Джарка Руус (ЛП)

ГЛАВА 27

Шейди а'Ру прошествовала из Совета Друидов, даже не оглядываясь на этих глупцов, ожидавших ее взгляда, ее глаза смотрели только вперед. Она не даст им такого удовольствия. Она ничего им не даст. Она кипела от ярости и разочарования, но не позволит остальным это заметить. Пусть подозревают, что хотят, о ее истинных чувствах; их подозрения были наименьшими из ее проблем.

Она ускорила шаг, проталкиваясь мимо столпившихся у выходных дверей, используя свои размеры и вес, чтобы отодвинуть их по сторонам, и повернула в коридор к лестнице, которая вела в ее комнаты. Она проявила милосердие, покинув их так резко. Если бы она еще немного помешкала, то могла бы убить любого из них.

Конечно, это доставило ей гораздо больше удовлетворения, чем все остальное, что случилось.

Она провела целый день, пытаясь убедить Совет в необходимости занять твердую позицию в войне между Федерацией и свободнорожденными. Она настаивала, чтобы орден друидов не предпринимал никаких действий до тех пор, пока эта война не будет окончена. Она утверждала, что Федерация, превосходящая противника в людях и материалах, в конечном итоге неизбежно станет победителем. Лучше, если это произойдет сейчас, чтобы можно было начать восстановление, чтобы друиды как можно скорее приступили к своей работе. В любом случае Каллахорн являлся территорией Южной Земли, заселенной в основном представителями расы людей и, естественно, преследующей интересы Федерации. Пусть так и будет. Сделать это условием прекращения войны. Свободнорожденные, в лучшем случае, представляли собой отряды повстанцев, поглощенные своим глупым упорством сохранить Каллахорн за собой. Убрать молчаливую поддержку друидов и повстанцы проиграют.

Она, конечно же, не рассказала Совету, что заключила сделку с Сеном Дансиданом, чтобы помочь ему получить контроль над Приграничьем. Она не рассказала им, что передача Каллахорна под управление Федерацией была ценой за то, чтобы он поддержал ее и расширение власти и влияния ордена. Этого знать им было ни к чему. Достаточно того, что она предлагала разумное и здравое решение проблемы, которая беспокоила орден со дня его создания.

Однако Совет отказался принять ее предложение, его члены поддержали эту змею Джеранта Серу, который настоял, что вначале необходимо тщательно изучить последствия таких радикальных действий. Его аргументом было то, что этот вопрос не был таким простым, как пыталась представить Ард Рис. В значительной мере исход войны между Федерацией и свободнорожденными задевал также и эльфийские интересы. Как только он упомянул эльфов, буквально тут же вскочили дворфы и заявили, что и их интересы также представляют важность. Вскоре спорили уже все. С его стороны это было умно. Не отвергая сходу предложение, он ухитрился отложить любые действия на более поздний срок, с оглядкой на свои собственные интересы, в чем она была уверена.

Очень хорошо. Сегодня он победил, но настанет другой день — хотя необязательно для него. Он стал какой–то помехой, с которой вскоре ей придется разобраться. Если его нельзя будет прибрать к рукам, то его следует удалить.

На данный момент у нее были более насущные проблемы. Через три дня прибудет Сен Дансидан и он ожидает услышать, что она получила одобрение Совета по поводу захвата Федерацией Каллахорна вместе с открытым отказом свободнорожденных от претензий на эти земли. Он ожидает совместного заявления о солидарности в этом вопросе, которое четко покажет свободнорожденным, что их дело проиграно. Его ожиданиям не суждено сбыться. Ей придется рассказать ему, что этот вопрос не урегулирован и ему придется еще потерпеть. Ему это не понравится, однако придется смириться. Он привык к разочарованиям, он это переживет.

Она начала подниматься по лестнице в башню, осознав, что уже наступила темнота, просачиваясь сквозь окна и бросая тени в мерцающем свете факелов. Уже ночь, а она еще даже не обедала.

Она прошла почти половину пути, когда наверху лестницы появился Траунт Роуэн и стал спускаться вниз. Она сразу же поняла, что что–то случилось.

— Тебе лучше пойти туда, Шейди, — тихо сказал он, ожидая, когда она дойдет до него, а затем разворачиваясь обратно, туда, откуда он пришел. — В холодную камеру.

Она застыла рядом с ним, разозлившись, не зная, из–за чего.

— Опять Молт не справился?

— Кое–что еще. Магические воды указывают на мощный взрыв магии где–то восточнее Аначере. «Галафил» пропал.

— Пропал? — Она уставилась на него. — Куда пропал?

— Разрушен. Уничтожен.

От ярости она сжала кулаки:

— Как Молт мог позволить такому случиться? — ее мысли закружились от разных предположений. — Когда от него был последний отчет?

— Вчера. — Роуэн не смотрел на нее. — Сообщение о том, что он гнался за мальчишкой и остальными и поймал их в Аначере. Это было два дня назад.

Она заставила себя успокоиться, чтобы как следует все обдумать. Почтовые птицы, выпущенные с «Галафила», доставляли регулярные сообщения от Молта, в которых говорилось, где он находился и что делал. Во вчерашнем сообщении ничего не предполагало, что дворф попал в беду, что он мог позволить чему–то уничтожить военный корабль друидов. Магия такой силы была необычной, и ее нужно было правильно использовать. Эльфийские камни? Возможно. Однако Арен Элессдил не был боевым друидом и не был обучен сражаться так, как Молт. Было немыслимо, чтобы он смог одержать верх в их противостоянии.

Они вошли в холодную камеру и увидели Иридию Элери, стоявшую у чаши, затравленными глазами смотрящую в магические воды, скрестившую руки на груди. Ее глаза заметили их приход и затравленный взгляд сверкнул гневными искрами.

— Если бы ты послала меня, то ничего этого не случилось бы! — прошипела она Шейди, не пытаясь скрыть свои чувства.

Шейди не обратила на нее внимания, подошла к чаше и посмотрела в ее содержимое. Сильные волны исходили из точки на восточном берегу Лазарина, наверное, где–то в Шлаках. Она знала эту местность. Опасную для любого вне зависимости от того, насколько он хорошо вооружен и подготовлен. Не было никакой ошибки в том, что она прочитала в этих водах. Характер волн ясно показывал мощный взрыв, спровоцированный применением магии. Маленький всплеск в том месте, где находился «Галафил», указывал, что он исчез. Траунт Роуэн не ошибся в том, что рассказал ей.

— Нет никакой возможности узнать, кто выжил при этом, — сказала она, главным образом, сама себе.

— Но мы не узнаем, пока не пошлем кого–нибудь это выяснить, — сказал Траунт Роуэн.

Иридия обошла вокруг чаши и встала лицом к лицу с Шейди. Будучи меньше ростом и комплекцией, Иридия выглядела так, будто собралась напасть на более крупную женщину. Шейди непроизвольно отступила на шаг назад.

— Это на твоей совести, — резко произнесла она, ее слова кололи, как кинжалы, а голос замораживал воздух. Она дрожала от ярости. — Ты несешь ответственность за эту пародию, ты и твое настойчивое желание делать то, что нужно только тебе. Зачем тебе остальные из нас, Шейди? Мы когда–нибудь были тебе нужны? Когда–то я считала тебя своим другом. Я думала, что мы станем сестрами. Но ты не способна на дружбу, преданность или какую–либо заботу. Ты такое же чудовище, как и та тварь, которой ты отдала Стихл. Да и я не лучше. Я была одним из твоих монстров, одной из тех, кто действовал по твоей воле. Я была твоим инструментом. — Она медленно покачала головой. — Больше нет. Никогда снова.

Она еще немного смотрела в глаза другой колдуньи, затем развернулась и вышла из помещения. Находясь под впечатлением, Шейди смотрела ей вслед. Она подумала, очень жаль, что Иридия больше не может рассматривать все в здравом уме. Привязанность к Арену Элессдилу сделала ее эмоционально неустойчивой, и Шейди очень сильно надеялась, что эльфийский принц исчез точно так же, как и «Галафил». Тогда, возможно, Иридия снова станет сама собой.

Шейди взглянул на Траунта Роуэна:

— А ты что думаешь?

Друид пожал плечами:

— Я не чье–то орудие и делаю то, что я хочу. Проблемы Иридии — ее собственные. С другой стороны, я сомневаюсь в мудрости твоего решения послать Терека Молта за этим мальчишкой. Я не вижу в этом никакой пользы. Это отвлекает нас от более важных дел.

— Важно то, чтобы убедиться, что никто не найдет способ вернуть Ард Рис обратно! — накинулась она на него. — Почему вы не можете этого понять? Вы все уверены, что этого нельзя сделать. Однако, вспомните, кто она такая. Другие тоже думали, что она умерла и исчезла, и в конце пожалели об этом.

— Никто не может пройти в Запрет…

— Шшшшш! Не произноси этого слова! — Она наклонилась поближе. — И так довольно плохо, что Арен Элессдил и этот мальчишка знают, что случилось, и для нас будет ошибкой думать, что они не смогут. Они будут искать возможность добраться до нее. Удастся им это или нет, они не простят нас за то, что мы сделали. Этот вопрос сам собой не рассосется, пока они живы. Если ты думаешь иначе, говори сейчас!

Он молча посмотрел на нее, потом покачал головой:

— Я считаю так же, как и ты.

Шейди сомневалась, что поверит ему, но на сегодня уже было достаточно высоких заявлений. Она оглянулась на магические воды. Завтра прибудет еще одно сообщение, если Терек Молт жив. Если же нет, то остается лишь надеяться, что он забрал с собой в могилу этого мальчишку, эльфийского принца и лизоблюда Тагвена. Тогда она сможет перестать думать о них всех и сконцентрируется на том, что происходит в Параноре.

Неожиданно ей пришло в голову, что она совсем забыла об Афазии Вае, посланном со Стихлом, как напомнила ей Иридия, чтобы избавиться от мальчишки и его защитников. А что же с ним? Даже если «Галафил» уничтожен, даже если Терек Молт погиб, наверняка, этот ассасин все еще выполняет свою задачу. Ничто не остановит его, как только он нацелится на исполнение задания. Единственным недостатком, который она обнаружила в его характере, было врожденное чувство независимости. По своей прихоти, он мог бросить порученное ему дело.

Она посмотрела на магические воды, изучая постепенное затухание ряби, которая отмечала гибель «Галафила».

С Афазией Ваем, подумала она, ни в чем нельзя быть уверенным.

Иридия Элери почти вслепую вышла из холодной камеры и пошла по коридору, едва способная мыслить от обуревавшей ее ярости.

Из уголков ее глаз текли слезы, оставляя на ее идеальном лице блестящие дорожки. Задержись она еще на какое–то время, и она не смогла бы сдержаться. Она остановилась, свернув в глубокую нишу пустого коридора, и несколько минут рыдала навзрыд, сотрясаясь всем телом; ее мир рухнул. Она знала то, что Шейди лишь подозревала. Арен Элессдил погиб. Так ей сказал голос.

Прекратив рыдать, она неподвижно простояла в темноте ниши и заставила себя признать истину. Она обманывала себя, обманывала их всех. Она по–прежнему была влюблена в Арена. Она всегда любила его и будет любить. Шейди и остальные могли в этом сомневаться и усмехаться, но это было так. И не имело значения, что он умер. Она все равно любила его.

Лишь только она не могла вынести того, что он, в свою очередь, не любил ее.

Она уставилась куда–то вдаль, слова эхом отдавались в ее голове. Голос обещал, что это изменится, что нужно потерпеть и со временем он полюбит ее. Голос обещал с самого начала, когда впервые позвал ее и предложил свою помощь. Голос был убедительным и утешающим, и поэтому она слушала его и верила ему. Арен станет ее, и ради этого она будет готова на все.

И была готова.

Она закрыла глаза от волны воспоминаний, которые, как призраки, пронеслись у нее в голове. За ними последовал целый поток эмоций. Печаль, которую она чувствовала, когда ради Арена оставила другого человека. Пустота, которую она испытала, когда родила, а затем бросила ребенка того человека. Унижение, которое она пережила, когда Грайанна Омсфорд обнаружила, что она сделала. Ужасная боль, которую она перетерпела, когда Арен сказал ей, что несмотря ни на что, они не смогут быть вместе, что его жизни суждено идти другим путем. Злость, с которой она присоединилась к Шейди и остальным в их решимости избавить друидов от Грайанны Омсфорд. Ненависть, которую она вынашивала по отношению к Ард Рис, главной виновнице ее страданий.

Теперь она чувствовала опустошение и невосполнимую потерю, когда Арен Элессдил навсегда оказался вне пределов досягаемости.

…Но так быть не должно…

Ее глаза резко открылись и она быстро вздохнула. Голос вернулся, чтобы снова утешить ее. Она чуть не начала опять плакать, благодарная за то, что слышит его. Как же сильно она от него зависела. Одного лишь его звука достаточно, чтобы дать ей новую надежду, придать ей новые силы.

…Он по–прежнему может стать твоим…

Она кивнула в темноту, желая, чтобы это оказалось правдой. Но как такое возможно? Арен умер, голос уже рассказал ей об этом. Не было никакого способа вернуть его обратно, вдохнуть жизнь в его поверженное тело. Конечно, она могла присоединиться к нему. Она могла покончить со своей жизнью и воссоединиться с ним после смерти. Она верила, что подобное возможно, и это было даже предпочтительнее, чем жизнь без него. Может, она это и сделает. Особенно теперь, когда она рассорилась с Шейди; пройдет не так уж много времени до того, как они решат избавиться от нее.

…Тебе не нужно умирать, чтобы вернуть его…

Она всегда доверяла голосу и никогда у нее не было повода сожалеть об этом. С самого начала, когда он призвал ее на север в руины Королевства Черепа, а она зажгла костры и принесла жертвы, которые вернули его в бытие, она знала, что он говорит правду. Эта услуга ему казалось ничтожной по сравнению с той помощью, что он оказывал ей. С первых шагов Шейди верила, что именно она была главной в деле устранения Ард Рис, что именно она искала и нашла способ выполнить задуманное благодаря ее связи с Сеном Дансиданом. В свою очередь, Премьер—Министр Федерации верил, что именно он направлял ход событий, что его обещания и подарки Иридии после того, как она приблизилась к нему, перевели ее на его сторону и сделали из нее шпиона внутри лагеря друидов. Однако, только с ней разговаривал этот голос. Именно она привела его из мрака к свету. Именно ей он отдал «жидкую ночь» и возможность хоть как–то отомстить той женщине, которая отвратила от нее Арена Элессдила непристойными уловками и корыстными советами.

Все остальные могли думать так, как им хочется. Но именно она сделала все возможным.

…Я здесь, Иридия…

Она ощутила прилив надежды и радости. Она ждала его, жаждала его, когда наступит время и голос примет форму, как он обещал ей, чтобы вернуть ей ее место в этом мире. Это произойдет после изгнания Ард Рис, говорил он ей. Как только Верховный Друид исчезнет, голос сможет выйти из укрытия. Он сможет принять форму и стать для Иридии другом и советником, каким, как она когда–то думала, могла стать Шейди.

…Я могу стать больше, чем это, Иридия. Я могу стать им…

Не совсем уверенная, что правильно расслышала эти слова, она почувствовала, как заколотилось ее сердце. Она замерла в темноте ниши, прислушиваясь к эху их разговора в тишине. Я могу стать им. Разве это возможно? Голос был хамелеоном, перевертышем, способным на удивительные вещи. Однако может ли он возвращать мертвых? Сможет ли он вернуть Арена Элессдила? Способен ли голос на это?

…Приди ко мне. В подвалы…

Она сразу же покинула нишу и направилась к главной лестнице, торопливо спускаясь по ней и сворачивая в вырубленный в пещере проход. Здесь не было других друидов; большинство из них собрались в обеденном зале, остальные находились или в своих комнатах, или в библиотеках. Создавалось ощущение, будто она одна в целом мире, свободная от всяких ограничений. Ее никогда особо не любили, она никогда не была частью чего–то еще, всегда одна. Такой она была еще с детства, от нее держались в стороне из–за ее умений, которые вызывали недоверие у тех, кто знал о них. Даже ее родители смотрели на нее с растущим сомнением и подозрением, отдаляя от нее себя и других своих детей, рано отправив ее на обучение к одной старухе, которая, как говорили, знала толк в такой магии. Старуха ничего не понимала в магии, но жизнь с ней дала Иридии место и время, чтобы расти так, как ей хотелось, чтобы оттачивать свои таланты и лучше понять, что она могла от них получить. Для этого ей не нужен был наставник. Ей нужна была только она сама.

Десять лет она прожила с этой старухой, выслушивая ее требования и ложные обещания, которые подорвали бы веру у менее решительных студентов. Но Иридия лишь улыбалась, уступала и соглашалась со всем, прикидываясь послушной и ожидая того момента, когда останется одна, чтобы делать то, чего ей хотелось. Старуха была ей не ровня, и когда настало время, Иридия привела свою оскорбляющую и требовательную благодетельницу к колодцу на заднем дворе и столкнула ее туда. Три дня и три ночи старая карга кричала о помощи, но никто к ней не пришел.

Иридия свернула на ведущий вниз коридор в северном конце крепости и добралась до дверей в подвал, инстинктивно зная, что именно туда она должна прийти, именно там голос ждал ее. Единственная ее тень скользила по каменному полу, когда она проходила по темным проходам. Никто теперь не охранял эти проходы и не обходил стены Паранора; друиды сами следили за безопасностью и делали это безучастно и без какой–либо системы. Во времена Чародея—Владыки, крепость бы уже давно была захвачена.

У тяжелых, обитых железом дверей, ведущих вниз, эльфийская колдунья остановилась, чтобы оглядеться. Никого не было видно; никто за ней не шел. Могла бы решиться на это Шейди, но не стала тратить силы и время. Именно так, подумала Иридия. Это только бы все усложнило. Она хотела, чтобы никто не вмешался в ее встречу.

…Поторопись, Иридия. Я взволнован…

Так же, как и она, раскрасневшаяся от неожиданной страсти. Она была как юная, глупая девчонка, переполненная дикими эмоциями и отчаянной нуждой. Голос никогда не подводил ее, и сейчас он собирался дать ей то, чего она желала больше всего. Она чувствовала себя опьяненной, как будто она могла решиться на все, будто все было возможно. Она торопливо протиснулась через двери подвала, взяла один из факелов, лежащих в корзине за дверями, зажгла его при помощи струи магии, слетевшей с кончиков пальцев руки, и снова стала спускаться.

На этот раз спуск был гораздо длиннее и темнее, она двигалась по узкой лестнице, на которой не было ни одного окна, построенной глубоко в земле под фундаментом замка. Сырой и спертый воздух был пропитан запахом многих лет заключения и пыли, возраст которой невозможно было определить. Ее шаги по каменным ступеням раздавались в такт дыханию, так же быстро и торопливо. Когда все закончится, думала она, она покинет Паранор и уедет подальше отсюда, забрав с собой Арена, чтобы они смогли построить совместную жизнь, свободную от всего, что было прежде. Именно это она хотела сделать с самого начала, если бы Ард Рис не настроила Арена против нее. Арен утверждал, что Грайанна не имеет ничего общего с его отказом от нее, но Иридия знала гораздо лучше. Его слова, что он никогда не любил ее, что никогда не чувствовал, что она создана для него, были ложью, выкованной в горниле его злости на то, что рассказала ему та, которая всегда будет Ведьмой Ильзе. Уже только за это она заслужила изгнание в Запрет, и даже хуже.

Внизу лестницы ротонда образовала своего рода центр, из которого в разных направлениях расходилась дюжина проходов. Иридия выбрала тот, из которого исходил голос, уверенная, что он именно там, именно в этом направлении. Вытянув факел, чтобы разогнать темноту, она шагнула в проход, в котором царила гробовая тишина. Эти катакомбы использовались очень редко, это было как–то связано с прошлым, с историей этой крепости, хотя Иридия никогда не заботилась узнать, что же это за история. В таких местах она встречалась со своими сообщниками, но не в этом месте, куда она сейчас направлялась. Сегодня ночью она сделает это в последний раз.

Через сотню футов в стене коридора оказалась открытая дверь, комната внутри была черна, как сажа.

…Я здесь…

Иридия шагнула внутрь, залив комнату желтым светом от факела. Ее глаза быстро обыскали помещение. Четыре голые стены, пол и потолок. Комната была пуста.

— Где ты? — спросила она, не в состоянии скрыть отчаяние в своем голосе.

…В воздухе, Иридия. В эфире, которым ты дышишь. В темноте и в свете. Во всем. Закрой свои глаза. Ты сможешь меня почувствовать …

Она зажмурилась и медленно выдохнула. Это было правдой. Она смогла ощутить его присутствие. Он был тут, вокруг нее.

— Да, — прошептала она.

…Пора дать тебе то, что было обещано за твою помощь мне. Дать тебе Арена Элессдила, целого и невредимого. Дать тебе мир, счастье и любовь. Время пришло. Ты готова…

— Да, — выдохнула она. У нее снова потекли слезы от переполнявшей ее благодарности. — О, пожалуйста.

…Погаси свой факел и положи его на пол…

Она заколебалась, ей совсем не нравилась перспектива оказаться в темноте. Но нужда в Арене пересилила ее сомнения, и она сделала так, как велел ей голос. Факел погас и она осталась в полнейшей темноте.

… Закрой глаза, Иридия. Вытяни свои руки. Я приду к тебе, в твои объятия, больше не голос, а человек. Я буду им. Для тебя, Иридия. Навсегда. Окутай меня своей любовью и своим желанием. Прими меня…

Она бы и не подумала сделать иначе, хотя по–прежнему не понимала, как такое может произойти. Но чтобы заставить ее поверить, было достаточно убедительности, звучавшей в этом голосе. Она опять сделала так, как ей было сказано. Она закрыла глаза и раскрыла свои объятия.

Почти мгновенно она ощутила присутствие. Поначалу это было лишь слабое движение, какое–то колебание воздуха. Потом появилось тепло, что–то проникло в нее, распространившись как прилив надежды, который она испытывала раньше. Она ощутила покалывание и ее дыхание участилось в предвкушении ожидаемого.

Потом он оказался тут, в ее объятиях, Арен Элессдил вернулся к жизни. Хотя она никогда не держала его в своих руках и не знала, на что это похоже, она сразу же поняла, что это был он. Ее руки с благодарностью обвились вокруг него и она вдохнула его запах, прижавшись к нему всем своим телом. Он сразу же ответил, трепетно и податливо, как часть ее, которой не хватало, как та часть, которая сделает ее цельной.

— Арен, — прошептала она.

Он придвинулся еще ближе, так близко, как будто стал частью ее самой. Она могла почувствовать, как они соединяются, становятся одним. Он таял в ней, проникал в нее, физически становясь ее частью. Она дернулась от потрясения, затем инстинктивно стала сопротивляться происходящему. Но было уже слишком поздно, он уже слился с ней, как металлы в кузнице, объединившись вместе, чтобы сформировать единый организм.

Потом ее пронзила резкая боль, настолько сильная, что она начала кричать, не в силах прекратить ее. Как лезвием бритвы боль резала ее, как кончиком ножа колола с головы до ног, и ее крик превратился в визг, продолжавшийся до тех пор, пока ее мозг не выдержал такой нагрузки.

Затем она перестала соображать и чувствовать что–либо.

Вечером того же дня Шейди а'Ру шла по коридору в северной башне, направляясь в свои покои, когда повстречалась с Иридией, идущей в противоположную сторону. Она с опаской приблизилась к эльфийской колдунье, помня, как они расстались ранее в холодной камере. Одной рукой она вытянула кортик из ножен, пристегнутых под рукавом ее туники. Она достаточно натерпелась от непредсказуемого поведения Иридии. Если снова будет конфликт, она хотела, чтобы все было сделано быстро.

Другая женщина подошла прямо к ней, но в ее зеленых глазах не было никакой злобы или обиды, вообще никакого вызова. Ее совершенное лицо было спокойным, и в ней ощущался дух какой–то новой целеустремленности.

— Я недостойно вела себя сегодня днем, — сказала она, остановившись в нескольких футах. — Я прошу прощения.

Шейди моментально насторожилась. Ей не понравился такой резкий скачок. Это было не похоже на Иридию, она так легко ничего не забывала. Только не она и никому. Тем не менее, она согласно кивнула.

— Забудем это.

— Так будет лучше для всех, — сказала Иридия, когда она двинулась дальше.

Она прошла мимо Шейди и пошла по коридору, не оглянувшись. Шейди осталась стоять на месте и смотрела ей вслед, пока эльфийка не исчезла из вида, все это время гадая, что же происходит.