Долго и счастливо

Глава 46

Кэт

Эдвард хочет остаться и контролировать катастрофу, но, когда прибывают журналисты с огромными громоздкими камерами, я убеждаю его вернуться во дворец. Он соглашается, но только после того, как отдает приказ отправить отряд солдат. Они закрывают здание Парламента, используя деревянные табуреты и веревки, и выдвигают несколько знаков, которые говорят: «Не входить». Другие солдаты помогают транспортировать пострадавших, включая депутатов и простолюдинов, в больницу.

— Твою ногу нужно вылечить как можно скорее, — говорю я, держа кусок сырого мяса на его опухшей ноге. Мясник был среди любопытных зевак и щедро дал нам мясо. Пакет со льдом был бы предпочтительней, но я возьму то, что смогу получить в данных обстоятельствах.

— Это не опасная для жизни травма, — протестует он. — Более важным вопросом является Союз.

— Это не значит, что ты не должен обратиться к врачу со своей ногой, и, кроме того, я уверена, что твой отец в лучшем положении, чтобы заботиться о Союзе, — я поднимаю голову. — Честно говоря, Эдвард, что, если бы я была ранена? Разве ты не настаивал бы на том, чтобы меня сразу же отправили к врачу?

— Я не вынесу, если с тобой что-то случится.

— Я тоже, — смотрю на него. — Слава богу, эта бомба не нанесла сильного вреда, потому что, если ты серьезно пострадаешь, я убью Чарли Куинна.

— Когда услышал твой голос, когда прятался под трибуной, подумал, что должно быть сплю. Не мог представить, что ты рискнешь своей жизнью ради меня.

— Эй, я уже рискнула, когда феи превратили меня в ателийку. Ты для меня самый важный человек, Эдвард. Конечно, я бы нашла тебя.

Он наклоняется и ласкает изгиб моей щеки. В его глазах нежность, которая напоминает мне о том, когда он говорил, насколько я цена для него.

— Я люблю тебя.

Улыбаюсь и прижимаюсь к его руке, чувствуя, что его любовь ко мне течет сквозь пальцы. Это еще не конец — здесь будет много работы, посвященной последствиям бомбардировки. Нельзя сказать, не собирается ли Союз повторить еще одну атаку. Мы должны разрешить это столкновение между классами и сделать все возможное, чтобы обеспечить разумное решение. Не должно быть никакого насилия, будь то с простолюдинами или аристократами. Тем не менее, Эдвард в безопасности и цел, и этого достаточно, чтобы дать мне силы для решения любых проблем, которые возникают в будущем.

Королева Изольда сбегает вниз по главной лестнице, когда мы проходим в главный вход.

— Боже мой, — вздыхает она, подбирает юбки и спешит к нам. — Эдвард… что случилось с твоей ногой?

— Ничего серьезного, — уверяет он. Я машу лакеям, сигнализируя, чтобы они принесли стул.

— Есть пострадавшие намного хуже.

— Мы только что узнали о том, что эта ужасная бомба попала в парламент. Я хотела пойти туда как можно скорее, но твой отец не позволил мне. Он сказал, что лучше подождать, пока вы не вернетесь, и пусть профессионалы справятся с ранеными, — ее взгляд падает на меня. — Кэт, как ты его нашла?

— Она вошла прямо в здание, ища меня, — говорит Эдвард. — Она рисковала жизнью, чтобы убедиться, что я в безопасности

Королева делает шаг вперед и целует меня в обе щеки.

— Благословляю тебя, моя дорогая. Я знала, что ты идеальна для него.

Усмехаюсь довольная, но смущенная.

— Мы должны вызвать для него доктора.

Королева Изольда зовет слугу и говорит ему немедленно вызвать доктора. Слуги, которые проходят мимо, таращатся на Эдварда, сидящего на причудливом мягком стуле, в то время как я продолжаю прикладывать мясо к его лодыжке, но я бы предпочла не перемещать его наверх в наши комнаты. Пока доктор не поставит диагноз.

— Кстати, где отец? — спрашивает Эдвард.

— Он послал гонца в «Союз простолюдинов за отмену привилегий аристократов», — говорит королева. — Он хочет вести с ними переговоры и гарантировать, что ничего подобного больше не повторится. О, боже мой, Эдвард. Когда я думала о том, что случилось в Морине, никогда не ожидала, что это случится с нами… — любовь королевы к ее сыну пвлияет на ее обычное самообладание.

Приходит дворцовый-хирург и осматривает ногу Эдварда.

— Это выглядит болезненно, но сломанных костей нет, — говорит он. — Вы должны как можно больше воздерживаться от ходьбы. Отправьте кого-нибудь за пакетами со льдом из подземного хранилища. Позовите меня, если Вам станет хуже.

Пока королева отдает приказы относительно лечения Эдварда, двери к главному входу открываются. Входит Лиам… или, скорее, его втаскивают вперед два больших дворцовых стража. Увидев нас, он удивлен, но вскоре он возобновляет свой интерес к ковру.

— Ваше Величество, — стражник кланяется королеве. — Ваше Высочество. Прин… леди Кэтрин. По просьбе короля мы привлекли его к уголовной ответственности за бомбежку. Его Величество в приемной?

Королева кивает.

— Он ждет.

— Подожди, — я встаю. — А как насчет Чарли Куинна? Он главный виновник. Лиам был со мной, прежде чем бомба упала.

Стражник качает головой.

— Полиция не нашла других. На данный момент он единственный обвиняемый.

— Подожди, — говорю я снова, направляясь к лестнице. — Я тоже пойду.

— И я, — говорит Эдвард.

— Абсолютно точно нет, — королева и я говорим одновременно. Краткий шок на лице Эдварда заставляет меня захотеть смеяться, но нынешняя ситуация требует от меня оставаться серьезной. — Эдвард, отпусти меня. В конце концов, у меня больше опыта работы с Союзом, чем у тебя. Кроме того, я никогда не прощу тебя, если ты причинишь своей ноге больший вред, поднимаясь по лестнице.

— Кэт правильно говорит, — глаза королевы мерцают, несмотря на катастрофу, которая только что произошла.

Нас двое против него одного, Эдвард протягивает мне руку, на его лице выражение смирения.

— Скажи отцу, что ты меня представляешь.

В приемной палате король выглядит в ярости. Это такая же холодная ярость, которая пылала в Эдварде, когда он узнал, что в меня стреляли. Обычная уверенность Лиама исчезла, он стоит перед королем, опустив взгляд в землю.

— Кэтрин… — король удивляется, когда видит меня. — Что ты здесь делаешь? Где мой сын?

— Когда он был в парламенте, картина упала на его левую ногу, и врач сказал ему, что он не может пока ходить. И вот я на его месте. В любом случае я лучший кандидат, потому что была на собраниях Союза против аристократов. И его я тоже знаю, — указываю на Лиама. — Эдвард познакомил нас во время нашего медового месяца, и позже он был назначен одним из учителей в «Принцесс-колледже».

Король пару мгновений смотрит на меня, в его взгляде есть недоверие, за которым следует благодарность. Но все, что он делает, это поворачивается к Лиаму. В конце концов, есть более важные вещи, которые нужно решить.

— Лиам Чарингфорд. Так ты мне отплатил, после всего, что я сделал для тебя и твоего дедушки?

Лиам молчит. Интересно, что происходит в его голове. Он раскаивается или думает, что бомбежки было недостаточно?

Король опускает кулак на золотую с серебром ручку своего кресла.

— Ты искренне полагаешь, что бомбежка парламента могла бы заставить нас принять ваши требования?

— Ваше Величество, — говорю я, чувствуя, что его ярость мешает ему мыслить четко. — Я видела, как собирались толпы, когда Союз проводил публичные лекции и выступления. Вместо того, чтобы обвинять его в катастрофе, возможно, мы могли бы лучше использовать ваше время, пытаясь убедиться, что подобное событие не повторится.

Король смотрит на меня с удивлением и раздражением. Я думаю, он не привык, чтобы молодая женщина говорила ему, что ему лучше делать, когда речь заходит о повстанцах. Но я должна отдать ему должное, он не кричит на меня за дерзость, он на самом деле делает попытку успокоиться и восстановить самообладание.

— Он единственный член Союза, которого поймала полиция?

Киваю.

— Чарли Куинн, лидер «Союза простолюдинов за отмену привилегий аристократов», пока не найден.

Король Леон скрещивает руки и смотрит на Лиама.

— Где Куинн?

— Я понятия не имею, Ваше Величество, — голос Лиама низкий. — Я не соглашался с его планом в начале, он заверил меня, что целью не было убийство, просто предупредить депутатов, мы серьезно считаем, что недостатки в нашей системе должны быть исправлены. Если бы я знал… о последствиях, я бы попытался остановить его, — его голова опускается. — Я никогда не хотел навредить Эдварду.

Повисает длинная пауза. Бросаю взгляд на короля, который тяжело дышит.

Король стучит пальцами по коленям.

— Я не председательствую в суде, не могу дать никаких гарантий относительно решения судьи. Однако я дам королевское помилование, которое, несомненно, уменьшит ваш приговор, если вы согласитесь с этими условиями: вы убедите Куинна сдаться, и в будущем больше не повторять актов насилия.

Лиам сглатывает.

— Я мог бы попробовать, но…

— Этого недостаточно, — говорю я. — Общественность может осудить взрыв, но их воспоминания недолговечны. Если выпадет другая суровая зима, или если Августин будет свергнут, люди снова будут склонны к радикальным действиям. Должно быть сделано что-то, чтобы заверить людей, что к ним будут относиться справедливо, и мы отличаемся от императора Морин.

— Очень хорошо, — король встает. — Не могу отменить пэрство — я должен чтить титулы, которые были присвоены их предкам, но я подпишу общенациональное провозглашение, заявляя, что все будущие депутаты будут выбираться народом.

Лиам смотрит вверх. Я глубоко вдыхаю. Король даже не обсуждал со своими министрами, имеет ли он власть разогнать нынешних депутатов в парламенте?

— У Вас есть мое слово как вашего государя, Лиам Чарингфорд — говорит король, и я могу сказать, от кого Эдвард получил свой властный тон и манеру вести себя. — Согласны ли вы с этой договоренностью, или я должен просить столичную полицию иметь дело с вами напрямую?

Лиам кланяется.

— Я согласен.

После того, как Лиама провожают из приемной палаты, король обращается ко мне.

— Теперь, Кэтрин. Как мы реализуем эту систему голосования?