Diabolus ex Machina. Том II

Глава 17 — Machine In The Walls

Чьё — то мёртвое мясо чавкало под ногами, тусклый свет без источника едва рассеивал подступающую с двух сторон тьму, но Кевин продолжал спуск с ядовитой ухмылкой на лице. Никакого интереса или таинственного флёра не осталось в происходящем — он лишь ожидал, когда аномалия снова грубо и безвкусно швырнёт ему в лицо очередное клише.

— Ну давай, я жду, — заискивал писатель, осторожно переступая со ступеньки на ступеньку.

В какой — то момент все поверхности вокруг стали не просто улеплены шматьями чьей — то плоти — они сами превратились в живые и хлюпающие, слегка аморфные версии самих себя. В этой длинной «кишке» на удивление диковинно смотрелись абсолютно прямоугольные ступени, высеченные из пульсирующего мяса. Каждый шаг Кевина отзывался слабым дуновением смрадного ветра в лицо, и приглушённым вздохом, исходившим не пойми откуда. Казалось, что внутренности декоративного чудовища, по которым сейчас путешествовал вторженец, реагировали на каждое его действие. Впрочем, писатель даже и не думал напрягаться или же пугаться. На самом деле он ожидал чего — то подобного — давить на отвращение ко внутренностям — самый банальный и дешёвый приём, который даже не попытались как — то интересно подать.

— Не верю! — смеясь, закричал Кевин в пустоту. Ответом ему был… Разочарованный вздох?

В ту же секунду казавшийся непроглядным мрак снова забурлил, пошёл волнами, подобно жидкости. Писатель насторожился — драться с кем — то на скользкой лестнице из плоти куда сложнее, чем в относительно просторном коридоре. Тем не менее, никто не выскочил из сгустившейся тьмы — наоборот, она будто кристаллизировалась, принимая твёрдую форму, меняя свою текстуру на глазах. Этот твердеющий бульон встал стеной прямо перед носом Кевина, постепенно превращаясь в конец прохода — глухой тупик из хаотично перемешанных плоти, железа и камней. Выглядело это нечто как наспех организованный завал из всего, что было под рукой. Жалкое зрелище.

— Что, не смог придумать ничего лучше? — недовольно цыкнув, писатель развернулся, собираясь подниматься обратно.

Но глаза резко встретились взглядом с другим — огромным окуляром, занимавшим собой весь проход. Кевин успел заметить лишь отражение собственного, перепуганного лица, прежде чем великанский глаз, издав громкий хруст, лопнул, подобно наполненному кровью воздушному шарику. Густая жижа вперемешку с ошмётками плоти волной хлынула на писателя, чуть не сбив того с ног. Кевин едва успел закрыть глаза, чтобы его не ослепило — как почувствовал на себе чьё — то горячее, частое дыхание. Даже молниеносных, усиленных системой рефлексов не хватило, чтобы отпрыгнуть назад — писатель ощутил, как его тело обвило что — то упругое и скользкое, стало тяжело дышать, а затем его дёрнуло куда — то в сторону. Мгновение — и тело с разгона входит в вязкую жидкость, что настойчиво забивалась в рот и нос.

Система начала навязчиво тараторить мыслями о незначительной потере здоровья — он что, плавает в кислоте!? Кевин попытался дёрнуться — бесполезно, жижа стойко удерживает его, даже шевелить рукой было невероятно сложно. Тут писатель почувствовал, как стенки… Чего — то, начали сдавливать его со всех сторон. Будто «мешок», в котором он оказался, стремительно сжимался. Воздух заканчивался — растерявшись, Кевин даже не успел наполнить лёгкие. Да никто бы в такой ситуации не успел! Паршиво.

«Ладно, удивил» — мысленно признался писатель. Как ни странно, несмотря на происходящее, он сохранял холодную голову и здравомыслие.

Его засунули в какой — то сосуд с кислотой. Стенки мягкие — если бы движения не сковывались, уже б их порвал. Вывод? Нужно что — то большое и острое. К счастью, в мире кошмаров таких вещей в излишке.

Благо, ручку Кевин не потерял — хватка его была крепка. Простейшее движение далось с огромным трудом, тем более что разлом пришлось открывать вслепую, но уже через секунду в наш мир прорвалась ржавая, архаичная конструкция из заострённых металлических балок, отдалённо напоминающая шипованную клетку. Писатель не видел этого, но чувствовал, как рвутся мягкие стенки его тюрьмы. Странная связь между ним и призываемыми им сущностями — даже если последние и не были чем — то живым.

Пленившая Кевина жидкость пошла вибрациями, а в забитые слипшимися волосами уши начал пробиваться громкий утробный вопль, заглушаемый самой жижей. Затем тело писателя вновь швырнуло куда — то в сторону — едва сдержав рефлекторный вдох, он, крутанувшись несколько раз вокруг своей оси, ощутил удар о прочный, явно не мясной пол. Твёрдая почва придала уверенности, и в ту же секунду Кевин вскочил на ноги так быстро, как позволяли ему липкие оковы. Кое — как смахнув с лица омерзительную субстанцию, писатель жадно вдохнул полные лёгкие зловонного воздуха, после чего зашёлся коротким кашлем — смрад стоял непередаваемый.

— Твою… Мать, — отплевавшись, Кевин открыл глаза.

Каково же было его удивление, когда освещение без источника будто перестало существовать. Он стоял в кромешной тьме, не видя ровным счётом ничего. Твёрдая… Земля? Нет, пол, ходил ходуном, заставляя писателя постоянно балансировать, чтобы не свалиться в мерзкую лужу. Громкий крик боли не утихал, но затем внезапно утонул в страшном грохоте — конструкция, призванная писателем, наконец достигла твёрдой поверхности. Кевин тотчас отпрыгнул в сторону — сработали усиленные рефлексы — и сразу опёрся локтем о стену — тоже не мягкую, холодную.

Кажется, игры кончились — это осознание неожиданно стрельнуло в голове писателя. Он едва не погиб, аномалии надоели его выходки… Но почему же тогда Кевин не ощущает ни страха, ни волнения? Даже для такого, как он, это должны быть естественные эмоции, но… Ничего. Совсем. Даже тот явно навеянный кураж просто вмиг исчез — его место заняла звенящая пустота.

— Так, ладно, — размышления вслух оборвали эту незначительную мыслительную цепочку. Сейчас есть дела поважнее.

Для начала — нужен источник света. Оттопырив руку в сторону, Кевин плавным движением открыл небольшой разлом. В ту же секунду тьму прорезал слабый оранжевый свет, а затем из портала буквально вывалилось нечто шарообразное. Глухо стукнувшись о пол, шар конвульсивно дёрнулся, а затем с громким хлопком разлетелся на осколки, подобно гранате. Изнутри разорванной в клочья оболочки полился мягкий, приятный зелёный свет — отмахнувшись от одного из кусков твёрдого кокона, писатель даже немного удивился, что нечто подобное пришло к нему из мира кошмаров.

Его способность — призыв чего угодно из иного измерения — до сих пор остаётся загадкой для Кевина. Непонятно, как ему удаётся призвать нечто конкретное — он лишь мысленно формирует запрос, а уже система подбирает ему подходящие варианты из всего того, что он может вытащить из разлома. Так и сейчас — писатель чётко знал, что призовёт своего рода «световую бомбу», ибо в его голову за мгновенье была загружена вся информация о ней. Будто он всю жизнь помнил и знал это. Занятно, что другие варианты были куда более «радикальными» — начиная от светящегося чудовища ростом с трёх человек, и заканчивая гигантским шаром из непонятного, ярко — зелёного вещества, который Кевин при всём желании бы не смог перетащить через разлом — ему банально не хватит на это маны. Он смог познать лишь то, по какому принципу работает способность. Как именно она это делает — тот ещё вопрос.

— Дела… — пробормотал писатель себе под нос, оглядываясь по сторонам.

Судя по всему, оказался он в какой — то пещере. Точнее сказать было трудно из — за облепившей буквально всё вокруг, коричневатой жидкости. Кевин взглянул на собственные руки — они тоже были укрыты ровным слоем этой маслянистой жижи. Чёрт, да она капала даже со слипшихся волос! Ладно, это не важно. Чуть поодаль валялась та самая, призванная Кевином конструкция. Хотя рассмотреть её под покровом кусков чьей — то бурой плоти было чертовски трудно — похоже, что эта шипованная клетка попросту выдрала из кого — то кусок мяса. Погодите…

— Меня что… — писатель медленно поднял взгляд к потолку, — Проглотили?

Открывшееся сверху зрелище Кевин мысленно описал как «Разорванная задница несчастного, что сдуру съел десять острых бурито подряд». Из потолка пещеры действительно торчало нечто, отдалённо напоминающее разорванную мясную трубу. Целые шматья лоснящейся кожи свисали вниз, вместе с обращёнными в бесформенную труху, гигантскими внутренними органами, державшимися лишь на тонких лоскутах плоти. Всё потихоньку начало вставать на свои места. Судя по всему, его, ослеплённого, мгновенно заглотнула какая — то тварь, и сразу начала переваривать в своём мешкообразном желудке. А Кевин выбрался из этого желчного плена, буквально разорвав существо изнутри. И теперь он, с ног до головы покрытый зловонными телесными жидкостями, с трудом вдыхая застоявшийся, влажный воздух, стоял посреди какой — то пещеры, глупо улыбаясь.

— Это нелепо, — едва сдерживая смешок, протараторил писатель, — Это так, чёрт возьми, нелепо!

И в то же мгновенье Кевин буквально согнулся пополам, выпуская наружу громкий, истеричный смех. Он не понимал, что конкретно его так веселит — всё произошедшее казалось ему одной большой, неумелой чёрной комедией!

Но внезапно, писатель замолчал. В одно мгновенье нервный хохот сменился абсолютной безэмоциональностью. Его чувствами что, снова манипулируют?

— Ну, ладно, — пожав плечами, Кевин смахнул натёкшую на лицо жижу, а затем принялся спокойно искать выход, внимательно наблюдая за собственными эмоциями.

Теперь у писателя появилась как минимум одна причина дать творцу аномалии крепкого, возможно летального подзатыльника.

***

Развороченная улица купалась в лучах утреннего солнца, что криво отражались от смятых кем — то корпусов машин. Здесь явно кто — то сражался, причём недавно: пятна копоти на стенах, частично обваленные жилые дома, снесённые фонарные столбы. Кое — где до сих пор горели маленькие огоньки, непонятно откуда взявшиеся и непонятно чем подпитываемые. Тем не менее, в воздухе чувствовался запах утренней свежести, а тишину нарушали лишь отдалённые выстрелы и грохот. Обстановка в целом была спокойной, но с нотками повисшего напряжения.

— …Кто — то сорвётся с высокого крана, — напевал Кулов, армейским шагом двигаясь по холодному асфальту, — Следи за собой, будь осторожен. Следи за собой.

Стуку армейских ботинок вторил звон бесформенных сабатонов Дезхеда, на плече которого безвольно повисла Сабрина. Её глаза горели ненавистью, а рот был заткнут кляпом из какой — то грязной тряпки — бесконечные крики, брань и угрозы девушки смогли достать даже обычно спокойного майора. Поначалу она брыкалась и мычала, пытаясь выскользнуть из хватки воняющего мертвечиной громилы, но вскоре сдалась — осознала, что просто так её не отпустят. Даже надежды на систему не было — Дезхед регулярно сжимал её тело, нанося небольшой урон и прерывая восстановление.

— Так, кажется, здесь, — Кулов резко остановился, по — армейски повернулся к зияющей дыре в бетонном здании, что будто кто — то подорвал изнутри.

Несколько секунд майор молча всматривался во тьму развороченного помещения, а затем громко и чётко произнёс:

— У меня есть слово, но в нём нет букв.

Повисла тишина. Откуда — то издалека раздался истошный крик, но никто даже не обратил на него внимания. Только Сабрина что — то тихо промычала себе под нос.

— У меня есть лес, но нет топоров, — неожиданно раздался чей — то голос, а затем, крепко сжимая автомат, под тусклый утренний свет вышел мужчина в военной форме, что всё это время прятался в руинах, — Рад тебя видеть, майор.

— Взаимно, лейтенант, — едва заметно улыбнувшись, Кулов коротко отсалютовал коллеге, — Спасибо, что пришёл. Какова ситуация?

— Это с тобой? — военный коротко кивнул в сторону скучающего Дезхеда.

— Да, я же предупреждал, — майор недоверчиво покосился на своего старого друга.

— Не боись, не забыл. Так, на всякий случай, — лейтенант едва слышно выдохнул, — Есть закурить?

Кулов молча протянул товарищу сигарету. Тот немедля закурил, стартовав серьёзной, глубокой затяжкой.

— Если вкратце по ситуации: жопа полная, — военный раздосадовано сплюнул, — Личный состав дохнет, как мухи. Дохрена дезертирует. Половина начальства куда — то съебалась. Каждая тачанка — на вес золота. Извини, но я тебе даже самокат не смогу достать.

— Сука, — вырвалось у майора. Молча простояв пару мгновений, он тоже затянулся горьким табаком.

— Не ссы, есть один вариант, — поспешил ободрить друга лейтенант, — Для обычного человека — суицид. Но для тебя может и проканает.

— Выкладывай, — заинтересовался Кулов.

— Короче, одной из баз жопа наступила давно и конкретно. Ещё когда зомбаки полезли, а ты их героически отхреначил. Сам понимаешь — там всё обдристанно той дрянью, ни один нормальный человек туда не сунется. Так вот, техника там до сих пор стоит. Уж без понятия, рабочая ли, но на два десятка машин одна да точно заведётся. Вот, — проговорив это, военный быстро сделал ещё одну затяжку, будто это было ему жизненно необходимо.

— Координаты?

— Семнадцатая.

— Это где Дорнан сидел?

— Ага.

— Хорошо, — майор притих на пару секунд, явно о чём — то размышляя, — Ладно, война — войной, сам то как? Что начальство?

— Да никак. Жду, когда меня сожрёт какой — нибудь очередной псих, — честно признался лейтенант, — А начальники — цирк с конями. Тебя уже записали в дезертиры: полкан грозился из — под земли достать. Пока ему какая — то тварь половину тела вместе с башкой тупой не оторвала. Сука, да с такими командирами я и сам скоро в дезертиры подамся! Ёбаные клоуны, а не военные.

— Так езжай со мной, — предложил Кулов, — Мне надёжные люди нужны. Начальники твои очень скоро передохнут, сам понимаешь.

— А гражданских на кого оставишь? — военный покосился на товарища.

— Что, всё ещё своими идеями горишь? — удивился майор.

— Я в армию шёл, чтобы защищать людей. Я чего — то подобного несколько лет ждал — просиживал жопу на складе! — лейтенант на секунду поднял голос, но тут же одёрнул себя, — Им сейчас как никогда нужна защита. Причём реальная! Драться за свои идеи, а не за золотые сральники богачей — ты думаешь, я так просто от этого откажусь?

— Дружище, фанатизм убьёт тебя, — Кулов помрачнел на глазах, — Причём буквально. Городу хана, это лишь вопрос времени. Это бойня, из которой никто не выйдет победителем. Ты и правда можешь откинуться.

Вместо ответа военный задумчиво уставился куда — то вдаль. Затем сплюнул и выбросил окурок в сторону.

— Может и так. Но хоть сдохну за правое дело, — пожал он плечами, — Не всем повезло быть поцелованными богом в задницу, как тебе. Людей режут, как на скотобойне — я не могу на это просто смотреть и нихрена не делать. Ты занимайся своими делами, а я займусь своими.

— В чём — то ты прав, — майор задумчиво покачал головой, а затем тоже отправил докуренную сигарету в недолгий полёт, — Ладно, дела не ждут. Спасибо за помощь. Даст бог — ещё встретимся.

— Всегда пожалуйста, — отсалютовал лейтенант, — Я бы не рассчитывал на встречу, но буду рад. Всё, отбой.

— Береги себя, — Кулов проводил взглядом скрывшегося в руинах товарища, а затем повернулся к Дезхеду, что со скуки чертил когтем на асфальте какие — то узоры, — Двинули.

Деловито хрюкнув, чудовище поправило обмякшую на плече Сабрину, а затем неуклюже поплелось вслед за хозяином. В голове девушки же, между мыслями о бесчеловечном расчленении Кулова в течении десяти минут, от подслушанного разговора двух вояк возник простой, но оттого не менее интересный вопрос: а за что майор вообще сражается?