Глава 12

12

Утро, началось с расчистки двора. Все же за прошедшее время, снегу нападало столько, что до некоторых мест приходилось добираться, утопая чуть ли не по пояс. Пока Леха занимался завтраком, Длинный как раз и вышел навести порядок во дворе. Разгребая снег, он старался навалить его так, чтобы со стороны было трудно разглядеть находившуюся здесь заимку. Все же имелись некоторые опасения в том, что найдется кто-то, кто своим присутствием, разрушит такую славно подвернувшуюся идиллию. Чуть позже, он еще и спустился к Дону, чтобы прикопать стоящий там буер, но как оказалось, ночной снегопад, вполне справился с этим и без его участия. И сейчас не зная о том, что в этом месте, что-то находится, трудно было, что-то отыскать, если конечно случайно не наткнуться на него.

После вкусного завтрака, состоящего из свежезаваренного чая и наскоро испеченных Лепехой блинов, друзья занялись доскональным исследованием доставшегося им домика. Оказалось, что чуть в стороне от грубо сколоченного ложа, имеется еще одна, неприметная дверца, ведущая в совсем уж крохотную комнатку, которую с большой натяжкой можно назвать личным кабинетом хозяина. Дверь в эту комнатку была не слишком заметной из-за висевшей на вбитых в нее гвоздях шикарной меховой дохи. И потому открылась друзьям совершенно случайно.

Здесь, помимо письменного стола, покрытого зеленым сукном, причем явно сделанного мастером, а не сбитого из случайно подвернувшихся под руку деревянных плах, и изящновыгнутого стула, стоящего возле него. Находились два шкафа, стоящих возле стены. Один из них оказался доверху заполненным различной одеждой и обувью. Причем, что удивило больше всего, большая часть всей найденной одежды предназначалась скорее для светских салонов, а не для одинокой избушки расположенной на крутом берегу Дона. Здесь имелось пара фраков, смокинги, костюмы нескольких фасонов и расцветок, все это было сшито из прекрасного, приятного даже на ощупь сукна, и даже с виду казалось очень дорогим. Тоже самое можно было сказать и об обуви. Лаковые штиблеты, блестящие в свете керосиновой лампы так, что в них можно было увидеть свое отражение. Легкие мокасины из нежной замши, и кожаные сандалии хитро сплетенные из тонких полосок кожи. Все содержимое шкафа говорило скорее о том, что хозяин этого дома, скорее английский лорд, нежели простой охотник, неизвестно по какой причине отказавшийся от блеска высшего света, и закончивший свою жизнь, в одиночестве. Хотя помимо дорогих костюмов и обуви, непонятно зачем взятых в глухую лесную избушку, имелись вполне практичные охотничьи костюмы, сшитые и прочной парусины и кожаными вставками на коленях, локтях и седалище, с множеством карманов прикрытых клапанами, и двумя рядами газырей, расположенных на груди и расходящихся в разные стороны, как на знаменитых черкесках. Чем-то они напоминали подобные изделия будущего, хотя качество было скорее всего неизмеримо выше. А самым главным оказалось то, что рост хозяина хоть по габаритам и был несколько шире, того же Длинного, но по росту, подходил ему практически идеально. Для Лехи, разумеется позже пришлось что-то укорачивать и подгонять, но зато, когда друзья собрались покинуть столь гостеприимную избушку, то выглядели, скорее вполне приличными и обеспеченными молодыми людьми, а не какими-то там беспризорниками.

Открыв дверцы второго шкафа, друзья пришли в еще большее изумление. Здесь в специальных стойках, хранилось оружие. Причем не какой-то там банальный разболтанный дробовик местного охотника, а именно дорогое оружие от прекрасных мастеров, не только России, но и Европы. Здесь было прекрасное немецкое ружье, с великолепной инкрустацией. Ernst Kerner co Suhl шестнадцатого калибра, выпущенное в самом конце прошлого века. Охотничье трехствольное ружье 1909 года выпуска. 16\32 калибров. От оружейного дома Калецких. Ружье JOH.SPRINGER, 1917 года выпуска. Кремневое ружье, Османской империи, восемнадцатого века украшенное кораллами. Со стволом в цветочных узорах, насеченных серебром, с деревянным ложем, покрытым лаком и скреплённое со стволом серебряными кольцами, украшенными чеканкой в виде трофеев.

Длинный перебирая и разглядывая выставленные образцы завис, наверное, минут на сорок. В прошлой жизни, ему не удалось даже прикоснуться к подобным раритетам, хотя их примерную стоимость он знал, и она выходила очень далеко за пределы его возможностей.

В самом углу шкафа притаился невзрачный карабин Мосина, в стандартном исполнении, легкая малокалиберная винтовка Тульских мастеров, предназначенная для охоты на белку, и обычная охотничья двустволка 16 калибра. Леха, стоящий возле него и сам находился в состоянии легкого потрясения. Так же как и его друг перебирая и разглядывая драгоценное оружие, непонятно какими путями оказавшееся в лесной глуши, достаточно далеко от людских поселений.

Еще находясь в некоторой прострации от увиденного, друзья прикрыли дверцы шкафа и оглянулись. Подвешенные над письменным столом полки были заставлены множеством книг, преимущественно на английском и французском языках. Здесь можно было увидеть сочинения Вольтера, Гюго, Скотта, Сервантеса. На глаза попалась книга по Испанской грамматике, несколько словарей. На самом столе лежал толстый том библии в хорошем издании в кожаной обложке и золотым тиснением. Поверх закрытого тома находились очки в роговой оправе, и стоящая неподалеку керосиновая лампа. Создавалось впечатление, что хозяин всего этого, совсем недавно находился здесь читая книгу, и вот только-только вышел из комнаты, захлопнув том, и положив поверх него свои очки.

Пока Длинный разглядывал стоящие на полке книги, Леха, как истово верующий подошел к столу, аккуратно убрал с библии очки протерев книгу рукавом от осевшей на нее за долгое время пыли, благоговейно открыл ее на случайной странице. Краем зрения Длинный заметил, как Леха открывает священную книгу, натыкается на какой-то листок бумаги лежащий там в виде закладки, подносит его к лицу и произнеся одно единственное слово: — «Мама!», и теряет сознание. Как Длинный умудрился успеть и подхватить оседающее на пол тело, он не понял, наверное, даже сам.

Перенеся Леху в соседнюю комнату и уложив его на топчан, Длинный взял из его сжатой руки фотографию. На ней была изображена красивая молодая женщина, а на обратной стороне имелась надпись: «Графу ***, на добрую память. Анна».

Как оказалось, изображенная на фотографии женщина, очень похожа на Лехину маму. И он на сто процентов был уверен в том, что это именно она. Каким образом эта фотография оказалась здесь, и кто такой этот самый граф, было не слишком ясно. Сам же Леха, будучи уверенным в том, что это действительно его мать, совершенно не знал, ни о каком графе, и даже не предполагал, что его мать была когда-то с ним знакома. Впрочем, все это было вполне естественным. Кто станет посвящать ребенка в сердечные дела родителей? Но даже если такое и случалось когда-то, он мог наверняка забыть об этом, или не придать этому какого-то значения в силу своего возраста.

Чуть позже нашлось еще одно подтверждение, Лехиных слов. В письменном столе, нашлась плотно увязанная пачка писем, фотографий и каких-то бумаг, принадлежащая хозяину этого домика. Среди фотографий, найденных там нашлась еще одна, где Алексей помимо стоящей на фотографии мамы, указал на находившегося там же отца. Кто изображен третьим на той фотографии, Леха не то что не помнил, он просто не знал этого человека. После прочтения писем и части имеющихся бумаг, слегка приоткрылась тайна живущего здесь мужчины. Как оказалось, Граф ***, действительно в молодости был знаком с родителями Алексея. И даже в какой-то степени конкурировал с его отцом, добиваясь благорасположения Анны Федоровны, будущей матери Алексея. Но в итоге та, сделала выбор не в его пользу, выйдя замуж за Михаила Сабурова, ставшего отцом Лехи. После чего, неудавшийся жених, пропал из их поля зрения, чтобы не мешать счастью любимой женщины и не теребить свою больную душу. Все же богатство и знатность, это далеко не самое главное, из того, что требуется для семейного счастья. И в итоге, после нескольких лет путешествий по миру, он осел в этой глуши, практически не появляясь на людях, разве что изредка, для пополнения припасов или по еще каким-то неотложным делам. И вот сейчас, волею случая или чего-то еще, здесь появляются два беспризорника, один из которых является сыном, любимой женщины этого человека. Что это? Судьба? Случайность? Интересно, а как бы отреагировал хозяин этой избушки на появление Алексея, если бы к этому времени был бы еще живым. Судя по некоторым документам, он был достаточно богатым человеком, и наверняка смог бы обеспечить будущее Алексея. Но все это только предположения.

Леха же был доволен уже тем обстоятельством, что неожиданно для себя обрел фотографии родителей. С которыми с того дня старался не расставаться.

Дни летели за днями. Друзья решили никуда не торопиться, во всяком случае до конца зимы, а пока есть время, заняться чем-то полезным. Учитывая то, что Леха хотя и имел какие-то основы, все же успев отучиться в начальных классах гимназии, но все его знания, ограничивались возможностью читать и писать. Но даже эти способности были очень поверхностными. Многое позабылось, а что-то просто не дошло до автоматизма и сейчас проходило с некоторым трудом. И в данный момент, когда не нужно было заботиться о добывании пищи, Леха, под руководством Длинного, да и он сам принялись подтягивать и улучшать свои знания. Леха вспоминал чистописание, а вместе с приятелем, они изучали иностранный язык. Почему-то в коллекции их бывшего хозяина большая часть языковых книг, относилась именно к Испанскому языку. Возможно это было из-за того, что Граф*** уже достаточно хорошо знал другие языки. Во всяком случае имеющиеся на полках книги Английских и Французских авторов в подлинниках указывали именно на это. И если скажем из справочных изданий имелись только Франко-Русские, и Англо-Русские словари, то с Испанским все обстояло гораздо шире. Здесь помимо словарей имелась книга по Испанской грамматике, Основы построения речи, словари, и несколько других книг позволяющих если не научиться свободному общению, то хотя бы понять основы языка и при должном усердии и желании, как-то понимать собеседника и самому объясниться с ним.

В принципе в прошлой жизни Длинный изучал иностранные языки. Но в советских школах к этому относились спустя рукава. То же происходило и с ним. В самом начале, их классы разделили на несколько групп и первый год, он пытался понять алфавит и основы Французского языка. С началом следующего учебного года, оказалось, что учительница Французского, ушла в декрет, а заменить ее было некем, и в итоге группы перераспределили и Семен перешел на изучение Немецкого, который изучал вплоть до окончания восьмого класса. После родители получили квартиру в другом районе, а в школе, где продолжил изучение языка Семен, преподавали только английский и немецкий. Учитывая то, что в институтах требуется в основном английский, было решено изучать именно его, и до окончания десятого класса, Семен пытался изъясняться на том языке, который считался Английским. Изучения языка в Институте ограничивалось сданными «тысячами» берущимися или за счет зубрежки или за материальное обеспечение. Причем последнее более приветствовалось. Уже после окончания ВУЗа техническая литература если и появлялась, то чаще уже переведенная, ежели нет, то приходилось пользоваться словарем, или скорее искать того, кто был относительно сведущ в языке. Кстати в то время в анкетах присутствовало довольно интересное определение о знании языков. «Читаю со словарем» — другими словами любой, кто знал иностранный алфавит, мог объявить себя полиглотом, только из-за того, что, имея на руках соответствующий словарь, с грехом пополам имел возможность разбирать иностранные буквы и переводить на Русский язык.

Сейчас же, когда появилось уйма свободного времени, и достаточно подробные учебники, было просто грешно оставить все это безо внимания. Поэтому большую часть свободного времени, друзья уделяли занятиям. Разумеется, научиться говорить и понимать по-испански за два-три месяца, невозможно, но заложить какие-то начальные базы вполне реально. Почему за два-три месяца? Просто друзья не собирались оставаться здесь на более долгое время. Да, здесь было удобно, хорошо. Имелось вдосталь продуктов питания, одежды, обуви. Имелись книги и учебники для проведения занятий и досуга. Избушка, в которой они находились была выше всяких похвал. Казалось живи и не о чем не думай. Но дело в том, что человек существо стайное. Разумеется, встречаются отдельные личности, по каким-то причинам решившие уйти от людей, но друзья к этим личностям совсем не относились. Им было неплохо друг с другом, но хотелось чего-то большего. Общения, знаний. Как звучало в какой-то песне: «В мире столько мест, где я еще ни разу не был». И потому запирать себя в четырех стенах вдали от людей было по крайней мере рано.

Поэтому было решено скоротать время до весны. Не просто до весны, а до того момента, как с Дона сойдет лёд и можно будет продолжить плаванье дальше, вниз по течению. К морю.

Для того, чтобы без излишних потерь осуществить эту задумку, было решено восстановить ялик, переделанный под буер, в первоначальный вид. В принципе больших повреждений ему нанесено не было. Поперечное бревнышко с поплавками-лыжами, было привязано к бортам и банке — расположенному поперек деревянному сидению. Конек, установленный на рулевое перо, тоже легко снялся, стоило только раскрутить прижимные болты. И в итоге лодочка приняла свой прежний вид, став такой, какой и была первоначально, до того, как ее переделали в «снегоход».

Оказалось, что у хозяина избушки имелось и свое плавательное средство, расположенное чуть дальше по берегу за выступающим мысом. Там находилась и небольшая пристань. Вот только воспользоваться баркасом Графа***, не получилось бы при всем желании, минимум по двум причинам. Во-первых, он был слишком тяжел для двоих мальчишек. А во-вторых, он был слишком роскошен для них. Поэтому, даже если бы удалось спустить его на воду, то самое многое куда бы они смогли доплыть, была бы ближайшая станица, где пацанов бы не только ссадили с баркаса, а еще бы и наказали за кражу судна. И никто бы не стал разбираться, где и как он им достался. Все же возраст пока не тот, чтобы к твоим словам кто-то прислушивался. Ялик в этом отношении был гораздо лучшим выбором. Поэтому очистив его от лишних деталей, друзья перетащили его к пристани Графа, где, отчистив от старой краски и исправив некоторые повреждения, аккуратно просмолили найденным варом, приготовив лодку к дальнейшему пути.

Кстати, нашелся еще и парус. Правда он предназначался именно на баркас хозяина избушки и был несколько великоват для маленькой лодочки, но зато в библиотеке хозяина имелась и книжка по парусному вооружению. Точнее эта была своего рода инструкция, по установке и использованию парусов именно на баркасе. Решив, что на ялике можно сделать тоже самое, только меньших размеров, Длинный без зазрения совести просто отрезал лишнее, разложив парус во дворе и прикинув, какими должны быть новые размеры. Возможно так и не делается, и он просто испортил хорошую вещь, но с другой стороны, друзья не собирались возвращаться сюда, после того, как покинут это гостеприимное место. А кому достанется все это добро и пойдет ли оно впрок, было совсем не интересно. Разумеется, бросать все это на произвол судьбы было очень жаль, но и оставаться здесь, обрекая себя на заточение тоже не было смысла. И в тоже время, что-то брать с собою, тоже было нельзя. Были бы друзья, или хотя бы один из них чуточку повзрослее, дело другое, можно было попытаться выдать себя за владельцев всего этого, а сейчас, в это просто никто не поверит, и как минимум просто отберут, вдобавок обвинив в краже.

Уже после прихода весны, обнаружилось, еще одна странность, говорящая о том, что хозяин этого домика, или находился слегка не в себе, или же знал, что осталось ему недолго и потому готовился к смерти. Об этом говорилось и последних записях Графа***, но тогда, Длинный просто не придал значения этим словам, решив, что это больше поэтический оборот, нежели подспудное желание. В дневнике говорилось о могиле, находящейся на вершине холма с видом на окружающий его лес и протекающую под холмом реку. Все это по словам автора символизировало единение с природой и подчеркивало одиночество лежащего там человека, и его безграничную любовь к той, что выбрала другого. И тут, поднявшись однажды на холм метрах в трехстах от домика Графа, приятели обнаружили отрытую могилу, и прислоненный к одинокому дубу неподалеку деревянный крест с табличкой, и выгравированной на ней эпитафией:

"Потерявшись в безвременье лет,

Не найдя дорогу в никуда,

Он считал все дни которых нет,

О несбыточном мечтал он все года…"

Все говорило о том, что и крест, и отрытая могила предназначалась именно для нашего бывшего хозяина. Поэтому уже на следующий день Длинный с Алексеем перенесли гроб с телом, на вершину холма, и осторожно опустив его в могилу, засыпали ее и установили крест. А, Леха, будучи верующим человеком отчитал необходимые, по его мнению, для подобного случая молитвы.

Примерно за неделю до отъезда, друзья решили хотя бы сохранить самое ценное, что имелось в избушке, и то что невозможно было забрать с собою. Все же ее хозяин, даже будучи мертвым очень сильно помог приятелям обеспечив их жильем и едой в самое тяжелое для них время. Вдобавок ко всему, Леха обрел фотографии родителей, о чем не смел и мечтать. В общем в благодарность всему этом, было решено отобрать самые ценные вещи, имеющиеся в доме и сделать захоронку, чтобы эти вещи не пропали даром. В какой-то степени друзья считали своим долгом поступить именно так. Поэтому, чуть в стороне от дома, на достаточно приметном месте была выкопана яма, куда поместили самый прочный из сундуков, имеющихся в доме. Предварительно осмолив его снаружи, его поместили в выкопанную яму, и уложив внутрь остатки от разрезанного паруса, сложили на него все оружие, кое-какие инструменты, документы, оставшиеся от прежнего хозяина и несколько книг. Все это обернули парусиной и залили остатками вара. После чего место было засыпано землей, а друзья крепко накрепко запомнили это место. Кто знает, как сложится судьба. Вдруг, когда ни будь удастся вернуться сюда и откопав клад воспользоваться этими вещами. Пока же их ждал ялик, и долгий путь в неизвестность.

Новый парус прекрасно встал на имеющуюся мачту, рундуки, имеющиеся на лодке, были заполнены едой в дорогу. Из оставленного в избушке оружия, после долгих сомнений и раздумий все же было взято с собою охотничье ружье с двумя десятками зарядов, к нему. Правда перед этим, Длинный решил его несколько «модернизировать». Ружье бралось с собою скорее в качестве последнего шанса для обороны, нежели для охоты, в которой не он, ни Леха ничего не понимали. А вот иметь под рукой оружие, которое при необходимости сможет хотя бы отпугнуть, или остановить противника, было необходимо. При этом Длинный склонялся к самому жесткому варианту. Поэтому заряды для ружья подбирались не с мелкой дробью, а с крупной картечью. Само же ружьё, лишилась почти половины своего ствола, и почти полностью приклада. В итоге получилось оружие, чем-то напоминающее мощный дерринджер, правда не совсем карманного типа, но тем не менее дающее неплохой шанс выжить в непростой ситуации.

Леха настаивал еще и на малокалиберной винтовке, которая ему очень приглянулась, но Длинный объяснил ему неуместность подобного желания. Дело том, что данная винтовка слишком специфична. В силу слабого патрона, годна только для отстрела мелких животных, например тех же белок. А для каких-то других целей совершенно бесполезно. Для той же обороны например. Он рассказал приятелю, что бывали случае, когда пуля выпущенная из нее застревала в обычном ватнике или шинели, не нанося противнику никакого вреда. Разумеется если попасть в глаз, можно убить и такой пулей, но для начала попробуй попади. И в тоже время, при всей ее бесполезности в этом плане, она считается оружием, со всеми вытекающими от сюда. Вот и получается, что при невозможности самому адекватно ответить на нападение, можно спровоцировать на это своего противника. Поэтому винтовку было решено оставить в доме. Из инструментов, друзьям добавилась к имеющемуся топору, небольшая можно сказать походная пила, складывающаяся по принципу перочинного ножа в ручку. Разумеется, толстый ствол ею не отрежешь, но даже в таком виде она была очень удобна. Посуда, тоже была заменена на более удобную. Все же бывший хозяин был охотником и все это имелось у него в достаточном количестве и самого лучшего качества. Все же самым странным, по мнению Длинного, при таком разнообразии огнестрельного оружия, в доме не нашлось ничего компактного, вроде того же револьвера, или чего-то подобного. Обычно, как описывалось это в многочисленных книгах, охотники всегда имеют при себе нечто подобное. Мало ли что может произойти, и револьвер, как оружие последнего шанса, может быть очень даже необходим. Вспомнилась даже фотография из будущего с Леонидом Ильичом Брежневым на охоте, где тот держа в руках карабин имел подвешенный на поясе револьвер.

Самыми главными приобретениями, по мнению Длинного были карманные часы, даже на вид выглядевшие очень дорого, оставшиеся от прежнего хозяина и подробные карты местности, сшитые в одну папку и позволяющие рассчитывать дорогу не только по реке, но и в большей части Европы, где видимо побывал в свое время Граф. При этом во многих местах имелись отметки обозначавшие видимо места его ранних стоянок, или особенно понравившихся мест. При этом при каждой такой отметке, имелась сноска, на которой были выписаны какие-то цифры, и фразы, порой обозначающее вообще, или что-то очень редкое или не несущее никакого смысла. Впрочем учитывая другие записи в нескольких дневниках, нечто подобное встречалось и там, и потому воспринималось просто необычной причудой, одинокого человека.

Полностью экипировавшись и приготовившись к дальнему переходу, друзья решили покинуть ставший таким родным дом и в один из вечеров отплыли от пристани, и поймав легкий ветер устремились вниз по течению Дона, навстречу новым впечатлениям.

Загрузка...