. Рид покачивался в своих черных «Чак Тейлорс» и улыбался моей любимой улыбкой, когда я наконец встретилась с ним взглядом.

— Привет, — выдохнул он, и я подбежала к нему, прижимаясь всем телом. Мои ноги двигались инстинктивно, и мне начинали нравиться мои автоматические рефлексы.

Все пространство было освещено чайными свечами, и через его плечо я увидела, что он даже устроил для нас пикник на полу.

Он поцеловал меня в шею, и я отстранилась, чтобы посмотреть на него:

— Что ты здесь делаешь?

— Я скучал по своей девочке.