Долго и счастливо

Глава 47

Кэт

Возвращаюсь к своим нарядам, мои длинные шелковые юбки шелестят у моих лодыжек. Всю оставшуюся жизнь не смогу носить юбку, которая выше моих коленей, если мы не наедине. Жемчужное ожерелье висит у меня на шее, у меня тяжелая голова, с утонченной прической, которую Амелия сделала сегодня утром. Замечательно, как быстро я приспособилась к своей жизни во дворце — мне кажется, что никогда не уходила. Однако в нашей повседневной жизни есть огромная разница. Поскольку Эдварду советуют не часто ходить из-за его сломанной лодыжки, наши роли изменились. Каждое утро иду на собрание совета с его отцом и советниками, пока он остается позади и занимается моей бесконечной кучей писем. Несколько членов совета возражают, но они находятся в меньшинстве. И когда я предлагаю предложения о том, сколько депутатов следует выбирать в соответствии с правом избирателей, анонимность избирателей, строгий запрет на взятки, больше никаких возражений не поступало.

Парламент распущен до избрания новой партии депутатов, но поскольку существует множество законов, которые необходимо улучшить и ввести в действие, мы надеемся, что следующая сессия будет вновь открыта как можно скорее. Мы хотим вновь ввести налогообложение аристократов (и монархии). Конечно, сверстники будут богаче, чем большинство людей, но у нас будет больше средств на продовольственные пайки, школы и другие государственные расходы. Эдвард также говорит о постепенной отмене привилегий для пэров. Например, должен быть один суд для всех дворян, и люди будут судимы в одном и том же месте теми же присяжными. Это означает, что в будущем аристократы, такие как лорд Фремонт, никогда не обойдут закон.

Когда вхожу в свой офис, Эдвард сидит за моим столом. Его левая нога перевязана, и к стене прислонена трость. Каждый раз, когда вижу, что он хромает, у меня появляется желание избивать Чарли Куинна за установку этой бомбы. Говоря о Куинне, его поймала столичная полиция и он заявляет, что никогда не планировал убийство, а только уничтожение имущества. Большинство людей и пэры были глубоко потрясены взрывом, и когда король Леон сделал национальное заявление о роспуске парламента, вполне вероятно, что Куинн не смог продолжить свое восстание. Он получил пятнадцатилетний срок тюремного заключения, в то время как другие члены, включая Лиама, были приговорены к нескольким годам или неоплачиваемому труду, восстанавливая здание парламента.

Эдвард поднимает голову и улыбается, в его глазах сияет любовь Каждый раз, когда вижу, как он загорается в моем присутствии, чувствую, что все, что принесла в жертву за то, чтобы приехать в Ателию, стоило того. Подтягиваю стул и сажусь рядом с ним, прислоняясь к его плечу.

— Этим утром я получил новости, которые невероятно порадовали меня.

— Что это? — я целую его в щеку. — Твой отец разрешил нам недельный отпуск?

— Я тоже хотел бы этого, но, возможно, не до тех пор, пока парламент не откроется. На самом деле Верховный суд постановил, что Пемброкс виновен в государственной измене. Бьянка будет лишена своего титула и богатства. Ей присудили пять лет каторжных работ на небольшом острове недалеко от Лохмонда, а затем она будет выселена из страны, чтобы никогда не вернуться. Что касается ее мужа, он может сохранить свой титул, но все его активы будут конфискованы и переданы в государственную казну. Ему никогда не разрешат работать, в действительности он вряд ли будет отличаться от простого человека.

У меня есть короткий момент сочувствия, когда представляю, что Бьянку ждет каторжный труд, но, вспомнив выстрел, и как Бертрам сжимает бок, решаю, что это к лучшему. Бертрам или я могли быть мертвы.

— Слова не могут выразить мою помощь при приговоре, который, возможно, был самым суровым, когда-либо назначенным герцогу и его герцогине. Вдобавок недавние события сделали судей менее благосклонными к аристократам, — Эдвард выглядит удовлетворенным, как кот, который съел блюдце молока. — В прошлом Бьянка Брэдшоу нанесла тебе большой урон. Она больше не причинит тебе вреда.

Улыбаюсь, мое сердце значительно облегчилось. Радуюсь, что Пемброк был осужден и приговорен. Надеюсь, что Эдвард говорит, что это потому, что судья научился игнорировать выдающиеся титулы, а не потому, что я буду будущей принцессой.

Эдвард смотрит на мою записную книжку.

— Что вы обсуждали сегодня?

— Эй, — я притворяюсь, что зеваю. — Ты действительно хочешь, чтобы я снова перебирала этот скучный материал?

Он усмехается, но остается выжидательным. Ну что ж. Это одна из причин, по которой я его люблю. Он может быть слишком торжественным и с каменным лицом, но он всегда серьезно относится к своим обязанностям.

— О реформировании районов, которые представляют депутаты. Лорд Эшфорд поднял вопрос, он утверждал, что для большого города несправедливо иметь такое же количество депутатов, как в маленьком городе. Например, в Нижнем Бриджуотер всего лишь сто жителей, но в парламенте два места. Поэтому они планируют перераспределение мест. Филипп сказал, что нет необходимости тратить столько энергии на реформу, но тогда Норспорт имеет три места, поэтому остальные заставили его замолчать из-за того, что он был заинтересован только в своих личных интересах.

Я продолжаю более подробное объяснение, показывая ему карту Ателии и ее различных районов, и Эдвард кивает.

— Это будет самое большое изменение в конституционной системе нашей страны. Я уверен, что будут недостатки, но это, безусловно, улучшение по сравнению с наследственными местами. Честно говоря, когда я присутствовал на парламентских заседаниях, меня постоянно раздражало большинство лордов, которые злоупотребляли или игнорировали свои законодательные полномочия. У меня даже была идея представить государственный экзамен. Привилегии идут бок о бок с обязанностями, но большая часть дворянства заботится только о первом.

Я откидываюсь назад в своем кресле.

— Знаешь, мне всегда было интересно, как пэры сошлись с этой новой системой электората, после того как они привыкли к наследственному законодательному органу. Всего неделю назад они цеплялись зубами и ногтями, чтобы сохранить свою силу.

Он усмехается.

— Ты знаешь, что я сказал в парламенте этим утром, прежде чем взорвалась бомба? Я сказал им, что если они продолжат блокировать налоговый счет, я создам достаточное количество пэров из простолюдинов.

— Да? — я знаю, что монархия может сделать рыцарем того, кто внес большой вклад в общество, но создавать пэров только ради принятия закона? — Можешь ли ты на самом деле это сделать? Это похоже на то, что ты принуждаешь их к соглашению.

— Поскольку я узнал, что Чарли Куинн создал Союз, у меня было предчувствие, что старая система не сможет выжить. Страдание Августина подтвердило мои худшие опасения. Хотел бы я спровоцировать изменения, но, как ты знаешь, у меня нет исполнительной или законодательной власти. Мне это не приходило на ум, пока я не сел и не прошел через то, что мне разрешено, и эта идея пришла ко мне.

— Удивительно, — мы оба усмехаемся в моем современном использовании. Я смотрю на стол, есть только одна куча писем. Эдвард более эффективен в том, чтобы заботиться о письмах, чем я. — Итак, как ты чувствуешь себя, занимаясь моей работой? Скучно до слез?

— Это не может сравниться с работой в садах. Однако это письмо тебе будет интересно. — Он передает мне длинный белый конверт. — Автор может тебя удивить.

— Катриона Брэдшоу? — моя челюсть падает. — Зачем ей писать?

— Это извинение перед тобой, когда она узнала, что ее сестра пыталась убить тебя.

Я просматриваю письмо. Катриона преуспевает на севере — она воссоединилась со своей матерью, и в настоящее время управляет имением леди Брэдшоу. Она еще не нашла любви, но надеется, что однажды найдет того, кто ее оценит. Она присылает свои наилучшие пожелания, делая вывод, что даже если бы я никогда не вернулась, она не думала, что проведет остаток своей жизни с Эдвардом.

Честно говоря, это ирония. Катриона, которая была забыта и проигнорирована, оказалась дамой усадьбы, а ее сестру изгнали из страны.

— О, мой…, — я встречаю довольно нелестное описание Эдварда. — Катриона даже сказала, когда она оглянулась на те дни, которые она провела с тобой, где ты ничем не отличался от куска льда.

— Не тогда, когда дело доходит до тебя, — он поворачивает меня к нему лицом, крепко прижимая руки к моим плечам. Признавая желание в его взгляде, я закрываю глаза и наклоняюсь. Но, прежде чем наши губы коснутся, по полу звучат быстрые шаги.

Смущенно отхожу. В отличие от Мейбл, Амелия не в восторге, когда ловит нас в интимных объятиях.

— Срочное сообщение для Вас, — она кладет на стол большую малиново-золотую карточку. — Приношу извинения что прервала. Пожалуйста, продолжайте.

Мы смотрим друг на друга, и я хихикаю.

— Боже мой! — вытираю слезу с лица. — Как она может поддерживать такое серьезное лицо?

Эдвард поворачивает карту в руках, и его выражение лица меняется.

— Что?

— Это свадебное приглашение, — Эдвард вручает мне карточку. Я вижу герб Сомерсет-хауса — первый раз в личном приглашении, отправленном его кузеном.

О, мой Бог. Генри и Элли собираются пожениться. Наконец-то.

Бросаю горсть нежных розовых лепестков в воздух, когда Элли, красивая невеста, медленно идет по проходу. Она держит великолепный букет, который является ярким контрастом против ее простого белого платья. Все розы, пионы и папоротники в букете отобранны Галеном. Из букета струится поток ленточек персикового цвета, так что они тянутся к полу. Это чудо, что она шагает и не спотыкается на них. Но Элли не была такой же неуклюжей, как я.

Дворцовая часовня имеет только десятки рядов скамей, но их достаточно для небольшой, избранной группы гостей. Там миссис Тэтчер, Билли, мистер Уэллсли, герцогиня и великий князь Сомерсет, Гален, Мак и господин Давенпорт, король и королева, несколько других близких родственников и мисс Кавендиш. Когда Элли вернется из медового месяца, мы соберемся и обсудим возобновление работы «Принцесс-колледжа». С налогами с пэров у нас должно быть достаточно средств для привлечения учителей и учеников.

Генри, одетый в простой черный бархатный костюм, ждет у алтаря, который украшен горшками из лаванды и белых гортензий, также любезно предоставленой Галеном. Это далеко от сложной свадьбы, которую, должно быть, имела в виду герцогиня, но после взрыва в парламенте даже она знает, что лучше не выставлять напоказ дорогостоящую свадьбу, как это сделала Лилли. Они хотели дождаться, пока люди постепенно забудут о колоссальном богатстве аристократов, но и Генри, и Элли не намерены больше откладывать свой брак.

Миссис Тэтчер вытирает слезы с глаз, когда Генри и Элли приносят обеты. Она никогда не ожидала, что ее приемная дочь, воспитанная как слуга, окажется дочерью графа и даже выйдет замуж за герцога.

Поппи сидит рядом со мной с широкой улыбкой на ее круглом лице. Сейчас она выглядит менее истощенной, поскольку господин Давенпорт согласился нанять няню, и они продолжали планировать ночные свидания. Когда священник провозглашает мужем и женой Генри и Элли, и они целуются перед всеми, Поппи наклоняется ко мне и шепчет:

— Разве это не самая грандиозная вещь? Элли не получит эти одинокие взгляды, когда вернется.

— Собственно, теперь, когда она замужем, у нее может быть меньше времени, чтобы навестить нас.

— О, хорошо, что она выходит замуж за герцога, — глаза Поппи мерцают. — Когда твоя свадьба, Кэт?

Иногда у меня есть желание ввести законопроект в парламенте, чтобы сократить время между неокончательным указом и абсолютным… Три месяца никогда не казались такими длинными. Но, учитывая множество новых законов, которые должны иметь приоритет, я говорю себе, что это не имеет большого значения. Мы с Эдвардом живем вместе, хотя продолжаем спать в отдельных спальнях из-за травмы лодыжки и железной настойчивости, чтобы мы не были близки до брака.

В яркое, солнечное утро приносят указ. Могла бы сфотографировать лист бумаги, в котором объявляют Эдварда, принца Ателии, непривязанным человеком и, будучи в положении свободно жениться на любом его выборе.

— Кэтрин Уилсон. Наконец, вы будете официально моя, — Эдвард прикладывает мою руку к губам и целует мои пальцы, как будто мы на балу.

Это оно? Похоже, я должна проявить инициативу.

— Теперь, когда наш брак улажен, — я кладу другую руку ему на грудь. — Можем ли мы, наконец, спать вместе? Я долгое время жаждала твое тело.

Он поднимает бровь.

— Это не то, что должна говорить молодая леди.

— Молодая леди, с которой вы хотите провести остаток своей жизни.

Он хихикает. В следующую секунду подхватывает меня на руки и уносит в спальню.

— Считай себя предупрежденной, — он укладывает меня на бархат и размещает локти по обеим сторонам головы, его глаза были наполнены горячим желанием. — Я не выпущу тебя с постели, пока ты не исчерпаешь себя.

После долгой страстной ночи мы засыпаем в объятиях друг друга. Я едва засыпаю, когда раздался шум.

С трудом открываю глаз — Эдвард не шутил, когда сказал, что он меня измучит, и моя сонливость мгновенно исчезла. Пестрый зеленый гоблин парит на кровати, его крылья хлопают, его желтые глаза округлые и широкие.

Крю.

— Черт, девчонка, — он выпускает свист. — Сон с Эдди, уже?

Сажусь, потянув одеяло до подбородка.

— Крю! Что ты здесь делаешь?

Эдвард хватает меня за руку и смотрит на Крю.

— Она не уйдет.

Крю показывает язык.

— Как будто я сделаю это после всех неприятностей с ее перемещениями. Я пришел сказать вам, что мы нашли каждую книгу, которую сделал Бартелиус, и уничтожили почти каждый проход в твой мир. Как только последний отрывок будет удален, ты никогда не сможешь получить доступ к своему собственному миру.

В прошлый раз, когда он пришел в Ателию, он уже сказал мне, что Пиппи совершает покаяние, закрывая маршруты между Ателией и моим миром. Я знала, что это случится, но все-таки боль пронзает сердце, когда вспоминаю маму и Пейдж. На всю оставшуюся жизнь буду иметь свои воспоминания о них.

Шумно сглатываю и отвечаю:

— Я знаю.

— Есть еще одна вещь, которую ты будешь рада узнать, — Крю приближается. — Помнишь, когда я сказал, что магия, используемая для создания кислородного заклинания, израсходована? Был гоблин, Ясук, который научил Борга кислородному заклинанию и многому другому. Ясук скрылся после падения Борга, но Мораг отследила его и дала ему ряд задач, чтобы компенсировать его участие в войне. Одна из задач, которые она приказала ему сделать — создать заклинание, которое продлится три дня в твоем мире.

— Подожди… что? — вскидываю голову. — Есть еще один гоблин, который может помочь мне выжить в моем мире?

— На самом деле, он может сделать заклинание как для тебя, так и для Эдди. Мораг всегда было плохо за вас двоих, с тех пор как она заблокировала твои воспоминания об Ателии. Она романтична, как и ее дочь. Женщины, — Крю раздраженно качает головой. — Она искала способ, который позволил бы привести Эдди к твоей семье и заверить их, что ты в безопасности и счастлива. Если бы она не была такой настойчивой, мы бы никогда не нашли Ясука.

— Боже мой! — я выгляжу как рыба. Я бы хотела, чтобы Эдвард встретил мою семью, но никогда не ожидала, что это будет возможно.

— Помни, девочка, это будет твоей единственной возможностью. После того, как Ясук создаст заклинание, и мы вернем вас в Ателию, у Бартелиуса будет последний проход. Мы не можем позволить себе еще одну катастрофу, подобную вашей. Раньше это был источник развлечений, но после войны с Боргом и вашей разлуки с Эдди дважды, Бартелиус решил, что между двумя мирами никогда не будет общения. Итак, вы принимаете этот шанс или нет?

— Ты издеваешься? — я смотрю на Эдварда, который уверенно кивает. — Когда мы можем пойти?