Драконья оспа

Глава 19. Драконы Горного Огня

Дорога моталась под ногами серой лентой и даже через подошву шершавила ноги. А может у Оли просто получалось так идти — нарочно шаркая и совершенно этого не замечая.

Она будто и не шла. Просто знакомые клумбы и ограды проплывали мимо неё. Может она, сама того не ведая, встала на ленту эскалатора? Или нет. Нет никакого эскалатора. И клумб с оградами тоже нет. Ей это всё кажется. Или снится. Или она просто умерла во время операции и попала в междумирье. Чистилище или как его?

Любой из этих раскладов Оля предпочла бы настоящему. Где она, чувствуя в кармане тяжесть и жар, тащила злополучный пузырёк Юрке в больницу.

Этому предшествовала крайне тяжёлая ночь без сна. Но сонливой Оля себя не чувствовала. Наоборот, зрение обострилось настолько, что стало видно парящих над свеже-зелёной травой мошек. И разум — как после хорошего крепкого кофе.

Чем ближе становилась больница, тем сильнее замедлялся Олин шаг. А голова фиксировалась на всякой ерунде вроде в какую сторону закручивается воронка, служащая украшением магазинной витрины. По часовой стрелке или против? Надо бы вроде по… А она против.

Дима был абсолютно прав. Ей пора принять на себя ответственность и самой исправлять результаты своих ошибок.

Это не её мама виновата, что Оля стала работать в проекте, делающим вакцину для людей. Это не Владимир Ильин навешал ей лапши на уши. Это не из-за симпатии к Юрке она позволила вколоть себе повреждённую РНК. Это сама Оля по недомыслию втянула в воронку истории столько народу. Из которой двое — Елена с Кириллом — не выбрались.

Эта мысль пошатнулась в сердце ужасом. Из-за Оли уже погибли двое. И сколько погибнет ещё?.. Шаг машинально ускорился.

В Юрке сейчас зреет новая зараза. Страшно подумать, сколько народу она может выкосить. Олю уже мучали картины подающих замертво людей, крики и паника. И холодный ужас гнал её всё дальше и дальше.

Вот уже здание больницы. КПП с вечно опущенным шлагбаумом, не дающим проехать на машине, но не воспрещающий обходить его ногами.

Быстрее — как же медленно!

Оля самой себе показалась каракатицей. И почему сердце так разогналось и стало тяжело дышать? Нужно ещё дважды обойти здание, чтобы выйти ко входу.

Плана у Оли не было. Вместо него ею руководило праведное стремление восстановить равновесие. Она будет действовать по ситуации. Только бы побыстрее. Только бы успеть.

Начало подташнивать, но это, наверное, нормально? Квадратные кусты живой изгороди резанули по зрению — настолько яркие. Надо бы сбавить шаг, а то задохнуться можно — дыхание сбилось. Когда перед глазами набухли красноватые пятна, Оля заставила себя остановиться и велела дышать. Оказалось, не так-то легко себя слушаться.

Больничная дверь скрипнула — внутренняя, потому что снаружи ещё никого не видно. А Оля стоит прямо напротив входа — у живой изгороди. Ей бы лучше ускориться и перехватить открытую дверь — тогда не придётся звонить и объяснять, кто он и куда. А она, кстати помнит, где Юркина палата?

Часть сознания, напитавшаяся кислородом, пришла в ужас от того, что остальное сознание планирует. Захотелось кричать.

Нет. Нет!

Пусть Дима сам разбирается с этим. Он прав. Она — глупая девчонка… Только бы сейчас уйти отсюда…

Нет. Нельзя всё время полагаться на других.

Но Юрка! Это же Юрка!!!

Оле так сдавило в груди, что она запнулась на полушаге и сжала кулаком футболку в районе груди. Стилизованный подо что-то готичное Микки Маус от этого поплыл в нечто жалкое.

Это, наверное, только она могла нацепить такую дурацкую футболку. Только она могла быть драконом и практически убить все драконьи способности постоянным введением вирусов. Только она могла влюбиться в пацана, с которым у неё разница во многих вещах.

Но это — она.

Всё равно — она.

На плиточном выходе, покрытом дополнительным нескользящим ковриком, появилась высокая худощавая фигура. Оля несколько раз моргнула, прежде чем осознала всю киношность ситуации.

Конечно же, на выходе стоял Юрка. Уже не в больничной робе, а вполне обычной одежде, которая сидела на нём не так ловко, как раньше. Одна Юркина рука ещё придерживала металлическую дверь. Вторая бездумно нащупала ближайшую колонну, поддерживающую выступающий карниз. Только после этого дверь была отпущена и доползла до магнитного замка.

Сероватый Юркин взгляд близоруко сосредоточился на ней — потому что никого во дворе больше не было. Секунда узнавания, и Юрка резко дёрнулся ей навстречу — будто и не было этих полутор недель, которые Оля не приходила. Хотя и обещала.

Левая Юркина нога предательски подогнулась, но он будто бы и не обратил на это внимания.

— ОЛЬ! — завопил парень так, что с куста упорхнула мимо Оли притаившаяся там пичужка. А Юрка уже ловчее заспешил к ней. Улыбаясь до ушей измученным лицом.

Оля, несмотря ни на что, имеет право на личный выбор. Мир не перевернулся от того, что Ольга Викторова надела сегодня дурацкую футболку. Может, он выдержит и что-нибудь похуже.

А она всё равно не сможет.

С размаха сунув руку за пазуху, она вытянула из кармана не только пузырёк в зелёном целлофановом пакете, но и смятый и давно забытый носовой платок. И, коротко глянув на изогнутое горло мусорной урны, бухнула склянку прямо туда. Кажется, и мятый платок улетел туда же.

Юрка замер на месте — с более короткого расстояние он явно смог получше рассмотреть Олино лицо. От этого вида его собственное тоже закаменело, напрягаясь.

— Оль?.. Ты чего?.. — Юрка снова зашагал к ней, уже торопливее.

А Оля ничего. Просто у Оли нет сил. Надо бы к чему-нибудь прислониться. Например — к асфальту.

— Я тебя знаю, — сообщил ей парень, выглядящий фиговой пародией на кукольного Петрушку. Колпака, правда не было, но точащие солнышком вокруг головы светлые волосы — на месте.

Петрушка явно относил себя к какой-то неформальной субкультуре, потому что ни один нормальный человек не нацепит на себя вот так всё и сразу: красные кеды, кончающиеся шнуровкой на самом голенище, переходили в полосатые гольфы, в свою очередь уходящие в шорточные штанины разной длины. Рубашку можно было бы счесть годной для выступления в консерватории, если бы не явно самостоятельно прорезанная дырка по диагонали груди. Зашитая нарочито кошмарным в своей неуклюжести толстым швом, от которого любой преподаватель технологии заимел бы несколько седых волосков. На этом фоне даже красная бабочка в белый горошек, деловито завязанная под горлом, выглядела вполне сносно.

— Я тебя тоже знаю, — сообщила Оля и не покривила душой.

Этого незнакомого парня она действительно видела в своём странном сне во время операции. Просто нормально рассмотреть смогла только сейчас.

Она огляделась по сторонам и увидела, что находится в тёмной комнатке, которая у иного человека могла бы вызвать приступ клаустрофобии. Но обратила внимание только на то, что стены с металлически оттенком покрыты чем-то вроде свечного нагара. А одна из стен — прозрачная и по виду очень толстая. С каким-то знакомым узором из решетчатых бликов. За которыми проглядывают очертания чего-то большого и синего.

— Мы — в духовке? — озвучила она первую же мысль, пришедшую в голову.

— Нет. С чего ты взяла? — искренне удивился парень, изображающий Петрушку. Обернувшись к которому, Оля увидела, как он по-хозяйски усаживается где-то в центре комнатушки, и его странный наряд вдруг начинает переливаться всеми оттенками жёлтого. Так ярко, что хочется прищуриться. А ещё — одеться во что-нибудь полегче, потому что даже в самых лёгких футболке и шортах становится неимоверно душно.

Подумав пару секунд, шагнуть ли к парнишке ближе, либо постараться прижаться к стеклу, Оля поняла, что синее пятно за стеклом — это диван. Их драконий диван, на котором не так давно обсуждали планы по противостоянию проекту d-502.

— Ты меня убьёшь, — поёжилась Оля то ли с вопросительной, то ли с утвердительной интонацией.

— Может, ты перестанешь уже задавать тупые вопросы? — кажется, парень начал раздражаться.

И Оля действительно решила перестать. Потому что злить Горный Огонь — так себе затея.

— Лучше садись и давай уже разбираться, — посоветовал, переливаясь Огонь, и Оля предпочла ему не перечить. Тем более на его территории. Хотя ляхи и жгло от нагретого металла.

— Если честно… — Огонь вдруг будто замялся и света стало гораздо меньше. — Я не знаю, с чего начать. Так что давай ты начнёшь задавать вопросы, хорошо? — по-свойски предложил он.

— Елена с Кириллом умерли? — сразу выпалила Оля, чувствуя, как поджимается всё внутри.

— Да, — кивнул Огонь. — Уже давно.

И, разглядев, какой белизной отдало Олино лицо, поспешил продолжить:

— Но не только они. Дима с Виталием на самом деле тоже.

— Как?… И Дима с… Виталей… — одними губами произнесла Оля и не лишилась чувств во второй раз чисто благодаря гуляющему по телу адреналину.

— Да успокойся, — отмахнулся Огонь. — Это ещё в прошлые разы. Ну, когда тебя ещё не было… Короче, давай я лучше с самого начала расскажу.

И, деловито подбоченясь, начал рассказывать странную историю.

Горный Огонь был сыном самого первого вулкана на земле. В его же жерле зародились и вылупились драконы — ещё те самые, которых рисуют на картинках: с кожистыми хвостами и крыльями, чем-то похожие на крокодилов. Сначала они не обладали никакой магией и были обычными животными — экспериментами эволюции. Скорее всего, они бы вымерли подобно динозаврам или подобно им же выродились в каких-нибудь кур. Но они, в отличие от динозавров, во временном плане пересеклись с людьми. И люди их испугались (признаться, было чего — первые драконы и впрямь не были красивыми). Своим суеверным страхом люди смогли наделить драконов силой и магией. Во многом — злой, потому что страх часто видит зло там, где его раньше не было. И драконам пришлось подчиниться, потому что страх людей был сильнее самих драконов.

Пылая огнём, драконы стерегли древние сокровища. Принцесс, правда, не воровали — этот новодел чья-то бурная фантазия. Да и зачем дракону принцесса, если они относились к разным видам? Но, тем не менее, человеческие черты драконы тоже приобретать стали. Пока, примерно к развитию Египетской цивилизации, совершенно не смешались внешне с обычными людьми. Разве что умели творить магию, временами открывая её наукой, и передавали жутковатые легенды о своих всесильных предках.

Горный Огонь всё это время был рядом со своими сводными братьями и сестрами. Правда, человеческого разума в нём долго не было. Но именно драконы передали его людям. Но сам огонь не очеловечился подобно драконам, а отпочковался домашними очагами или пожарами. Которые имели только зачаток разума, проявленный плавными движениями. Но сам их прародитель — Горный Огонь — во многом растерял свои силы, не подпитываясь суеверным страхом. Тут, конечно, немного подсуропили сами драконы, объясняющие наукой огненные свойства. А сам Горный огонь теперь что легко помещался в убежище небольшой драконьей стайки.

— Понимаешь, у меня до сих пор что-то вроде родственных чувств к драконам, — Огонь, будто смущаясь, потрепал волосы на собственном затылке. — Просто, когда наблюдаешь кого-то с самого рождения и постоянно, то к нему пробуждается странная привязанность. Чтобы он, по большому счёту, не натворил.

— Значит, драконы всё-таки выродились, — задумчиво произнесла Оля. — Раньше это были огромные летучие ящеры, а сейчас…

Она задумчиво повертела растопыренными ладонями перед глазами. Наверное, было бы лучше оставаться ящером.

— Ну, почему? — не согласился с ней Огонь. — Сила-то всё равно осталась. А что до внешнего вида… Вот представь, что бы люди сделали с тем драконом, что летает и дышит огнём? Они ведь даже тех драконов, кто практически не отличается от них, пытаются себе подчинить. А что, если драконы были бы ещё и страшными?

У Оли вырвался невесёлый вздох.

— А что тогда с остальными? — напомнила она. — Которые, ты говоришь, вроде умерли…

— Драконы жили в разные времена, — вздохнул Огонь. — И в разные нравы… Понимаешь, тот, например, кого ты зовёшь Виталей — он был талантливым учёным. Даже тогда, когда это было чем-то плохим. Поэтому казнь на огне как еретика — не самое страшное, что могло с ним случиться. Елена — та была жрицей какого-то выдуманного бога. И однажды — совершенно, кстати, верно — предсказала то, что не пришлось по нраву человеческому правителю. Кого человек обвиняет за дурные вести? Правильно — того, кто их принёс. Кирилл — он как ты, вроде бы хотел помогать людям. Но слишком много им показал, чем и напугал. Исход — такой же…

— А Дима? — спросила Оля после затянувшейся паузы.

Горный Огонь замялся.

— Дима… Драконы наделены и отрицательными качествами: жадность, злопамятность, жестокосердие, холодность. Вот Дима — из таких драконов. Которые лишились своего сокровища, и теперь пламенно ненавидят всех. Пусть это и скрывают. Дима умер своей одинокой смертью, а ваш известный писатель — Салтыков вроде бы — в какой-то мере списал с него «Премудрого пескаря».

— Но если они умерли… То как я с ними оказалась знакома? Я тоже умерла? — Оля начала запутываться.

— Ты — нет. Ты ещё жива. А я просто умею иногда собирать души ушедших драконов. И на какое-то время вдыхать в них жизнь. Правда, обычно получается ненадолго. У Кирилла с Еленой их новые жизни уже закончились. Скоро кончатся и у Димы с Виталием.

— Родственные чувства? — уточнила Оля.

— Не совсем, — Горный Огонь грустно опустил голову. — Драконы ведь — они часто одиноки. Поэтому, когда я нашёл тебя — живого дракона — то решил дать тебе и друзей.

Что-то тёплое и почти отеческое мелькнуло в очень взрослом взгляде Горного Огня.

— Поэтому они могли исчезать и проявляться? — уточнила Оля. — А ещё говорили, что я так не умею из-за своих «прививок»…

Огонь кивнул.

— Но теперь и я умру, да? — Оля прямо вперилась в него своими глазами. — Я дала вколоть себе смертельный вирус, который меня убил. Смерть во благо человечества, может быть парочка спасённых жизней и безвестная могилка, да?

Она постаралась произнести это с иронией, но ничего не получилось.

Огонь закатил глаза, как при разговоре с надоедливой младшей сестрой:

— Ты всегда так жаждешь помереть или только сегодня? Говорю же: ты жива и пока не умрёшь. Эксперимент прошёл удачно. А когда умрёшь, я и в тебя постараюсь вдохнуть жизнь.

Он сложил руки на груди, словно докладывая о великой миссии. Но Олин интерес простирался больше к насущным вещам, чем к пространному будущему:

— А сейчас? Что будет с новой выведенной болезнью? И со мной? Это всё был чей-то коварный план, чтобы заманить меня и с моей помощью сделать новую болячки? Или лекарство? И Юрку подослали специально?

Горный Огонь устало вздохнул.

— Я тебе Всевидящее Око, что ли? — возмутился он. — Сейчас очухаешься и всё выяснишь. И вообще, я тебе тут столько секретов мироздания раскрыл, а от тебя никакой благодарности. Правы люди: вы, драконы — крайне тщеславные и самозацикленные существа!

— Ну, извини, извини! — замахала руками Оля, интуитивно пытаясь затушить разгорающийся огонь. — Просто не каждый день на тебя сваливается столько информации!

— Ладно, — Горный Огонь в мгновение ока поднялся на ноги.

Не успела Оля и моргнуть, как быстрый порыв воздуха буквально переместил Огонь вплотную к ней. Не успевшая даже испугаться, она ощутила тычок в середину лба, как когда-то от Кирилла. И то ли услышала, то ли подумала сама:

— Иди уже обратно.

И она затылком вниз резко бухнулась назад. Но против ожиданий попала не в защитное каминное стекло, и во что-то мягкое и местами колющее шею. И нос пробрал самый ужасный запах на свете.

Запах нашатыря.