Доказательство от противного

ГЛАВА XIII

Обычно рынок просыпался в начале девятого. Начиналось это пробуждение с того, что из сторожевой будки, взгроможденной на два крайних контейнера, спускался, громыхая по ступеням металлической лестницы, заспанный охранник. На звук его шагов из-за какого-нибудь угла появлялся здоровенный пес-кавказец и, шумно дыша, подбегал к лестнице. Охранник прицеплял к его ошейнику плетеный поводок и уводил пса в дальний угол, чтобы привязать там его на время работы рынка.

Убедившись, что их товарищ нашел и увел пса, два других охранника спускались следом и выдвигались в направлении двух въездных ворот: через одни ворота входили на рынок обычные покупатели, через вторые въезжали на грузовиках и микроавтобусах оптовики, подвозился товар в контейнеры.

По пути сторожа скучающим взором проверяли замки на дверях контейнеров. Делалось это скорее машинально, нежели из опасения, что кто-либо покусился на товары. Дело в том, что сбить или спилить замок с запора контейнера, не подняв на уши всю округу, было невозможно: даже на удар ногой в металлическую дверь гофрированное вместилище отзывалось зычным басом большого колокола. Да и не успел бы злоумышленник пошуметь: любой чужак, забредший ночью на территорию рынка, был бы немедленно атакован псом, на чей лай сбежались бы сторожа.

Входные ворота на рынке отличались не только размерами и наличием накатанной колеи. Для охранников они имели вполне осязаемую, выраженную в цифрах ценность. Ворота, через которые заходил пеший, розничный люд, охранять смысла не было: вход был свободный. Ворота же на противопрложной стороне, через которые заезжали на рынок машины, котировались много выше. За въезд с покупателей бралась мзда, а так как многие частники забывали взять у охранников квитанцию об оплате, у тех была вполне реальная возможность слегка «подзаработать», попросту опустив эти деньги в карман. Никто из охранников не страдал ни альтруизмом, ни каким-либо другим недугом, препятствовавшим такого рода подработке. Все честно отдавали квитанции тем, кто просил, но не спешили напоминать о ней людям забывчивым или просто отличавшимся ярко выраженной широтой души. Сумма в пять тысяч (стоимость въезда на рынок) плохо делилась на троих, и, чтобы не поссориться, как кот Базилио и лиса Алиса, охранники дежурили у ворот по очереди, складывая все заработанные деньги в один карман.

Где-то около половины девятого к въездным воротам подтягивался первый грузовик, привезший товар в один из контейнеров. Вырулив на свой ряд, фургон замирал в ожидании продавца.

Первые продавцы начинали подтягиваться без четверти девять. Дойдя до своего контейнера и убедившись, что замки находятся в целости и сохранности, они отправлялись искать «своего» сторожа-охранника, за которым был закреплен их ряд. У этого «своего» сторожа была тетрадь, где продавцу нужно было расписаться, сняв тем самым ответственность за охрану контейнера с администрации рынка.

Оставив автограф в заветной тетради, продавцы отправлялись вскрывать свои контейнеры. Сняв навесные замки, они поворачивали тугие запоры и растворяли во-ротины, являя миру импровизированные витрины с товарами. Большинство продавщиц-женщин терпеливо дожидались соседей — представителей более сильного пола, чтобы дать им возможность эту самую силу продемонстрировать.

Кто-то из продавцов немедля усаживался на стульчик или ящик перед своим контейнером в ожидании первых покупателей, кто-то принимался разгружать товар из подъехавших машин, кто-то сдавал контейнер сменщику: оба принимались пересчитывать бутылки, коробки и банки, сверяя результаты с написанным накануне отчетом.

Ровно в девять входили на рынок первые покупатели, не спеша обозревая ассортимент и цены и замечая места, куда стоит вернуться за покупками.

Рынок начинал работу.

Иногда Зуля появлялся на рынке без нескольких минут девять. Встав в стороне, он дожидался прихода продавца и, глянув на часы, отправлялся по рынку. Не торопясь, пока толпы покупателей еще не заполнили проходы между рядами, он обходил контейнеры конкурентов, изучая цены на выставленный товар. Как правило, завершив обход, он уезжал по делам, но бывало, что положение вещей не устраивало его и, вернувшись к своему контейнеру, он переписывал пару накладных и менял ценники.

Однако в последние месяцы столь ранние визиты шефа стали редкостью, и продавцы, опоздав на десять — пятнадцать минут, почти не рисковали получить нагоняй.

Продавцы и экспедиторы, знавшие Зулю как человека педантичного до занудливости, связывали подобное охлаждение к делам на рынке с тем, что шеф начал новый проект, суливший большие деньги и отнимавший несравнимо больше времени.

На самом деле Миша был уже одной ногой во Франции. Все формальности были исполнены, документы готовы. Оставалось собраться, продать и переоформить фирму (чем Зуля сейчас активно занимался), попрощаться с друзьями и… И все. «Прощай, прощай, прощай! Мы рано отправились в рай…»

Теперь Зуля уже не разбрасывался по мелочам, карауля и отчитывая продавцов за минутное опоздание. Он решал лишь ключевые вопросы, без которых работа встала бы вовсе.

Конкурентов же подобное отношение Зули к своим палаткам очень беспокоило.

Дело в том, что за два с лишним года работы бок о бок с этим человеком другие торговцы твердо усвоили, что Зуля ничего не делает просто так и ничего не предпринимает, не взвесив все «за» и «против». Но если уж начал что-то делать… Не раз Зуля выкидывал такие финты и фортели, что весь рынок хватался за голову, поняв, как провел их этот тихоня. Многие имели на него большой-пребольшой зуб, но формально придраться было не к чему.

Вот пример — судите сами.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы усвоить две простые вещи: у кого ниже цена, тот больше продает, а перед Новым годом все закупают провизию и напитки в немереных количествах. Прибавьте к этому общеизвестный факт, что заводы по производству, скажем, соков в предновогодний вечер не работают.

Что проделал Зуля?

Все торговцы на рынке, уже наученные горьким опытом, зорко следили за тем, чем торгует Зуля, как и по каким ценам. Стоит измениться хоть цифре на одном из его ценников — и это событие уже обсуждает весь рынок, делая выводы и предпринимая ответные меры.

Тридцатого декабря прошлого года Миша вдруг взял да и снизил цены на все соки аж на двести рублей.

«Снизил цены, — сделали вывод другие торговцы, — хочет быстро распродать. Зачем? Значит, есть резон».

Дружно решив, что на сей раз Зуля их не проведет, негоцианты снизили цены на свои соки на триста рублей, продавая их чуть ли не по себестоимости.

«Ну и что? — утешали они друг друга. — Зато на сей раз мы оставим этого умника в дураках!»

Обрадованные покупатели смели подешевевшие вдруг соки почти подчистую. Один Зуля в тот день остался на бобах, не продав почти ничего.

Торговцы потирали руки, подсчитывая выручку, но оказалось, что последний ход остался все-таки за Зулей. Тридцать первого, в канун праздника, рынок стал похож на муравейник из-за невиданного столпотворения народа, жаждущего докупить что-то к праздничному столу, в основном водку и соки.

Оживленнее всего было возле Зулиных контейнеров. Оказавшись вдруг монополистом по части соков, Миша недрогнувшей рукой сменил ценники, бессовестно взвинтив цену. Соседи кусали локти в своих пустых бункерах, наблюдая, как бурлящий поток наличных денег течет мимо них в коробки-кассы Зулиных продавцов. Окончательно Зуля испортил конкурентам праздничное настроение второго числа, когда к его контейнеру подъехал грузовичок, предусмотрительно забитый товаром еще в середине декабря. Снова Зуля торговал в гордом одиночестве, оделяя мучимых жаждой соотечественников недешевым, прямо скажем, но натуральным сочком.

Если же пересказывать все его «штучки» помельче, то получится, пожалуй, неплохой учебник для начинающих коммерсантов. Самое смешное, что после того, как торговцы оставались в дураках и понимали механику очередного трюка, они не могли не признать, что попались на крючок именно из-за того, что слишком усердно пытались оказаться умнее.

Иногда Зуля все-таки пробегал по самой кромке, за которой ему можно было уже предъявить счет за понесенные убытки, но ни разу не оступился, не пересек ее.

Один раз произошло вот что.

К Зулиному контейнеру подъехал незнакомый грузовичок. Двое рабочих начали бодро разгружать полеты с каким-то незнакомым сортом пива. Народ на рынке насторожился.

Когда грузовичок закончил разфузку и водитель поехал к выходу, его тормознули.

В ходе непринужденной беседы Зулины соседи выяснили, что пиво возят с какого-то таможенного терминала, где его еще довольно много, но все уже обещал купить частный предприниматель Зуленич.

Спросили цену. Цифра оказалась приличной — почти шесть тысяч. Однако торговцы не дрогнули: они дали водителю на пятьдесят рублей с бутылки больше, и тот согласился привезти загадочное пиво им. И привез.

Не буду цитировать восклицания, что срывались с губ торговцев на следующий день, когда Зуля начал преспокойно торговать этим пивом по две с половиной тысячи. А что те же торговцы сказали друг другу еще через день, когда на рынок приехал какой-то живчик с предложением купить у него этого пива хоть вагон, хоть состав по полторы тысячи за банку!

Кинулись звонить по оставленному водителем телефону. Оказалось, что это телефон главврача наркологической больницы.

Покатили было бочку на Зулю, но что тут скажешь? Хотели надуть, а не вышло?

Большинство торговцев по сей день уверены, что всю эту операцию организовал сам Зуля, но как это доказать?

А Зуля все придумывал и придумывал новые комбинации, в эффектных эндшпилях которых терялись самые матерые рыночные волки.

Все это Зуля проделывал не ради денег. Вернее сказать, не только ради денег.

Дело в том, что многие его старые знакомые, ушедшие после института во всякие «ящики» и солидные конторы, узнав о том, чем он занимается, если не морщились открыто, то давали понять, что отныне их бывший сокурсник стоит на социальной лестнице на много ступеней ниже.

Миша не спорил, не пытался ничего доказывать или объяснять. Он знал, что у него есть цель и что он будет идти к ней сквозь огонь, воду, медные трубы и любую грязь и дрянь. И шел, отмечая про себя, что бывшие дружки-приятели чураются его общества, предпочитая некий «свой круг».

У Миши были любимая женщина и два настоящих друга — немало по большому счету. И все-таки заноза гордости нет-нет да покалывала. Миша пытался доказать самому себе, что он на самом деле умнее тех, кто, по выражению одного знакомого, «сидит тупым боровом в железной будке». Он был на голову, даже на две умнее и талантливее тех, с кем приходилось общаться, и каждый раз, когда ему удавалось провести их за нос, зуд от этой занозы стихал, пока не встречался очередной старый приятель, протиравший штаны в испускающем последний вздох НИИ. Этот приятель морщил свой угреватый нос, почесывая плохо выбритую китайским одноразовым станком обвисшую щеку, и покрытое бесчисленными шрамами Зулино самолюбие требовало новых жертв.

Так что облапошенным Зулиным соседям стоило обижаться не на коварного конкурента, а на тех, кто невольно подталкивал его к поиску.

Почему контейнеры, а не супермаркет или тот же ресторан, не фабрика и не банк?

Все просто. Ведь Миша собирался сваливать. Что проку вкладывать силы и деньги в здания и станки, если придется бросать все это здесь на пике успеха? И потом, не хотел Зуля врастать в эту землю. Во времена путча он был готов рвануть через границу с теми грошами, что успел тогда скопить. Лишь бы успеть проскочить под «железным занавесом», пока тот снова не опустился, скрыв от него вожделенный мир, где, как в Библии, воздается каждому по делам его.

Сегодня Миша бродил между рядами не оттого, что интересовался ценами конкурентов, а потому, что не находил себе места. Особых дел на рынке у него не было, но они условились с Андреем, что, в случае чего, тот будет искать его здесь.

Соседям это последнее обстоятельство было неизвестно, и они не на шутку заволновались, заметив, что Зуля пошел обходить ряды по третьему кругу. Не иначе как этот пройдоха что-нибудь затевает.

Один из оптовиков решил подойти к нему.

— Здоров, Зуля! — протянул он руку для приветствия.

— День добрый. — Миша пожал протянутую руку и рассеянно кивнул.

— Как она?

— Нормально. — Миша не был расположен вести беседы на отвлеченные темы, но торговца это очевидное обстоятельство ничуть не смутило.

— Как торговля?

Миша на секунду задумался, потом усмехнулся:

— Как всегда.

Торговец пошел рядом.

— А что, видел уже новые соки у Лепехина?

— Видел, наверное.

Миша, погруженный в собственные мысли, не обращал внимания на то, что лежало на витринах.

— И как?

— Что — как? — Настырность торговца начинала раздражать.

— Как думаешь, стоит брать?

— Мне сейчас все равно, — честно ответил Миша.

— То есть как это?

— Так. Я отваливаю. — Почему-то Миша, боявшийся — чтоб не сглазить! — поднимать эту тему даже наедине с близкими друзьями, вдруг сообщил эту новость первому попавшемуся торгашу.

— Как отваливаешь?

Торговец насторожился. Его темные, близко посаженные глазки возбужденно забегали.

— Совсем. Без остатка.

Отвалить. Он ждал этого так долго. Отвалить туда, где нет этих бегающих глазок, матерщины и грязи, где улыбнуться незнакомому человеку — нормально, а не считается признаком умственной неполноценности. Миша уже видел, как он идет не спеша по мощеной улице Нанта, поглядывая на красочные, пестрые витрины маленьких ресторанчиков и строгие, стильные — дорогих магазинов. Солнце, усыпавшее улицу яркими конфетти бликов и зайчиков. Воздух, насыщенный запахами и ароматами всех мыслимых цветов, фруктов и готовящихся блюд. Слышна музыка…

— Слышь, чего говорю-то? — Торговец дернул Мишу за рукав, мгновенно вернув его на родину.

— Чего? — Не было даже сил одернуть этого болвана.

— Будешь брать или нет?

— Что брать? — Мише вдруг захотелось снять с руки белоснежную перчатку и, размахнувшись, бросить ее в лицо дотошному торговцу: «Пошел прочь, невежа».

Но перчатки не было, да и ростом торговец был заметно выше. До дуэли бы дело не дошло: торговец пустил бы в ход кулаки, «не отходя от кассы».

— Уезжаю я, — отмахнулся Миша и зашагал к своему контейнеру.

— Куда? — крикнул вдогонку торговец. — За товаром, что ли?

— Во Францию. Навсегда.

— Ну я серьезно!

Не получив ответа, торговец пожал плечами и пошел в другую сторону. Ответ Зули озадачил его. При чем здесь Франция? Куда он мог, на самом деле, уезжать? Нет, не уезжать даже, а отваливать. Так он сказал.

— Паш, — окликнули его, — как, берет Зуля соки?

— Какая тебе разница? — огрызнулся торговец. — Берет — не берет. Чего на него смотреть-то? Своих мозгов нет?

— Ты чего, Палыч, с дуба рухнул?

— Да пошел ты…

Зуля терпеливо дожидался вестей от Андрея. Дважды он порывался позвонить на пейджер, но что проку? Появись какие-нибудь новости, Андрей бы тотчас сообщил.

Так и получилось. Андрей примчался на такси. Зуля заметил почти бегущего приятеля еще издалека и пошел навстречу.

— Ну что? — встретил Зуля друга вопросом.

— Все нормально! — Андрей схватил его за локоть и загудел вполголоса на ухо — Сегодня вечером он будет дома.

— Кто сказал?

Иногда Зуля мог быть таким непроходимым занудой, что даже близкие друзья с трудом переваривали его. Вот и сейчас, вместо того, чтобы подпрыгнуть от радости и заключить Андрея в объятия, он начал задавать глупые, никому не нужные вопросы.

— Граф Пихто. Анвар сказал.

— Вы встречались?

— Слушай, если мы говорили, то уж наверное встречались! — Андрей готов был взорваться. — Или как ты думаешь?

— И кто его привезет? — Зуля продолжал задавать свои дурацкие вопросы.

— Извозчик. Слушай, Зуля, чем ты недоволен?

— Я доволен, если все произойдет именно так, — покачал головой Миша. — Просто некоторый пессимизм и кое-какой скепсис не позволяют радоваться обещаниям. Тем более обещаниям подобной публики.

— Слушай, скептик. — Андрей взял себя в руки и решил в последний раз попытаться убедить друга, что удача на их стороне. — Мы встречались с Анваром. Обсудили все вопросы. Он сказал, что сегодня вечером Леха будет дома. Его привезут поздно вечером, когда стемнеет, и высадят недалеко от дома. Что тебя не устраивает?

Зуля достал из кармана початую упаковку «Дирола», выковырял из нее одну подушечку, кинул в рот и принялся методично разжевывать.

— Слишком как-то гладко.

— Что — слишком гладко?

Миша не ответил. Еще какое-то время он молча восстанавливал кислотно-щелочной баланс во рту. Потом посмотрел по сторонам, придвинулся вплотную к Андрею и спросил чуть слышно:

— Во что это обошлось?

Андрей несколько помрачнел и рассказал, на каких условиях Мамай вытащил Леху.

Зуля, внимательно выслушав его, покачал головой.

— Сдается мне, — медленно проговорил он, продолжая пожевывать свой «Дирол», — что Анвар ни на кого не наезжал.

— Как это? — Андрей был ошарашен подобным заявлением.

— А вот так. Просто-напросто они договорились с Мамаем: один получает кусок кабака, а другой — часть твоего цеха.

Андрей смотрел на друга широко открытыми глазами.

— Ты что, Зуля, спятил?

— Почему? Кажется, все логично, все сходится. Может быть даже, что сам Анвар и придумал эту комбинацию, чтобы захомутать тебя, но это вряд ли: откуда он мог знать, что ты точно обратишься к нему?

— И давно ты это придумал?

— Нет, — качнул головой Зуля. — Мне это пришло в голову только что, когда ты сказал, как все радостно и радужно закончилось. До этого я считал, что Анвар тебе мозги пудрит, но теперь боюсь, что они пудрят их нам на пару.

Андрей задумался. В словах Зули, как всегда, был свой резон, но слишком коварно и просчитанно выглядела эта афера. Как ни хитер был Анвар, но придумать такую штуку он не мог. А что касается сговора с Мамаем, то такая версия тоже казалась притянутой за уши: слишком талантливый спектакль в этом случае разыграли перед ним бандиты.

— Я думаю, ты не угадал, — высказал свое мнение Андрей.

— Не хочется верить? — без сарказма спросил Миша.

— Не в этом дело. — Теперь Андрей уже был уверен в своей правоте. — Анвар не мог заранее договориться с Мамаем, потому что не знал наверняка, к кому мы обратимся. Он должен был хорошо изучить наши связи, а поскольку у нас их нет, то и узнать он ничего не мог. А то, что он их не нашел, не значит, что их нет. Логично?

Зуля кивнул, давая понять, что не намерен перебивать товарища.

— Сговор с Мамаем… — Андрей поморщился, демонстрируя, насколько неудачной кажется ему эта идея. — Понимаешь, нет смысла городить такой огород, если нужно получить выкуп. Тот же Мамай мог потребовать вернуть Леху на этих условиях, а Анвар развел бы руками. Или, наоборот, будь это идея Анвара, он мог бы просто-напросто сам провернуть всю эту штуку с похищением и ни с кем не делиться. К тому же я сам был на этой «стрелке», и, честно говоря, эти ханыги уголовники, которые приезжали с Мамаем, не выглядят непризнанными актерами МХАТа…

Писк пейджера заставил его прерваться.

Прочитав сообщение, Андрей поднял глаза на Мишу.

— Анвар просит срочно подъехать в кафе.

— Зачем?

— Не знаю. Но срочно.

— И как тебе это «срочно?» — На сей раз в интонации Зули промелькнула нотка сарказма, словно в этом сообщении он нашел подтверждение своей версии о сговоре бандитов.

— Никак.

— Знаешь что, я поеду с тобой, — решительно сказал Зуля.

— Зачем?

— На всякий случай.

— Какой случай? Мы же договорились, что я занимаюсь бандитами, а ты — ментами, и друг с другом мы как бы не общаемся…

— О ментах они все равно не знают. Во-вторых, если, как ты говоришь, все счастливо рассосалось, то менты уже и не нужны. Логично?

— Логично-то логично, но все равно нам вместе туда соваться не стоит.

— Отчего же?

— Оттого, что если твоя теория верна и нас хотят просто кинуть, то неизвестно, чем эта встреча обернется. Так что хоть ты должен остаться на свободе. Согласен?

— Согласен. — Зуля невесело усмехнулся. — Я думаю, что поедем мы все-таки вместе, но я посижу где-нибудь в кафе неподалеку и подожду от тебя вестей. Возьму твой пейджер, и если…

Андрей расхохотался. На недоуменный Зулин взгляд он поспешно ответил:

— Просто я тебе не успел рассказать, что Оксана ведь тоже ездила со мной. Не мог от нее отвязаться — пришлось взять. Но она меня ждала в соседнем кафе с моим пейджером.

— Понял, — кивнул Зуля. — Местами забавно, по области до смешного.

Когда Андрей спустился в полуподвал ьчик кафе, Анвар уже сидел за столиком. Бросив на вошедшего Андрея хмурый взгляд, он снова уткнулся в большую кружку темного пива.

Андрей подошел к столику и сел. Анвар продолжал молча цедить из стакана.

— День добрый еще раз. — Андрей был озадачен подобной переменой в настроении осетина, и ему хотелось побыстрее начать разговор и выяснить, что за срочность заставила их вернуться в это кафе.

— Плохие дела, Цилиндр, — негромко сказал Анвар, не поднимая глаз.

— Что такое? — Андрею стало не по себе. — Что-то с Лехой?

— Пока нет, но у нас… — Анвар сделал паузу и поправился — У вас с Лехой большие проблемы.

— В смысле?

— В смысле кто-то стуканул в ментовку, что твоего дру-гана увезли. Причем стуканул конкретно: кто увез, зачем увез, почему увез.

Во рту у Андрея пересохло.

— И кто? — осторожно спросил он, боясь услышать верный ответ.

— Кто! — Анвар взмахнул рукой. — Если бы знали кто, мы бы здесь не базарили, а того, кто стукнул, давно бы на ремни порезали. А так неизвестно.

— И что теперь?

— Теперь все переиграться может, — покачал головой осетин и снова приложился к кружке.

— В смысле?

— Ну, — Анвар сделал неопределенный жест, — теперь начнется разбор, кто стуканул и тому подобное, да? Если, скажем, ты стуканул…

— Я?! — Андрей возмутился совершенно искренне.

— Ну, я к примеру говорю, — поправился Анвар.

— Нет, Анвар. — Андрей завелся довольно убедительно. Иначе было нельзя. Иная реакция на подобное обвинение могла быть истолкована превратно. — Ты тюльку не гони. Если у тебя есть что сказать, то говори прямо, а если нет…

— А, Андрей, — Анвар тоже был вынужден повысить голос, — какая сейчас разница, да? Главное, что все теперь знают, что кто-то стуканул.

— Откуда?

— Что — откуда?

— Откуда это известно?

— Э, я не знаю. Мамай сказал, что кто-то стуканул и что он может это доказать, да?

— Значит, — Андрей перешел в контрнаступление, — тебе сказал об этом Мамай?

— Ну.

— Значит, сам ты этого наверняка не знаешь?

— Нет, Андрей, — бандит протестующе поднял руки, — таким базаром просто так не бросаются, понимаешь? Если кто-то сказал, что так, значит, есть такие дела, понимаешь?

— Ну, так пусть он докажет, что это так. Правильно?

— Ну… — Анвар согласно наклонил голову.

— Теперь дальше. — Андрей подался вперед. — Что с Ле-хой?

— Теперь непонятно, что с Лехой, да? — Анвар явно чувствовал себя не совсем уютно. Его собеседник перехватил инициативу, а отвечать на такие вопросы старый бандит не очень любил.

— Что значит «непонятно»? — Андрей говорил жестко, но достаточно корректно, чтобы разговор не скользнул в колею о неуважении и тому подобном.

— Ну, по понятиям, если его кореша действительно вложили братву, то он сам уже вне закона, да? Сука, понимаешь? — Анвар говорил теперь тоном врача, объявляющего собравшимся у операционной родственникам, что надежды нет, так как «тахикардия на фоне острой сердечной недостаточности…» или что-то в этом роде.

— Анвар, послушай, — Андрей с трудом сдерживал себя, — мы с тобой договорились. Ты обещал, что сегодня Леха будет дома. Мы твои условия приняли…

— Андрей, дорогой, не в условиях дело, да? — Анвар уже именно оправдывался, не стараясь сохранить позу. — Я — вор. Я живу по законам, понимаешь? Я могу сказать слово — и все сделают, как я сказал. Но это только если все по законам, да? Если кто-то закон нарушил, то я должен первым ему глотку порвать. Иначе все скажут: Анвар не по закону поступил. И сейчас я должен найти того, кто стуканул, понимаешь? А потом уже закончить разбор с Мамаем.

— А если это Оксана? — Это был рискованный ход, но Оксана была явно вне игры, и вероятность того, что ее сочтут в чем-то виноватой, по любым законам была минимальной.

— Какая Оксана?

— Лехина жена.

Анвар задумался на минуту, потом жестом показал, что такая версия не проходит.

— Это не Оксана, да? Это кто-то, кто разбирается в делах. Или Оксана, если она была в курсе, но тогда ей кранты по всем правилам.

— Подожди, Анвар. Мы ведь с тобой договорились, так? Я и ты. Ты условия поставил, я их выполнил, правильно? Сказать, что это я кого-то заложил, ты не можешь, так? Значит, никакие сторонние люди, будь они стукачами, грачами, кирпичами, тут ни при чем. Я прав?

Анвар задумался. Да, в логике Андрея было непросто найти брешь. Непросто, но возможно.

— Андрей, ты ведь говорил от себя и от Лехи, да?

Андрей сразу понял, куда клонит бандит, но возразить ему было нечего.

— Ты свое слово сдержал. Нет вопросов. Но кто-то из Лехиных Друганов или баба его ему здорово подгадили. Они вложили, понимаешь? И теперь не важно, просил он, не просил. Если он был против, то он должен этого человека сдать, да? Тогда он будет прав, и вопросов не останется. А пока он и себя подвел, и тебя.

Теперь задумался Андрей. Осторожность была важным качеством, выработанным им в себе годами, но природная импульсивность и вспыльчивость рвались наружу.

— Значит, так. — Андрей сжал под столом кулаки и досчитал до пяти, чтобы успокоиться. — На чем вы с Мамаем остановились?

— Ну как? — Анвар пожал плечами. — Будем разбираться.

— Как?

— Ну как… Будем вычислять стукача, а когда вычислим…

Андрей не мог понять, что происходит. Если Мамай действительно пронюхал, что некто обращался в милицию, как он мог не узнать, кто именно обращался? Вряд ли оперативники пришли к нему и спросили «А не похищал ли ты, дружок, человека? А то у нас есть тут сигнал…» Значит, Мамаю могли только продать эту информацию. Но почему тогда ему не сказали имен? Здесь одно из двух: или информатор Мамая — мелкая сошка и его слова немногого стоят, или… Или Мамай попросту блефует. В обоих случаях лучшая защита — нападение.

— Короче… — Андрей решил идти ва-банк. — Связывайтесь с Мамаем. Поедем к нему, и пусть он докажет, что кто-то стучал. Если нет, то пусть отпускает Леху, а ты уже разбирайся с ним по своим понятиям.

Анвар нахмурился.

— Э, ты что, хочешь мне преподать, что делать?

— Анвар, я хочу спасти друга, и ты обещал мне помочь. Так?

Анвар откинулся на спинку стула. Он обдумывал создавшееся положение, и на сей раз Андрей решил ему не мешать.

Прошло несколько минут, прежде чем осетин снова заговорил:

— Я свяжусь с Мамаем. Да. Но я не гарантирую, что он захочет встречаться. Идет?

— Когда можно связаться?

— Сейчас попробую. Подожди здесь. — Анвар тяжело встал, не дожидаясь ответа, и направился к служебному ходу.

Андрей остался в одиночестве.

Ему было не по себе. Он затеял опасную игру, втянув в нее и Мишу и Оксану. Хотя, впрочем, они втянулись в нее еще раньше, когда позвонили по ноль-два. Ставки в этой игре были более чем высокие, но внутренний голос подсказывал Андрею, что его карты лучше, что выигрыш у него в кармане.

После истории с Ниной и рэкетирами Зуля стал чем-то вроде гуру. Его голос был почти всегда решающим, и не только потому, что свое мнение он всегда подкреплял вескими аргументами, но и потому, что ни Андрей, ни Леша не решались больше с ним спорить, безоговорочно уверовав, что там, где нужно сесть и все тщательно обдумать, никто не справится с этой задачей лучше, чем Зуля.

И нужно признать, что Миша оправдывал чаяния своих приятелей. Он продолжал генерировать идеи, приносившие пусть и не столь большой, как торговля, но все-таки ощутимый доход.

В основном ребята пополняли свои бюджеты за игрой в карты. Тем более что за время, пока они занимались своим «взрослым» бизнесом, круг картежников значительно расширился. Правда, от примитивного буркозла большинство картежников перешло к преферансу. В немалой степени на выбор повлияло то обстоятельство, что в этой игре играть на пару и вообще как-либо жульничать было если не невозможно, то, по крайней мере, затруднительно.

Из нашей компании в преферанс умел играть только Леха. Да и умения его ограничивались знанием правил да пары присказок, вроде «сначала загляни в карты соседа, а в свои — всегда успеешь». С подобным «арсеналом» выходить на бой с поднаторевшими уже одноклассниками было бы самоубийством.

Приятели засели за тренировку. Один из знакомых Андрея — тот, что впервые снабдил его порнушными картами, — оказался заядлым преферансистом, и его уроки и советы оказались очень и очень ценными.

Через пару недель друзья решили попробовать себя в деле. Решили, что играть будут, как и раньше, двое, но теперь станут меняться после каждой игры. Так как больше одной партии за вечер сыграть было нереально, то у одного из приятелей, как и в старые добрые времена, было по два выходных в неделю. Но поскольку игры проходили в теплых подъездах, то «запасной игрок» мог вполне комфортно устроиться позади играющих в качестве зрителя.

Дебют прошел успешно. Приятели выиграли сто два виста. Но денежное выражение их успеха несколько смутило компаньонов. Играли по копейке за вист, и, соответственно, выигрыш составил один рубль и две копейки.

— Да, братцы, — подвел итоги Андрей, — круто поработали. В среднем тридцать пять копеек в час на троих.

— Кисло, — подтвердил Леха. — Может быть, предложить поднять ставки?

Предложение поднять ставки не прошло. Никто не хотел играть на большие суммы, тем более что таковых почти ни у кого и не было. Все играли не в надежде разбогатеть, а из-за азарта, из-за букета острых ощущений, которые давала игра.

Но исключение нашлось. Не стоит и говорить, что этим исключением были «арабы», для которых взять реванш за поражения в начале года было делом чести.

Начали с того, что увеличили ставки в десять раз. Через три часа игры подвели итоги. «Арабы» выиграли. Выигрыш составил… рубль шестьдесят.

Играющие стороны призадумались. Игра ради простого азарта не устраивала ни тех ни других. Да и какой мог быть азарт из-за двадцати копеек?

— Может, сыграем по рублю за вист? — Предложение Рафуты отвечало общим настроениям, но подобная ставка могла привести к проигрышу в несколько сотен рублей за партию, а потому никто не выказал явного восторга от принятия такого решения.

На следующий вечер отдыхал Леха.

Миша и Андрей играли не торопясь, аккуратно, просчитывая варианты и тщательно считая карты. Игра шла на равных. Несколько раз сыграли распасы, и у «арабов» обозначился некоторый перевес в «горе». Но Андрей, отчаянно вистовавший при любых раскладах, порядком «обвешал» всех вистами.

Когда партия перевалила за середину и Мише с Рафутой оставалось сыграть по одной игре, чтобы закрыть свои «пули», снова случились распасы. На первом кругу очки разделили примерно поровну. Второй круг оказался чуть удачнее для Андрея. Правда сидевший на прикупе Миша взял две взятки.

Раздали третий круг.

Андрей поднял свои карты. Нужно было пасовать или играть минимум на восемь взяток. Штрафные очки на третьем кругу писались в тройном масштабе, и ошибка могла обойтись весьма и весьма дорого. Однако и в случае успеха можно было неплохо продвинуться к победе.

Андрей задумался. Было очевидно, что он подсчитывает свои шансы. Четыре пары глаз внимательно наблюдали за его лицом.

Рафута про себя молился, чтобы Андрей рискнул: на руках у «араба» оказались четыре туза, но остальные карты были так себе. В случае распасов ему пришлось бы туго, но рискни Андрей сыграть, у Рафуты были все шансы отобрать заветную восьмую взятку.

Леха перебрался за спину Андрею и заглянул в его карты. На лице его отразилось крайнее недоумение. Подсказать или выразить свое мнение Леха не имел права, так как, свободно расхаживая позади играющих, мог видеть их карты.

Андрей продолжал размышлять.

— Больше часа не думай, — не выдержал напряженной паузы Костя.

Андрей кивнул.

— Мизер.

— Ты что, вообще дурак?! — взорвался у него за спиной Леха.

— Э! — протестующе поднял руку Рафута.

Леха демонстративно закрыл рот рукой. Крутанув пальцем свободной руки у виска, он отвернулся, давая понять, что крайне не одобряет решение друга.

В общем, Леха был прав. Ни один нормальный игрок не решился бы играть мизер с такими картами, да еще и на третьем кругу. У Андрея были все пики, кроме семерки, короля и туза, три хороших для мизера креста и семь — десять бубей. Для того чтобы получить нормальные для мизера карты, Андрею должно было порядком повезти. Если бы в прикупе не оказалось пиковой семерки, то дело могло кончиться очень скверно: одним махом приятели проиграли бы рублей шестьсот — семьсот.

Рафута пожал плечами:

— Пас.

— Прошу. — Церемонным жестом Костя указал на лежавший прикуп.

Андрей глубоко вздохнул. Бесконечно медленно переворачивал он первую карту. Скула его дернулась, когда он понял, что масть ее красная. Дама червей. «Арабы» облегченно вздохнули: провал был большими буквами пропечатан на лице Андрея.

Вторую карту Андрей опустил на первую рубашкой вверх. Потом он положил свои карты на стол и взял прикуп в руки. Повернув даму лицом к себе, он начал медленно выдвигать из-за нее вторую карту. Выдвинув самый уголок, Андрей вздрогнул, и лицо его просветлело. Он хитро прищурился и опустил руку, показывая карты сидящим за столом.

Все подались вперед. Из-за дамы показалась черная полоска пиковой репки.

Андрей резким движением сдвинул карту.

На какое-то мгновение воцарилась тишина, а потом «арабы» взорвались хохотом. Леха, заглянув через плечо Андрея, выругался, и только Миша сидел совершенно спокойно, глядя на побледневшего товарища.

— Давайте писать! — Потирая руки, Костя вытащил из сумки тетрадь и ручку.

— Давайте. — Андрей громко сглотнул и сложил все карты в общую кучу.

— Попахивает паровозным дымком, — ухмыльнулся Рафута.

«Паровозом» называли ситуацию, в которой сейчас запросто мог оказаться Андрей. Другие игроки ходили сначала с сильных карт, лишая противника возможности передать им потом ход, а после отдавали взятку, и каждая оставшаяся на руках у «мизернувшего» карта оборачивалась взяткой. Он брал их одну за другой, неотвратимо и неумолимо, словно это были сцепленные между собой вагончики.

У Андрея было шесть пик. Как минимум пять из них вполне могли превратиться во взятки, каждая из которых обошлась бы приятелям в сто пятьдесят рублей.

Рафута переписал карты Андрея и обозначил предполагаемый снос: даму червей и пикового короля. Костя не согласился с ним, но спорить не было смысла, тем более что первым ходил Андрей и не стоило открывать ему свои планы.

Андрей бросил на стол пикового короля.

— Да, обмишурились вы, дружище. — Давясь от смеха, Костя выложил свои карты.

Рафута не спеша начал делать то же самое.

— А чему ты радуешься-то? — спросил он недовольным голосом.

— Я? — Улыбка сползла с Костиного лица. Посмотрев на лежащие перед ним два ряда карт, он застыл, отказываясь верить своим глазам.

Леха, сидевший несколькими ступенями выше и театрально обхвативший голову руками, поднял лицо и тоже посмотрел на расклад.

Пиковые туз и семерка были на разных руках. Обе карты убивались этим первым ходом, и взятка доставалась «арабам». Мизер был сыгран! Вместо того чтобы проиграть полторы тысячи вистов, Андрей одним махом закрыл всех и завершил игру.

Подсчитали очки. Двести сорок пять рублей осело в казне наших приятелей. Это было уже что-то. Даже не что-то, а вполне приличный приработок: восемьдесят один рубль на брата (два рубля стоила колода).

Друзья возвращались по домам в приподнятом настроении. Что же до Андрея, то он был просто на седьмом небе от счастья. Еще полчаса назад он уже почти проиграл сумму, превышавшую его накопления, а теперь стал героем дня.

— Да! — Леха хлопнул его по спине. — Ну, ты дал! Такой расклад!

Андрей с достоинством слушал эти дифирамбы.

— Слушай, — Леха посерьезнел, — а что, если бы ты пролетел с этим мизером?

Повисла неуютная пауза. Никому не хотелось искать ответ на такой вопрос.

— Да. — Сам же Леха и прервал ее, продолжая восхищаться невероятным везением, которое помогло Андрею не только спасти партию, но и переломить ее ход в свою пользу. — Ну уж если повезет, то повезет!

— На самом деле, — вставил свою реплику Зуля. — Везение не столь уж невероятное.

— Как это? — удивленно поднял брови Леха.

Андрей же, обиженный на столь нелестный отзыв о своей удаче, даже не нашелся, что сказать.

— Так. — Зуля поправил сумку на плече, как делал всегда во время споров, чтобы освободить необходимые для жестикуляции руки. — При заходе в короля вероятность успеха была пятьдесят на пятьдесят. Так?

Никто не возражал.

— Дальше, — развивал свою мысль Зуля. — Была вероятность того, что семерка в прикупе все-таки окажется. Верно? Как и вероятность того, что даже три пики лягут с голым семаком.

Зуля сделал резкий широкий жест, словно дирижер, обрывающий марш. Этим он предупреждал своих слушателей о недопустимости возражений.

— Кстати, было абсолютно все равно, окажется в прикупе король или туз.

— В общем, — подвел итог Леха, — любой игрок заказал бы мизер.

Все засмеялись.

Лехе было в самом деле смешно, Миша засмеялся больше от смущения из-за того, что выдвинул столь громоздкую, заумную теорию. Андрей засмеялся за компанию, хотя ему вовсе не было смешно: его тщеславие едва успело выбросить новый бутон, требовавший полива, а Зуля не пролил на него ни капли влаги.

— Слушай, — Леха, уловив настроение Андрея и без труда поняв причину, примирительно обнял друга за плечо, — а ты что, сидел и просчитывал все эти вероятности?

— Я знал, что все будет пучком. — Андрей сделал жест, как бы скидывая руку, но недостаточно сильный, чтобы высвободиться из объятий. Все-таки Лехины искренние поддержка и восторг были весьма приятны.

— Откуда ты это знал? — Леха даже перестал улыбаться, но тут другая улыбка, плутоватая, хитрая, расплылась по его лицу. — A-а, я понял. Близкое сердцу пятнышко на рубашке намекнуло, что сверху лежит пикушка?

Андрей был просто оскорблен. Он считал преферанс игрой для умных и никогда не опустился бы до такого примитивного жульничества, как примечать соринки и царапинки на рубашках карт. Хотя, если честно, в момент, когда он раздумывал о том, сыграть мизер или ограничиться одной взяткой, он бы дорого дал, чтоб на картах был крап. Но теперь он вспоминал об этой своей мысли как о проявлении минутной слабости.

— Я почувствовал, понимаешь? — Андрей со значением поднял указательный палец.

— Ну? — Леха никак не хотел перестраиваться на серьезный лад. — Так что ж ты молчал? Давай тогда ты будешь все время угадывать карты и особенно прикуп. Денег можно выиграть не меньше чемодана за сутки…

— Ты — дятел! — Андрей начал злиться. В самом деле, он ощутил нечто необычное, на него снизошло озарение, словно кто-то толкнул его под локоть и шепнул: играй! А теперь эти два олуха не хотят его понять: один раскладывает это чудо по теории вероятностей, другой ржет, как контуженный пони.

— Ага, — подхватил Леха, — дятел. А ты — Кашпировский Второй. Предлагаю аттракцион: выходит Кашпировский Второй с ученым дятлом на плече и угадывает, в каком кармане у кого больше денег. А ученый дятел их достает и уматывает, даже не пересчитав…

— Овца ты коротко стриженная! — Андрей окончательно разобиделся.

На сей раз мирить приятелей полез Миша.

— Ладно, будем считать, что в экстремальной ситуации у Андрюхи открылся третий глаз. Поэтому предлагаю теперь назначить Андрея свет Цилиндровича министром по угадыванию всего, что только может быть угадано.

— Голосуем! — Леха поднял руку.

Андрей попытался отвесить ему подзатыльник, но Леха ловко ушел от удара.

— Единогласно, — подвел итоги Зуля. — Одним голосом против нерасслышавших вопрос повестки дня.

— Вы оба — дятлы, — проворчал Андрей, но уже безо всякой злобы. — Я вам о прекрасном, а вы все о тушенке…

— О сгущенке, копченке, варенке и гадком утенке. — Леха все не унимался.

Зуля остановился. Андрей, шедший между ними, тоже. Леха сделал крюк и подошел к ним со стороны Миши.

— Андрюха, — Зуля заговорил серьезно, даже торжественно, — ты классно сыграл. Я бы не решился такое от-мочалить. Благодаря тебе, мы много выиграли. Спасибо.

Он протянул Андрею руку. Тот, помедлив — не розыгрыш ли это? — пожал ее.

— Присоединяюсь, — Леха тоже протянул Андрею растопыренную пятерню. — Но только не надо больше таких озарений, ладно?

— Ты — клювоступенчатый дятел. — Андрей вырвал руку и зашагал прочь.

Вернулся Анвар.

— Значит, так, — заговорил он, опускаясь на стул. — Мамай с тобой встречаться не хочет. И он прав, да? Я тебе верю потому, что я тебя знаю. А он не знает ни тебя, ни меня. Но со мной он должен говорить потому, что я в законе. Так что я сейчас поеду, а ты жди от меня…

— Анвар, — твердо сказал Цилиндр. — Я или поеду с тобой, или буду ждать тебя здесь.

Анвар пожал плечами:

— Как скажешь. Я думаю, мы быстро все перетрем. Здесь недалеко.

Анвар вышел через служебную дверь. Андрей встал и отправился в кафе за углом, где несколько часов назад сидела Оксана, а сейчас ждал Зуля.

Миша не бросился ему навстречу. Он лишь поднял руку, желая привлечь к себе внимание.

Андрей подошел и плюхнулся на стул.

— Дерьмо.

— Конкретнее.

— Они знают, что вы ходили в милицию. Или блефуют, говоря, что знают.

— Откуда знают? — Миша не выказал ни удивления, ни испуга.

— Неизвестно.

— И что теперь? Что это меняет?

— Они говорят, что, мол, раз их заложили, то они берут свои слова обратно.

Миша прищурился и посмотрел на друга.

— То есть?

— То есть эти козлы не хотят выпускать Леху.

— И что теперь?

— Теперь Анвар поехал на очередную «стрелку». Я ему сказал, пусть Мамай или докажет, что кто-то куда-то ходил, или пусть отпускает Леху.

— И что, — невесело усмехнулся Зуля, — Анвар приложил руку к козырьку?

— Нет, но согласился с такой постановкой вопроса.

— Как вы с ним свяжетесь?

— После «стрелки» он вернется в то же кафе.

Миша что-то прикинул в уме.

— А если Мамай докажет, что кто-то ходил в милицию?

— Я думаю, они блефуют.

— Я тоже. Тогда пошли.

— Куда?

— Туда. — Зуля поднялся, подзывая официантку. — Подождем Анвара вместе. Если они что-то докажут, то будем разбираться на месте. А если нет, то интересно послушать, что он теперь скажет.

— Подожди, — Андрей тоже поднялся, — ты ведь говорил, что идти вдвоем рискованно.

— А ты как-то сказал, что я среди вас самый умный. Так что командовать парадом буду я.

— Это я сказал по глупости, — попытался было спорить Андрей, но уступил.

Ждать Анвара пришлось недолго.

Он появился через ту же дверь позади бара. Захватил с витрины бутылку пива и размашистой походкой подошел к их столику.

С Зулей он был шапочно знаком. Кивнув в знак приветствия, он коротко огласил принятое решение:

— Мамай представил доказательства. Лехина баба и еще один придурок ходили в ментовку. Дальше расклад такой. Вы можете выкупить вашего корефана. Двести пятьдесят штук это стоит. У вас есть сутки, чтобы собрать бабки. Я буду на связи и прикрою вас, если что. С Лехой у меня теперь дел нет, но с тобой, Андрей, договор остается в силе: двадцать процентов. Все. Больше ничего не обсуждается. Если не хотите платить, то можете сказать сразу.

Осетин встал, давая понять, что разговор окончен и что даже эта краткая аудиенция была с его стороны форменным одолжением.

Андрей был просто раздавлен подобным поворотом дела. Еще час назад он готов был праздновать победу, и вдруг в одночасье все стало еще хуже, чем вначале.

— Анвар, — окликнул осетина Зуля. Тот обернулся, с досадой глядя на него.

— Мы привезем бабки. Но эти игры несколько затянулись. Нам нужны доказательства того, что Леха жив. И завтра, когда мы привезем деньги, он должен быть на месте. Иначе мы будем считать, что Каин был убит в ночь похищения, а вы с Мамаем пудрите нам мозги, чтобы вытянуть побольше капусты.

— Ты кто такой?! — Толстый осетин, казалось, сейчас задохнется от гнева. — Ты кому это сказал, а?

Андрей сидел на месте, словно примерзнув к стулу, и, открыв рот, наблюдал за схваткой. Не то чтобы он боялся Анвара, но, как-никак, обращение с взрывчатыми веществами требовало определенной осторожности. В конце концов Анвар мог просто «наехать» на Зулю, инкриминировав ему что-нибудь вроде «неуважительного отношения к старшим». С другой стороны, вопрос требовал ясности, и внести ее можно было, только поставив ультиматум.

— Меня зовут Михаил Зуленич. — Голос Зули звучал спокойно и ровно, и если бы не мраморная бледность, ничто не выдавало бы колоссального напряжения.

Взгляды Зули и Анвара встретились. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Потом Анвар, не отводя глаз, хлопнул об пол полупустую бутылку. Осколки и брызги разлетелись по каменному полу, образовав рисунок то ли цветка, то ли звезды.

— Хорошо, петушара, — сказал он сквозь зубы. — Я тебе сейчас докажу, что ваш ублюдок живой, но, если ты завтра не привезешь бабки, я тебя сделаю. Я тебе такой счетчик включу, что всю жизнь будешь педикам подставлять, чтобы проценты отдавать. Понял?

— Понял. — Голос Миши так и не дрогнул.

— Ждите здесь. — Анвар снова вышел.

— Подождем. — Зуля сел.

Какое-то время оба молчали. Первым пришел в себя Андрей.

— Охренеть! Двести пятьдесят штук! — выдохнул он. — Где столько нарыть до завтра?

— Места надо знать, — пожал плечами Зуля.

Он частенько напускал туману, не раскрывая до последнего момента всех карт, и Андрей с Лехой уже уверовали в то, что если Зуля что сказал, то так оно и будет. Но сейчас у него появилось подозрение, что Зуля не совсем понимает, что делает. Он не знал, как люди сходят с ума, но слышал, что это может произойти в один миг, даже ни с того ни с сего. Возможно, нечто подобное произошло сейчас с Мишей. Андрей исподволь наблюдал за другом, пытаясь заметить что-нибудь необычное, но тот сидел почти неподвижно, уставив взгляд в картинку над столиком.

Андрей хотел было что-то спросить, но не решился.