Девушка за красной дверью

Эпилог СКАЖИ МНЕ ЧТО-НИБУДЬ НАСТОЯЩЕЕ

ЧАРЛИ

— ДАВАЙ, ТОЛКАЙ!

Я зарычала и напрягла все мышцы своего тела. Я устала. О, черт, я так устала. Я не хотела продолжать. Мне хотелось рухнуть на пол и уснуть. Дней на пять. Может, шесть.

— Клянусь, Рид, если ты скажешь мне это еще раз, я засуну эту штуку тебе в нос и буду кричать, чтобы ты сам вытолкнул ее оттуда.

Он усмехнулся себе под нос, его решимость была непоколебима. Боже, я ненавидела то, что он был так добр ко мне. Это была ложь. Мне это понравилось. Мне нравилось все в этом человеке.

— Прости, любимая, но ты можешь это сделать.

Я сдула волосы с лица и попыталась надавить еще раз.

Нет. Эта штука не двигается. Он застрял там. Навсегда. Навсегда, говорю тебе!

Агрх. Я была готова вытащить его.

— Боже, ребята. Снимите комнату, — Блейк поперхнулась у нас за спиной, и я повернулась, чтобы показать ей средний палец.

— Может быть, если бы ты помогла мне вытащить этот уродливый комод из общежития Рида, мы бы так и сделали. Ну, знаешь, в нашем доме, с нашей спальней. Где мы все время занимаемся громким, отвратительным сексом, — я добавила последний кусочек, чтобы по-настоящему вывести ее из себя. Это сработало, звуки ее сухих вздохов эхом разнеслись по коридору.

Я была в некотором роде горда собой.

Мы с Ридом официально съезжались. Мы были официально-официальными. Мы повысились до кровати королевского размера. Я вычистила половину шкафа и в достаточной степени спрятала все смущающие меня вещи. Например, моего вибрирующего сексуального друга в ящик моего комода. Он наверняка посмеялся бы надо мной, если бы узнал, что я сохранила его после нашего примирения. Его телевизор был установлен в моей комнате на стене, а на раковине в ванной было достаточно места для его раствора для линз и других мужских средств.

— Не могла бы ты не отзываться свысока о моем очень мужественном мужском комоде, пожалуйста? — предостерег Рид, вытирая пот со лба. — Да будет тебе известно, я сам его красил. Эта штука — настоящий зверь.

— Мужской-комод, — усмехнулась Блейк, когда она вернулась в комнату. — Тебе нужно новое хобби, чувак. Эта штука ужасна.

Амелия и Хэм вошли следом за Блейк, схватив несколько коробок, прежде чем я успела попросить их помочь. Они даже не посмотрели в нашу сторону, что, я уверена, входило в их план. Я не могла их винить. Эта штука, вероятно, весила по меньшей мере несколько сотен фунтов.

Очевидно, именно это и означает «твердое британское дерево». Намек на то, что я закатываю глаза.

Единственное, что дало мне твердое британское дерево Рида — это беременность, так что принимайте это как хотите.

Я фыркнула себе под нос.

— Хорошо, — подбодрил Рид, отрывая меня от моих мыслей. — Согни ноги в коленях и отталкивайся ногами.

Я сделала, как мне было сказано, полностью отдавая себе отчет в том, что выгляжу как коренастый слон, пытающийся сдвинуть Великую Китайскую стену.

Спустя одну крупную неудачную попытку гребаный комод отказался сдвинуться с места. Ни на дюйм. Даже ни на полдюйма. Можно ли ненавидеть неодушевленный предмет? Просто спросите у моего будильника…

— Мы не можем просто оставить его здесь? У меня дома есть комод, — мои руки безвольно упали по бокам, и я прислонилась к стене.

Рид почесал бровь, направляясь на кухню:

— Как вариант. Хэм, наверное, мог бы найти ему применение.

— Да, и когда он его найдет, он мог бы просто его сжечь, — тихо сказала я. У Рида был потрясающий вкус, но я понятия не имела, почему он зациклился на этом чудовище.

— Я все слышал, — крикнул он мне в ответ.

Я хихикнула, наклоняясь, чтобы вытащить Энакина из клетки:

— Привет, приятель, — он щелкнул меня по носу, как делал всегда. Почесав его несколько раз в затылке, я осторожно отстраняю его.

— Хорошо, — сказал Рид, протягивая мне бутылку холодной воды. — Думаю, мы все забрали. Грузчики приедут сюда завтра, чтобы забрать самые важные вещи.

Мое лицо исказилось, потому что я знала, что как только он упомянет о грузчиках, этот чертов комод окажется у нас дома, будет занимать много места и выглядеть неуместно.

Может быть, я бы поставила его в гостевой спальне… подальше от глаз, которые могут нормально функционировать.

— Грузчики! — в мозгу Рида зажегся свет. — Они могут забрать комод.

Проклятье.

— Ага, — я фальшиво улыбнулась, потому что любила его и хотела, чтобы он был счастлив. — Вот видишь? Все это было бессмысленно!

Рид дал мне пять и притянул к себе для еще одного потрясающего поцелуя. Он много меня целовал за последнюю неделю или около того.

Мы отпраздновали его день рождения и Рождество в отеле с его семьей. Мама и папа наконец-то познакомились с Ридом. Ну, по «ФейсТайм», потому что они не собирались приезжать в город до открытия, которое должно было состояться через два дня.

Забеременеть, признаться в любви, съехаться. Боже мой. Декабрь выдался удивительным и меняющим жизнь месяцем.

Мы погрузили в грузовик остальные наши вещи, и в сопровождении каравана наших друзей Рид и я отправились в первый день нашей оставшейся жизни.

Пять месяцев спустя…

— Сара Нельсон. Люк Николс. Ханна Найтингейл. Патриция Очоа.

Я сделала глубокий вдох, кисточка от моей выпускной шапочки щекотала мне щеку при каждом выдохе. Шаг. Вдох. Еще один шаг. Выдох. Последний шаг. Не споткнись.

— Чарли Одед, — назвал мое имя какой-то руководитель бизнес-отдела, с которым я никогда не встречалась.

Я медленно прошлась по сцене, когда из толпы передо мной донеслись громкие вопли.

Рид.

Мама и папа.

Брайс и Стелла.

Блейк, Джеймс, Вик и две ее маленькие дочки, Джейн и Фиона.

Хэм и Амелия.

Но Рид. Он был самым громким. Я слышала его британские завывания с другого конца аудитории, и как только я схватила свой диплом, я повернулась, чтобы найти его. Подобно маяку яркого света в сине-белом море, он стоял, хлопая и подбадривая, словно от этого зависела его жизнь. Его улыбка была шире и ярче, чем у кого-либо другого в толпе. Он снова выкрикнул мое имя, и моя рука коснулась моего раздутого живота. Всепоглощающая радость наполнила меня в тот момент, я чуть не лопнула от нее. Свободной рукой я поцеловала кончики пальцев и помахала ему, и он помахал мне в ответ, с энтузиазмом подняв вверх большие пальцы.

Осторожно пробралась обратно на свое место, адреналин струился по моим венам, и я ерзала в предвкушении.

Не могу поверить, что наконец-то получила степень бакалавра.

Оратор на трибуне продолжал бубнить, неправильно произнося имена и заикаясь в своем списке.

— Морис Вэнс. Холден Вера. Джанет Винсент.

Рид медленно подошел к сцене, его пристальный взгляд не отрывался от меня, пока он приближался к своему будущему. Он ухмыльнулся и подмигнул, прикусывал губу и подпрыгивал на протяжении всего пути.

Боже, он был таким невероятным. И клянусь, он был единственным человеком, который выглядел сногсшибательно великолепно в безбожной квадратной выпускной шапочке и свободно облегающей мантии. Он буквально заставил мантию выглядеть круто.

— Рид Виндзор, — сказал диктор, и его голос запел впервые с тех пор, как мы начали.

Толпа разразилась оглушительными возгласами, улюлюканьем и воплями, подпрыгивая на ногах. Вопли людей и студентов, которых я даже не знала, приветствовали его заслуги, и я задалась вопросом, так ли выглядит настоящее единство — на что оно похоже.

Слезы навернулись у меня на глаза, сердце стало на пару размеров больше, я не была точно уверена, как моя грудь продолжала его сдерживать.

Обожание, которое испытывал к нему универ, внушало благоговейный трепет. Золотой мальчик, который сделал себе имя, просто будучи самим собой.

Я на секунду оторвала взгляд от Рида на сцене, заинтригованная своими одногруппниками.

Может быть, я была слишком внутри его пузыря, нашего пузыря, и не могла этого видеть, но за эти годы он действительно сделал себе имя. Возможно, это было потому, что он был таким милым, с ним было легко разговаривать, а может быть, потому, что он активно занимался благотворительностью и организовал еще одно успешное мероприятие для женского приюта в городе. Или, может быть, и это было бы моим предположением, потому что он изобразил лучшего проклятого Призрака оперы, которого кто-либо видел в Хешере по крайней мере за пятьдесят лет, из-за чего театральный отдел продавал билеты на каждое представление в течение всего показа.

Он стал «тем парнем» в Хешере в мгновение ока, внезапно оказавшись под микроскопом, и знаете, что он сделал со своей новообретенной популярностью? Он проявил доброту. Для любого, кто ее принял. Он раскрыл свои мускулистые объятия, предложил любовь и приветствовал каждого человека с улыбкой на лице. Для Рида университет был одним огромным обеденным столом, и каждый, независимо от рейтинга популярности, получал свое место.

И думаю, из-за этого весь зал приветствовал его достижение, как будто он был какой-то Богом данной знаменитостью.

Слезы, счастливые и гордые, о-Боже-он-мой, свободно текли по моему лицу, и в последнюю секунду Рид сделал что-то настолько невероятное, что весь зал разразился смехом и еще большей поддержкой.

Он поклонился. Драматично. Его руки на мгновение поднялись в воздух над головой, прежде чем он опустил их, опуская свое тело к земле.

А затем, улыбнувшись и озорно подмигнув, он лунной походкой сошел со сцены.

— Любимая, — сказал Рид, подбегая ко мне, чтобы обхватить руками мою раздутую талию. — Мы сделали это!

— Мы сделали это! — я повторила его движение, сжимая его тело, когда он поднял меня с земли.

Он усадил меня, запустив руку в мои волосы, когда его рот нашел мой. И на мгновение толпа людей вокруг меня притихла, и единственное, что имело значение — он и я. В этот самый момент. Его язык скользнул по моей нижней губе, оставляя за собой прохладный мятный след, и я прильнула к нему. Желая большего. Нуждаясь в большем. Жаждущая большего.

Но тут кто-то похлопал меня по плечу, возвращая к реальности, и я чуть не зарычала.

— Мама. Папа, — сказала я с улыбкой, отворачиваясь от Рида. — Большое спасибо, что пришли, — они заключили меня в объятия, из-за моего живота было трудно как следует прижаться к ним.

— Мы так гордимся тобой, — сказала мама, переводя взгляд на Рида. — Вами обоими, — она потянула его за академический пояс.

Рид покраснел.

Затем последовал шквал поздравлений, объятий, слез и смеха от друзей и семьи, которых мы любили больше всего.

Браслет, который папа Рида купил для его мамы, привлек мое внимание, и я улыбнулась, вспомнив торжественное открытие отдела «Лучше, чем месть».

Это были сумасшедшие пять месяцев выращивания ребенка, развития бизнеса, укрепления отношений, и я не могла дождаться, что будет дальше. Я была так счастлива, что мой народ, мои люди, были рядом со мной.

Боже, я не заслуживала такой жизни.

Когда мы направлялись в ресторан на ужин, я взяла диплом Рида и засунула в него кое-что, пока он смотрел на дорогу.

— Итак, э-э-э, — сказала я, крепко сжимая диплом в руках. — Ты открывал его? — я подняла диплом из искусственного картона.

Рид быстро взглянул на него, но тут же снова перевел взгляд на дорогу. С тех пор как он узнал о ребенке, он стал таким дедушкой-водителем. Движется ниже ограниченной скорости. Останавливается до полной остановки у знаков «Стоп». Совершает осторожные повороты налево. Избегает автострады. Мы больше никуда не успевали вовремя, но это того стоило. Рид: Версия «Папа» был восхитительным.

— Нет, — он покачал головой, вцепившись в руль. — Там ничего нет, любимая. Они отправят нам все позже по почте.

Я ухмыльнулась:

— Знаю, но иногда они кладут туда разные вещи. Я слышала, профессор МакКензи в прошлом году подарила своим лучшим студентам билеты в театр.

Это была ложь. Мне просто нужно было, чтобы он открыл его.

Его глаза защипало, когда он заехал на парковку маленького бистро, которое мы выбрали, чтобы поужинать.

Припарковавшись, он заглушил грузовик и взял диплом у меня из рук.

Я прикусила нижнюю губу, когда он открыл его, читая то, что я засунула внутрь. Его глаза двигались взад-вперед, маленькая прядь волос упала ему на лицо.

Когда он, наконец, прочитал выделенную строчку, его взгляд встретился с моим, и во второй раз с тех пор, как я встретила его, он прослезился:

— Де… девочка? У нас будет девочка?

Мои внутренности воспламенились, когда я кивнула. Не думала, что возможно испытывать еще большую радость, чем я уже испытывала, но выражение его лица и удивление заставили все казаться идеальным.

Рид закричал, выпрыгивая из грузовика рядом со мной, чтобы вытащить меня. — У нас будет девочка, — сказал он, когда я посмотрела на него снизу вверх. — Маленькая малышка Чарли. Она будет точно такой же, как ты.

— О? — сказала я, благополучно опуская ноги на землю.

— Она будет умной. Амбициозной. Мотивированной. Красивой. Доброй, — он наклонился, чтобы поцеловать меня. — Любящей. Безумно пугающей, — он рассмеялся собственной шутке, и я шлепнула его для пущей убедительности. — Идеальной. Она будет идеальной.

Я просияла:

— То, что ты любишь меня, было лучшей реальностью, которую я когда-либо могла получить.

Он коснулся моего лица, поглаживая большим пальцем подбородок:

— Я всегда любил девушку за красной дверью, — сказал Рид, его голос был хриплым и дрожащим, как в тот раз, когда он признался мне в любви. — И теперь я начинаю любить обеих девушек за этой красной дверью, — он наклонился, его губы коснулись моих, когда он улыбнулся. — Господи, мне чертовски повезло.

Его лоб прижался к моему.

— Скажи мне что-нибудь настоящее, Рид, — прошептала я, запечатлевая легкий поцелуй на его нижней губе. — Твое «настоящее» всегда делает меня такой счастливой.

Он чуть отстранился, ямочка на его щеке становилась глубже с каждой улыбкой. Он переместил руку сбоку от моей шеи, его большой палец слегка пощекотал мою кожу.

— Что-то исключительно настоящее?

Я кивнула.

— Выходи за меня замуж.

Именно тогда я почувствовала первый толчок в живот:

— Подожди! — закричала я, отстраняясь и хватаясь за живот. — Она только что лягнулась!

Глаза Рида расширились, когда его рука опустилась туда, где я касалась своего живота. Как раз в этот момент маленькая девочка Виндзор быстро пнула своего папу, заставив его отскочить назад:

— Черт возьми, она сильная.

Я ухмыльнулась, и тут до меня дошло, что он сказал:

— Подожди. Ты… ты только что сказал…

Он усмехнулся, другой рукой слегка проведя по моему лбу, убирая волосы с моего лица:

— Выходи за меня замуж. Выходи за меня замуж, Чарли Одед.

Ему не нужно было просить дважды. Я была его навеки.

Я подняла один палец, прося его подождать, чтобы быстро открыть его грузовик и достать листок бумаги и ручку из своей сумочки.

Нацарапав что-то на обратной стороне чека «Блинного мира», я развернулась и сунула ее ему в руки.

— Серьезно? — он ухмыльнулся.

— Ага.

Он рассмеялся, разворачивая записку.

Да. При одном условии: мы празднуем с вафлями и взбитыми сливками.

— Ч.

Рид засиял:

— Договорились.