Diabolus ex Machina. Том II

Глава 18 — Fissure

Видимо, фантазия у повелителя этой аномалии закончилась. Снова. Во всяком случае именно так казалось Кевину. Держа в руке продолговатое каменное нечто, пылающее ярким зелёным пламенем, писатель уже с десяток минут шёл вперёд по абсолютно монотонной пещере. Это место невольно напоминало Кевину о старых видеоиграх, за которыми он часами сидел, будучи ребёнком. Компьютерные технологии тогда лишь начинали развиваться в сторону развлечений, и мощностей машин хватало лишь на простенькие, прямоугольные коридоры, все выглядевшие как один. Именно таким и было выхватываемое зелёным светом окружение — только стены закруглены, будто писатель пробирается через очень длинную каменную кишку.

— Надеюсь, в конце я не вывалюсь опять из чьей — то задницы, — поудобнее перехватив призванный из мира кошмаров «факел», пробубнил Кевин себе под нос.

Шаги и речь даже не создавали здесь эха, которое, по логике, должно было быть. Жалкие, разваливающиеся декорации дешёвого театра. Тем не менее, весьма отвратительные — пропитавшая волосы и одежду жижа всё ещё стекала на каменный пол. Хорошо хоть она вне тела существа безвредна, иначе далеко уйти бы не вышло — желудочный сок, или чем бы это ни было, попросту превратил бы писателя в неприглядную лужицу.

Странно, но за всё время «скитаний» Кевина по прямой, его эмоциями ни разу не попытались манипулировать. Будто загадочный демиург этого картонного представления попросту сдался, уже не зная, чем шокировать непробиваемого вторженца. Если пожирание живьём не остановило его, то как в принципе справиться с этой чудовищной силой? Или же, хитрец обманывает своего оппонента, дарует ему ложное чувство безопасности, дабы притупить бдительность? Ну, если так, то план его обречён на провал — с того самого момента, как писатель обрёл силу, то чуть-ли не спит с открытыми глазами — никогда не расслабляется.

— Generals gathered in their masse-e-e-ess, — от скуки начал напевать Кевин, — Just like witches at black masse-e-e-ess… Чёрт, как можно рифмовать на одно и то же слово, и при этом звучать так хорошо?

Будто вклиниваясь в разговор писателя с самим собой, зелёный факел затрещал, выплюнул из каменного «горла» несколько искр, и резко потух, погружая всё в кромешную тьму.

— Эй! — возмутился Кевин, а затем со всей силы ударил бесформенной конструкцией о гладкую стену пещеры.

Издав странный звук, напоминающий тихий, недовольный писк, факел вновь затрещал, а спустя секунду загорелся зелёным пламенем. Эта конструкция — живое существо, состоящее из… Не пойми чего, похожего на бугристый камень. Достаточно как следует треснуть им о что — то твёрдое — и оно засияет странного цвета огнём, освещая всё вокруг. Удивительная вещь. Впрочем, не только она одна — в кошмарном мире много подобных «устройств», каждое из которых активируется похожим образом — грубым насилием. Тем не менее, существо никак этому не сопротивлялось, а потому Кевин просто принял это как должное. Если тот мир играет по столь варварским правилам — да будет так.

Совершенно неожиданно тишина сменилась резким, болезненным писком в ушах. Писатель машинально схватился за голову свободной рукой — ощущение, будто кто-то настойчиво сверлил стенки черепа изнутри. А через секунду снова гнетущее молчание всего вокруг — будто все звуки в мгновение пропали. Рот Кевина растянулся в широченной, болезненной улыбке. Мышцы задрожали от напряжения — казалось, он вот-вот буквально разорвёт собственное лицо надвое.

Но писатель даже не успел удивиться, как всё закончилось. Испуганно выдохнув и схватившись за адски болевшие края рта, Кевин водил факелом из стороны в сторону, готовый встретить опасность, откуда бы она ни появилась.

Что это вообще было? Неудачная попытка манипулировать сознанием? Ладно, если чувствуешь боль, значит… Стоп, боль? Система же приглушает её, пока у тебя есть «щит» из здоровья, ведь так?

— Или нет? — спросил Кевин уже вслух. Его голос, конечно, не отразился эхом от стен неестественной пещеры — наоборот, они будто впитали и заглушили речь, как губка.

В ту же секунду, без какого-либо предупреждения кошмарный факел погас, опять лишая писателя единственного источника света. И стоило тьме окутать Кевина, как он ощутил едва заметный, холодный ветерок. Что-то происходило. Без промедлений писатель стукнул живым светилом о стену, заставляя его мгновенно вспыхнуть куда более ярким чем обычно, ядовито-зелёным пламенем. Кевину даже пришлось прикрыть глаза — резка вспышка на долю секунды ослепила его.

Но как только помутневший от чего-то взгляд начал выцеплять из темноты контуры окружения, писатель ощутил странную комбинацию чувств. Радость смешалась со скукой и… Ностальгией? Почему-то озарённые танцующим зелёным пламенем бетонные стены, покрытый какой — то коричневой субстанцией пол, и уходящий в непроглядную тьму коридор казались до боли знакомыми. Неестественно знакомыми. Будто Кевин видел это место каждый день, но при этом был несказанно рад его видеть.

— Мною опять манипулируют, — подавляя нарастающую эйфорию, пробубнил писатель.

Неожиданно он ощутил столь сильное желание обернуться назад, что едва успел остановить собственное тело. Сохранять трезвость ума было всё труднее с каждой выходкой аномалии — будто она становилась тем сильнее, чем дальше продвигался Кевин. На мгновение задумавшись об этом, писатель разочаровался, что не испытывает интерес и предвкушение от загадки, которую он вот-вот разгадает. Жаль, что ничего этого нет. А должно ли быть? Всё ведь предсказуемо и ничуть не интересно. Или же нет?

Резко цепочка мыслей оборвалась. Как в сознании может пролететь так много мыслей за даже не десятую долю секунды?

— Опять манипулируешь? — ухмыльнулся писатель. Кажется, часть его собственных эмоций вернулась к нему, — Дешёвый трюк. Как и «неожиданная» смена локации. Не верю!

Последние слова Кевин уже практически прокричал. Поддался чувствам, которые, скорее всего, даже не его собственные. Нужно держать себя в руках.

Едва перебарывая явно навязанные порывы, писатель зашагал вперёд. По коридору, что пусть и резко, но ничуть не неожиданно сменил собой пещеру. Тем не менее, окружение поменялось не слишком сильно: теперь вместо неестественных, явно искусственных полостей внутри породы, в уже осточертевшую тьму тянулись ровные, на удивление чистые стены, вместе с покрытыми неизвестно чем полом и потолком. Кевину очень хотелось рассмотреть это нечто поближе, но он прекрасно помнил закон этого места — если есть желание что-то сделать — не делай этого. Просто на словах, но на деле это требовало проявлять настоящие чудеса самоконтроля. Благо, в этом писатель более чем преуспел за свою не слишком долгую жизнь.

— I want to reach out and touch the sky, — снова начал напевать Кевин, пытаясь отвлечься от навязчиво лезших в голову мыслей, — I want to touch the sun, but I don’t need to fly… Мать твою.

Перед писателем заплясали тени. Буквально. Бесформенные, ползущие по полу и стенам сгустки черноты появились внезапно, из ниоткуда. Их не разгонял ядовитый свет факела — наоборот, они будто тянулись к нему, вытягивая во все стороны продолговатые отростки. И самое неприятное — делали они это абсолютно бесшумно.

— Что, мы начали чему-то учиться, да? — напряжённо пробормотал Кевин.

Писатель остановился в нерешительности. Прислушался к ощущениям — естественный страх за собственную жизнь тянул его назад, потакая навязчивому желанию обернуться. Значит, нужно идти вперёд, ведь боязнь возможной опасности навеяна. Или нет?

— Дрянь, — выругался Кевин, — На бумаге это казалось куда проще!

Даже в обычной жизни писатель не всегда мог понять самого себя. А сейчас, когда какой-то кукловод-недоучка пытается дёргать за его ниточки, это в разы тяжелее! Чёрт, ладно. Этот дешёвый драматург явно подготовил что-то сзади. Значит, туда идти нельзя. Остаётся только…

— …Идти вперёд, — уверенно закончил Кевин вслух, крепче сжимая в одной руке факел, а в другой — своё оружие и инструмент — ручку.

Видимо, ощутив решимость вторженца, пляшущие тени замерли, будто в стоп-кадре. Будто… Притаившиеся хищники.

«Чёртовы ассоциации. Почему всегда так не вовремя!?» — пронеслось в напряжённом сознании.

***

— Эй, дед! — недовольный голос Сабрины выбил Кулова из размышлений, — Пущай твоя макака уже меня отпустит, я заебалась на плече висеть! Не убегу я никуда, всё поняла!

— Когда научишься уважать старших — тогда и отпущу, — майор едва заметно усмехнулся, — А теперь молчи. А то обратно кляп вставлю.

— Чего? — хотела было возмутиться колдунья, но поймав на себе недвусмысленный взгляд Дезхеда, подавилась бранью.

— Мы входим в зону, заражённую той дрянью, которую ты продала, — Кулов достал из-под плаща свой верный пистолет и проверил наличие патронов в магазине, — Без боя точно не прорваться.

— Так отпусти меня, я помогу! — неуверенно выпалила Сабрина, — Зуб… Даю…

— Неужели? — майор покосился на пленницу, — Не бойся, когда зайдём достаточно далеко, я тебя отпущу. Чтобы без меня у тебя не было и шанса оттуда выбраться.

— Чё? — в этот раз девушка не смогла сдержать негодование, — Слушай, военачальник хуев, ты часом ничего не попутал? Я тебе что, сраная пленница? Ты меня сюда притащил, а теперь, блядь, умирать собираешься бросить!? Да ты…

— Ясно, — вздохнул Кулов, — Кажется, ты кое-чего не понимаешь.

Не успела Сабрина продолжить свою гневную тираду, как нёсший её Дезхед неожиданно ухватил девушку за ноги, а затем не слишком сильно, для себя, прижал её к земле. Другая испещрённая шрамами рука сомкнулась на тонкой шее, постепенно сдавливая ту. Сабрина лишь успела испуганно выдохнуть, её глаза округлились от страха — ей не хватало воздуха. И пока она отчаянно скреблась руками и ногами по асфальту, майор подошёл ближе.

— Я мог бы, да и по сути должен был убить тебя ещё там. У дома нарколыги, — Кулов закурил очередную сигарету. Звуки затяжки утонули в паническом хрипе колдуньи, — Ты мне, по факту, не нужна. Более того, ты для меня обуза. Но знаешь, я решил дать тебе шанс. Мы по молодости все ошибаемся. Я и сам был как ты. Ну, разве что матерился поменьше, — майор грустно вздохнул, будто на мгновенье погрузившись в ностальгию, — Так вот. Выбор у тебя сейчас довольно простой. Ты либо начинаешь думать головой и доказываешь мне своё право на жизнь, либо я тебя убиваю, получаю от этой чёртовой системы награду, и иду дальше сам, уже куда более сильным. Вопросы?

Сквозь сигаретный дым Кулов взглянул в глаза Сабрины. Наравне с животным страхом за собственную жизнь, он углядел в них нотки понимания и смирения. Кажется, его слова, наконец, дошли до непокорной бунтарки.

— Буду считать это согласием, — нейтрально проговорил майор, мысленно приказывая Дезхеду перестать мучить пленницу.

Тихо и разочарованно хрюкнув, громила отпустил колдунью, дал ей пару секунд как следует продышаться, а затем снова водрузил её на бронированное плечо. Теперь она не сопротивлялась и не бранилась, лишь иногда сотрясаясь от громкого кашля. Возможно, наконец осознала своё положение. Или же просто умело притворялась.

***

Величественный завод, что много лет был гордостью мегаполиса, символом промышленной мощи человечества, сейчас лежал в руинах. Смотря на разорванный труп гиганта из железа и бетона, трудно и представить, что ещё утром он был практически невредим. Чудовищная сила полностью разрушила центральный цех, буквально подорвав его изнутри, и частично обвалив соседние здания. Пламя же добивало то, что не смогла разрушить ударная волна — вскоре от завода останутся лишь тлеющие обломки, по которым хаотично будут носиться одичавшие пауки-гиганты, сражаясь и пожирая друг друга.

Но это будет потом. Сейчас же из-под завалов старательно выбирался тот, для кого это место, по всем законам мироздания, должно было стать могилой. К счастью для Гриса, с недавних пор даже эти правила стали крайне размытыми.

— Ёбаный рот этого завала, — сквернословил мститель, освобождая себя из каменного плена, — Я себя так в последний раз чувствовал, когда смешал пиво с водкой, а потом запил это всё… Абсентом, кажется?

Пускай боли и не было с того момента как Грис очнулся (спасибо системе, наверное), но он ощущал себя так, словно все его внутренности перемешались. Будто едешь в старом лифте и тот резко останавливается. Только в десять раз сильнее.

— Знал бы, что так сильно ебанёт… — поднапрягшись, мститель скинул с себя увесистый бетонный осколок, — …сделал бы всё так же. Хе. Я ведь жив остался, а тот придурок — нет. Надеюсь.

И вот, наконец, за очередным покорёженным куском… Чего — то, показалось пасмурное небо. Долгожданная свобода была на расстоянии вытянутой руки! Буквально. Но тут Грис заметил одну странность — его зрение будто немного сместилось влево… А ещё он чётко видел левую часть собственного носа. В темноте заметить это было невозможно.

— Эй, оператор, у нас камера сбилась! Горизонт завален! — неловко отшутился мститель, хотя сам насторожился — очередная причуда системы?

Перебирая в голове самые разные варианты объяснения этой странности, Грис, тем не менее, продолжал постепенно откапывать себя, в чём ему существенно помогала дарованная системой сила и выносливость.

— Надеюсь, какой-нить голодный паучок сейчас не отгрызёт мне половину моего высокоинтеллектуляльного лица… Кстати, интересно, а куда тот рыцарь-придурок делся? — мститель даже не задумывался о том, что его едкие комментарии могут привлечь нежелательных гостей.

Уже через пару минут он, весь грязный, в оборванной и обгоревшей одежде, полностью выбрался из-под завала. Вдохнув полные лёгкие воздуха, Грис сразу же поспешил освободить их громким кашлем — поднятые взрывом каменное крошево и пыль всё ещё оседали на землю.

— Сука… — едва мститель успел проговорить это слово, как снова закашлялся, — Думал… Система защищает… От этой херни…

Когда же Грис наконец смог дышать более-менее ровно, то решил осмотреться. Первым делом начав с себя, само собой. Странность со зрением не давала ему покоя, хотя он уже догадывался, что именно произошло. Мститель поднёс руку к правому глазу, но не увидел её полностью — лишь небольшую часть где-то на границе зрения. Прикоснулся к собственному лицу — послышалось неприятное чавканье плоти, а внутрь головы будто начало что-то просачиваться.

— Блядь! — выругался Грис, резко отдёрнув руку. Боли не было, но ощущение до ужаса неприятное, — Блядь! БЛЯДЬ!!! Я что, глаза лишился!?

Не в силах поверить собственным чувствам, он снова коснулся рукой того, что должно было быть его правым глазом. Тёплая, скользкая плоть, висящая, что называется, «на соплях» — чуть — чуть дёрни, и оторвётся, либо выпав из головы, либо затолкавшись внутрь неё. Грис вновь отдёрнул руку — ощущение того, как что-то движется внутри твоей собственной черепушки, непередаваемо мерзкое.

— Да ну нет… — испуганно приговаривал мститель, роясь в обломках, — Ну нет… Система же… Да быть такого, сука, не может!

Вскоре он нашёл то, что искал — довольно крупный осколок грязного стекла, что пусть и мутно, но отражал изображение. Подобно обеспокоенной собственной внешностью девушке, Грис разглядывал своё лицо в отражении. Правда, эти ассоциации быстро утонули в его сознании, которое захлестнули новые чувства — короткий испуг и растерянность.

— Ну, хе… — мститель выдавил из себя нервный смешок, — Теперь я пират.

В стекле пусть и с трудом, но можно было разглядеть испачканное в грязи и копоти лицо, правая половина которого больше походила на бесформенное месиво — кусок носа оторван, щека испещрена глубокими порезами, а вместо глаза — заплывшее мясное нечто, с которого свисали тонкие лоскуты кожи и мяса. И лишь разделённая надвое рваной раной бровь напоминала о том, что ещё недавно под ней красовалось пылающее безумием и решительностью око.

— Спасибо, система, — с нарастающими истеричными нотками в голосе пробормотал Грис, выбросив стекло, — Что не сдох от болевого шока.

Встав в полный рост, мститель уставился оставшимся глазом в никуда. Ему ведь должно быть страшно? Или болезненно? Обидно? Чёрт знает, но почему он сейчас ощущал только нарастающую злость?

— Сраный предатель, — процедил Грис сквозь зубы, — Где ты? А!? ГДЕ, СУКА!?

В неконтролируемом порыве он набросился на лежавшую рядом кучу мусора, разбрасывая в стороны обломки металла и бетона, в отчаянной попытке найти чёрт знает что. Однако уже вскоре мститель издал громкий, полный ненависти крик, обессиленно упав на колени. Изуродованное лицо стало ещё более устрашающим, ощетинившись нервной улыбкой. Спасённое системой тело затряслось от едва слышного не то хохота, не то плача.

Но совершенно неожиданно Грис замолчал. Его глаз остановился на одной точке — на чём-то блестящем, ярком, выделявшемся на фоне руин. Только сейчас мститель заметил, что его зрение стало ещё острее — будто усиленное восприятие, что раньше распределялось между двумя органами зрения, теперь сконцентрировалось в одном, уцелевшем. Резко Грис дёрнулся, с нечеловеческой скоростью побежал туда, куда только что смотрел.

— ВОТ ТЫ ГДЕ, УЁБОК!!! — во всё горло заорал мститель, пиная торчавшую из обломков голову.

С чавканьем и хрустом носок ботинка пробил обгоревший лоб, отправив оторванную часть тела в недолгий полёт. Изуродованная имплантатами и ранами голова пролетела несколько метров, брызгая во все стороны кровью, а затем глухо приземлилась на один из множества бесформенных осколков бетона.

— А?.. — вырвалось у Гриса. Его затуманенный яростью рассудок не ожидал, что показавшаяся из-под завалов голова Малыша… Или Джаггернаута? В общем, что она будет отдельно от тела.

На секунду повисла тишина. Но почти сразу её оборвали вопли двух дерущихся неподалёку гигантских пауков.

— Значит, таки достал тебя… — довольно улыбнувшись, мститель вновь приблизился к отлетевшей голове, не обращая никакого внимания на сцепившихся монстров, — Правда, ты мне кое-что задолжал…

Ухватившись за всё ещё почему-то кровоточивший обрубок, Грис взглянул на искажённое лицо того, кого ещё не так давно считал достойным жизни, а затем грубо выдрал из плоти правый искусственный глаз. Хмыкнув, мститель отбросил кусок безжизненной плоти в сторону. Всё его внимание занял новый, покрытый багрянцем трофей.

— Теперь мы квиты, — произнеся эти слова в никуда, Грис направился прочь, сжимая в кулаке вырванный глаз, с которого крупными каплями стекала густая кровь.