Домино 3

Глава 8

И тогда мне в голову пришла другая мысль.

— А нельзя у вас этот туман сгенерировать? Раз у нас есть данные?

— В принципе можно, — задумчиво сказала одна из девушек. — Только не у нас, а в другом корпусе. Они там моделируют разные угрозы, и у них специальная камера есть. Сейчас мы свяжемся.

Они ушли разговаривать, а мы с Филиппом и Джакумой сели болтать. Вообще-то больше общались Филипп с Джакумой, у них оказалось много общего и даже нашлись знакомые. Через четверть часа вернулись радостные девушки: главный согласился нагенерить хоть десять туманов, если ему разрешат присутствовать и дадут место в начале очереди на покупку устройства. Причем место в очереди он хотел в любом случае, вне зависимости от результатов исследования, и его даже не смущало, что мы получаем лицензию на опытный образец, чтобы всего лишь спокойно перемещать его между мирами. Мне было неловко признать, что этот список весьма невелик и есть только у меня в голове, но я сделал вид, что это не так, и выдал ему одиннадцатое место. Главный остался очень доволен.

В камеру с туманами меня не пустили несмотря на то, что я пообещал надеть все возможные средства защиты, а вот Уффу разрешили зайти туда вместе с Барухом, так что они отправились туда вдвоем. Уффу закрепили на голове (и ничего, что он в общем-то из одной головы и состоял) передатчик, с помощью которого он мог разговаривать с нами, ну а Барух пошел как есть. Камера была размером с добрую комнату, и Уфф сообщил мне, что Барух думает, что это очень чистая пещера. Я мысленно поржал. Мы закрыли за ними дверь, уселись перед стеклом и стали ждать. Процедура тут была отлажена: пятнадцать минут на генерацию тумана, пятнадцать минут наблюдений, пятнадцать минут очистки помещения и пятнадцать минут на фиксацию результата. И мы думали, что за оставшееся время успеем прогнать штук пять туманов. Однако все получилось немного не так.

Туман формата Домино вышел, заклубился и повис по контуру. Барух равнодушно смотрел на него.

— Почему он ничего не делает? — шепотом спросила меня одна из лаборанток.

— У нас эта плотность считается неопасной, — пожал плечами я, мучительно размышляя, как бы уговорить Баруха посражаться с этой плотностью. Но решение нашлось быстрее.

— Так мы это исправим, — махнул рукой главный, и машина выдала порцию тумана в два раза больше предыдущей.

И тут, набрав нужную плотность, туман приступил к формированию знакомых Баруху тварей. Появились туманные черви. Барух радостно слопал всех, до кого смог дотянуться, но два из них повисли прямо в воздухе по центру камеры. Добраться до них ни с одной стороны было нельзя — слишком далеко и от потолка, и от стен. Это не беспокоило нас, зато очень беспокоило крокодила, он посидел рядом с Уффом, и камень передал нам, что они сейчас будут прыгать.

— Что будут делать? — изумился главный.

— Прыгать, — вздохнул я. — Ща посмотрим.

Получилось отлично. Уфф потратил часть своего объема на создание плоской площадки, Барух залез туда всеми шестью лапами, собрав их как можно плотнее, и в несколько эпичных прыжков команда добралась до червей и их уничтожила. Заодно угробила и передатчик, который Уфф не догадался снять.

Тем не менее, камера была полностью очищена, и герои вышли наружу: немного смущенный потерей передатчика Уфф и Барух с невозмутимой крокодильской мордой.

— Отлично, отлично, — потирал руки главный. — Замечательная команда. А сам ваш крокодил так прыгать не может?

— Нет, — сказал я, подумав про себя, что еще прыгающего крокодила тут не хватало. Хватит и того, что он бодро скачет по стенам, присасываясь к ним туманными ногами.

— Ну и ладно, — махнул рукой главный. — Зафиксировали? Продолжим?

Во второй раз Уффу выдали новый передатчик и запустили туман слабее, чем на Домино. К этому моменту Барух понял, что от него хотят, поэтому он подобрался поближе к отверстию, из которого машинка доставала туман, и всосал в себя сразу все, не отходя от кассы, а излишек воды сбросил на пол, чтобы остаться в прежнем размере. Когда на полу образовалась уже достаточно большая лужа, этот эксперимент тоже сочли удачным, подачу тумана прекратили, героев пригласили на выход и устроили уборку.

Чтобы закинуть невод в третий раз, выпустили туман образца Лерато. И Баруху, который уже занял выгодную позицию около места выброса тумана, пришлось отскочить. Да что там отскочить, он просто грохнулся на пол, вероятно осыпая нас проклятиями, которые тактичный Уфф не стал нам передавать.

Здесь Барух дождался, пока туман сформирует под потолком такую же лепешку, как на двери клуба на Рампе, и стал пинать Уффа всеми правыми ногами, давай, мол, доставляй меня наверх. Некоторое время ничего не происходило, видимо, конструкты спорили, но, наконец, Барух победил, Уфф предоставил ему площадку, и они прыгнули к самому центру лепешки. Барух вцепился в середину и свалил всю эту дрянь вниз. Аккурат на себя и на Уффа.

Мы замерли. В прошлый раз такого не было. Однако по очертаниям было видно, что боевая команда движется под туманной лепешкой к ее краю. Через некоторое время они вылезли сбоку, утомленный Уфф прижался к стеклу, а Барух бодро запрыгал поверху, превращая туманное образование в мелкие капли. Когда пол оказался покрыт крупными каплями, и собственно тумана совсем не осталось, довольный Барух остановился рядом с Уффом и принялся смотреть на нас через стекло с видом «я все сделал, чего вы еще хотите».

— Замечательно, просто замечательно! — зааплодировал главный, и велел включить какую-то вытяжку около пола, которая благополучно усосала капли. — Выпускайте их!

— К сожалению, мы сегодня больше ничего не успеем, — взглянул на настенные часы главный. Действительно было уже совсем поздно. — Ужасно жаль, я бы вам еще десяток туманов устроил.

Он посмотрел на меня и продолжил:

— Вот что хочу вам сказать. Во-первых, вы гений. Вы интуитивно создали улучшенную, как вы их называете? — туманную тварь. Она ест все, что может вставить в свой метаболизм и уничтожает всех, кого считает конкурентами. Но за счет встроенного лимита на собственный размер не вырастает до настоящей опасности. Во-вторых, потенциально это серийно, а, значит, будет прекрасно продаваться. У вас ведь дома есть еще?

— Есть, — отозвался я. — И есть упрощенные варианты, не самодвижущиеся.

— Это великолепно, — оживился главный. — Мы бы их тоже приобрели. Теперь бы ваше животное протестировать в живых условиях, но на Элурусе, честно говоря, такого рода туманы редкость. Придется еще поискать. Просто хочется иметь такой конструкт на всякий случай. В общем, в любом случае получайте свою лицензию и привозите следующих, все будет гораздо быстрее. Я вам еще туманов наделаю, мне самому интересно, что он сделает с Сифоновским вариантом.

— А сегодня?

— Ни сегодня, ни завтра, ни даже послезавтра мы не успеем. К этой опции надо готовиться неделю, поэтому свяжитесь с нами заранее, мы подготовимся.

На этом мы распрощались, нам выписали вожделенную лицензию, внесли ее в реестр, и мы двинулись к выходу.

— Стойте, стойте, — закричали девушки. — Джакума, там ведь холодно уже, а вы поедете быстро. Гости замерзнут.

— Поищем крытую платформу, — пообещал Джакума.

— Нет у нас здесь, не привозили еще, — вздохнули девушки. — Давайте мы вам комбинезоны дадим, мы их держим для меркаторцев, им нравится. Потом пришлете с курьером.

И девушки принесли два меховых комбинезона, превращающих нас в двух Элуров — в черного и и белого. На них только что хвостов не было. Мы с Филиппом заржали, он нарядился в черный, а я — в белый. На выходе нас встретил какой-то знакомый Джакумы и увязался провожать, подкалывая Джакуму, какие забавные у него новые родственники.

— Не завидуй, — невозмутимо отвечал ему Джакума.

— А вот буду, — настаивал друг и попытался боднуть меня головой.

— Это мои гости, — с тем же спокойствием продолжал вещать Джакума. — Будешь себя так вести, повезешь их на себе верхом.

Это резко охладило пыл нового Элура, и он потерялся где-то на полдороге к станции.

К Римме мы домчались с космической скоростью, и я ни разу не пожалел, что получил меховой комбинезон. Джакума привел нас в дом и тут же распрощался, мы начали вылезать из комбинезонов, но он только головой мотнул, сказав, что потом разберемся.

— Почему они, кстати, меховые?

— Да это приблуда меркаторцев. У нас есть нормальные, как у людей, но эти они сами привезли с собой, так сказать, для единства в коллективе. Ну мы их и оставили для гостей.

Тут вышла Римма, Джакума поклонился ей и уехал на той же платформе, которая привезла нас. За ней появился и Котий.

— Ну как, что там с лицензией?

— Получили. Но на каждую серию нужна будет новая. Обещали, что с этим будет гораздо проще, приглашали приезжать еще.

— Отлично! — обрадовался Котий.

— Пойдемте пить чай, — позвала нас Римма. — Расскажете про лабораторию и покажете вашего крокодила.

***

Тем временем на Домино Андерс пришел в себя, его протестировали, определили, что он здоров и выпустили с наказом не приближаться к проклятому кусту до возвращения Котия. И к работе приступить только послезавтра. Балакирев же лежал без каких-либо изменений.

Роман Николаевич еще раз посовещался с командой на Бодайбо, которая помогала вынимать сломанные элементы питания. Они схватились за голову, когда узнали, что на Балакирева так подействовала построенная для него ловушка, но заявили при этом, что он этот опыт сможет учесть, когда придет в себя.

— Какой позор! Вопиющее упущение! — корил себя начальник разработки. — И мы даже не можем учесть это на будущее, потому что больше у нас таких конструктов нет. Это все земляне, это их любимые штучки. Как он, кстати?

— Полуспит, — ответил Роман Николаевич.

— Это как?

— Мы вернули ему штатные диски, но он только иногда глаза закрывает, и всё.

— Ну ладно, это неплохо. Учитывая его уникальность, я бы не форсировал развитие событий. Вот если ваши владельцы фирродисков вернутся, вы всё замените и ничего не произойдет, тогда высылайте его к нам.

На этом и договорились.

Кракко, узнав о плачевном состоянии Балакирева, долго и красочно высказывался о тех, кто создает конструкты без способности питаться человеческой едой.

— Мало того, что они лишены радости вкуса, и от того их головы полны вредных идей, мы еще и лечить их не можем как положено. Я бы ему сейчас куриный бульон сварил! Прозрачный как слеза! Мой бульон мертвого поднимет. А когда этот мертвый поднимется, я приготовлю ему ризотто. Мое ризотто никому не даст умереть обратно.

— Уймись уже, — отмахивался Шмидт. — Там не та конструкция. Он поднимется, но ризотто есть все равно не будет.

Кракко удалился на кухню, гневно бормоча. Как можно не есть ризотто?

***

Свадьба должна была начаться во второй половине дня, и все утро мы были предоставлены сами себе. Вообще-то на самом деле она шла полным ходом: подписывались документы, контракты, заверялись взаимные доверенности. Все очень нужное и скучное.

Мы сидели во дворе у Риммы у декоративного пруда, в котором плавали золотые рыбки. Драк лежал на парапете, свесив руку вниз, как леопард, лежащий на ветке, и раз в пять минут вылавливал по рыбе. И тут же отпускал обратно. Юный родственник Риммы, которого родители закинули на побывку, Драка всячески осуждал:

— Не играй с моей едой!

— Почему ты думаешь, что эта еда твоя? — хитро спросил его Драк, продолжая вылавливать рыб. — Почему не моя?

— Потому что бабушка так сказала.

— Что именно она сказала?

— Она сказала, что держит этот пруд специально для меня. И я могу их есть, но не больше одной в день.

— А она говорила, что драконам нельзя их есть?

— Нет, — буркнул юный Элур, запутавшийся в бабушкиных заявлениях.

— Значит, это не только твоя еда. Вообще я тебе не мешаю, хочешь, иди лови.

— У меня не получается, ты мешаешь. Они меня боятся.

— Охота и не должна быть простым делом. Там всегда конкуренция, — заявил ему Драк.

Юный Элур вздохнул, отошел на другую сторону пруда и там, через какое-то время ему удалось поймать себе рыбу. Подхватив ее в зубы, он гордо пошел предъявлять трофей бабушке.

— Чего там с Неко? — решил узнать я. — Не видел его со вчерашнего дня.

— Все зашибись, — ответил Драк. — Его папахен узрел заметку на местном портале заметку с фотографией Риммы и Неко под заголовком «Кузина короля встречает любимых внуков» и решил, что еще не все потеряно. Теперь он сделал из нее проекцию и вывесил у себя во всю наружную стену. Думает, кого бы позвать, чтоб все увидели.

— Как это прекрасно. А ты понял, из-за чего они вообще поссорились?

— Как я понял, из-за всего. Это если в общем. А конкретно из-за виноградников.

— Каких виноградников?

— Папахен захотел купить какой-то виноградник на горной террасе. Какой-то особенный. И решил затребовать у Неко деньги на проект. Зачем кредит, если у сына все равно куча лишних денег? Неко в принципе согласился, но попросил документы на виноградник. Хотел посмотреть, что там за покупка. Папахен весь изошел, но документы предоставил. И Неко, видимо, в какой-то резкой форме сообщил родителю, что тот идиот, потому что этот виноградник каждые тридцать лет смывает, его расчищают, потом восстанавливают и только лет через пять можно ждать урожай. Так что если его и брать, то на сдачу, потому что время как раз подошло.

— И что?

— Папахен обозлился, заявил, что еще какие-то меховые комки будут его уму-разуму учить. Да он торговал землей, когда яйцеклетка для Неко еще не родилась.

— Экая метафора.

— Это не метафора. Он одноклассник Риммы, и был старше ее дочери на тридцать лет, что добавляет колорита. На ее дочери он собственно и был женат. Единственное, что вообще заставило Римму примириться с этим выбором, это Неко. Ну короче, наш великий землевладелец взял кредит и купил этот виноградник сам.

— Дай угадаю — виноградник смыло.

— Точно! Этой весной. Теперь еще раз угадай, кто оказался виноват?

— Ну понятно.

— Неко уже был готов погасить этот проклятый кредит, но папаша отказался. Но злобничает все равно.

— Ну да, ну да, красиво получилось. И что теперь?

— Да ничего, вооруженное перемирие. На свадьбе они не пересекутся, родитель приглашен на почетные места для Элуров как близкий родственник, а Неко сидит с нами, с народом то есть.

— А мы народ?

— Да, и это хорошо. Я уже видел, как выглядит почетная секция, она как-то на шкаф больше похожа. Не хочу в шкаф.

На этом Драк выловил еще одну рыбу, перекинулся в дракона и рыбу съел. А потом пришло время одеваться и выезжать.

***

Гостевая территория действительно делилась на две зоны. По центру стояла конструкция, которая слегка напоминала шкаф, но по сути была огромным деревом с удобными секциями, в котором Элуры в котиной форме могли располагаться парами или по одному. А вокруг по большому кругу располагались столы для людей и Элуров в человеческой форме. Между нами и деревом-шкафом находилась большая зеленая площадка, и что-то мне подсказывало, что она здесь тоже не просто так.

Мы приехали не первыми и часть мест на дереве была уже занята, а гости в человеческой форме стояли у столиков с напитками. Я оценил, насколько удобно было сделано дерево для почетных гостей: невидимые воздушные петли поднимали тех, кто был слишком стар, чтобы забираться по стволу.

— Это разработка Джакумы, — с гордостью сообщила нам Римма прежде чем покинуть нас. Филипп в изумлении присвистнул. — Обычно делают имитацию обычного дерева, там ужасно неудобно сидеть, и приходится мучиться, поскольку я везде почетный гость. И закуски подадут прямо под нос. Во времена моей молодости все было не так: кто хотел есть, спускался вниз, забирал зубами кусок мяса и лез обратно. Впрочем тогда мне казалось, что это весело.

В этот момент к дереву подошел толстый старый Элур. Воздушная петля подхватила его и заботливо перенесла на нижнюю ветку. Элур заворчал, показывая лапой на ветку повыше, но петля просто высадила его без разговоров.

— А вот и мой зять, — сквозь зубы проговорила Римма.

— Папахен, — тихо пояснил мне Драк.

Я кивнул. Римма усмехнулась и двинулась к дереву. Ей воздушная петля не понадобилась, и она взбежала по стволу на свое место. Заботливый кейтеринг немедленно прислал ей по воздуху каких-то шариков, похожих на те, что любил Котий. Сам Котий появился чуть позже, у него были какие-то дела и тоже забрался на довольно высокую ветку, недалеко от Риммы.

— А как его зовут? — спросил я у Драка, имея в виду отца Неко.

— Да их тут всех зовут одинаково — Урурум, как-то так.

Сзади раздался хохот. К нам присоединился Неко.

— Даже не пытайтесь, — продолжая веселиться, прокомментировал он. — Вы не сможете этого произнести. А конверсионного имени у него нет.

— Конверсионного?

— Ну такого, что люди могут произнести. У тех, кто никогда не выезжал с Элуруса, нет удобных имен.

— Слушай, я как раз хотел спросить, а как вам хватает кошачьих вариантов? Их не так-то много.

— Ну возможны версии и отступления от правил, — пояснил Неко. — У меня был друган, его вообще звали Цербер, хотя это вообще собака. Дубли бывают, у нас была девчонка, которая выбрала себе имя Мичу. А ее подруга взяла себе вариант Мичу-Мичу.

— А можно еще Мичу-Мичу-Мичу, — подхватил Драк.

— Как-то так, — отозвался Неко.

Гости быстро прибывали и вскоре все места оказались заняты. Началась торжественная часть. Я приготовился превозмогать, но она оказалась на удивление короткой. Элуры — все, не только те, что на дереве, — исполнили три песни. Нам даже раздали транскрипцию слов, но вся она выглядела как бесконечный урурум, так что я просто вместе со всеми промычал несложный мотив, а потом все просто принялись есть, пить и веселиться. Элуры на дереве время от времени перелезали с одной полки на другую, касались носами, толкались, видимо, общались и заодно решали какие-то свои дела. Гата с Джакумой восседали на самой верхней платформе, и на Гате была застегнута та самая сияющая зеленоватым блеском мурмонилия, из-за которой чуть не погибли все серебряные какаду на Меркаторе. А примерно через час нам объявили, что начинается великая свадебная игра, и распорядитель начал раздавать гостям на земле какие-то предметы, напоминающие клюшки.

— Что это? — напряглись мы.

— Вот про это нам никто ничего не говорил! — возмущенно заявил Драк.

— А вот увидите, — ухмыльнулся Неко. Кажется, предстоящее событие его изрядно забавляло.