Длинный

Глава 24

Манаус, встретил друзей духотой, тридцатиградусной жарой и шумом, от которого порой закладывало уши. Порт, в котором ошвартовался круизный лайнер напоминал человеческий муравейник, движение в котором не замирало ни на минуту.

Распрощавшись со случайными знакомыми и с помощью носильщиков выгрузив свои вещи, друзья наняли такси и поехали устраиваться в один из отелей, по совету капитана, расположенного на тихой окраине города. Разумеется, средства позволяли снять номера в чем-то фешенебельном, но учитывая то, что большую часть времени предполагалось провести в сельве Амазонки, особой надобности в этом не было. Скорее была необходимость чего-то пусть и не слишком роскошного, но достаточно тихого и уютного. Чтобы была возможность отдохнуть от постоянного шума и в тоже время не думать о дополнительных удобствах. Именно поэтому домашний пансионат фрау Миллер, подошел лучше всего. А после того, как почтенная женщина узнала имена молодых людей, наверное, была на седьмом небе от радости. Во всяком случае, тут же были выделены апартаменты в распоряжение наших героев, рассказано все, что интересовало юных аристократов, и вообще добрая хозяйка старалась во всем угодить новым постояльцам. Как оказалось, чуть позже, фрау Миллер хоть и была уроженкой Манауса, ее родители были выходцами из Валенштадта, Швейцарского городка, расположенного буквально в пятнадцати километрах от вотчины барона. И появление барона, она восприняла как благословление свыше. Еще бы, ведь когда-то ее родители жили совсем рядом с баронством Визен, и на сколько она помнила, воспоминания родителей о покинутой ими родины были только в восхищенных тонах.

Кстати с ее помощью был найден и небольшой пароходик, с поэтическим названием «flores da Amazônia» — Цветы Амазонки, аренда которого обошлась нашим друзьям совсем недорого. Как оказалось, город сейчас переживал не лучшие дни. Кризис возникший в результате завершения каучукового бума, подорвал экономику города, и найти в данный момент работу, приносящую хоть какой-то приличный доход, было огромной проблемой. Здесь же было предложение, устроившее обе стороны. Молодой аристократ, хотел поохотиться в джунглях Амазонки, не особенно удаляясь вглубь от реки, и подняться вверх на восемьсот километров, якобы для того, чтобы сфотографировать редких животных, обитающих в устье реки Журуа и на озере lago do Camaleão, находящегося в нескольких сотнях метрах от этой реки. Пароходик же был нужен для того, чтобы обеспечить кое-какие удобства богатому барону и его другу, питание и транспорт для доставки к выбранному месту и возвращению обратно в город. В общем стороны договорились, хозяин пароходика получил аванс и отправился готовиться к походу, а друзья в свою очередь занялись осмотром достопримечательностей и поиском некоего снаряжения, о котором просто не подумали вначале пути, или забыли об оном.

Самой большой радостью для Алексея, оказалась покупка недавно разработанного немецкого фотоаппарата «Leica I» со складным объективом «Leitz Elmar 3,5/50» и креплением для дальномера, который пришлось покупать дополнительно. Зато благодаря ему, было гораздо легче определить расстояние до объекта съемки и в итоге получить более четкий кадр. Кроме того, Леха закупил пятьдесят катушек пленки, и пару дней ходил в тот же магазин, где ранее приобретал все это, чтобы научиться самому и фотографировать, и самое главное перезаряжать аппарат. Проявка пленки и печать фотографий предполагалось поручить мастеру.

Еще большим удивлением стал для него тот факт, что его друг, едва увидевший в руках Лехи покупку, пригляделся, а после небрежно бросил:

— А, Лейка. Хорошая камера. Одобряю.

Леха едва удержался на ногах, от изумления. Откуда Длинный может знать не только, как называется этот фотоаппарат, потому как Леха еще не говорил об этом, а на самом фотоаппарате нет никаких надписей. Во всяком случае таких, что бросались бы в глаза. Вдобавок к этому, Длинный похоже знал о ней не понаслышке, иначе с чего он решил, что камера действительно хороша? А еще большим удивлением стало то, что в какой-то момент, Алексей, немного запутался и что-то сделал не так, из-за чего аппарат вдруг отказался делать очередной кадр. Он уже не на шутку испугался, подумав, что сломал тонкую и дорогую технику, как Длинный небрежно забрав у него аппарат, в пару движений привел тот в нормальное положение, вдобавок ко всему, дав Лехе пару советов. Причем совершенно правильных, потому как нечто подобное тот уже слышал от мастера, который консультировал его по вопросам фотосъемки. Но если мастер посвящал его в эти детали с таким видом, будто приобщает Леху, к чему-то сокровенному, то из уст друга это звучало, как обыденность, которую хоть и нужно знать, но ничего особенного в ней нет.

Зафрахтованный друзьями пароходик, был чем-то похож на ту посудинку, в которой друзья провели часть зимы, после побега из приюта имени Льва Давидовича Троцкого. Примерно такая же деревянная рубка, с торчащей позади нее трубой, и трюмом. Разве что на палубе имелась надстройка, в которой размещались две небольшие каюты, и камбуз с плитой для приготовления пищи. Большая каюта предназначалась для друзей, а та, что поменьше для капитана и его помощника. Впрочем за всё время путешествия, друзья воспользовались каютой лишь однажды, в самом начале, а все остальное время предпочитали ночевать в гамаках, как впрочем и капитан со своим помощником. Да и паровая машина питалась не углем, как это было на Дону, а жидким топливом. Судя по его плотности и виду, скорее всего мазутом, или чем-то подобным. А уж дым, выходящий из трубы, был настолько черен, что страшно было находиться рядом, потому как однажды, ради эксперимента, сунув в этот дым руку, Леха потом с полчаса пытался смыть с нее черноту, под насмешки, исходящие от Длинного, который советовал, для чистоты эксперимента, сунуть туда и голову.

— И тогда ты точно сойдешь здесь за местного негра. Тебя схватят, отправят на плантацию гевеи, и ты будешь собирать ее сок. Помнишь, как с березок сок собирал? Вот примерно так же и здесь. Тем более ты, как я вижу специалист.

Плаванье проходило достаточно весело. Кроме друзей на суденышке находились еще двое. Капитан, он же владелец пароходика, он же кок, умеющий готовить довольно приличные блюда местной кухни, и он же проводник, как по реке, так и по всем местным дебрям. Потомок индейца Тупи и Европейской женщины, он относился к метисам, или как было принято местное название «мамелюкос». Небольшого роста со смуглой, слегка красноватого оттенка кожей и широким округлым лицом, без выделяющихся скул. Коренастый мужичок небольшого роста, достаточно плотный с короткими кривыми ногами. В принципе о том, что они кривые друзья узнали уже в походе, после того, как капитан снял свои широченные штаны и напялил шорты на помочах, сказав, что так гораздо удобнее. А когда увидел офигевающий Лехин взгляд, явно указывающий на его ноги, то улыбнувшись во всю свою небритую физиономию, с пышными усами, заметил, что он ни разу не каварелист, и вообще их всех верховых животных только в далеком детстве однажды оседлал кабана, из-за чего папаша, всыпал ему горячих, по самое «небалуй», и с тех пор он предпочитает водный транспорт. Кроме всех выше перечисленных достоинств, капитан свободно разговаривал на всех языках и наречиях встречающихся в сельве Амазонки, и знал все повадки населяющих ее животных. Его рассказы о том Алексею, заставляли последнего, замерев от восторга, не отходить от капитана в течении всего пути, слушая его описания местного зверья, и рассказывающего об их повадках.

Помимо капитана был еще и его племянник, молодой парнишка возрастом примерно лет четырнадцати, то есть слегка помладше Алексея. Но в отличие от последнего с уже отчетливо сформировавшейся фигурой если не атлета, то уж точно биндюжника, как называли в Одессе грузчиков. В данном походе он выполнял обязанности прислуги за всё. Правда большую часть всего этого исполнял по принципу: «Могу копать — могу не копать», другими словами то, что приказывал капитан или кто-то из друзей, исполнялось безоговорочно и сразу. Но собственной инициативы в любом деле, не проявлялось от слова совсем. Скажут ему, что-то, тут же исполнит, завалится в гамак, на крышу надстройки, натянет на глаза свою шляпу и дремлет, будто его и нет совсем. Скажут, что-то еще, подорвется исполнит, и опять он в гамаке. А еще он был и вечным дежурным по кухне, отмывая посуду после еды, стюардом накрывая на стол, кочегаром, прочищая котел и регулируя подачу топлива, грузчиком, если нужно было перенести или загрузить что-то тяжелое, носильщиком, забойщиком, если вдруг было необходимо снять с кого-то шкуру и разделать тушу на мясо. Кстати того же подстреленного крокодила, разделал не дольше, чем за полчаса, при этом ювелирно сняв с него шкуру, не повредив ее не в едином месте. А голову, переложил какими-то листьями местных растений, напихал в глотку какой-то травы, вперемежку с глиной и увязав веревками опустил в деревянный чан с водой, твердо пообещав, что если по прибытии в Манаус, друзья отдадут эту голову местному таксидермисту, то у них окажется ценный трофей. А то, что голова сохраниться до их возвращения туда, он даже не сомневался.

А еще друзьям показали интересный способ ловли местной рыбы. Капитан набрал с полведра воды, встал на корму, своего пароходика и привязав к примерно метровой веревке снятую с курицы шкурку опустил ее в воду, предварительно побрезгав воду возле себя разбавленной кровью той же курицы. Холодильников пока еще не придумали, поэтому в дорогу капитан взял с десяток кур, которые жили в небольших клетках на корме, подкармливались остатками пищи со стола путешественников, и по мере необходимости забивались.

Опустив в воду веревочку с куриной шкуркой, он немного подождал, а потом видимо почувствовав зацепившуюся рыбу, резко поднял ее над водой и встряхнул над ведром. Вскоре ведро было заполнено почти до краев довольно крупной, примерно в две ладони, зубастой добычей. Леха, потянувшийся было за одной из рыбешек, тут же получил по руке. А на недоуменный вопросительный взгляд, капитан вытащил одну из рыбин, надев при этом толстые перчатки и разинув пасть показал Лехе целую кучу мелких, но весьма острых зубов, рассказав о том, что стайка этих милых рыбешек съедает случайно оказавшуюся в реке корову за пятнадцать минут, оставляя только обглоданные кости. Поэтому купаться здесь все же не стоит. А если по каким-то причинам упадешь за борт, тут же постараться вернуться назад, невзирая на укусы, и нападения, которые обычно происходят почти сразу, особенно если где-то на теле или просто в воде окажется кровь. Местные жители, для омовения используют или внутренние источники, где не водится эта рыбка, или прибрежные места, отпугивая подобных хищников некоторыми растениями которые разбрасывают вокруг места купания.

— Сожрут и фамилию не спросят.

Добавил Длинный, а услышавший это капитан расхохотался во все горло. Кстати капитан прекрасно понимал и разговаривал еще и по-испански, чему друзья были только рады и во всю подтягивали свои знания стараясь общаться только на этом языке.

Скорость суденышка, двигавшегося вверх по реке, была совсем небольшой, хотя река и почти не оказывала сопротивления судну, потому как течение скорее подразумевалось. Любой предмет брошенный в воду, казалось стоит на месте лишь потихоньку удаляясь от места падения в воду. В принципе торопиться было некуда, и друзья частенько останавливались, брали с собой проводника-капитана, вооружались карабинами, а Леха брал еще и свой фотоаппарат, и все вместе углублялись в джунгли.

Капитан проживший, по его словам, здесь всю свою жизнь был прекрасным не только проводником, но и знатоком леса. По малейшим следам он определял наличие той или иной живности, по звукам расстояние до нее, и всегда предупреждал друзей о таившейся опасности, если вдруг что-то замечал. Племянник капитана, постоянно оставался на пароходике, для его охраны. И большую часть времени просто валялся на солнышке прикрыв лицо своей соломенной шляпой.

В один из дней, видя, как друзья изнывают от жары, капитан предложил им коктейль, сделанный на основе виноградной водки, сока лайма и яичного белка. Вообще-то Длинный всегда был против крепких напитков, к чему постоянно приучал и Алексея. Даже в эту поездку, после того как капитан принес список необходимых для перехода продуктов, безжалостно вычеркнул из него весь алкоголь. Конечно капитан постарался доказать ему, что все представленное им указано вовсе не для пьянки, как это можно было бы подумать, а чисто в силу традиций. Если скажем где-то принято пить чай, то здесь в Бразилии, его заменяют обязательным бокалом вина. К тому же он отметил тот факт, что кроме местных вин, являющихся скорее аперитивами, то есть столовыми напитками для улучшения аппетита и лучшего пищеварения, ничего крепленого не указано. Разве что галлон виноградной водки, которая указана не для постоянного употребления, а для изготовления коктейлей, или для сугубо медицинских целей. Да и что такое галлон на два месяца пути? Так, слегка понюхать ароматы.

Какие уж там ароматы у виноградной водки Длинный не знал, но список так или иначе был утвержден. И теперь друзья наслаждались действительно освежающим напитком, хотя и имеющим в своем составе водочную основу.

Как оказалось, коктейль назывался Писко сауэр, и уже считался национальным достоянием Перу, соседней с Бразилией страны, хотя и был изобретен совсем недавно, буквально несколько лет назад, одним из гринго, прибывшим в Перу из САСШ и открывшим в Лиме бар. Довольно простой в приготовлении, коктейль между тем быстро завоевал популярность.

Наверное, самым довольным в путешествии был Алексей. Он не расставался со своим фотоаппаратом, и отщелкал уже, наверное, половину взятой с собою пленки, все время сожалея, что не имеет возможности делать цветные снимки. Однажды Длинный, в шутку сказал, что надо было покупать кинокамеру, а не фотоаппарат.

— Тогда, пусть и не в цвете, но мы бы получили целый фильм, снятый одержимым кинооператором, и было бы чем заняться по возвращении домой. Тем более, что малую гостиную, вполне можно переоборудовать под кинозал.

После этих слов Леха несколько дней находился в некоторой прострации, ругая себя за то, что не догадался до такой простой вещи, как кинокамера. Тем более, что в том же Манаусе, имелись довольно компактные образцы.

— И на сколько они компактны? — Поинтересовался Длинный.

— Ну примерно, как средний чемодан с вещами.

— То есть килограмм двадцать, плюс запас пленки километров на десять, и пара носильщиков, чтобы все это добро таскать следом за тобой?

— Десять километров? — Удивленно произнес Леха. — Зачем так много?

— Ну насколько я знаю, — ответил Длинный, — чтобы зафиксировать, ну или заснять движущийся объект, используется скорость в двадцать четыре кадра в секунду. Размер кадра 24×36 мм. Следовательно, в одном метре находится примерно пятьдесят кадров, или две секунды просмотра. Другими словами, чтобы создать десятиминутный фильм, нужно около трёхсот метров пленки. Но это в чистом виде. Ведь вполне возможен тот факт, что ты где-то взял не то фокусное расстояние, где-то, не поместил в кадр, то что желал. И эти куски будут вырезаны. То есть фактически пленки потребуется гораздо больше. Но даже если считать по минимуму, получается, чтобы создать часовой фильм, потребуется около двух-трех километров пленки. Учитывая, что одна трехсотметровая бобина весит около пуда, посчитай, сколько тебе потребуется на весь фильм.

Леха с озадаченным видом некоторое время проводил в уме подсчеты, а после поднявшись со своего места, сказал, что фотографии нравятся ему гораздо больше. Еще бы научиться делать их цветными, и тогда было бы вообще все хорошо.

— Это ты просто не видел фотографий настоящих мастеров. — добавил Длинный. — Ты просто не представляешь, как может выглядеть настоящая художественная фотография. А в цвете она или черно-белая, по большому счету не так уж и важно. Порой черно-белые фотографии выглядят так, что цвет только испортит изображение.

Леха удивленно воззрился на своего друга, в очередной раз поражаясь его словам. Ну, где он мог видеть подобное, если искусство фотографии только начало свои первые шаги? Ладно пусть не первые, но насколько знал Алексей, в мире еще не проходила ни единая большая выставка фотографического искусства, а его друг, судя, по его словам, утверждал, как раз обратное. Ведь насколько Алексей был в курсе, Длинный за все время, после того как обрел замок, практически не покидал его, выбираясь разве что в близлежащий городок, или в горы на охоту. И даже если подобные выставки все же где-то проходили, как он мог видеть их, не посещая того места.

Ореол загадочности, вокруг лучшего друга не уменьшался ни на йоту. Вот, казалось бы, все, Длинный полностью открыт, и Леха изучил его от и до, и тут появляется очередная, совершенно новая тема, которую тот тем не менее знает если и не досконально, то во всяком случае гораздо более знаком с ней, что кто-то другой.

Вначале знакомства с ним, Леха опасался, что в теле Длинного живет сам Сатана. А как иначе можно было бы объяснить все те знания и умения, которые проявлялись в его исполнении. И эти подозрения усугублялись еще тем, что Длинный фактически не признавал церковь. Однажды, Леха даже решился обрызгать спящего друга святой водой, но подобная процедура совсем не добавила ясности, потому как воспринялась скорее, как шутка, нежели попытка вывести на чистую воду. Но несколько позже, и у него на шее оказался крестик, и он сам иной раз мог прочесть молитву, пусть и в силу обычая, или по иному поводу, но ведь Сатана, даже на такое не может быть способен. Да и в той же Одессе, когда друзья выправляли себе метрики Длинный несколько, раз заходил в церковь, что для Сатаны, совсем уж не приемлемо. В общем Леха убедился, что Длинный не Сатана, но кто? Было до сих пор не понятно.