Драконья оспа

Глава 21. Не хватает вина из одуванчиков

— Офигеть… Я же едва не запустила страшенную болезнь в массы… Создав нулевого пациента… — всё кипятилась Оля.

И особенно рьяно расталкивала закрывающие вход в подвал доски, почти не заботясь о том, чтобы не скомпрометироваться.

— Ну… ты же передумала… — запыхавшись, не стал особенно подбирать контраргументы Юрка — за разогнавшейся Ольгой пришлось почти что бежать, так что дыхание у него немного сбилось. Всё-таки, восстановительный период после той процедуры ещё не закончился.

Но Оля его уже не слушала. Да и всё красноречие Юрка уже истратил, убеждая Ольгу, зачем ему тоже надо в их бывший драконий штаб. Правда, так до конца и не понял, зачем идёт туда сама Оля. Бежит. А та всё продиралась через узковатый проход. И на особенно шершавом выступе, ощутимо задевшим её локоть, с неожиданной горечью подумала, что ходить сюда, наверное, больше и незачем?.. Если тут никого и нет…

Настроение сразу снизилось, и Оля тихо прошлась по коридору, словно боясь спугнуть призраков прошлого. Коридор, кстати, стал казаться очень концептуальным, несмотря на всю свою бытовую ущербность — кто и когда делал эстетические или бытовые усилия, делая подвалы? Сыроватый воздух рассеивался вокруг холодом, и вокруг стояла тишина. Даже лишённая трубных гулов, свойственным подвальным помещениям И вообще звуков жилого дома. Как небольшой анклав.

А как они — пятёрка драконов — всё-таки здесь оказались? Ведь был же кто-то, кто рассказал об этом месте и предложил сделать его штабом. Местом, куда наверняка не полезут люди. Нет, и так никто в квартиры драконов не вламывался… Наверное, просто поиск чего-то инаково для инаковых. А собираться на квартире — это очень обыденно. Так, наверное, у них и прижился этот образ подвального помещения, где можно ненадолго запереться от окружающего.

Кажется, это был Кирилл. Тот, кто предложил здесь встречаться.

Теперь это место казалось мельче и пыльнее, чем раньше. Даже царапнул холодок не-уюта. Разве что слабый огонёк не давал помещению погрузиться в окончательную сыроту. Около огонька Оля и остановилась.

Где-то далеко послышался лёгкий и протяжный свист, словно старомодный чайник со специальным наконечником оповещал: «Вода уже закипела!». Но никто не слышал. И в тонком свисте образовывались нотки отчаяния. Или очень большая стрекоза попала где-то в паутину и рвётся из неё. Паутины плетут вроде бы не для стрекоз, а значит шансы есть. И это предаёт стрекозе сил. И в то же время жестокая реальность намекает, что пауку всё равно — стрекоза она или муха.

Юрка в этот раз подходил к каминной имитации с осторожностью — запомнил, как в прошлый раз Огонь чуть его не цепанул.

Оля опустилась на корточки, и её сумрачное лицо невесело отразилось на толстом стекле.

Где-то протяжно заскрипела дверь. А Оля заметила повеселевшую немного пляску огненных язычков.

— Ну… спасибо, — неуверенно произнесла она, гипнотизируясь искристым танцем.

Ей показалось, или огневой очаг действительно уменьшился? И в голове некстати мелькнул образ безграничного пламени, кружащегося вокруг чешуйчатого дракона, разрастающийся и норовящий поглотить всё окружающее. На деле горный огонёк только махнул ей острым хвостиком.

— Дима… — кто-то будто сдерживал Оле горло, но спросить всё равно надо было. — Он ведь уже… всё?

Всё боевое настроение, напавшее на Ольгу с утра и испугавшее Юрку, слетело. Просто в этом узком, никому уже не нужном подвале «верхние» заботы казались немного лишними. И беспокоить Огонь стало немного совестно. Как если ребёнок, оцарапавший палец, лезет с этим ко взрослому, которому оторвало руку.

Оле показалось, или Огонь ей мигнул? И восприняла это как «да».

Повисла пауза.

— А Виталя? — спросила Оля, хотя до этого момента вроде и не собиралась этим интересоваться.

Огонь мигнул во второй раз. Значит, его тоже уже нет.

Ну, вот и всё.

Оля осталась одна.

Хотя другой вопрос — была ли она не одна до этих пор? Если учесть, что все её друзья были проекцией Горного Огня?

— А зачем ты это делал? — вдруг само собой вырвалось у Ольги с оттенком претензии.

Наверное, объяснить это Огню было бы сложно и словами, чего уж говорить о попытке сделать это огненными всполохами.

Но Огонь вдруг собрался в самом центре своего укрытия и вытянулся в струнку. А вокруг него смежилась тёмная пустота.

«Горный огонь — он тоже один», — догадалась Оля.

Юрка, кажется, уже не опасался огненного нападения. И, видя мутнеющий огонёк, шагнул ближе и тоже опустился на корточки. Может, тоже хотел что-нибудь спросить.

Но Горный Огонь обладал хорошей памятью. И вряд ли утратил все свои силы с исчезновением других драконов. И стоило Юркиному лицу, как и Олиному, отразиться на стекле, как вся горная мощь снова мелькнула за камином, направившись всполохами в Юркину сторону. И хоть Огонь и предпочёл остаться в своём стеклянном домике, Юрка уже успел шарахнуться назад, налетев на истрёпанную спинку дивана.

— По-моему, мне он не рад, — сделал запоздалый вывод парень, попятившись в сторону.

— Неправда, — возразила Оля. И обернулась к огню: — А ты перестань. А то больше не приду.

Огонь в ответ насмешливо насыпал искр на свою сторону стекла, намекая на то, что пусть Оля и не приходит. Но быстро успокоился и снова запылал ровным светом. И даже, кажется, разбойно подмигнул Юрки. Тоже, мол, приходи. Только не часто.

— Ладно, — решила закругляться Оля, приподнимаясь — ноги у неё уже начали затекать. — Пока тогда. Не скучай…

Огонь без особенных эмоций мелькнул ей вслед. И Оля так до конца и не поняла, стоит ли ей навещать его или нет. Наверное, всё-таки стоит. Никто не хочет сидеть сычом вечно. Даже если он — Огонь.

— А в тебе ещё остались драконьи силы? — вдруг спросил Юрка, когда они давно вылезли из подвала и даже миновали несколько кварталов.

— А почему ты спрашиваешь? — сразу насторожилась она.

— Ну, просто ты вроде говорила, что драконьи силы снижаются после того, как в кровь попадает человечья зараза. И что от каждого раза, когда из дракона делают вакцину, он становится меньшим драконом. Поэтому ты слабее остальных и не можешь…

— Я такое говорила? — резко и выразительно прервала его Оля, и тот под её взглядом явно внутренне ойкнул.

— Ну, или папа так говорил, — спохватился и соврал он. Но Оля всё равно догадалась, кто наградил её подобными умозаключениями.

«Дважды козёл», — мысленно ввернула она. А вслух ответила:

— Тут всё, на самом деле, неоднозначно. Если считать драконьей силой желание показывать фокусы, как если бы я выступала на средневековой ярмарке — то такой силы действительно становится меньше. Но если рассматривать этот вопрос под иным освещением…

Редкие прохожие начали оборачиваться, растерянными взглядами ища поддержки. Не у Оли — самой по себе ей нечем было привлечь их внимания. Но когда мир вокруг неожиданно темнеет и становится как ночью — хочется спрашивать о причинах такового всех и каждого.

— Это чо, затмение что ли? Солнечное? — мужчина с крупными, тяжёлыми усами, остановился прямо посреди дороги и зачем-то раскинул руки, будто собирался что-нибудь с неба ловить.

Но это не было солнечным затмением. Просто Оля вспомнила строчку из песни, что маг мог день превратить в ночь[1]. И решила тоже попробовать.

— Ух ё… это ты? — в полголоса спросил Юрка, задирая темнеющее лицо к небу. Которое уже подёрнулось ночной пеленой и даже стали проступать звёзды.

— Нет, не я, — подмигнула в ответ Оля.

И Юрка прекрасно смог это увидеть, потому что ночь словно по щелчку пальцев рассеялась, как если бы её и не бывало.

— Коллективная галлюцинация, — пожала плечами Ольга, глядя на женщину, которая остановилась в нескольких метрах от неё и почему-то с подозрением на неё смотрела. И за локоть потянула Юрку к тропе между домами. В любом случае, лучше не оставаться на «месте преступления».

Вообще-то драконом Ольга себя никогда особенно не считала. Наверное, просто не было образца «драконистости» — всё больше люди. Оля глубоко вдохнула. И помогать этим людям было её осознанным решением. А теперь ещё и некому её в этом укорить. Может, действительно, что ни делается — всё к лучшему?

— У тебя, наверное, и своя гора золота есть? — почти на ухо хмыкнул ей Юрка.

— С ума сошёл? — возмутилась Оля. — Была бы у меня такая гора, я бы не работала.

Дышать становилось всё легче и легче. Как после дождя, умывшего притаившийся мир. И солнце приветливо подсвечивало через облачное марево, обещая скорую встречу завтра. Оно будто бы и не обратило внимания на Олину шалость. Хорошо. Потому что солнце большое, а Оля — маленькая. Маленьким надо прощать слабости.

Владимир Ильин был бодр и весел. Лекарство от осложнений, полученное из Ольгиной крови, на всех испытаниях вело себя вполне достойно и имело все шансы получить нужные сертификаты безопасности, выйдя на мировые рынки. Да и Юрка не выказывал никаких признаков слабоумия.

— Когда вы ему уже расскажете? — искоса глянула на мужчину Ольга, пока Юрка в другом кабинете проходил очередное тестирование. — Ну, что вы дракон?

Интересно, такие ей уже можно затрагивать такие щекотливые и личные темы?

Владимир нисколько не смутился.

— Хочешь — можешь сама ему рассказать, — предложил он.

— Зачем? Я не лезу в семейные дела.

— Вошедший в семью может лезть всюду, куда пожелает, — хитровато улыбнулся мужчина, отчего Оля залилась краской.

Аспект их с Юркой отношений они до этого как-то благообразно обходили. А теперь, видимо, можно и вообще его не поднимать — со всеми этими неловкими своей робостью объяснениями.

Оля ощутила странное. После ухода всех её драконов было не по себе. Вроде и всё нормально. И не сказать, чтобы она с другими была прямо не разлей вода. Но всё равно чего-то своего не хватало. А теперь будто что-то действительно родственное протянуло ей призрачную руку.

— Прозвучит это признание сейчас, конечно, глупо, — пространно заметил Владимир. — Но что делать: творящий умные вещи иногда имеет право выглянуть как дурак.

Он прищурился Ольге одним глазом, будто намекая на подмигивание, но не доводя его до конца, чтобы не показаться слишком фривольным.

— И знаете, я могла бы подумать, что вы специально разыграли и подстроили всю эту историю, — перевела Ольга тему. — Слишком уж она вам на руку. И как по киношному сценарию.

— Возможно, — повёл плечом Владимир и не стал спорить. — Но ни один режиссёр не вытянет самую прекрасную и идеальную историю в одиночку. С ним всегда другие — актёры, сценаристы, постановщики. В конце концов зрители. И слишком многие вносят правки в первоначальный план.

Ольга тоже не стала ничего говорить. Ох, уж этот талант некоторых дать максимально размытый ответ, вроде бы отвечая.

— Кстати!

Оля чуть не вздрогнула от перемены в голосе Владимира — тот стал почти заговорщицким. И вместо продолжения фразы мужчина поспешил закатать левый рукав, демонстрируя что-то Ольге на голой руке. Приглядевшись, она разглядела небольшой синячок там, где как раз синела плотная вена — даже высокий статус не спасает от неудачного попадания в эту самую вену.

— Что это? — спросила Оля.

— Для продолжения исследований нужен и новый материал, — весело отозвался Владимир. — Так что — почему нет?

Оля покачала головой, почти не сдерживая улыбки. А бодрый грохот из кабинета возвести о том, что с Юркой уже закончили, и он с новыми силами готов штурмовать этот мир.

И в конце концов, какая разница — дракон его отец или нет.

Оля всё вертела в руках телефон, гипнотизируя его. А он всё не гипнотизировался. Наоборот, издевательски то и дело гас экраном: не хочешь звонить — не приставай.

Чувство сродни тому, когда нужно позвонить начальнику и попросить отгул. А начальник у тебя недобрый. А ты перед этим ещё и накосячила.

В конце концов, устав от тревожной подготовки и желания просто забить и оставить всё как есть, Оля всё-таки открыла телефонную книгу. И сразу крутанула барабан на середину — туда, где должна быть буква «М».

Сигнал пошёл не сразу. И противно тянул гудки. А Оля бегала взглядом по обоям, которые можно было уже переклеить. Или вообще что угодно с ними сделать, пока ждёшь ответа.

— Да, Оль, алло! — наконец раздался в трубке искажённый расстоянием моложавый голос. — О-оль?

— А… привет, мам, — чужеватым голосом отозвалась Ольга.

— Что случилось? — сразу взяла быка за рога мать.

— Ничего, просто… — надо было подготовиться и нацарапать на листочке речь. Хоть какую-нибудь заготовку. Оля глубоко вздохнула и принялась сбивчиво и глуповато объяснять под ожидающее молчание:

— Помнишь, мы тогда в поликлинику ходили… Ну, на те уколы. Из которых…

Оля замялась. И в мамином голосе мелькнуло торопливое раздражение:

— Ну, помню, и что?

Чувство это передалось и Оле. И она смогла холодно и твёрдо спросить:

— Сколько тебе за такое платили?

Оля вспомнила себя в лёгком летнем платье, ещё верящую всему и всем. Ещё не преданную.

И в трубке повисла долгая пауза, разрывающая что-то в пространстве.

— Оль, ты там дурная? — неожиданно не-обиженным и незлым голосом вопросила мать. — Перегрелась, что ли? Ничего нам никто не платил — просто сказали надо, а тогда врачам принято было верить. И, если хочешь знать, я после того раза, как тебе поплохело, главврача той больницы сняла — а тогда, чтобы ты знала, жалующихся просто слали, извини меня, матом. И всё, ничего им не было. Не то, что сейчас…

Перед глазами разом представилась ругающаяся и стучащая по столу мама.

Оля хмыкнула. А мамин голос тем временем стал даже немного любопытным:

— Ты этим до сих пор, что ли, занимаешься?

— Чуть-чуть, — пространно ответила Ольга.

— И что, много платят? — мама даже не стала скрывать ехидной насмешки, усиленной искажениями динамиком.

Оля засмеялась. И в ответ тоже услышала чуть поскрипывающий мамин смех. Представила мамино лицо. Правда, не такое как сейчас, а молодое. Увидела, как аккуратно очерченные губы подтягиваются, делая рот по-кукольному мелким. Создавая на лице почти детское удивление. И ведь мама действительно никогда не была меркантильной. Иначе не вышла бы за папу.

А мама тем временем уже ровным и живым тоном подробно объясняла, что делалось всё тогда на общественных началах, и ни о каком вознаграждении никто даже не думал. И Оля, поверив этому, улыбнулась.

— Отцу позвони, — по-хозяйски, заканчивая разговор велела мама. — И вообще приезжай почаще — для кого твои закрутки стоят?

— Ладно, — согласилась Оля, не слишком уважающая закрутки — слишком кислые. И уже думая, как бы от них отговориться.

Мир стал очень простым и лёгким. Почти таким, какой бывает только в детстве. Разве что не хватает немного жёлтых одуванчиков.

[1] из песни гр. «Эпидемия» — «Чёрный маг»