Девушка за красной дверью

ВОСЕМНАДЦАТЬ ПРЕКРАТИ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ЭТО ЧЕРТОВО СЛОВО НА БУКВУ «Л»!

РИД

— Доброе утро, мам, — сказал я, с затуманенными глазами и измученный. — Счастливого Дня благодарения, — в доме пахло свежей зеленью и жареной индейкой. Мы с Чарли проспали, и нам потребовалось слишком много времени, чтобы встать с постели.

Мама зашаркала, целуя меня в щеку, ее фартук уже был перепачкан мукой:

— Счастливого Дня благодарения, сынок. Хорошо спалось?

Моменты прошлой ночи промелькнули у меня в голове.

Руки и ноги. Плоть Чарли на моей. Запутанные в простынях. Непреодолимое желание ощутить каждый ее дюйм. Единение. Пот. Стоны. Мышцы моих глаз болят от того, что я так резко их закрываю.

— Отлично выспался. Как насчет вас с папой?

— Ты знаешь своего отца. Его весь день не было дома с группой, он заснул перед ужином.

— Кстати, спасибо, что принесла нам еду в номер.

Мама пошевелила бровями:

— Я подумала, что вам, ребята, это понадобится.

Я пробормотал:

— Что это значит?

— Ты не оставался в своей комнате так долго с тех пор, как нашел своего крошку.

— Мама! — я не мог ей поверить. Она никогда не была такой дерзкой. Я чувствовал себя подростком, которого ругают за то, что он слишком долго был в душе.

— Что? — она быстро попробовала соус, стоявший на плите. — Я не слепая. Я знала, что ты делал, — она обмакнула ложку в другую смесь в другой кастрюле и протянула ее мне. — И я вижу, как ты на нее смотришь.

Я попробовал то, что она предложила, подняв глаза, затем они расширились от вкуса у меня во рту:

— Это замечательно, мам. И о чем ты говоришь? Я вообще на нее не смотрю.

— Ты всегда был дерьмовым лжецом, Рид. Ты же ни разу не приводил сюда девушку. Ты смотришь на нее по-другому. Ты любишь ее.

Я почувствовал, как все в моем теле остановилось. Мое сердце. Мои легкие перестали втягивать воздух. Кровь в моих жилах остановилась.

— Мама, — прошептал я, оглядываясь назад, — ты не можешь говорить об этом так громко.

— А-га! Ты этого не отрицал.

Я шикнул на нее:

— Конечно, я этого не отрицаю. Ты знала, что я чувствовал к ней в течение многих лет.

— Ты любил ту рыжеволосую девушку через дорогу с тех пор, как был подростком.

— Мама! Прекрати использовать это чертово слово на букву «Л»! — я застонал. — Я никогда не испытывал подобных чувств ни к одной девушке. Мы не торопимся.

— Медленно — это хорошо. Быстро лучше, — согласилась мама, многозначительно подмигнув.

Я усмехнулся:

— Ты оказываешь ужасное влияние.

— Эх, — сказала она. — Мы с твоим отцом поженились через восемь месяцев после знакомства. Это у тебя в крови.

Мне не нужно было напоминать ей, что из-за того, что они так быстро поженились, папе пришлось взять «тайм-аут», чтобы «найти себя» около десяти лет назад. С тех пор у них улучшились отношения, за исключением его нелепой потребности всегда заботиться о гостинице, даже если иногда это означает игнорировать маму, но я промолчал.

— Ну, у нее было разбито сердце, я не хочу давить на нее.

— Из-за того идиота, с которым она была здесь в последний раз, когда мы ее видели.

Я склонил голову набок:

— Ты помнишь его?

— Ага. Самый большой придурок из всех, что я когда-нибудь видела. Я поняла это по тому, как он не держал ее за руку и ни разу не взглянул на нее. Больше через нее. Однажды вечером он даже рявкнул на нее за ужином, — помрачнев, мама покачала головой. — Я не хотела ничего говорить. Нет никакой необходимости ворошить прошлое.

— Спасибо за это.

— Видишь? Твоя маленькая мамочка умеет играть. Как думаешь, откуда у тебя такие актерские способности?

— Ты никогда не играла, — я рассмеялся.

— Нет, но я играю в других аспектах своей жизни, — она ударила меня полотенцем, которое было у нее на плече. — В постели. Не говори своему отцу.

— Господи, мам!

Она хихикнула, открывая духовку, чтобы проверить, как там индейка.

Я вернулся в комнату и обнаружил, что она пуста. Завтрак будет подан через несколько минут, и уверен, что с мамой случился бы припадок, если бы мы не пришли на еще один прием пищи.

Не спеша спускаясь по лестнице, я заметил несколько покореженных кусков дерева и решил сделать пометку починить их во время Рождества.

Дом был унылого серого цвета, гроза должна была разразиться с минуты на минуту, поэтому я дважды проверил термостат, чтобы убедиться, что всем будет тепло. Сегодняшние утренние новости обещали по меньшей мере два фута снега. Мы были готовы. По крайней мере, я надеялся.

Я прошел мимо нескольких человек в столовой, ожидавших завтрака. Я помахал рукой, здороваясь, и прошел в гостиную, где обнаружил папу и Чарли, сидящих на диване, близко склонив головы друг к другу. Она рассмеялась, убирая прядь волос с лица. Папа оживленно указывал на книгу на полке, когда они заметили меня.

— Доброе утро, сынок.

Я улыбнулся и направился к папе, пожимая ему руку:

— Доброе утро, пап.

Его светло-карие глаза перебежали с меня на Чарли, морщинки вокруг его рта стали более заметными, чем я видел за долгое время, когда он улыбнулся:

— Чарли рассказывала мне о магазине, который она собирается открыть. Ты не говорил мне, что она такая успешная.

— Боже, пап, — фыркнула я, усаживаясь на стул рядом с Чарли, — ты уже подлизываешься?

Он рассмеялся:

— Любой, кто достаточно храбр, чтобы начать свой собственный бизнес, по-моему, хорош.

Чарли покраснела, опустив взгляд на свои колени.

— Она просто невероятна, — согласился я, беря ее за руку, чувствуя, что защищаю ее.

— Магазин открывается первого января. Я бы с удовольствием пригласила вас со Стеллой, если хотите.

— Мы выкроим немного времени и приедем, — пообещал папа, и я знал, что он не шутил. Он ничего не говорил, если только это не было правдой. Еще один из его недостатков.

Чарли улыбнулась, поднимая рукава своего большого свитера выше локтей:

— Я обязательно оставлю адрес.

— Хорошо, все! — объявила мама, входя в гостиную. — Завтрак готов. Лучше идите туда, — она указала через плечо. — Ладсоны уже забрали большую часть вафель.

— Вафли? — Чарли оживилась.

— И взбитые сливки, — мама подмигнула, потому что знала, как сильно Чарли нравится это сочетание.

Я хихикнул.

Чарли вскочила со своего места и промчалась мимо нас, не сказав больше ни слова.

К тому времени, когда мы взяли еду, остальные гости уже собрались в столовой, и я сел рядом с Чарли, которая пританцовывала на своем месте, облизывая вилку.

— Стелла, — сказала маме Дорис, одна из наших постоянных посетительниц на День благодарения. — Этот завтрак просто фантастический.

Мама поблагодарила ее, и Дорис повернулась к Чарли.

— Итак, Чарли, что привело тебя сюда, в Виндзор? — Дорис было под шестьдесят пять, и у нее не было фильтра. Я был удивлен, что ее вопрос был таким банальным.

Чарли взяла немного взбитых сливок:

— О, э-э, Рид. Он спас меня от праздника без индейки.

— Ты была одна? — спросил Чет, муж Дорис. Он сдвинул на нос очки в металлической оправе.

Чарли рассмеялась:

— Нет. Моя лучшая подруга часто берет меня с собой, но ее семья вегетарианцы. Обычно я провожу День благодарения, поедая тофурки с мягким гарниром.

Чет побледнел:

— Это звучит ужасно. Что ж, дорогая, добро пожаловать в нашу семью. Мы приезжаем сюда уже почти девять лет.

— Ух ты, — сказала Чарли.

— Да, — сказал папа. — Однажды они приехали сюда на свою годовщину и с тех пор возвращаются сюда каждый год.

— Мы не понимаем намеков, — сказала Дорис, подмигнув. — Уверена, что Стелла и Брайс устали от нас.

— Даже близко нет, — сказала мама. — Нам нравится, что мы все здесь собрались. Вы же знаете, что наша семья живет в Лондоне, так что приятно видеть знакомые лица рядом на праздниках. Мы — семья.

Я улыбнулся с набитым яйцами ртом, слегка сжимая ногу Чарли под столом.

— А Джанет и Морт случайно наткнулись на нас однажды во время ливня, сколько это было, десять лет назад? — сказала мама, указывая на другую пару за столом. Морту и Джанет было ближе к сорока, и они отдыхали здесь чаще, чем любой другой наш клиент. Дни рождения. Годовщины. Праздники. Мы были благодарны им, потому что, когда наступали трудные времена и мы только начинали, они оказывали нам много услуг.

— Эй, дорогая, — сказала Джанет Чарли, ее седеющие каштановые волосы были собраны в пучок на голове. — Виндзор — волшебное место во время праздников. Мы приехали один раз и не могли дождаться, когда вернемся. Это превратилось в традицию. Не говоря уже о том, что Дорис и Чет тоже стали замечательными друзьями.

— Семьей, — поправил Морт. — Это прекрасное место.

Мама и папа старели. Они родили меня поздно, маме было почти пятьдесят семь, а папе исполнилось шестьдесят две недели назад. Они были готовы уйти на пенсию. И я почувствовал, как меня охватывает чувство спокойствия, потому что, когда я возглавлю бизнес, у меня будут такие люди, как Дорис, Чет, Джанет и Морт, которые будут приветствовать меня дома.

Снаружи начал усиливаться ветер, снег со стуком бил в окна. Земля уже была покрыта глубоким снежным покровом, и я беспокоился, что мы останемся без электричества.

Мы закончили завтракать, разговаривая о том, что мы делали в течение года, и Чарли вписалась так, как я и надеялся.

Идеально.

Ужин был восхитительным. Я не знал, как маме всегда удается готовить самые вкусные блюда, но каждый год у нее это получалось, и я понятия не имел, что буду делать в следующем году.

Несомненно, найму кейтеринговую компанию.

— Итак, я должен тебе кое-что сказать, — сказал я, когда мы мыли посуду на кухне, — и я боялся, что ты об этом узнаешь, потому что я не совсем уверен, как ты отреагируешь.

Чарли оторвалась от вытирания сковороды, сглотнув при этом:

— Звучит не слишком многообещающе.

Я рассмеялся, ставя еще одно блюдо в раковину, полную воды:

— Это не шокирующая новость что-то в этом роде, любимая, не волнуйся.

Она вздохнула с облегчением и наклонилась, чтобы поставить сковороду в шкафчик.

— Тогда ладно. Выкладывай.

— В ту ночь, когда ты ударила Брэндона, он мне кое-что сказал.

Звон сковородок прекратился.

— Он собирается работать в университете в следующем семестре.

Чарли ничего не сказала.

— На театральном факультете. Думаю, он будет ассистентом режиссера в следующей постановке.

Она продолжала молчать, не оборачиваясь, чтобы я мог видеть выражение ее лица. Я ненавидел себя за то, что не мог ее видеть.

— Думаю, он переезжает обратно и он будет… ну, ты знаешь, часто бывать в кампусе, — ее тело развернулось, глаза были устремлены в землю. — Любимая, ты в порядке?

Она моргнула, я мог видеть, как ее ресницы двигались вверх и вниз с другого конца комнаты. Когда она наконец посмотрела на меня, ее лицо не было красным. В нем не было и следа гнева. Она пожала плечами:

— Он будет жить своей жизнью, а я буду жить своей. Если он хочет работать в университете… удачи ему. Я… я счастлива за него. Все, чего я когда-либо хотела — это чтобы он был счастлив.

Я выключил воду в раковине и подошел к ней, мои мокрые руки обвились вокруг ее талии:

— Как это возможно, что у тебя такое большое сердце?

Она усмехнулась:

— Разве ты не видел мою пышную грудь? — она опустила взгляд на свою грудь. — Большие сиськи. Большое сердце. Доказано наукой.

Я рассмеялся, наклоняясь, чтобы поцеловать ее. На вкус она была сладкой — как тыква со взбитыми сливками, и я прижался к ней, еще одна волна наслаждения прокатилась по моему языку.

— Ты потрясающая, Чарли.

Ставни снаружи захлопнулись, ударившись о дом, сотрясая стены, и я отпустил Чарли, чтобы пригнуться и выглянуть в окно.

— Боже, Рид. Там все совсем плохо.

— Знаю. Я должен пойти проверить… — меня прервал звонок в дверь.

Мама, папа и остальные гости уже легли спать, закончив этот вечер, так что я взял Чарли за руку, и мы пошли открывать дверь.

Она со свистом распахнулась с дребезжащим звуком, ветер широко распахнул ее.

— П… привет, — сказала молодая женщина. У нее на бедре сидел ребенок, а у ее ноги стоял еще один маленький ребенок. — Мне так жаль беспокоить вас, но мой телефон разрядился, а моя машина сломалась. Мы просто надеялись воспользоваться вашим телефоном.

Я отступил в сторону, и Чарли помогла им забраться внутрь, обернув одеялом ребенка у ноги женщины, а затем и женщину с ребенком тоже.

— Конечно. Вот, — сказал я как раз в тот момент, когда отключилось электричество, а за ним последовало низкое гудение.

Лицо молодой женщины вытянулось, и из ее глаза выкатилась слеза.