Долго тебя ждала

Глава 36

Аглая

На часах нет и девяти утра, когда начинаю выставлять на стол чайные чашки и тарелки для яичницы. Глаза слипаются, я бы проспала до обеда. После той встряски, которую получили мои нервы в последние дни, я могла бы проспать и до вечера, но мы с родителями Власова договорились о том, что его отец привезет Марусю домой примерно к одиннадцати, так что мне пришлось вытащить себя из постели силком.

После мертвого сна в моей голове безвоздушное пространство…

Мысли пустые и невесомые, как снежные хлопья, которые валят за окном без остановки. Несмотря на все это, у нас будет куча времени, чтобы съездить в торговый центр. Маруся мечтает о наборе косметики, как у ее подруги Евы, это было в “письме для Деда Мороза”. Ее новогодние подарки проходят через эту процедуру даже с учетом того, что она не верит в седого старика с мешком и оленями. Еще моя дочь обожает ходить по магазинам, так что мы договорились — она выберет этот набор сама.

Вчера я решила разнообразить наш праздник живой елкой, раз уж теперь… у нас есть тот, кто сможет ее поставить…

Независимо от того, что у меня с этим праздником особые отношения, я стараюсь сделать так, чтобы это не отразилось на моей дочери. Хочу, чтобы она любила Новый год и верила в чудеса.

Поставив на плиту чайник, слышу как в душе прекращает шуметь вода. И как хлопает дверь душевой кабины. Как раз в тот момент, когда лежащий на подоконнике телефон начинает звонить.

Глядя на сыплющий за окном снег, принимаю входящий от Марусиной бабушки, которой не приходится с кем-то делить этот статус. У моего ребенка одна бабушка, мама Родиона, а моя мама погибла, когда мне было семь. Я помню ее не очень хорошо, в основном по фотографиям, но мы похожи, как я и Маруся.

— Да… — отвечаю, уверенная в том, что с бабушкиного телефона с утра пораньше мне звонит дочь.

Обернувшись на шум в коридоре, вижу, как из ванной выходит Марк. Набросив на голову полотенце, трет им волосы, и он абсолютно голый. Не знаю, когда смогу перестать любоваться его телом, я и не пытаюсь перестать. Для этого мне нужно любить его хотя бы немного меньше, но на меньшее мы оба не согласны. Он разворачивается ко мне лицом, но я смотрю в его лицо только с третьей попытки.

Прислушиваясь к голосу в трубке, вникаю в размеренную речь матери Власова:

— Аглая, доброе утро. Марусю привезет Родион. Он ее уже забрал…

У меня в животе будто образовывается дырка. Мгновенно. Сердце автоматически ёкает от беспокойства, потому что, когда Власов делает что-то подобное — вклинивается в мои планы, это всегда сулит какое-нибудь дерьмо.

Черт, черт, черт!

Почему я не забрала ее вчера…

— Давно? — спрашиваю быстро и бросаю обеспокоенный взгляд на Зотова, замершего в дверном проеме.

Обмотав полотенцем бедра, он смотрит на меня вопросительно и прислушивается к разговору, который за считанные секунды доводит меня до точки кипения.

— Минут пятнадцать назад, — отвечает бабушка Маруси.

— И вы только сейчас звоните?! — требую громко.

Я повышаю на нее голос впервые в жизни. Впервые в жизни веду себя вот так — как взбесившаяся сука, но я понятия не имею чего ждать от ее сына после нашего вчерашнего с ним разговора, и не в состоянии держать это в себе!

— Аглая… — возмущенно вспыхивает женщина.

Перебиваю ее грубо, наплевав на все:

— Куда он ее повез? Что он вам сказал?!

— Что сам отвезет ее в город, — слышу не менее возмущенный ответ.

Родители Власова живут в коттеджном поселке, это в двадцати километрах от города, но с учетом сегодняшнего снегопада, черт знает сколько времени ему понадобиться, и я уже не сомневаюсь в том, что он и близко не собирается привозить ее домой…

Брови Марка сходятся на переносице, когда видит весь спектр эмоций, исказивших мое лицо: беспокойство, злость, отчаяние!

— Зачем вы отдали ему моего ребенка?! — выкрикиваю в сердцах.

— Что ты себе позволяешь…

Оторвав телефон от уха, я зло жму на отбой, не желая слышать ее голос. Не желая слышать ни единой претензии в свой адрес. Мне плевать на все. Единственное, чего я хочу, — найти свою дочь.

— Он ее забрал… — хрипло говорю Марку, проваливаясь в последние вызовы. — Ублюдок… — шепчу.

К глазам подкатывают слезы. Зотов заходит на кухню, положив руки на бедра и спрашивая:

— Когда?

— Пятнадцать минут…

Не тратя времени, набираю Власова, но уже знаю, что он не ответит. Так и происходит. Я слышу в трубке длинные гудки. И во второй раз тоже. И в течение последующих трех, когда отчаянно пытаюсь до него дозвониться…

Ненавижу!

Мои руки дрожат. Жму кнопку дозвона до тех пор, пока Марк не отбирает у меня телефон. Положив его на столешницу, упирается в нее руками вокруг меня и велит:

— Успокойся… дыши…

— Я не могу! — поднимаю к нему залитое слезами лицо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Марк обнимает его ладонями, спрашивая:

— Он так делал раньше?

— Тысячу раз!

— Что происходило потом? Он привозил Марусю? Отвечал на звонок? Где ты их искала? — засыпает меня вопросами.

— Он делает что захочет, — говорю с горечью и отвращением. — Он мстит мне, издевается… как ядовитая змея, — захлебываюсь словами, утыкаясь лбом в его подбородок.

Чувствую, как глубоко и часто он дышит, оборачивая вокруг меня руки и прижимает к себе так, что ритмичные удары его сердца долбят мне в грудь.

— За что мстит? — спрашивает над моей головой.

— За то, что всегда выбирала не его…

— Я его убью…

— Марк… мне нужно ее найти! — поднимаю к нему лицо.

Его лоб прорезала вертикальная морщина. В глазах буря, за этим взглядом он словно усиленно соображает, взяв себе секунду на раздумья, и я готова свалиться на пол от облегчения, что в эту минуту я не одна. Что со мной кто-то, кто в эту минуту может соображать вместо меня, пока я… схожу внутри себя с ума от ярости и беспомощности, не зная за что хвататься!

Я смотрю на него с мольбой, а его взгляд прямой и ясный, осмысленный, как электронно-вычислительная машина.

— Есть смысл ехать к нему домой? — Марк отстраняется, удерживая меня за плечи.

Закрыв глаза, я сглатываю и после секундных раздумий отвечаю:

— Да… да, он может поехать домой… А может и не поехать… Я не знаю!

— Сколько ему добираться?

— Может… минут тридцать-сорок… его родители живут за городом.

Переварив мой ответ, он командует:

— Одевайся.

Десять минут спустя мы сидим в старой “Ниве”, которая заводится с трудом, реагируя на ночной мороз, сковавший стекла изморозью.

— Блядь! — злится Марк, выскакивая из машины и принимаясь чистить лобовое стекло, пока я снова пытаюсь дозвониться до Власова и он по-прежнему не отвечает на мои звонки.

Эта издевка, такая омерзительная на вкус, такая мне знакомая, что мне хочется разбить телефон о панель.

Вернувшись в салон, Марк срывает машину с места, даже не прогрев ее как следует, и выхватывает из кармана своей куртки телефон, зажимая тот между плечом и ухом.

Улицы, по которым движемся с черепашьей скоростью, плотно забиты машинами, и это адски выводит меня из себя.

Прикусив зубами фалангу большого пальца, я прислушиваюсь к словам Зотова, не чувствуя ничего: ни холодного сиденья под собой, ни холодного воздуха, который бьет мне в лицо из “печки”.

— Привет. Дань, срочное дело. Да, отложи свои! Да, все отложи… У тебя есть знакомые в ГАИ? Да, мне надо! — раздраженно бросает в трубку. — Блядь, Даня, никуда я не вляпался… Есть? Нет? Да, я знаю, что у тебя везде все есть… Мне нужно найти машину… по камерам, да. Где-то в городе, может, за городом…

Дергая рычаг передач, он перестраивается и чертыхается, обходя другие машины, и, нажав отбой, бросает телефон в подстаканник.

— Там направо… — указываю на следующий поворот, который маячит на горизонте.

Его телефон снова звонит спустя десять минут. Схватив его, Марк слушает Капустина, после чего с небольшим промедлением проговаривает в трубку номер машины Власова. Не берусь спрашивать откуда он его знает, мне достаточно того, что он вообще его помнит, когда мои мозги будто в тумане.

У нас уходит десять минут на то, чтобы попасть в подъезд. На то, чтобы оказаться перед дверь квартиры Родиона, которую сотрясаем бесконечным звонком, к которому Зотов добавляет злой удар кулака.

— Набери его, — просит Марк, прислонившись к двери и прислушиваясь к звукам за ней.

Там мертвая тишина, а в трубке длинные сумасводящие гудки. “Порше” на стоянке тоже нет, но мы все равно решили проверить.

— Где он еще может быть? — Марк смотрит на меня, расхаживая перед дверью взад и вперед.

Паника сковывает горло. Однажды я нашла его и Марусю в каком-то баре, черт возьми, он может быть где угодно!

— В любом ресторане! — всплескиваю руками. — В любом кабаке, где ценник кусается!

— Таких много в городе?

— Не очень… — говорю чуть слышно.

— Пошли, — Марк тянет меня к лифту, схватив за рукав куртки.

Его движения похожи на заколачивания гвоздей, шаги тяжелые и громкие. Он затаскивает меня в лифт, и тот не издает ни единого звука, пока везет нас вниз, ведь жилье Власова находится в многоэтажке, где квадратный метр стоит дороже почки.