Diabolus ex Machina. Том II

Глава 11 — Megalomania

Судя по всему, Лаки знала город как свои пять когтистых пальцев — там, где Рэйнбоу сомневался, в какую сторону свернуть, девушка безостановочно неслась вперёд, таща за собой обгоревшего и не факт, что живого, товарища.

— Оторвались… Кажется… — облегчённо выдохнула Лаки, когда они с Вайтснэйком завернули в очередной узкий переулок, — Ну, давай, музыкантишка! — обратилась она к металлисту.

— А? — не понял Рэйнбоу. Он сильно запыхался, дотлевающий плащ пусть и не обжигал кожу благодаря системе, но отдавал неприятным жаром, — Что?

— Ты дебил или да? — взгляд девушки, казалось, просверливал собеседника насквозь, — Лечи давай этого малахольного своей музыкальной магией, пока он не откинулся!

— А, это… — Вайтснэйк обессилено сел на землю, опасливо оглядываясь по сторонам, — Я бы с радостью, но те два выстрела истощили мои силы… Полностью.

— И сколько тебе отдыхать надо, трудоголик? — тон Лаки сочился ядом.

— Не знаю. Может несколько минут, может — часов, — развёл руками Рэйнбоу.

— Блядство, — девушка раздражённо зашипела, а затем начала нервно шагать туда — сюда по переулку, — За это время он раз десять уже загнётся! Ты ТОЧНО ничего не можешь сделать?

— К сожалению, — страх за собственную жизнь понемногу начал отступать из разума металлиста, и на его место пришёл другой — страх за жизнь Луи.

Выглядел джазист ужасно: от одежды остались лишь вплавившиеся в кожу металлические элементы, латунный инструмент превратился в бесформенный металлолом, а само тело покрывал ровный слой уродливых, кровоточащих ожогов. С трудом в этом прожаренном куске мяса можно было разглядеть остатки лица когда — то привлекательного музыканта. Рэйнбоу приложил пальцы туда, где должна быть шея — сонная артерия слабо пульсировала. Стронгарм всё ещё был жив, но надолго ли? Проснётся ли он от этого болезненного сна? Да и дышит ли он в принципе?

— Ладно… Ладно, хорошо! — нервно прорычала Лаки, будто соглашаясь сама с собой, — Я знаю, как ему помочь, но… Ааа, потом! — девушка махнула рукой с окровавленными когтями, — Помоги мне его тащить!

Без лишних вопросов Рэйнбоу ухватил ещё живого Луи за обгоревшие культи, что ещё недавно были ногами. Двое уже куда более цивилизованно понесли товарища куда — то вглубь города, но Вайтснэйк этого практически не замечал. Он лишь слепо шёл след в след за Лаки из последних сил, все его движения были полностью автоматическими. Музыкант выпал из реальности, задаваясь лишь двумя вопросами: «Почему она нам помогает?» и «Как она выжила?»

***

— На поселение А–3 было совершено суммарно три нападения: два отбиты без потерь силами солдат, при третьем пришлось задействовать термальные пушки. Двух залпов хватило, чтобы заставить врага бежать. Орудия отлично показали себя, хотя трата энергии всё ещё чрезвычайно высока.

— Ещё что — то?

— Во время атаки в поселении А–3 была совершена попытка саботажа — один из людей, именуемый «Малышом», вывел из строя один из резервных трансформаторов, после чего был остановлен солдатами.

— Что с этим бунтарём?

— Смертельно ранен. Умрёт через несколько часов.

— Киборгизируйте его и внедрите программу служения.

— Да, буд… Простите, что?

— Он сражался за свои идеи, даже не обладая силой. При этом действовал быстро и уверенно, будто кто — то внушил ему убеждённость. Такая слепая решимость нужна нам. Из него выйдет отличный солдат.

— Да, но… Риск очень велик, и…

— Доктор, вам нужен был подопытный? Вот он. В чём проблема?

— Да… Вы правы…

— Ещё что — то?

— Нет. Это всё.

— Тогда не смею задерживать.

Металлическая фигура, отдалённо напоминающая человека, взмахнула одной из механических рук, знаменуя окончание разговора. И когда единственный живой подопечный покинул просторную, уставленную футуристическими станками комнату, Император вывел на своё зрение запись с камер из поселения А–3. За одну ночь там произошло столько событий практически одновременно. Совпадение ли это, или же продуманная диверсия против его миссии?

Тем не менее, большая часть плана уже была воплощена в жизнь. Люди, хотят они того или нет, послужат высшему благу в это суровое и странное время. Когда организация поселений завершится, наконец станет возможным строить новое, справедливое общество. Жаль, что мирными методами в этом новом мире ничего не добьёшься — благо, Император не брезговал применять силу там, где это было необходимо.

Единственный красный глаз прищурился, сервомоторы с тихим гудением привели оглядывающуюся фигуру в движение. На миг киборгу показалось, что из темноты комнаты на него смотрело два небольших, багровых глаза.

***

Вдвоём, да ещё и без подгоняющих сзади выстрелов, тащить обгоревшего Стронгарма было куда проще. С изуродованного тела безостановочно капала кровь, а запах жареной человечины вызывал у Рэйнбоу не отвращение, но обеспокоенность. Музыкант давно научился контролировать себя — благо, силы воли ему было не занимать. Ни изуродованные тела людей, ни мерзкие создания, что сейчас бродили по городу, не пробивали его на сильные эмоции. Лишь твёрдое желание сделать мир лучше вело металлиста вперёд. И теперь, когда он встретил похожего человека, Вайтснэйк рискует почти сразу его потерять. Допустить этого он уж точно не мог, а потому, едва поспевая за Лаки, без лишних разговоров следовал за ней. И хотя вопросы всё ещё мучали Рэйнбоу, он решил отложить их — жизнь Луи была куда ценнее пустой болтовни. Он даже не задумывался о своей безопасности и о том, что Лаки запросто может вести его в ловушку.

— Так, стой тут и не рыпайся! — приказным тоном сказала девушка, относительно аккуратно опустив Стронгарма на землю.

Не успел металлист что — то возразить, как Лаки скрылась за ближайшим поворотом. Только сейчас Рэйнбоу наконец обратил внимание на окружение: они притащили полуживого товарища в слабо освещённый район между высотками, сплошь заставленный старыми металлическими гаражами с облезлой краской. Большую часть местных «коробок с машинами», как их часто называл Вайтснэйк, уже давно вскрыли и присвоили себе всё, что было внутри. Кажется, в темноте одного из гаражей металлист даже разглядел чьё — то бездыханное тело… Зачем Лаки привела его сюда? Подозрения начали закрадываться в голову наивного музыканта.

— Эй, дядь, открывай! Дело есть! — внезапно послышался голос девушки вслед за громким стуком по металлической двери.

На мгновение воцарилась гнетущая тишина, которую тут же пронзил приглушённый рёв какого — то механизма, а затем громкий выкрик:

— ВАЛИТЕ ОТ МОЕГО ГАРАЖА!!!

Изнутри раздался щелчок, и сквозь поржавевшую дверь, разрезая воздух, вылетело что-то, со скрежетом сминая тонкий слой металла и летя дальше. Разбросав во все стороны снопы искр, нечто впилось в противоположную стену, будто клинок в плоть. Рэйнбоу пригляделся — это была циркулярная пила. Девушка же, шерсть на хвосте и ушах которой встала дыбом, испуганно мяукнув, отпрыгнула в сторону. Значит, она сама не ожидала такого?

— Твою внебрачную мать! Ты там совсем крышей поехал!? — возмущённо, с нотками испуга крикнула она.

— Я СКАЗАЛ ВАЛ… Надя? — напрягшийся было Вайтснэйк тут же опешил от того, как гневный, хриплый крик мгновенно сменился на заботливый, чуть ли не отеческий тон.

— Нет, блядь, Дева Мария! — гневно прошипела Лаки в ответ, — Ты какого хрена творишь!?

— Хватит бухтеть, ты не бабка! — пробитая дверь гаража со скрипом отворилась, — Знаешь же, что неспокойно сейчас! Я открою — а мне башку с плеч!

— Если ты во всех своих гостей стреляешь — то вполне заслуженно! — немного спокойнее произнесла девушка, скрестив руки на груди… Только сейчас Рэйнбоу заметил, что через прожжённую в одежде дыру проглядывались очертания её оголённого тела, которые Лаки даже не пыталась скрыть. Металлист из приличия отвёл взгляд.

— Не расходуй мой нерв почём зря! — продолжал бухтеть владелец гаража, плавно выковыливая под тусклый свет месяца, — Чего тебе?

— Сразу бы так, а не циркулярками своими швыряться, — недовольство Нади (кажется, так её назвали?) таяло на глазах, — Ты там говорил, что хочешь собрать человека — машину? Так вот, сегодня твой день! Один полудохлый придурок, изувеченный до неузнаваемости! Всего за нихера! Интересует?

— Ядовитость умерь, дорогуша, — наконец, загадочный владелец гаража вышел из своего логова. Им оказался обычный с виду дед, ростом чуть ниже Лаки, одетый в заляпанную машинным маслом одежду. Необычности придавала абсурдно крупная болгарка, которую он без проблем удерживал двумя тощими, на первый взгляд, руками, — Показывай.

— Вайтсак, или как там тебя, тащи сюда! — мгновенно потребовала Лаки.

— Вайтснэйк, — холодно поправив напарницу, металлист сделал шаг из темноты, — Может поможешь?

— А, да, — девушка дёрнулась в сторону тела Стронгарма, убирая руки с дыры на груди. Рэйнбоу вновь раздражённо отвернулся.

— Да где же он подыхает, дорогуша? Вон, здоровый, правда чуть подг… Ааа… — речь хозяина гаража оборвалась, когда двое вынесли из тени обезображенное тело их товарища, — Едрёно коромысло! Вы его что, в духовку засунули? А, плевать, тащите это в гараж!

В одно мгновение дед будто ожил, одним махом закинул здоровую болгарку обратно в помещение, откуда послышался страшный грохот, а затем, необычайно бодро для его возраста, распахнул вход в своё «царство». Из помещения лился приглушённый жёлтый свет старой, висящей на проводе лампочки. Всё было завалено каким — то металлоломом, инструментами, станками в собранном и разобранном состоянии, мусором и коробками. Гараж больше походил на склад, куда небрежно, в одну кучу накидали всё, что было под рукой.

— Давайте его сюда! — протараторил хозяин, сбрасывая с относительно ровного стола горы хлама, что с грохотом свалились на пол. В старых глазах горел странный огонёк.

И стоило двоице устроить умирающего товарища на пыльный стол, как дед тут же буквально оттолкнул их назад.

— Всё, не мешайте! Залезьте там в коморку, хотите чаю выпейте, хотите письками потритесь — мне плевать, главное место не занимайте! — и буквально нырнул в груду мусора рядом, откуда достал… Медицинскую пилу и изоленту!?

Прежде чем Рэйнбоу успел как — либо выразить своё глубочайшее удивление, Лаки ткнула его в бок и указала взглядом на небольшую дверцу в углу, рассмотреть которую в этом бардаке было той ещё задачей. Бросив последний обеспокоенный взгляд в сторону деда, который готовился к будущей… Операции, Вайтснэйк покорно последовал с девушкой в коморку, то и дело спотыкаясь о разваленный по полу мусор. Когда же из разорванной картонной коробки совершенно неожиданно выпрыгнула мелкая зелёная ящерица, металлист дёрнулся, едва не свалившись на спину. Многозначительно моргнув выпученными глазами, существо с шелестом и грохотом побежало к хозяину гаража.

— Ламар, катись отсюда! Не до тебя сейчас! — последнее, что увидел Рэйнбоу за закрывающейся дверью, была недовольная морда ящерицы, которую дед отправил в полёт смачным пинком.

***

Две фигуры осторожно двигались во мраке улиц, стараясь не издавать и звука. Тем не менее, едва слышные шаги и собственное дыхание разрушали тяжёлую тишину, нервируя и медленно сводя с ума двоицу.

— Сука, почему так тихо!? — нервно прошептал тощий мужчина, поправляя закрывающую лицо маску.

— Заткнись, — грубо отрезал его широкоплечий напарник, что держал пистолет наготове и постоянно водил глазами из стороны в сторону.

Электричества не было, а, соответственно, и освещения тоже. Тусклый свет неполной Луны — всё, что позволяло хоть как — то различать вещи вокруг. У двоицы, разумеется, был фонарь, но включать его они не хотели до последнего — выдать себя может быть равносильно самоубийству.

Неожиданно идущий впереди здоровяк поскользнулся на чём — то и, грохоча амуницией, повалился на влажный асфальт, едва сдержав сквернословие.

— Ты чего? — уже в полный голос спросил его напарник.

— Какого хрена здесь асфальт такой мокрый!? Дай свет! — скомандовал лидер отряда, понимая, что после такого грохота о них узнали все, кто был рядом. Если здесь кто — то был.

После недолгого копошения, улицу озарил свет одинокого фонаря. Его луч выхватил из темноты побагровевший, блестящий асфальт.

— Это… Что… — начал заикаться осветитель.

— Кровь, — закончил его мысль здоровяк, — Держи себя в руках.

— Стараюсь, — дрожащим голосом ответил напарник. Его всего трясло, а в горле встал ком — боязнь крови всю жизнь преследовала этого несчастного.

— Свежая… Откуда её здесь столько? — задавал вопросы в пустоту лидер отряда.

— Слушай, может… Пойдём отсюда? — жалобно пролепетал мужчина с фонарём, но внезапно будто одёрнул себя, — Нет, нет… Мы не можем… Мы должны…

— На нас рассчитывают. Аптека рядом. Осторожно идём туда, берём лекарства, выходим, — командирским тоном перечислил здоровяк, — Свети вперёд меня. И старайся не смотреть вниз.

— Да… Хорошо… — тяжело дыша, напарник повиновался.

Дальше шли молча. Пусть осветитель и старался всеми силами не смотреть на асфальт, хлюпанье под ногами постоянно напоминало о том, по чему он идёт… Чёрт возьми, да откуда могло налиться столько крови!?

— Свет ровно держи, — раздражённо прохрипел здоровяк, — Впереди что — то есть.

От этих слов душа его напарника грохнулась в пятки. Он едва сдержался, чтобы не побежать прочь, посылая к чёрту всё: людей, миссию, этот сраный мир! Но чувство долга остановило его, схватило за шкирку и окропило холодной водой — сжав фонарь покрепче, мужчина светил им туда, куда указывал командир.

Свет явил двоим внушительную вмятину на стене, а под ней — разорванный надвое, освежёванный и изрезанный труп… Человека?

— Полный FUBAR, — констатировал лидер отряда. Его натренированный глаз сразу заметил, что с трупа всё ещё текла кровь. Значит, это он — источник целого красного моря вокруг?

— Аптека… Через дорогу… — с трудом сдерживая рвотные позывы, простонал осветитель. Запах, который не замечал его командир, заставлял глаза мужчины слезиться, будто от перцового баллончика. Неестественное зловоние.

— Хорошо. Двинули, — и прежде, чем напарник успел направить фонарь на покорёженное здание, здоровяк двинулся к нему вслепую, безошибочно угадав направление. Карту района он выучил почти наизусть.

Молнией залетев внутрь, мужчина с фонарём начал обыскивать аптеку. План действий давно был обговорён: один ищет, другой стоит часовым, пусть и без освещения мало что видно. Но фонарь в убежище нашёлся лишь один, а потому другого выхода не было.

— Чего так долго? — недовольно гаркнул командир, когда напарник провозился внутри куда дольше оговорённых пяти минут.

— Тут… Всё разнесено к чертям! Будто танком прошлись! — он не врал — всё помещение было уничтожено, найти здесь хоть что — то целое для больных в убежище весьма затруднительно.

— Бери, что нашёл, и валим отс… — здоровяк прервался на полуслове, а затем, обернувшись, направил оружие в черноту улицы, — Какого..?

Возглас командира сразу утонул в громком рычании и беспорядочных выстрелах. Первичное оцепенение от страха рассеялось за секунду, и осветитель, бросая сумку с лекарствами, кинулся на помощь. В последний раз фонарь выцепил из мрака брызжущего кровью человека без ног, а затем укатился в сторону, хаотично светя во все стороны. Уткнувшись в небольшой камень, он пролил свет на запачканную засохшей кровью стену, к которой вскоре добавились новые, свежие брызги. По улице разнёсся истошный вопль.

***

Циде, наконец, полегчало. В приступе безумия она бросилась на двух первых попавшихся под руку людей и убила их. Безжалостно, жестоко, как зверь. И пусть боль утихла, полностью голая девушка, тело которой вновь начало обрастать кожей, отчаянно билась головой об окровавленный асфальт, оставляя в том вмятины и сдирая со лба куски отрастающей плоти.

— Нет… Нет! За что!? ЗА ЧТО!? — кричала она во тьму ночи. Глаза защипало, но вместо слёз из них полилась уже осточертевшая Циде багровая жидкость.

Эта тварь… Это она сделала её такой! Заставила сожрать людей, чтобы выжить! А хочет ли она жить? Да плевать!

Ощетинившийся шипами кулак обратил часть плитки тротуара в труху, а девушка издала звериный, хриплый вопль, полный отчаяния и ненависти. Медленная смерть? Пожалуйста! Но эта тварь… Эвогатз… Уйдёт вместе с ней.

— Эвогатз… — раскушенные до крови губы двигались плавно, смакуя каждую букву, а затем расплылись в безумной, кровожадной улыбке, — Я найду тебя… Найду… И ВЫПОТРОШУ!!!

Из спины Циды непроизвольно вырвались кроваво — красные отростки — плети, что хаотично дёргались из стороны в сторону, кроша всё на и так уже пострадавшей улице. Но даже сквозь боль и гнев, девушка улыбалась — наконец её жизнь обрела смысл.