Длинный

Глава 20

20

Длинный стоял на обочине возле указателя поворота на Янины и размышлял. Имелось два варианта дальнейшего пути. Первый по восточному побережью Адриатики, с конечной остановкой в том самом Везене. Правда он несколько сомневался, что у грузовичка хватит ресурса пройти оставшиеся полторы тысячи верст, но надежда на это все же была. Потому как, до сих пор он его ни разу не подвел, а с бензином, как он недавно лично убедился проблем быть не должно, да и был он достаточно дешёвым. Единственное, что останавливало его от этого направления, было то, что придется пересекать множество мелких государств типа Албании, Сербии, Хорватии, Герцеговины и чего-то еще, он просто не помнил, что там еще есть. Зато прекрасно помнил, что все эти мелкие княжества то и дело воевали между собой, то объединяясь в одно, то вновь распадаясь на куски. Другими словами, сунувшись туда можно нехило огрести, просто попав под горячую руку, какому ни будь местному князьку, воюющему за собственную независимость, или вернее грабя под этим лозунгом всех, до кого можно дотянуться.

Второй маршрут пролегал до ближайшего Греческого порта, где можно было купить билет на пароход и спокойно доплыть до той же Венеции, а уж от нее отправиться хотя бы тем же поездом. Правда тут вставало сразу несколько дополнительных вопросов. И, пожалуй, основным был тот, как разменять золото. В его бомжеватом костюме это было нереально в Кавале и вряд ли что-то изменится в другом Греческом городке. Разве что его попытаются ограбить, что более вероятно. Да и с грузовиком тоже не хотелось расставаться. Хотя если подвернется случай его выгодно продать, это, пожалуй, будет наилучшим вариантом. Правда на него не было документов, за исключением какой-то справки о регистрации грузовика в муниципалитете Салоников, случайно обнаруженной в ящике для перчаток возле рулевой колонки. Но эта справка, скорее предназначалась местной полиции, чем являлась документами служащими для продажи. Докурив местную сигарету, Длинный выбросил окурок и заведя свой пепелац, решительно направил его в сторону ближайшего морского порта на побережье. Все же рисковать жизнью и пробиваться сквозь воюющие княжества не хотелось, а здесь была хоть какая-то надежда. В крайнем случае можно было как-то попытаться попасть на борт парохода, пусть даже в качестве кочегара и добраться до места, таким способом.

Длинному повезло. Стоило ему припарковаться на небольшом, рынке, торговавшем всем, что только может прийти в голову, неподалеку от порта, как на него тут же налетел довольно приличного вида мужичок, с вопросом не хочет ли он уступить ему грузовик по сходной цене. Его не останавливало даже то, что на машинку не имелось документов, за исключением справки. Хотя возможно она и заменяла те самые документы, об отсутствии которых горевал Длинный, потому как первым вопросом мужичка было именно наличие регистрации. В итоге, продажа состоялась, и Длинный ушел с рынка с достаточно приличной суммой денег. Конечно нормальную цену ему получить не удалось, наверняка и тут его слегка, а может и не слегка обманули, но он особенно не расстраивался, так как этой суммы вполне должно было хватить на большинство его задумок, которые он тут же начал воплощать в жизнь.

Во-первых, зайдя в ближайший, но довольно дорогой магазин готового платья, он полностью изменил свой внешний вид, умудрившись, не только приобрести костюм и переодеться, но и принять душ, подстричься и побриться, все это разумеется, за дополнительную плату предоставлялось любому клиенту. Если на входе в магазин, на него косились, как на бродягу, непонятно какими путями забредшего в такое дорогое заведение, то уже через пять минут воспринимали эдаким эксцентричным чудаком туристом, прожигающим свое состояние в путешествиях. Именно этим вполне можно было объяснить изрядно потрёпанный охотничий костюм Длинного, тем не менее сшитый из довольно дорогой ткани и хорошим мастером. А после того, как клиент потребовал дополнительные услуги включая легкий завтрак и чашечку кофе, сомнения испарились сами собой. Более того, прямо не выходя из магазина, он по местному телефону связался с портом и заказал себе билет на ближайший пароход отходящий в Венецию. В общем зайдя в магазин побитым жизнью бродягой, Длинный вышел оттуда эдаким денди и усевшись в такси отправился первым делом в букинистическую лавку, где приобрел самоучитель Немецкого Языка, и пару словарей. Дальнейший его путь лежал на пароход, где уже вот-вот должны были объявить посадку. Выкупив билет в первом классе, Длинный занял каюту и попросив его не беспокоить, ближайшее время принялся за перевод попавших к нему бумаг. Разумеется, все это можно было проделать и проще. Уж найти переводчика в портовом городке, не большая проблема, но если вдруг документы окажутся важными или денежными, не вызовет ли это чьего-то подозрения, и не захочет ли тот же переводчик поживиться за счет своего клиента. Именно так подумал наш герой, и решил, что за неделю путешествия по морю, он всяко успеет сделать перевод самостоятельно, при наличии словарей и самоучителя.

Путешествие по морю было неторопливым. Пароходик, нещадно дымя двумя высокоподнятыми трубами, шлепал по морю своими огромными колесиками и чем-то напоминал советский поезд идущий из Ташкента в Москву. Наверное тем же, что останавливался у каждой мало-мальски приличной пристани, вначале на Греческой, а затем на Итальянской стороне Адриатики. Кают первого класса на нем оказалось всего четыре, а заняты были всего две. Поэтому Длинному никто не мешал. Чаще всего позавтракав и прогулявшись по палубе, он возвращался в выделенные ему апартаменты и продолжал свои занятия в языке и переводе. Конечно, того же знатока языка можно было при желании найти и на пароходе, но бегать по другим палубам в его поисках не было никакого желания, да и потом изучение языка неожиданно увлекло Длинного, и он занимался этим с удовольствием.

Прочтенные к концу путешествия бумаги, с одной стороны его очень удивили, а с другой ввели в очень большие сомнения. Нужна была срочная консультация со специалистом. Причем не просто специалистом, а с человеком, которому можно было довериться на все сто процентов, и даже, сверх того. Потому что бумаги были составлены таким образом, что могли подойти практически любому человеку оказавшись у него. Например, одна из них сообщала о том, что владеющий этой грамотой являлся бароном фон Визен (Von Weesen), со всеми вытекающими из этого правами и обязанностями. Причем документ был составлен таким образом, что особые приметы, указанные там могли принадлежать кому угодно, подходящего возраста. И самым странным было то, что возраст, указанный там, вполне подходил нашему герою превышая его реальный всего на три года. Хотя будь его рост и телосложение несколько иным, пришлось бы пожалуй искать подходящего человека, чтобы тот занял это место. Но пока все было практически идеальным. С одной стороны это радовало, с другой заставляло сильно задуматься о том, что же из этого выйдет. То есть если он воспользуется этими бумагами, то тут же окажется совершеннолетним, что даст ему возможность сразу же вступить в пара наследования. Другие бумаги, говорили о том, что ему принадлежит замок, находящийся на Sattel 8**4 Weesen, Schweiz. И земли площадь которых составляла девять с половиной квадратных километров. Третья часть из которых уходила под сельскохозяйственные нужды, большая часть относилась к горной местности и была покрыта лесами, около одной десятой составляли дома и дороги, а остальное относилось к речкам и озеру, возле которого и располагалось само баронство. В общем это был даже не «рояль в кустах», а целый оркестр с музыкантами. И именно это и заставляло сильно задуматься над там, стоит ли с этим связываться? Одно дело дом, с кое-каким содержимым, а здесь целая область огромной площади.

До замка Длинный добрался ближе к вечеру. Всех мыслей было, найти какое-то место по мягче и завалиться спать, а уж с утра, на свежую голову разбираться с доставшимся «оркестром». Особенно тяжелым был путь от Венеции до Визена. Поезд шел через Милан, из-за этого расчетные три дня превратились в неделю. Вдобавок ко всему, в Милане пришлось делать пересадку. И хотя поездка в спальном вагоне гораздо приятнее передвижения на своих двоих и ночевок непонятно где, но дорога все равно выматывает. Даже если есть все мыслимые и немыслимые удобства, которые впрочем сильно нивелировались паровозом тянущим состав по горным ущельям. Стоило только однажды попробовать приоткрыть окно, чтобы проветрить купе, как в него ворвались клубы дыма и угольной сажи выбрасываемые трубой паровоза. После этого пришлось терпеть духоту, открывая доступ свежего воздуха только не небольших остановках.

Стоило Длинному, только повернуть ключ в замке и открыть дверь, ведущую в дом как в холле дома, зажегся электрический свет и прямо перед ним возник представительный мужчина, несмотря на позднее время одетый в черный костюм, при галстуке-бабочке и белых перчатках. Почему-то Длинному в первую очередь бросились в глаза именно они. Мужчина тем временем подошел поближе и рассмотрел находящийся в руке Длинного ключ, тот самый, найденный им на острове, который подошел к двери замка, как родной, и скорее всего и был для этого создан. Длинный от неожиданного поворота, выставил ключ перед собой, как бы защищаясь от неожиданного противника. Самым большим удивлением нашего героя, оказалось то, что стоило управляющему разглядеть форму ключа, как он тут же слегка склонил голову и произнес:

— Добро пожаловать в вашу вотчину, герр барон. Я ваш управляющий назначенный на это место Вашим приемным отцом Графом ***. Думаю, что Вы устали с дороги. Могу ли я показать вам вашу комнату, а все вопросы, которые у вас возможно появятся, мы сможем решить уже завтра, после того, как вы отдохнете.

Из всего монолога, произнесенного на безукоризненном немецком языке, Длинный понял лишь несколько слов. От неожиданности, он едва сдержал готовое вырваться ругательство, впрочем вполголоса произнеся:

— И как же нам теперь понимать друг друга?

Услышавший его мужчина, слегка улыбнулся и повторил тоже самое на чистом Русском, добавив к слова, что рад тому, что Граф *** выбрал в качестве своего наследника Русского человека.

Вопросов действительно накопилось очень много, но благодаря управляющему, назначенному на это место покойным графом, все они довольно быстро были разрешены. А после того, как Длинный сообщил, что лично похоронил Графа неподалеку от его лесного домика, управляющий перекрестившись прочел молитву и по всему его поведению было понятно, что он чрезвычайно рад тому обстоятельству, что покойный Граф*** обрел свое последнее пристанище именно там, где и мечтал. Как оказалось, лесная избушка была построена на землях, принадлежащих его семье, задолго до революции. И Граф считал это место лучшим для своего уединения. Управляющий замком, оказался сводным братом Графа. Как Длинный понял из его объяснений. Григорий Сергеевич, являлся не только сыном его кормилицы, но и был бастардом его отца. Впрочем он ничуть не стеснялся такого положения дел, и считал вполне нормальным то, что является незаконнорождённым сыном отца Графа***. Именно поэтому, он сопровождал своего «брата» в большинстве его путешествий, и именно из-за этого стал управляющим этого имения и его душеприказчиком.

Что же касается баронства и всего прочего, это действительно была своего рода игра. На безымянном острове были захоронены документы, дающие право вступить в наследство и получить титул. Так как земли, дающие право на Графский титул, находились в России и были утрачены в связи с переворотом, Граф *** не мог передать сыну титул Графа. Вернее такая возможность теоретически существовала, но быть графом из учтивости, он посчитал оскорблением, поэтому составил завещание так, что баронство фон Визен, переходило к его приемному сыну. Которого он собирался или выбрать сам, дав ему карту с указанием места, где эти документы находятся, заодно этим самым и устроив тому своеобразное испытание. Или, если по каким-то причинам у него это не получится, то в этом случае было решено положиться на случай. Граф, и по записям в дневниках, и по рассказам управляющего был еще тем авантюристом. То есть бароном мог стать любой, кто найдет эти документы. Правда здесь тоже был некий нюанс. Грамота и прочие бумаги были составлены так, что были действительны в течении десяти лет, после чего, замок и земли переходили в дар муниципалитету городка, где все это располагалось, а управляющий получал пожизненную ренту. Но все сложилось гораздо лучше. После предоставленных Длинным доказательств в виде Грамоты, прочих документов, а также карты взятой в дорогу в той самой лесной избушке, с отметками не только острова, но и замка, и еще пары мест, находящихся на другом материке, все вопросы отпали сами собой. И управляющий, помимо того являющийся и доверенным лицом графа, ввел Длинного во владение, оказав помощь в оформлении всех бумаг. Позже он признался Длинному в том, что не желал, чтобы все это отошло во владение муниципалитета, потому как сам он был русским, и надеялся что и приемный сын Графа *** тоже будет выходцем из России. А ключ, найденный вместе с документами, служил своего рода паролем, для управляющего. Поэтому увидев его в руках Длинного сразу же понял, кто именно стоит перед ним. И обращался с ним уже как с приемным сыном своего патрона.

Единственный вопрос, в чем управляющий оказался несведущ, касался еще двух отметок на картах, когда-то принадлежащих Графу ***. Правда они находились на южноамериканском континенте. Впрочем, пока было не до них. Возможно в будущем, и появится желание узнать, что же они обозначают. Пока же имелись и более важные проблемы.

После оформления всех документов и вступления в наследство, пришлось срочно изучать язык. Благо что управляющий, оказался великолепным учителем, и уже через какой-то месяц-полтора, Длинный вполне сносно общался на немецком. Григорий Сергеевич, убедившись, что у новоявленного барона все в порядке попросился было в отставку, потому как выделенной ему ренты, вполне хватало для безбедного существования, а мешать новоявленному барону который хоть и являлся наследником его сводного брата, но по сути был посторонним человеком он не хотел. Но Длинный сумел убедить его остаться, особенно после того, как рассказал, что хочет вернуть себе своего друга, оболганного эмигрантским обществом и оторванным от него в силу того, что сам Длинный является выходцем из подлого сословия. После того, как он назвал имя друга, Управляющий оставил в стороне все свои помыслы на отставку, так как прекрасно знал и родителей Алексея и его самого. А помня о безответной любви Графа *** к матери Лехи, Григорий Сергеевич, решил принять самое активное участие в поиске мальчика, решив, что будь Граф жив, он бы ни за что не отказался от ребенка.

К делу, помимо обычных агентов было подключено дипломатическое представительство находящееся в Болгарии. То, что Алексей оставался там еще ничего не значило. За прошедшее время его могли усыновить нашедшееся родственники, или просто могли отправить из того городка, где они расстались в какой-то другой. А учитывая то, что баронство Von Weesen, вело свою историю с незапамятных времен и считалось мало того что знатным, но и весьма обеспеченным. То оказать такую услугу по просьбе его представителя консульство сочло за честь. Но даже учитывая вмешательство консульства все оказалось не так уж и просто. В результате чего на поиски мальчика пришлось потратить больше года.

Эпилог.

Февраль 1924 года. Приют имени Святой Марии Магдалены. Поселок Гробищен. Болгария.

Алексей оторвался от книги о «Доблестном рыцаре Айвенго», которая с некоторых пор стала для него, чуть ли не настольной. Он много раз перечитывал ее находя для себя многие ответы на возникающие время от времени вопросы. И с каждым разом, все больше убеждался в том, все произошедшее с ним и его когда-то лучшим другом, ни раз спасавшим его, и вытаскивающим изо всех передряг, не что иное как осознанная провокация. Не мог Длинный, иметь цели втереться к нему в доверие, чтобы получить хоть какую-то выгоду. Взять то же золото. Сам Леха наверняка бы не выбрался из того подвала в доме у бандитов, и наверное до сих пор бы терпел все придирки Кривого, или в итоге бы повесился от безысходности. Да и как бы он смог найти то золото. Все это заслуга именно Длинного, да и золото принадлежало именно ему, а совсем не Алексею. Что же касается его отца, так ведь он и не скрывал то, что тот был комиссаром, расстрелянным во время какого-то бунта. Да и потом, сколько лет было в то время Длинному? Яблоко от яблони, говорите? А, разве мы выбираем своих родителей? В чем же тогда его вина. Тем более, что фактически сразу после смерти отца, Длинный оказался беспризорником.

Зато здесь, наобещали не просто много. Рассказывали о блестящей карьере офицера Российской армии, о том, что это место его по праву рождения. О том, что потомственный Российский дворянин должен сверкать на балах, а не ютиться по подвалам и жрать что попало. Вот только обещания почему-то совсем не соответствуют действительности. Вначале отобрали то немногое, что у него имелось, мотивируя это тем, что деньги, взятые у него, пойдут на борьбу с классовым врагом. Только почему-то классовый враг, чаще всего держал оборону в ресторанах и прочих увеселительных заведениях, а не на полях боя. И чаще всего офицеры возвращались под утро пьяные не от побед над противником, а от борьбы с зеленым змием. И в итоге уже через пару недель, Леха, как и многие его сверстники оказался отправлен в приют, а не в офицерскую школу. Правда здесь он задержался тоже не на долго. Из подслушанного разговора, стало ясно, что «кормить ублюдков» не на что. И содержать «дармоедов» тоже не имеет смысла. А учитывая то, что помещение, занимаемое ими, гораздо выгоднее сдать в аренду купцу Осинскому, что позволит поднять содержание офицеров гарнизона, то «всех этих недоносков» стоит отправить в Софию, где тоже имеются приюты, и где дотации на их содержание, гораздо выше чем здесь, на окраине. И в итоге уже через месяц Леха, как и еще сорок малолетних мальчишек сирот русского происхождения, оказались загруженными в теплушку товарного вагона и отправленными в неизвестность.

Русский Православный Приют имени Марии Магдалены, находился в небольшом городке, Гробищене в тридцати километрах от столицы Болгарии. Вот только то, что столица находилась неподалеку, совсем не сказывалось на содержании приюта и питании сирот его населяющих. Более того. Приют большей частью находился на самоокупаемости, потому как тех денег, что присылались для содержания сирот, катастрофически не хватало, не только на зарплаты обслуживающего персонала, но и содержание приюта. В итоге наставники пошли на уговоры местных предпринимателей и с определенного возраста, лет с тринадцати, дети-сироты, начали отрабатывать свое содержание в расположенной неподалеку шахте, добывающей железную руду. Разумеется, ввиду малолетства никто не заставлял их выполнять тяжелую работу, по добыче той самой руды, но и возить по восемь часов в день деревянную тележку, загруженную кусками руды тоже не самое легкое занятие. Пусть даже это происходило и через день. Но зато, благодаря этому, в сиротском доме, был произведен шикарный ремонт, на окнах появились горшки с цветами, занавески, поднялось содержание обслуги. Даже кормить несчастных детей и то стали гораздо лучше. Теперь по воскресеньям и праздникам в еде стали чаще попадаться кусочки мяса, а на Рождество Христово, каждому воспитаннику, было вручено больше сладкое яблоко. Да и приезжающие с инспекцией проверяющие, всегда обращали внимание на опрятно одетых воспитанников и преподавателей, ставя их в пример, как приют образцового порядка и содержания. Разумеется, что каждое такое посещение сопровождалось обильным столом и возлияниями, но тут уж выступали традиции истинно Русского гостеприимства, от которых нельзя было просто так отмахнуться. Наверное, именно поэтому, различные комиссии, так любили посещать этот приют. Изредка, у кого-то из детей, вдруг обнаруживались родные, готовые усыновить ребенка. В этом случае, среди воспитателей возникали нешуточные волнения. Еще бы, ведь сопровождающий воспитанника до места передачи воспитатель, получал возможность нехилой премии от благодарных родных. Тем более, что правильно настроенный сирота, наученный отвечать именно то, что и требовалось, как бравый солдат четко и по-военному на вопросы новоявленных родственников, во всю расхваливая свой недавний приют и особенно воспитателя сопровождающего его. В итоге все оставались довольны. Новоявленные родственники появлением сиротки, сопровождающие воспитатели нехилой денежной премией, в качестве благодарности за доставку, а дирекция приюта отчисленными ей процентами, с той самой премии.

Но однажды все произошло совсем не так, как этого ожидали.

К сиротскому приюту имени святой Марии Магдалены, расположенному в небольшом городке, Гробищен, что находится неподалеку от Софии подъехал роскошный Rolls-Royce Silver с дипломатическими номерами и установленными на капоте флажками Швейцарской Конфедерации. Одно его появление в этом городке и то уже большое событие, которое будет обсуждаться долгие месяцы. А то, что у них возник интерес к кому-то из воспитанников приюта, новость, пожалуй, сродни Великому потопу, или как минимум приезду Римского Папы. Хотя последнему вряд ли интересна местная православная церковь или какой-то там приют, пусть даже носящий имя святой великомученицы.

Как оказалось, представители Швейцарской Конфедерации, разыскивали одного из воспитанников приюта. А именно Алексея Михайловича Сабурова. Уроженца города Ростова-на-Дону, Родившегося в 12 марта 1910 года. Весть о том, что у последнего обнаружились родственники, ради которых встало на уши консульство не самой бедной Европейской державы, готовые забрать его к себе, возбудила не только правление Русского Православного Приюта, но и некоторых других представителей Русской эмиграции. Еще бы. Одно то, что за его поиски взялась не какая-то там частная организация, или какой-то агент, а целое дипломатическое представительство, сулило такие дивиденды, что слюни у многих свисали ниже пояса. С одно взгляда было понятно, что человек, сумевший организовать такое, по меньшей мере очень богат и знатен. И баталии разыгрывающиеся за право сопровождения мальчика были таким, что пожалуй даже переворот 1917 года, нервно курил в сторонке глядя на развернувшиеся события.

И за право сопровождать воспитанника до места назначения разыгралась такая борьба, что трудно было бы представить ее последствия, если бы не одно, но. Уже на следующий день, руководству Русской эмиграции было доставлено повеление Бориса III — царя Болгарии о том, что любое препятствие в отношении Алексея Сабурова будет расцениваться как бунт, со всеми вытекающими отсюда выводами и последствиями. И представителям эмиграции, пришлось уступить требованиям, из-за боязни потерять все, в надежде выгадать, что-то от сопровождения и передачи ребенка будущим опекунам. А самое интересное заключалось в том, что сведения о том, куда и к кому отправляется Алексей Сабуров, так и остались неизвестны.

Мужчина, встретивший Леху на вокзале Цюриха, был совершенно незнаком ему, а на любые вопросы, касающиеся будущего опекуна, следовал один ответ о том, что все, что ему положено знать, Алексей узнает по месту прибытия.

Старинный замок, с высокими каменными стенами, крохотными башенками, подъемным мостом и слегка заросшим травою и осыпавшимся от времени рвом, привел Леху в такой восторг, что не было слов. Все было именно так, как описывалось в книгах о рыцаре Айвенго, которыми Леха бывало зачитывался, отдавая им все свое свободное время. И теперь он наконец попал в сказку, увидев перед собою замок своей мечты. Уже перед самым входом, его сопровождающий наконец назвал имя того, кто с этого дня будет являться его опекуном — барон фон Визен. И хотя это имя не всколыхнуло в нем никаких воспоминаний, он постарался вспомнить все правила этикета, вложенные в него вначале родителями в далеком и основательно позабытом детстве, и совсем недавние на уроках в приюте. Оправив на себе дешевый костюмчик, выданный ему в дорогу и очень смущаясь своего затрапезного вида, он решительно шагнул в огромный холл замка, украшенного огромным персидским ковром, закрывающим большую часть мозаичного пола и старинными картинами развешанными по стенам, увидел спускающегося по лестнице молодого мужчину. Что-то в нем было до боли знакомое, и в то же время, Алексей боялся признаться себе, что очень хорошо знает этого человека. И когда тот подошел достаточно близко, Леха не выдержал и дрожащим от радости голосом, сквозь слезы катящиеся по его щекам, произнес одно единственное слово:

— Длинный…