Длинный

Глава 27

27.

В первую очередь, в замок был вызван адвокат, ведущий дела семьи, и проведена консультация по поводу данного дела. По большому счету, барон мог не выезжать на это событие. Теми бумагами, что предоставил руководству конфедерации господин Кленовский, можно было пренебречь и подтереться. По мнению адвоката, все это не стоило и выеденного яйца, в глазах того же руководства. Но был один маленький нюанс. Если не обратить на это внимания, то эти документы, вполне могли всплыть в печати. И скандал, раздутый с помощью средств массовой информации, мог очень сильно повредить репутации барона. Делать из мухи — слона, обычное для журналистики дело, а тут еще барон, с несколько сомнительным происхождением, выдающий себя за потомка основателей государства. Заседание разумеется будет закрытым, но для более успешного его завершения, все же стоит пригласить пару журналистов, какого-то известного издания, чтобы осветить процесс и после победы барона, в чем в общем-то адвокат и не сомневается, имея на руках неопровержимые документы, и развернуть дело так, чтобы выставить виноватыми Русскую эмигрантскую диаспору. Кроме того, можно учинить встречный иска, скажем тысяч на сто Швейцарских франков и если барон не особенно нуждается в этих деньгах, то сразу же объявить о том, что они будут пущены на благотворительность. Все это даст лишние очки, и барон будет выглядеть в глазах обывателей этаким меценатом, радеющим о благополучии своих сограждан, что только добавит известности и положительных отзывов в копилку барона. И если последний, когда ни будь захочет баллотироваться в парламент Конфедерации, то все заработанное сейчас, непременно вспомнится и даст дополнительные дивиденды, не только, как барону, но и как мудрому политику, радеющему о своей Отчизне.

Без подготовки разумеется не обошлось, все четко выучили свои слова, роли, в предстоящем спектакле и наконец направились в Цюрих, чтобы зафиксировать свое почтение местной власти, в лице, как оказалось троюродному дядюшке, со стороны покойной «мамаши». Швейцария страна небольшая, и большинстве случаев, все друг другу родня. Где-то ближе, где-то дальше, но родня. Так и получилось, что нынешний глава совета конфедерации, заодно занимающий пост канцлера, оказался пусть не самой ближней, но роднёй, которая, хоть и родня, но уверенность в правильности барона, для нее в некоторых случаях даже ближе, чем государственные вопросы.

Как оказалось, из поданных Русской диаспорой Болгарского Царства документов, барон фон Визен, или выдающий себя за такого, на самом деле является сыном расстрелянного законным правительством Туркестанской Республики, комиссара путей сообщения, Семеном Николаевичем Шумиловым. Который был задержан отрядом пограничной стражи Болгарского Царства и передан в руки диаспоры. Вмести с ним оказался, взятый им в заложники Алексей Михайлович Сабуров, сын дворянина из Ростова-на-Дону. После проведения допросов Семен Шумилов сбежал из-под ареста, а чуть позже оказалось, что он под видом барона фон Визена направляется в Бразилию. Встреча на судне и выявила подмену, в которой ротмистр Кленовский, направляющийся в Рио-де-Жанейро по важному делу, опознал мошенника, и агента ГПУ скрывающегося под видом барона фон Визен.

— Что, вы можете объяснить по этому вопросу барон? — обратился председательствующий к нашему герою.

— Все, достаточно просто ваша честь. Если вы не против, то я начну с несколько более ранних событий, которые тем не менее важны в освещении данного дела. — Произнес Длинный и получив согласие продолжил.

— Государственный переворот, произошедший в России в 1917 году, застал меня в поместье отца. Ввиду того, что мой отец, Граф***, находился в это время в Швейцарии, а моя мать баронесса Эльза фон Визен, как вы знаете скончалась родами, следовательно, выехать из страны самому, не было никакой возможности, хотя бы в силу моего возраста. Учителя и временные опекуны, находящиеся в поместье отца, вдруг как-то неожиданно разбежались кто куда, опасаясь преследования новых властей. Что оставалось делать мне, в то время десятилетнему ребенку, было не слишком понятно. В итоге, меня, и оставшегося без родителей, появившегося несколько позже сына, друга моего отца, Михаила Сабурова — Алексея, поселили в охотничьей заимке вместе со мною. Учитывая, что последняя находилась достаточно далеко от поместья и о ней мало кто знал жить в ней было относительно спокойно. Во всяком случае все бунты и произошедший ввиду неурожая и хищнических налогов голод, случившийся в 1921−22 годах, нас практически не коснулся. Мужчина, заботящийся о нас все это время, был доверенным человеком отца и заботился о нас, насколько хватало его сил, попутно обучая письму, словесности и некоторым языкам, которыми он владел. Так благодаря ему я свободно знаю Русский, Испанский, Турецкий языки. Могу достаточно свободно общаться на Греческом. Все это пригодилось мне в дальнейшем, о чем я еще упомяну. Если в заимке было все, для того, чтобы обеспечить нам практически безбедное существование, то для того, чтобы покинуть страну средств, по словам Степана Евлампиевича, нашего временного опекуна, не было совершенно. То есть, кое какие местные деньги, и часть украшений моей покойной матери имелись, но все это тратилось скорее на покупку еды и других необходимых вещей. А из-за инфляции и разрухи цены, как говорил наш опекун стали просто заоблачными. Поэтому приходилось жить там, ожидая возвращения отца, которому было отправлено письмо. Отец, появился в доме где мы находились в конце осени 1922 года. К сожалению, уже больным человеком, так как, по его словам, подхватил какую-то болезнь, во время путешествия по Африке, где его и нашло наше послание.

После его приезда, он прожил с нами, готовясь к выезду за рубеж около трех месяцев, и скончался ввиду обострения болезни. Мы с Алексеем похоронили его, как он того и желал на высоком берегу Дона. Фотография его могилы с памятной надписью находится у моего адвоката. Который будет передавать ее и все последующие документы по мере моего рассказа. — Добавил барон и продолжил.

— После смерти отца, мы с помощью его доверенного лица, с которым провели все эти годы, собрали нужные вещи и после наступления весны и вскрытия Дона, отплыли на принадлежащем отцу баркасе вниз по реке, в сторону Ростова, где должны были пересесть на поезд до Одессы, чтобы далее морем, покинуть ставшие столь негостеприимными земли России.

Документы, подтверждающие мое происхождение, и происхождение Алексея Сабурова было решено спрятать неподалеку от дома, в котором мы жили все эти годы. Это было сделано из-за того, что в России начались гонения на людей дворянского происхождения. И попасть под удар, только из-за того, что я являюсь сыном Графа***, было просто глупо. Гораздо проще было оказаться вообще без документов, и при необходимости представиться кем угодно, чем подставиться под удар.

До Одессы, мы добрались вполне благополучно. Там с помощью нашего опекуна, были выправлены метрики, для меня на имя Семена Шумилова. Степан Евлампиевич, посчитал это имя самым безопасным ввиду того, что Николай Шумилов и его жена, на этот момент были уже расстреляны, о чем трубили все газеты, а родной сын комиссара, затерялся неизвестно где, во время следования из Ташкента в Москву. В районе Оренбурга было нападение на поезд бандой казаков, и Семен Шумилов пропал без вести. Возможно был убит. Соответственно выдавая меня за его сына, которого никто не знает в лицо, исходя из того, что город Ташкент, где все это происходило находится достаточно далеко от Одессы, можно было вполне обеспечить мою безопасность и лояльность новой власти.

К сожалению, официально покинуть страну не получилось из-за отсутствия судов, как Черноморского флота, так и гражданского назначения, к тому времени угнанного сбежавшими защитниками России, и распроданных на пропой в турецких портах.

— Я протестую! — Вскричал сидевший на скамье обвинителя какой-то мужчина в генеральской форме потерянной Империи.

— Вы хотите сказать, что украденные вами, и проданные за сущую мелочь суда пошли на что-то иное? Поведайте нам хоть об одном вашем деянии после того как они были проданы. Молчите? Так я вам скажу. Вы их банально пропили, ограбив не только Черноморский флот, но и нас с Алексеем. При переходе границы вы отобрали у нас новенький моторный катер и сотню золотых червонцев выпуска 1899 года. Имеющихся у нас для обеспечения дальнейшего следования. Скажите, куда делись деньги, отнятые у нас?

— Там было всего тридцать монет, а не сотня и они были изъяты… — воскликнул ротмистр Кленовский, но резко замолк, после удара локтем, от сидящего справа от него генерала.

— Видите, Ваша честь, ротмистр не отрицает того, что ограбил меня и Алексея присвоив деньги, выданные мне отцом на дорогу, и отобрав мой катер. Как, вы думаете, объявить меня агентом ГПУ достаточно, чтобы скрыть эти деяния? Или нужно было еще и подвести меня под расстрел, чтобы потом обвинить в том, что под моим именем скрывается агент, выдуманный ими. Хотя я на всех допросах проводимых данным контрразведчиком утверждал обратное, называя свое подлинное имя и объясняя причину, почему мне пришлось воспользоваться чужим. Но видимо жажда наживы, затмила разум допрашивающих меня людей. Уверен, что и данная судебная тяжба была начата, только из желания потоптаться на славных деяниях моего отца, а если бы, каким-то образом ее получилось выиграть, то и появился бы встречный иск на мое наследство. Видимо деньги полученные за распроданный Черноморский флот подошли к концу, и господа бывшие офицеры, решили начать грабеж Швейцарских подданых. Свою-то страну уже пропили!

В зале, где происходило заседание, поднялся шум, вызванный последними словами барона. После того, как удалось успокоить обе стороны, и вернуть на место попытавшегося покинуть собрание генерала и его подручного ротмистра, видимо понявших, что их дело проиграно и попытавшихся сбежать, барон продолжил.

В общем-то я уже и закончил. С помощью нашего опекуна были выправлены метрики, куплен моторный катер, и мы отправились своим ходом. Наш опекун не смог сопровождать нас, так как его исчезновение вместе с нами, было бы несколько подозрительным, и он остался прикрывать наш уход. Русско-Румынская граница была пересечена без каких-либо проблем. У Российской стороны просто отсутствовали любые плавательные средства, а со стороны Румынии граница возможно и охранялась, но ввиду того что пересекать ее было со стороны рухнувшей Империи не на чем, то и охрана была так сказать «спустя рукава». Румынско-Болгарскую границу мы пересекли рано утром, подгадав время, правда в Болгарии, нас сразу же перехватила пограничная стража, передавшая нас в руки Русской диаспоры. Ну а дальше начались бесчисленные допросы со стороны бывшей армейской контрразведки, в лице ротмистра Кленовского и как итог, мой побег и долгое странствие через всю Грецию и Италию, до моего прибытия в замок в Визене, где меня встретил и узнал управляющий, знавший меня лично. Примерно через год, после моего возвращения домой, мне удалось с помощью нашего Болгарского консульства, вызволить своего друга Алексея Сабурова. Как оказалось, все время с момента моего побега он находился в приюте, вначале в Петричеве, а затем в Гробищине неподалеку от Софии. И кстати меня очень интересует еще один вопрос, который хотелось бы задать, сидящим здесь представителям Русской Эмигрантской диаспоры. Как получилось, что дети, выходцы из лучших дворянских родов России, прозябают в нищете приюта, работая на шахте, в то время, как руководители Эмигрантских кругов, проводят время в праздности и роскоши? И это не голословное обвинение. По словам моего друга, и подтвержденные представителем нашего консульства в Софии, вместе с ним в приюте находились дети князей Лопухиных, графов Шереметевых, князя Качашвили. Где та забота, которую обещали офицеры, ограбившие нас, где те деньги, пущенные не на содержание детей, а неизвестно на что?

Длинный замолчал, обведя глазами зал. Слегка нервно налил немного воды в стакан, глотнул и продолжил свой монолог.

— Несколько позже на охотничью заимку, где мы жили с 1917 по 1922 год, был отправлен специальный человек, который нашел наш тайник, и привез все спрятанные там документы подтверждающие мою личность. На этом собственно все.

Судьи посовещавшись между собой вынесли решение в том, что барон фон Визен, невиновен во вменяемом ему мошенничестве и полностью оправдан в глазах Швейцарской Конфедерации.

— У кого есть какие-то вопросы и заявления к суду чести? — произнес председательствующий.

— У меня, ваша честь. — произнес барон, вновь поднимаясь со своего места.

— Слушаю Вас барон.

— Ввиду того, что мое происхождение полностью доказано, и я являюсь законным наследником баронства фон Визен, хочу внести на Ваше рассмотрение встречный иск к Русской диаспоре, обвинившей меня в мошенничестве, преследовании, постоянных оскорблениях моего достоинства и имени. За нанесенный мне моральный ущерб, выразившийся в нервических терзаниях и возможной нежелательной огласки произошедшего, а также подтвержденный и признанный обвиняемыми факт грабежа, в результате которого у меня были изъяты моторный катер и золотые червонцы 1899 г с изображением самодержца Николая II. Я требую возмещения материального и морального ущерба в размере ста тысяч Швейцарских франков, которые я намерен потратить на благотворительность. Иск, а также все документы с ним связанные находятся у моего адвоката, который и передаст их вам.

На следующий день все, не только Швейцарские, но и Европейские газеты запестрели заявлениями о выигранном деле, дополнительно повествуя о мошенничестве Русской Эмигрантской диаспоры. Тут же откуда-то появились дополнительные факты показывающие темные делишки, проворачиваемые этой сомнительной организацией, рассказ о тяжелом положении детей древних родов, прозябающих в приюте имени Марии Магдалены, и работающие на шахте, чтобы заработать себе на кусок хлеба к празднику, заставившие очень надолго затихнуть всех ее представителей. А после интервью, одному почтенному изданию, на тему, куда барон намерен потратить полученные от вмененного иска средства. Ответ полученный ответ от барона, удивил и обрадовал многих тем, что последний, не дожидаясь положенных выплат уже перечислил указанную сумму на счет городка Визен, расположенного на землях баронства, с примечанием, что мэр города лучше решит, что именно нужно для развития, вверенного ему поселения.

Друзья, между тем вернувшись в замок углубились в продолжение поисков, учитывая новые данные попавшие к ним. Самым странным, все же оказывался тот факт, что точка, отмеченная на последней карте, указывала на Африканский континент. Причем она была наименована той же цифрой, что и расположенная в Австралии. Проблема состояла в том, что хотя точка и была отмечена в Африке, но ввиду слишком мелкого масштаба, она могла оказаться где угодно. То есть погрешность в ее расположении, составляла несколько сотен километров. Естественно, при таких условиях, что-то обнаружить, было просто нереально. Другое дело Австралия. Там было не совсем понятно, что именно нужно искать, зато точка, точнее ее географические координаты были указаны до секунды. Другими словами, при наличии секстанта, можно было найти это место с точностью до одного метра. И соответственно определить, что же там находится.

Но учитывая, что Граф*** не разу не посещал Австралийского материка, то, что точка, найденная в Бразилии, указывала на Африку, нужно было где-то разыскать упоминания о посещении Графом Африки, и тех местах где он появлялся. Возможно все это даст возможность определить где же находится эта точка, и что именно там можно найти.

Дни проходили за днями, но множество прочитанных и самым тщательным образом исследованных документов, к сожалению, не принесли никакого результата. Друзья уже собирались было плюнуть на это дело и начать готовить экспедицию в Австралию, чтобы посмотреть, что же находится на указанных координатах, когда на одном из приемов, время от времени устраиваемых в замке, один из гостей, случайно приоткрыл атлас, забытый кем-то из хозяев на столике в курительной комнате. Заинтересовавшись, красочными и подробными картами, собранными в один атлас, он некоторое время листал его, разглядывая страницы, и в какое-то мгновение разглядывая очередную карту произнес: — «Странно. Не может быть, это вероятно какая-то ошибка!»

— Вы, о чем, — спросил присутствующий при этом барон.

— Вот посмотрите, барон. — мужчина развернул перед Длинным карту Австралии с указанной на ней точкой.

— Насколько я понял, этот атлас принадлежал Вашему отцу. Дело в том, что указанные на карте координаты, не соответствуют указанной точке. Напрашиваются два варианта. Либо Граф*** ошибся, указав эти координаты, вместо истинных, либо ввел кого-то в заблуждение указав точку на Австралийском материке, а координаты для нее взяв из другого места.

— Вы, считаете, что эти координаты указаны неверно.

— Именно. Я не могу назвать сейчас точное расположение точки, более подходящей к ним, но скорее всего она должна располагаться где-то в Центральных или скорее Восточных районах Африки. Возможно в Кении, впрочем, если вам это будет интересно, я могу уточнить чуть позже.

Длинный, сердце которого зашлось в предвкушении разгадки, с трудом перевел разговор на другую тему, и весь вечер находился, как на иголках в ожидании того, когда-же наконец закончится этот чертов прием, и он сможет наконец сообщить друзьям разгадку Графской шарады.

Вечер между тем, тянулся нескончаемо долго, и когда наконец гости поразъехались по домам, было уже не до разгадывания загадок, и потому тот вопрос был перенесен на завтра.