Долго еще до вечера?

ПРЕДИСЛОВИЕ

Всегда очень трудно, противоестественно писать о молодых в прошедшем времени. Было… Был… Я знал его… Тяжело согласиться с нелепостью, допустить, что ночь может наступить среди бела дня и что холод скует плодоносящее дерево. А когда такое несчастье случается, мы в отчаянии отвергаем его, не хотим признавать. Поэтому многие из оставшихся хотят забыть. А другие, которых меньше, стараются вспоминать. Первых не надо осуждать, а вторых — считать счастливцами. Октав Панку-Яшь с его деликатностью и добродушием избавил нас от того и другого. Сраженный мраком, он оставил здесь, в этой книге, а значит и везде среди нас, свое сердце, свой голос, теплоту своей души. И мы видим, что его сердце, вопреки роковому диагнозу, никогда ни на мгновение не подводило его. Мы ощущаем его, необыкновенно живое, горячее, трепетное сердце озорного или серьезного, спокойного или неугомонного человека, оно бьется в каждой его фразе, с которой он, как к младшим братьям, обращается ко всем детям мира:

— Растите большими и пусть каждый из вас вырастет ЧЕЛОВЕКОМ!

Ибо для Октава Панку-Яшь превыше всех красот нашей планеты единственное чудо — ребенок. Он как никто другой страстно тяготел к чудесной детской поре жизни, будто к некой защищенной сфере, где, вопреки законам естества, ему хотелось выложить перед малышами все игрушки своего сердца: никогда-не-заходящее-солнце, свет-без-тени, вчерашний-день-без-слез, безоблачный-завтрашний-день… Мальчик Цуцу, у которого не было детства, который как будто родился взрослым, хотел взять реванш, хотел (что редко удается волшебникам и всегда — добрым людям) доказать, что счастье всех в руках каждого и что истоки его в самом малом: в улыбке, в цветке, в добром слове, в возвышенной мысли. Это доказывают все рассказы и сказки Октава Панку-Яшь — весь его мир. Беспомощному, безоружному ребенку О. Панку-Яшь дал элементы и клхоч беспредельного могущества, могущества фантазии. Фантазии своеобычной, способной преображать сердца. Фантазии нежности, мужества, общительности, человечности. Мир его рассказов и сказок охватывает во множестве вариантов одну и ту же тему, как будто он хотел облегчить всем детям единственное, удивительное изобретение: возьмите улыбку и немного упорства, добавьте большую цель, прекрасную мысль и… СТАНЕТЕ ЛЮДЬМИ. «Ребята, не надо ребячиться, — нашептывают каждая сказка и каждый рассказ Октава Панку-Яшь, — помните, что вам не быть ни исследователями, ни мушкетерами, ни соколами и ни отважными строителями, если сначала вы не откроете в себе человека, совершив путешествие вокруг человечности. Давайте сделаем это вместе. Вот здесь, на моем колене, этом поручне решимости, этой шведской стенке нежности, давайте прыгать вместе со мной на скакалке шутки, становитесь под этот вот пощипывающий душ, а потом широко откройте окно и глубоко дышите. Чувствуете, какой аромат? Это радость жить и расти…»

Когда в заглавии одной из своих первых книг Октав Панку-Яшь восклицал: «Есть еще место на коленях!» или когда в названии другой торжествующе заявлял всему миру: «У папы два сына!», он со своей преданностью и дарами своей души, я уверен, хотел сказать, что принимает всех детей, он считал и объявлял своими собственными всех детей в мире, объявлял их почетными гражданами солнечной крепости своей души. Царства, к счастью для нас, расположенного под самым благоприятным созвездием, где сливаются столько родственных умов, сплетающих свои голоса в волшебный оркестр: сила увлекательности великого повествователя Крянги и ясное мужество Гайдара, романтизм вопросов Сельмы Лагерлёф и невозмутимое спокойствие ответов Джерома К. Джерома, чистая меланхолия Экзюпери и неугомонность Джанни Родари, забавные шутки Чуковского и кроткие грезы над пропастью во ржи Сэлинджера… В великой битве на озере детской души адмирал Октав Панку-Яшь сумел собрать и послать на абордаж множество добрых духов, вечно опекающих детство, возраст всех возможностей: мушкетеров и Виннету, капитана Немо и Пепа из «Больших надежд», Тома и Гека, Маленького Принца и тут же — Нику Петри и Лизуку, Гавроша и Чиполлино, Цэндэрику и полярного медведя по имени Фрам…

Благородный друг и товарищ не только детям, но и своим собратьям, Октав Панку-Яшь открыл нам всем плодотворный путь. И кто бы мог утаить, начиная с автора этих строк, сколько раз наше перо выуживало вдохновение из его щедрой чернильницы?! В сущности, Октав Панку-Яшь открыл для маленьких читателей — а значит, и для собратьев по перу — падежный фарватер и отныне уже невозможно, чтобы на карте детской литературы его не обозначили его именем. А я назвал бы его еще по заглавию одной из его чудесных книг: «Не уходи, мой день прекрасный!»

Настоящий сборник, оставшиеся недописанными страницы которого напоминают о трауре, обязывают любого, кто любит детей. То есть, нас всех. Обязывает как резко оборванная мелодия, как мгновение, неувядаемую прелесть которого нельзя вытравить из словесного кружева, в любом месте и в любой момент завораживающего нас всех, от дедов до правнуков.

Я ничуть не сомневаюсь, что отныне и впредь еще долго, долго мы, в поисках души наших детей, сами будем плыть в фарватере этих рассказов и сказок, по которому адмирал Октав Панку-Яшь направлял свою флотилию под белыми парусами. Трепеща, как чайки, в предвкушении безбрежности приключений, они издали зовут нас идти по ее вспененному следу.