Девушка за красной дверью

ДВА НИКОГДА НЕ ДОВЕРЯЙ БУДИЛЬНИКУ

ЧАРЛИ

— Нам нужно найти тебе мужчину.

Я посмеялась над Блейкой и села за свой обеденный стол:

— Нет уж, спасибо. На данный момент мужчины занимают самое низкое место в моем списке приоритетов, — честно говоря, внимание мужчины почти провоцирует крапивницу. Я бы предпочла съесть… не знаю, лимскую фасоль.

— Ты такая дерьмовая лгунья, — игриво выплюнула Блейк с ухмылкой на лице. Она порхала по моей кухне, доставая из шкафчика кофейный фильтр и две чашки.

— Серьезно. Все, чего я действительно хочу — это съесть вафли и столько взбитых сливок, сколько смогу переварить, и не набрать ни грамма веса.

— О, — сказала Блейк, насыпая несколько ложек молотого кофе в мою кофеварку. — Что ж, в таком случае, это не слишком многого.

— Вот правда же? — сказала я. — Это на самом деле так. По большому счету, я всего лишь один крошечный человек. Просто дай мне поесть и остаться худой! — я выругался в небо, потрясая кулаком в воздухе.

Блейк рассмеялась:

— Ты такая тупица.

— Эх, — сказала я. — Я полностью планирую сохранить свой статус деревенщины нетронутым как можно дольше.

— Почти двадцать семь лет, а ты все еще держишься.

Я с энтузиазмом указала на нее пальцем:

— Вероятно, именно поэтому я до сих пор одинока.

Аромат кофе начал разливаться в воздухе, распространяя приветственное «доброе утро», и Блейк направилась к моему старому, отремонтированному столику недалеко от дверей амбара.

Она вздохнула, и ее волосы рассыпались по плечам.

— Как поживает твой папа? — спросила я.

Посмотрев на свои руки, она немного изменилась в лице и пожала плечами:

— У него… он не очень хорошо справляется. Мама решила поместить его в дом престарелых.

Я вздрогнула. Всякий раз, когда она говорила о своих родителях, меня почти всегда охватывала грусть. Это было эгоистично, но заставляло меня подумать о своих собственных, и я так сильно скучала по ним.

— Неужели все стало настолько плохо? — я спросила. У ее отца были ранние признаки болезни Альцгеймера, и врачи были обеспокоены тем, что болезнь развивается гораздо быстрее, чем они могли справиться с ней. Когда Блейк узнала об этом, она впала в глубокое отчаяние. Не то чтобы я винила ее.

— Плохо. Думаю, он вышел из дома и заблудился. Не мог найти дорогу домой.

Кофейник звякнул, и она встала со своего места, покусывая губу, проходя мимо меня. Она открыла холодильник, достала наши любимые сливки и поставила их на стол.

Я молчала, пока она доставала из выдвижного ящика две ложки и наполняла чашки кофе с карамелью.

Наш утренний ритуал.

Блейк не жила со мной, на самом деле, я только что вернулась в дом своего детства после того, как мои родители… ну, после того, как мои родители решили оставить его мне. И с тех пор, как мы решили стать партнерами и работать вместе, утренние сплетни стали чем-то вроде нашего хобби. Мы поболтали, а потом принялись за работу.

Мы знали себя. Если бы мы сплетничали во время работы, то ничего бы не сделали.

Она поставила передо мной горячую, дымящуюся чашку моего утреннего тонизирующего средства, и я ухватилась за нее, как малыш за конфету.

Черт возьми, это и была моя конфета. Кофе — это все, что есть хорошее в мире.

Ну и вафли. Я могла бы питаться кофе и вафлями. Не очень долгая жизнь, но все же.

— Итак, — сказала я, решив сменить тему. Я могла сказать, что она все еще обдумывала сказанное, и я не хотела совать нос не в свое дело. Я знала Блейк, и когда она была готова, она открывалась, — как прошло твое свидание прошлой ночью?

При упоминании о рандеву ее щеки порозовели, а брови опустились. Она с грохотом поставила чашку на стол и кофе выплеснулся через край.

— О, боже мой, — она ударила себя ладонью по лбу. — Ужасно.

От этого у меня закружилась голова. Я не часто ходила на свидания с кем-либо — точнее вообще никогда, вообще, так что я жила косвенно через нее.

— Прекрати это. Он же был супер-сексуален. Пожалуйста, скажи мне, что ты хотя бы что-то от него получила, — я пошевелила бровями для пущей выразительности.

Даже я бы не отказалась от такого великолепного экземпляра.

— Эм. Вроде того?

— Вроде того? — я сохраняла невозмутимый вид. — Это никогда не бывает хорошим знаком.

Она заколебалась.

— Итак, свидание прошло хорошо, — я придвинулась ближе, и Блейк закатила глаза от этого движения.

— Ладно, все прошло действительно хорошо. В итоге мы вернулись ко мне домой.

— Окей, — сказала я своим любимым голосом парня с побережья Джерси. — И что?

— Все шло хорошо. Мы были близки. Вино. Лукавые взгляды. Он был любителем закусить губу.

— Переходи к хорошей части!

— Он не смог найти мой… О, Боже, я даже не могу это произнести.

— Он не смог найти твой, что? — с этой девушкой это было все равно что вытягивать все клешнями. Мои мысли метались в миллионе разных направлений. Ее дом? Ее сердце? Что, черт возьми, это? Я поднесла чашку с кофе к губам.

На лице Блейк появился легкий румянец, и она поджала свои темно-красные губы.

— Он не смог найти мой… — она сглотнула. — Вход.

Кофе выплеснулся у меня изо рта, заливая смущенное лицо Блейк, и мне пришлось поймать каплю на подбородке рукой:

— Как, черт возьми, он смог его не найти?

— Не знаю! Он был повсюду. Скользил вверх-вниз, находил щели, о существовании которых я даже не подозревала.

Я согнулся пополам от смеха, держась за живот:

— Чуваку нужны гугл карты для его члена.

— Пункт назначения — моя вагина,

— Изменение маршрута. Изменение маршрута. Поверните, — передразнил я, используя свой лучший голос робота.

Блейк вытерла под глазами слезы смеха, катившиеся по ее щекам:

— О, Боже мой, прекрати.

Перегнувшись через стол, я схватила пару салфеток и убрала за собой:

— Ненавижу то, что он был таким горячим, но в то же время так плох в постели.

Блейк застонала:

— Я тоже. Я думала, у нас была эта связь, и ты знаешь, обычно я так быстро не сдаюсь. Он был просто таким…

Я бросила салфетку в мусорное ведро позади нее.

— Он был таким милым.

— Но…? — подстрекала я.

— Может быть, я начинаю немного отчаиваться, — она пожала плечами. — Большинство парней, с которыми я встречаюсь, кажется, больше заботятся о том, как они выглядят, чем о том, как выгляжу я. Он казался… другим. Не осуждай меня за то, что я так быстро спустила штаны.

Я подняла руки перед собой ладонями наружу:

— Здесь нет осуждения. Я женщина-отшельница. По крайней мере, ты хоть что-то получаешь.

Блейк помешала ложечкой свой кофе:

— Ты могла бы вернуться. Ты могла бы ходить на свидания. Прошло два года, Чарли. Ты когда-нибудь будешь готова?

Я рассмеялась. Она всегда так беспокоилась обо мне.

— Я в порядке, не волнуйся так сильно, — я даже близко не подошла к тому, чтобы быть готовой, но меня это устраивало.

— Не каждый мужчина — Брэндон.

Мой нос дернулся.

— Он придурок с членом размером с маринованный огурец. Тебе будет лучше без него. Помни об этом.

Фыркнув, я сказала:

— Не можешь даже побаловать его баклажаном?

— Нет.

Мои плечи затряслись от смеха, но через мгновение я вздохнула:

— Я знаю, мне лучше без него, но он здорово меня обманул. Я думала, мы были влюблены друг в друга. Может быть, я не сильна во всей этой игре в выбери хорошего парня. Прошло два года, и я вроде как хотела бы… хотела бы я все это забыть.

— Даже плохие дни — часть твоей истории. Не бойся моментов, которые определяют твою жизнь.

Что-то поселилось глубоко у меня в животе, и в глазах защипало.

— Черт возьми, ты… — я рассмеялась. — Ты полна какого-то по-настоящему глубокого дерьма.

— Я мудрая.

Я закатила глаза:

— Это твоя работа.

— Думать о дрянном дерьме?

— Вот именно, — сказала я и вздохнула. — И я благодарна тебе.

Я сделала последний глоток и встала, чтобы поставить чашку в посудомоечную машину.

Блейк следовала по пятам:

— Разве ты не была вчера в Хешере? Как все прошло? Забрала все свои книги?

Мое сердце упало. Университет. На какие американские горки я залезла. Решиться на такой рывок, чтобы получить степень бакалавра, было небольшим шоком, учитывая, что у меня уже было и так полно дел с нашим бизнесом, но мне казалось, что я поступаю несправедливо по отношению к своей жизни, по крайней мере, не закончив учебу. Учитывая, что я вернулась в дом своих родителей и мне не нужно было платить за аренду, это казалось идеальным моментом. К тому же, у меня оставался всего один год, и я получила потрясающий грант и стипендию.

Я была полна решимости посещать занятия и управлять бизнесом.

— Да, книги куплены, и я быстро просмотрела свои занятия.

— Конечно же, ты это сделала.

— Заткнись, — я была перфекционистом, это не было новостью. — Думаю, это будет интересно. Я абсолютно никого не знаю, поэтому планирую сидеть в конце класса и сливаться с толпой. Вошла. Ушла.

Блейк что-то пробормотала.

— Это план которого я всегда придерживаюсь, — она пошевелила бровями вверх-вниз, и на ее лице появилась улыбка.

— Держи его у себя в штанах, ладно? — пошутила я, направляясь через гостиную на задний двор, где располагалась наша мастерская.

— Итак, — сказала Блейк, закусывая булочкой, которую прихватила из моей кладовки, — какие у нас планы на сегодня?

Выдохнув, мои губы задрожали, и я толкнула дверь, направившись по сочной траве мимо бассейна в форме персика.

— Нам нужно закончить четыре заказа до конца дня, — была пятница, и я отчаянно пыталась не психовать из-за того, что на каждое изделие у нас уходило не менее трех часов, а все заказы должны были быть выполнены к завтрашнему дню.

— Занятия в университете начинаются на следующей неделе, так что ты будешь занята в понедельник, среду и пятницу, верно?

— Ага, — сказала я, набирая комбинацию цифр на клавиатуре сигнализации на стене нашей мастерской. — А Джеймс приступает к работе на полную ставку во вторник, — зазвенела сигнализация и я открыла дверь. — С нетерпением жду, когда она начнет. Ее магазин на «Этси» просто нереальный (прим. Этси — сайт для продажи изделий ручной работы, старинных вещей и товаров ограниченного выпуска).

Мы почти год искали другую девушку, которая пришла бы к нам работать, но никто так и не подошел. А с учетом того, как развивался наш бизнес, мы с Блейк больше не могли заниматься этим сами. Джеймс была местным жителем, у нее было множество крутых украшений ручной работы, и так же как у нас с Блейк, у нее было мальчишеское имя. В тот момент, когда она вошла в дверь, все и случилось. Сработал внутренний инстинкт, и я сразу все поняла.

«Лучше, чем месть» — наш с Блейк бизнес по реставрации ювелирных изделий. Все началось с записки, а закончилось идеей.

С записки Брэндона.

По крайней мере, из этого вышло что-то замечательное. Наш бизнес никогда бы не состоялся, если бы не мое разбитое сердце.

Мы реставрировали и переделывали ювелирные изделия для самых разных людей. Мои клиенты были самыми разными — от мстительных женщин, которых, как и меня, бросили у алтаря, до мужчин, которые хотели поменять старые, вышедшие из употребления украшения для женщин, которых они безнадежно любили в течение пятидесяти лет. Мы были компанией для женщин, но в основном мы просто любили хороших людей. И, к счастью, они поддерживали нас большим количеством.

Только в прошлом году мы увидели хоть какую-то прибыль.

— Окей, — сказала я, указывая на нашу чертежную доску в гостиной. Я сняла колпачок с маркера. — У нас два браслета и два ожерелья. У нас есть дизайны от клиентов, но их нужно набросать, чтобы я могла загрузить их на компьютер.

— Круто, — сказала Блейк, хватая свой маркер. — Я нарисую эти два, — она указала на две бумаги на столе. — Ты приготовишь остальные, и мы сможем вернуться домой в адекватное время. Я вымотана после вчерашней ночи.

Я фыркнула, подумав о ее неудаче со свиданиями, и села на красный табурет слева от меня.

— Заткнись.

Я подняла руки в знак капитуляции и наклонила голову, читая запрос на дизайн от заказчика:

— Никакого осуждения. Вообще никакого осуждения.

Щелчок колпачка маркера означал, что Блейк закончила наш разговор. Она перешла из дружеского режима в рабочий за долю секунды, и я рассмеялась про себя. Взяла пульт от звуковой системы, и Шон Мендес начал напевать свои проникновенные мелодии.

Блейк была инь для моего ян.

Рабочая по металлу для моего художника.

Глупая для моей придурковатости.

Спасибо Богу за нее.

Видите? Мне не нужен мужчина.

Кроме того, у меня в прикроватной тумбочке лежала моя верная игрушка-сексуальный друг, а также мое фантастическое воображение.

Со мной все будет в порядке.

Со мной все было в порядке.

У меня не было времени на ненависть. Я твердо верила во второй шанс, в прощение и в то, что нужно находить хорошее во всем. Даже в ситуации с Брэндоном. Я простила этого придурка и двинулась дальше.

Независимо от ситуации, я была обязана и полна решимости быть большим человеком.

А вот с моим будильником ситуация обстоит иначе… мы были в вечной ссоре. С тем, который я постоянно теряла. С его стороны прощения не было, а я не была готова сдаваться.

Вот почему я уставилась на огромную дыру в своей стене.

— Дерьмо, — выругалась я, прикусив губу, когда оценивала поврежденную гипсокартонную стену, обводя пальцем дыру. Я поспешно повернулась к будильнику с презрением на лице. — Ты ублюдок. Посмотри, что ты заставил меня сделать!

Я отказывалась зацикливаться на том факте, что разговариваю с неодушевленным предметом. Я всегда разговаривала только со своим будильником, и то потому, что она всегда будила меня в лучшие моменты моих снов.

Да, она. Она была злобной сукой.

Я имею в виду, что у меня была веская причина кричать, и я делала это только наедине, что, теперь, когда я думаю об этом, не делало меня более здравомыслящей.

Не в этом дело.

Будильник = сука.

Чарли = сумасшедшая.

Я отправила короткое сообщение своему мастеру на все руки, умоляя его прийти и заделать дыру, пока Блейк не увидела это и не высмеяла меня за то, что я испортила еще один будильник. Пыхтя, я встала и поворчала, оставляя свой гнев-вандализм позади.

Я была одним из тех странных людей, которым нравился первый день учебы. Даже в детстве мне нравились новые карандаши, свежие тетради и новенькие рюкзаки. Получение диплома в сфере бизнеса было путешествием, в котором, по общему признанию, я боялась принимать участие.

Мы с Блейк обдумывали идею владения магазином прямо на Мэйн-стрит, и, для того, чтобы должным образом владеть бизнесом и управлять им, мне нужна была ученая степень. Больше нельзя было отрицать тот факт, что я была самой медленной лошадью в гоночной команде.

Ах, замкнутый круг жизни иногда был реальной занозой в заднице.

Мне потребовалось всего тридцать минут, чтобы собраться. Да, я упаковывала и переупаковывала свой рюкзак четыре раза, и да, я дважды проверила, чтобы убедиться, что в ручках полно чернил и мой ноутбук полностью заряжен, я была очень скрупулезна. Не успела я опомниться, как уже сидела в своей крошечной машине и ехала в университет Хешер.

Маркетинг был моим единственным утренним занятием, но, заехав на парковку кампуса, я была удивлена количеством студентов, уже находившихся в кампусе. Они варьировались от бодрствующих и хихикающих до вялых и практически лежащих на земле. Я немного сочувствовала обеим группам.

Припарковавшись, я потянулась за своим рюкзаком, трижды проверив (да, вы правильно поняли), что взяла с собой нужные книги, и вышла.

Земля все еще блестела от дождя, прошедшего в прошлые выходные, и я была благодарна, что выбрала свои черные ботильоны и синие джинсы-скинни. Подозрительно поглядывая на группу подростков, плескавшихся в луже возле моей машины, я вошла во двор. Когда у меня оставалось несколько свободных минут, мое внимание привлекла доска объявлений рядом с зоной со столиками.

Коричневая пробковая доска была завалена разноцветными листовками, большинство из которых промокли со вчерашнего вечера, но одна выделялась, как нарыв на большом пальце, хрустящая, явно размещенная только сегодня утром. Я наклонила голову вправо, чтобы лучше разглядеть слова.

БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЙ БАЛ-МАСКАРАД «НАЗАД В ШКОЛУ»

Пятница, 10 часов вечера.

Цена за вход: как минимум две банки нескоропортящихся продуктов и маска.

Не забудьте маску в этом году, люди.

Серьезно. Нет маски. Нет пропуска.

Я улыбнулась, серьезный подход флаера показался мне забавным. Там было указано место проведения, и я сделала мысленную пометку. Я не совсем жила «студенческой жизнью», и теперь, когда у меня появились коллеги по общественному университету, я абсолютно точно намеревалась посетить хотя бы одно мероприятие. Бал-маскарад казался идеальной серединой. Я могла бы надеть маску, и никто бы меня не заметил.

Я была почти уверена, что никто не хочет видеть на своей вечеринке почти двадцатисемилетнюю девушку, но то, чего они не знают, не может им навредить. Кроме того, как только я решалась на что-то, я не собиралась отказываться от этого из-за страха неопределенности.

Мой телефон запищал, напоминая, что занятия начнутся через десять минут, и я направилась к бизнес-зданию.

Откинув с лица выбившиеся из-под контроля вьющиеся волосы, я распахнула тяжелую дверь, кондиционер принес долгожданную свежесть из густого воздуха снаружи.

— А, мисс Одед? — поздоровался профессор Шаль, его седеющие волосы были зачесаны назад. Он протянул мне стопку бумаг и поправил на носу свои темно-зеленые квадратные очки.

Я кивнула, чувствуя на себе взгляды уже полного класса.

Я опоздала? Дерьмо. Полное-дерьмо!

— Вы пришли последней. Добро пожаловать.

Я почувствовала, как кровь прилила к моим щекам.

— С…спасибо, — я взяла бумаги.

— Идите найдите свое место. Мы начинаем, — он наклонился ближе. — Просто, чтобы вы знали, мои занятия начинаются ровно в восемь, — я взглянула на свои часы. 8:07. Я могу поклясться, что записала 8:10 в своем ежедневнике.

Прекрасно, Чарли. Лучший способ быть вялым противником сверхуспеваемости в свой самый первый день в универе.

Я услышала, как кто-то хихикнул где-то позади меня. Он был хриплым и глубоким, и я почти хотела растаять от этого звука, но решила не делать этого, потому что там было я-не-знаю-сколько-людей, пялившихся на меня, и растаять в лужу из-за чертова смеха было бы ужасно. Конечно, я бы с удовольствием посмотрела, как это делает кто-то другой, но не я. Я была из тех девушек, которые уходят на задний план.

Или, по крайней мере, это то, что я говорила себе ежедневно.

Последний ряд? Отлично. Передний ряд? Слишком большое давление. А у меня уже итак было много всего этого в жизни.

— О… хорошо. Извините, профессор.

Профессор Шаль улыбнулся, морщинки вокруг его глаз обозначились, и он подмигнул. Это немного согрело мое сердце, и я почувствовала себя немного лучше из-за опоздания.

— В первом ряду свободное место, мисс Одед, — он сжал мое плечо, когда я повернулась, занимая последнее место в первом ряду — единственное свободное во всем зале.

Это было похоже на предзнаменование, но я надеялась, что у меня паранойя.

Занятие пролетело в мгновение ока, и вскоре профессор Шаль нас отпустил. Я быстро собрала свои вещи, стараясь ничего не оставить после себя. Я была настолько очарована преподаванием Шаля — он был завораживающим, информативным и искренне интересовался маркетингом, что не заметила, как кто-то положил мне на колени сложенный лист бумаги.

Кто пропустит что-то подобное? Очевидно, я.

Я осмотрела его, едва взяв в руки, готовая отдать человеку, сидящему рядом со мной, он никак не мог быть моим, когда я поняла, что осталась последней, а большинство студентов уже ушли.

Нахмурив брови, я поерзала на своем месте, не решаясь развернуть его. У нас с записками были не самые лучшие отношения.

Переворачивая ее, я обнаружила, что часть чернил того, кто ее написал, просочилась, и это показалось мне почти милым. Должно быть, у него была тяжелая рука.

Я покачала головой. Что я делаю? Делать предположения о ком-то по весу его пишущей руки?

Боже милостивый, мне нужно почаще выходить на улицу. Может быть, мой образ жизни отшельника делает меня странной.

Прочистив горло, я оглянулась через плечо, убеждаясь, что я одна, и встала со своего места. Помахав профессору на прощание, я начала разворачивать записку.

Она была идеально сложена, и когда я прочитала слова, мои глаза выпучились, и я прикрыла рот рукой.

Ты, в некотором роде, великолепна, ты знаешь это? Кстати, отличное эффектное появление.

— В.