Драконья оспа

Глава 7. Планирование одного конкретного убивства и небо в алмазах

Не сговариваясь, они снова уселись в круг. Не хватало только костра посередине.

Елена, чувствуя себя в главной, опустилась на чистый скрипнувший пол первой, красиво сложив ноги в обтягивающих джинсах и держа спину очень ровной. Во всём её образе скользила такая мягкая сила, что можно было подумать: одно движение её руки может изменить чью-то жизнь. Наверное, Еленина сверх-аккуратность слишком напрягла Кирилла, который нарочно её задел локтем, усаживаясь очень близко. А когда Елена не только не шелохнулась от его касания, но и не удостоила его даже взглядом, Кирилл подтолкнул её бедром. Но и это не помогло парню привлечь Елениного внимания.

Дима, изображая вальяжность и вполголоса сравнивая всё с лесными ночёвками, устроился чуть дальше от остальных. Хотя и весело поблёскивал жуковыми глазами из-за своих уменьшающих стёклышек. Выдерживая равное расстояние что от Оли, что от Юры. И даже горный огонь, не так давно попытавшийся последнего обжечь, теперь отстранённо светил и наполнял помещение узким светом.

Последним, с грохотом, откуда-то ввалился Виталя. Снова в своём лаборантском белом халате он сдёрнул с носа медицинскую маску. Бухнулся между Димой и Юрой, между которыми оставалось для него маловато места — но Виталя химик, и не математик, чтобы оценивать пространство. Он предпочёл неловко навалиться на Юру, вынуждая того двигаться. И совсем не задеть кажущегося совершенно расслабленным и дружелюбным Диму.

— Не знаю, можно ли этому верить, — без обиняков начала Елена, когда все уселись нормально, а Кир перестал чем-то вполголоса подзуживать Олю. — Но всё сходится к району Берёзинок. Многие в сети отмечают, что там что-то вроде секты — закрытые территории, странные звуки и другое подозрительное. При этом никакой вербовки населения, что в условиях секты невозможно. Больше похоже на какую-то лабораторию.

— Или вообще на что угодно, — хмыкнул Кирилл.

— А ты что-нибудь нашёл? — проигнорировала его Елена, обращаясь к Диме.

Но тот только пространно развёл руками и сказал, что уступает аналитическим способностям дамы.

— Думаете, надо постараться выяснить, что там? — с готовностью спросила Оля, окидывая взглядом сосредоточенные лица.

— Других зацепок пока что нет, — ответил за всех Дима. — Кстати, с тобой ещё не выходили на связь эти, белые?

Оля мотнула головой и задумалась. Она, конечно, наложила некоторые чары, чтобы медики её не нашли. Но вряд ли такие уж сильные, чтобы никто в этом мире не смог этого сделать. А выяснить, что же там случилось с донором Викторовой они должны ведь были? Что-то тут не склеивалось.

И тут умеренную тишину прервал тот, от кого уже меньше всего ожидали.

Юра.

— Это не Берёзинки, — негромко, но чеканя не то, что каждое слово, а каждую букву, проговорил он. — В Берёзинках просто промышленные склад, а местные от скуки выдумывают про него всякие легенды. А на самом деле… — он сделал неуверенную паузу, будто на середине фразы силы начали его покидать. — На самом деле нужно искать в Лунатехе.

Юра твёрдо взглянул поверх голов, и в комнате, кажется, стало на несколько градусов холоднее. А сидящие в круге ненадолго превратились в каменные изваяния. Переваривая то, что мальчик, которого уже почти скинули со счетов, знает больше, чем они.

Неприятную тишину как ножом разрезала Елена, говоря таким холодным голосом, что даже драконья кровь могла застынуть:

— Говори сейчас же и всё, что знаешь. Иначе я прямо здесь тебя убью.

Ни один её мускул не дрогнул, даже прямой и умный взгляд не особенно изменился. И от этого всем и каждому стало ясно — она не шутит и не лукавит. А Юре ещё и стало ясно, что останавливать её никто не будет.

И он с готовностью кивнул, будто смиряясь с неизбежным. И заговорил:

— Не знаю, слышали вы или нет, — он коротко глянул на Ольгу. — Но один из участников проекта d-502 — Владимир Ильин. — Оля машинально моргнула. Она слышала. А парень продолжил: — Так вот он — мой отец.

Воздух в помещении будто собрался тугим клубком и, не спрашивая, бухнул по затылкам. Они проштрафились. Подпустили к себе шпиона.

— Чё ты врёшь?! — с откровенной злобой прошипела Ольга. — Я твой паспорт видела — у тебя фамилия Решетов.

— Я записан под маминой, — чуть виновато поглядывая ей в глаза, отозвался Юра.

— Так вот чего ты всё до драконов доскрёбываешься… — буркнула Оля, переводя глаза на спокойное пламя за стеклянной преградой. Которое будто ей назло претворялось обычным каминным костерком.

— И чего ты тогда сразу всё не сказал? — с недоброй насмешкой блеснул зрачками Кирилл, и губы его очертились плотоядным оскалом.

— Вы бы мне не поверили.

— Чего это ты за нас решаешь? — начал ещё больше кипятиться Кирилл.

— Мы тебе и сейчас не верим, — остудила накипающую атмосферу Елена. — Ты же понимаешь, как это всё выглядит?

Она прошила его своим непереносимо-проникновенным взглядом, отчего Юре очень захотелось провалиться сквозь землю. Потому что он всё больше и больше напоминал засланного казачка, которого сюда направил его отец. Но для чего ему тогда сейчас нужно было упоминать эту родственную связь?..

— Давайте так, — голосом разума вмешался молчавший до этого Дима, и от спонтанного изгиба горного огня лицо его очертилось пугающими, предающими какой-то обречённости, тенями. — Проверим то, что говорит мальчик. Если там ничего нет, то будем считать его вруном и… прогоним.

Вместо последнего слова Дима явно хотел сказать что-то другое, но в последний момент проявил непонятный гуманизм. Который никто не собирался разделять.

— А если есть? — Ольга неудобно подпёрла подбородок кулаком, отчего голос её прозвучал особенно отстранённо и глухо.

— А если есть — то всё равно кокнем, — в упор гипнотизируя Юру, отозвался ей Кирилл.

— Подожди, — вдруг отмахнулся от него Виталя. — Зачем его убивать? Если что, драконью оспу можно будет проверить на нём. Ведь известно, что инфицирование человека не несёт полных фатальных последствий. Можно будет посмотреть, как на самом деле ведёт себя вирус в человечьей крови. Насколько действует на мозг, каково влияние на геном, качество жизни. В конце концов, не только же на драконах эксперименты ставить… Чего вы на меня так смотрите?

Он непонимающим взглядом окинул всю сидящую компанию. Кроме Юры все едва сдерживали нервные смешки, даже серьёзная и суровая Елена.

— Да ты, Виталь, прям настоящий гуманист, — прокашляла сквозь смех Оля, представляя, как парень будет исследовать Юру в какой-нибудь подпольной лаборатории, демонически хохоча как Франкенштейн.

Хотя его идея, в общем-то, всем пришлась по душе. Возможно, кроме самого Юры, но его мнение оказалось в меньшинстве. Да и доказательств вины парня пока не было. Плюс драконы обычно считают себя выше людей. Поэтому каждый из них считал, что «обезвредить» Юру они всегда успеют. Может, кроме Оли. Но тут и она оказалась в меньшинстве.

— Значит, пока расходимся, — подытожил Кирилл нарочито бодро и почти беззаботно. — А завтра утром, — он глянул на циферблат наручных часов, — часов в девять, встречаемся тут же. Не, давайте в десять — сюда ещё добраться надо будет.

Воздух там, где он стоял, щёлкнул, и парень поспешно исчез.

— Не раньше одиннадцати, — насмешливо обернулся к остальным Дима. — Он всё равно в такую рань не встанет после своих тусовок.

И тоже исчез. Виталя как-то незаметно и неизвестно когда ретировался раньше, и оставшаяся Елена, бросив очередной пронизывающий взгляд на Юру, кивнула Оле. А потом, шагнув в дверной проём, мягко растворилась в нём. Оставив их одних. И едва пространство за ней выровнялось, в Юру полетела Олина джинсовка, до этого безмятежно покоившаяся на её локте. Тот едва успел её перехватить, чтобы недобрая ткань не накрыла его с головой.

Иного контакта он от Оли больше не удостоился, даже когда они выбирались из подвала. И только плёлся за ней, рассекающей пыльное летнее пространство, словно ледокол.

Глядя на её ходящие злостью плечи, Юра сам не заметил, когда отстал. А потом не стал нагонять и замер перед потёртым пешеходным переходом. Оля уже улетела далеко вперёд, но её уверенная и высокая фигура никак не хотела сливаться с прохожей толпой и так и торчала светлой свечкой, стремительно прорезающей пасмурную и душноватую пустоту. Так и притягивающей к себе Юрин взгляд.

Заметила Оля, что осталась в одиночестве, только метров через сто. Вздрогнула, слово наткнулась на невидимую стену и испуганно глянула через плечо. Те секунды, что она шарила взглядом по равнодушной улице, очень напомнили Юре тех актрис, что отыгрывают в кино пропажу ребёнка. А потом большие испуганные глаза вперились точно в него. И на Олино лицо, насколько Юра мог видеть, поторопилась наползти серьёзность.

Мимо него проезжала вишнёвая машина, дохнув пылью и переработанным бензином. Уставшая, видимо, ждать, когда парень соизволит перейти дорогу. Оля, всё ещё вполоборота, и дальше смотрела на него.

Мир вокруг стал Юры начал неприятно плыть красными и зелёными пятнами, и в фокусе оставалась только Олина вытянутая фигура. И Юра старался моргать как можно реже. Старается ли то же самое сделать Оля — уже не разглядеть. Да и в голове почему-то начинало звенеть.

А Оля дёрнулась, будто она игрушка на крутящемся подиуме. В одно мгновение как-то по-балетному развернулась к далёкому Юре всем телом. Ветер заколыхал её длинные волосы и широкий подол футболки. А потом длинные, как по линейке очерченные ноги, словно по канату двинулись в его сторону. Вышагивая легко и аккуратно с мыска.

Когда Ольга оказалась перед своей разделяющей их переходом полосой, между ними с грохотом прокатился грузовик с помятым брезентовым кузовом. И у обоих синхронно возникло ощущение, что сейчас, как в кино, когда машина проедет, а на другой стороне никого не окажется.

Но жизнь — не кино, так что Ольга всё-таки подошла через дорогу к Юре. И тот не спеша протянул ей до сих пор висящую на его локте джинсовку с неловко вывернутыми карманами.

Оля не обратила на неё внимания. Только дальше буравила парня взглядом.

— Извини, — глядя ей в глаза, произнёс Юра. — Надо было тебе сразу сказать. Просто не хотелось… ну… переваливать на тебя. Если бы ты узнала первой, начала бы думать, что с этим делать и как говорить остальным. Извелась бы. А так ты осталась на ровне с другими.

Юра улыбнулся. И Оля дёрнула с его руки свою джинсовку.

— Да ты прям психолог, — хмыкнула она. — Больно умный. Для своего возраста, конечно.

Олины зрачки неуловимо сузились в попытке прошить парня насквозь.

— Возраст — это всего лишь цифра, — ответил Юра, не отводя от неё взгляда и даже не моргая.

— Ладно, пошли, — Оля, чуть расслабившись, кивнула в сторону дома. — Всё равно ты сейчас походу знаешь больше, чем любой из нас.

Это Юре не понравилось — это же как подачка для собачки. Поэтому он остался на месте.

— Если хочешь, чтобы я ушёл — скажи, — неожиданно легко предложил Юра. — Я уйду.

Оля с насмешкой развернулась к нему, но неожиданно наткнулась на серьёзный взгляд. Который ждал ответа. И Оле, почему-то смущаясь, пришлось его дать:

— Не хочу…

Она почувствовала на щеках жар. И торопливо перескочила на другую сторону улицы. Ничего не ответив. Но больше не ускоряя шага и периодически косясь, чтобы Юра больше не отставал.

Наступило тревожное ожидание. Которое просто рождало в сердце необходимость показать, что всё нормально.

На фоне привычной жизни, немного скрашенной необычными деталями последних дней, завтрашний день ожидался очень непривычным. Ещё бы — поиски настоящей лаборатории с драконами.

Оля уже немного предвкушала, специально не давая мыслям об опасности выбраться наружу.

— Смотри-смотри! — она тыкнула в экран телевизора пальцем, словно опасалась, что Юра вдруг посмотрит в другую сторону. — Она сейчас за провод запнулась, и чуть-чуть не кувыркнулась. И поёт явно под фонограмму — по губам видно: не «Прованс» сказала, а другое слово.

Ей очень нравился этот концерт, хоть в нём не было ничего особенного. А вот Юре не очень.

Он всё прошляпил и теперь бегал глазами по экрану. Драконы явно внимательнее людей. По крайней мере, если говорить конкретно о нём. Хотя может это всё от того, что Юры не кстати начала разбаливаться и одновременно каменеть голова. И он опустился на мягкую спинку дивана и прикрыл глаза, давая им, сухим, отдых.

Мельтешащая весельем картинка не радовала. Лучше перевести взгляд на Олю, подобравшую ноги и то и дело ёрзающую в такт мелодии. Она то и дело улыбалась, отчего её скулы «подпирали» круглые глаза, почти пряча их в тени ресниц. А из самых уголков глаз кверху уползали весёлые лучики. Недлинные передние зубы при усмешке упирались в нижнюю губу цвета холодного кварца. И по-спортивному ровная спина, прикрытая плотной футболкой, то уходила вперёд, то снова откидывалась на подлокотник. У Оли вообще очень спортивная и атлетичная фигура. И пропорциями тела она походила на модель (уж Юра-то знает). Если бы не странноватый момент их знакомства, Юра предположил бы вслух, не занимается ли она бегом.

Чувствовал он себя странно. И не только потому, что внутри к телу подбирается простуда, но и из-за случившегося между ними. Из-за секса. Юре всегда было легко устанавливать с девушками контакт, причём достаточно быстро — физический. Наверное, сила обаяния. А вот дальше дело обычно не шло. Вернее как — девушки становились навязчивыми, ревнивыми и липкими. Совершенно лишаясь в его глазах шарма и интереса. Сразу требовали чего-то серьёзного и норовили на каждом углу демонстрировать, что они — пара. Чем рождали в парне желание бежать от них на край земли. Но только не Оля. Которая старательно делала вид, что ничего не было. И этим то ли немного раздражала, то ли будила что-то вроде любопытства.

Ещё у Оли ловкие и выверенные движения. Как будто каждую секунду своей жизни она знает, что делать и что будет потом. И эта прямая спина как по линейке, готовая встретить любую неприятность, только подтверждает теорию. Улыбается Оля чаще всего кривовато — так чтобы, левый уголок приподнимался выше правого. Но это почему-то не придаёт лицу ехидства. Словно в нём столько доброты, что никакой неровностью её не скрыть. Пусть Оля и пытается казаться резче, чем есть на самом деле. И вроде как пытается относиться к Юре сверху. Но Юра знает, что такое отношение сверху, да ещё с оттенком презрительности. Так что Оля тут и рядом не стояла.

Он снова перевёл взгляд в телевизор. А потом окинул комнату, к которой он уже привык, взглядом. Ничего особенного, но всё находится на своих местах.

Странно. Свою домашнюю атмосферу Юра уже не мог толком описать, хотя жил там не в пример дольше. А эти очертания будто отпечатались следом на сетчатке. Закрой глаза и вспомнишь, что у самого окна стоит «трехэтажный» шкаф, создающий своими верхушками иллюзию ступеней. В шкафу маленький школьный глобус, а полоски на диване в жёлто-оранжевых тонах. И телевизор висит над белой полкой с кактусом, который Оля называет Родионом.

Краем глаза Юра увидел, как Оля развернулась от экрана к нему. Видимо, хотела ещё что-то сказать. Но так ничего и не произнесла. Юра понял, что глаза его прикрыты, и мир он видит очень расплывчатым, приглушенным и через узкую щель век. Почувствовал своё ровное, словно чужое дыхание и ощутил лёгкое оцепенение в теле. Сам не заметил, как начал задрёмывать под телевизор. А Оля заметила.

Юра почувствовал, как взгляд её становится долгим, и хотел уже было «ожить».

Но опоздал.

В комнате в мгновение стало темнее — это Оля щёлкнула пультом и экран погас. Наступила полная тишина и темнота. Юра подумал, что сейчас Ольга поднимется и уйдёт к себе, но она осталась. Тихо сидя рядом — задрёмывая дальше, Юра слышал её лёгкое дыхание. И поймал себя на мысли, что это очень здорово — когда кто-то просто сидит рядом с тобой, засыпающим, и дышит. Будто не оставляет перед лицом суровой и неизвестной сонной темноты. Не бросает. Странное и не очень знакомое чувство.

Холодная рука легла ему на лоб, но нахмурился не Юра, а сама Оля. Её тёмные брови сошлись на переносице, а глаза под ними стали напряжёнными. Тихо поднявшись с дивана, она подошла к шкафу и с шумом выдвинула нижнюю полку. Принялась, наклонившись, что-то там искать.

Юре же хотелось только, чтобы его не трогали и проваляться до утра. По телу расползся то ли жар, то ли холод, и само состояние было разбитым, будто его прокрутили через человеческую мясорубку. Голова раскалывалась, всё внутри пекло и дышать стало тяжко. Забил кашель, после затяжного приступа которого и пришла Ольга, безжалостно включив в ночной комнате свет. На который смотреть тоже было больно.

— На, — Оля что-то ему протянула. — Только аккуратнее. Ртутный, а не как ты привык — с весёлыми зверюшками и безопасный. Разобьёшь — все отравятся и умрут.

— Я знаю, что такое ртутный градусник, — буркнул Юра абсолютно сухим ртом. Олины слова почему-то показались очень обидными.

— Ладно, — пожала она плечами, глядя, как Юра засовывает градусник под влажную рубашку.

— Что? — Юра резко посмотрел на неё, щурясь от света. — Хочешь сказать, что он ректальный?

Оля хихикнула. Но быстро привела лицо к обычному серьёзному выражению.

— Шутишь… — наверное, она хотела добавить «как придурок», но не стала. — Значит, жить будешь.

— Уж и не надейся, — Юра завозился, неловка принимая позу поудобнее. Ему хотелось раскрыться, скинуть с себя одеяло, а может даже обиженно забить пятками по сбитой простыне. Но при Оле как-то не с руки. Кстати, на руке его Оля заметила какую-то сыпь и на всякий случай стала припоминать, куда успела запрятать его телефон. Мало ли… Сыпь при симптомах простуды — это не совсем хорошо.

— Да всё нормально будет, — через несколько минут уже легче заговорил Юра. — Иди спи.

— Прогоняешь? — сверившись с часами на стене, показывающими второй час ночи, Оля сама вытянула из-под влажной подмышки градусник. — Не надейся. Я вообще-то у себя дома.

Ртутный столбик отмерил Юре тридцать восемь и три. Так себе, конечно, но вроде не смертельно. Оля снова предвзято оценила больного. Ёрзает, значит жарко. Значит, температура не растёт. Так что Виталю, как самого близкого к медицине, можно пока не будоражить.

Заметив, как Юра морщится на тусклый свет рожковой люстры, она потянулась за голову и щёлкнула выключателем. Комната резко и неожиданно скакнула в темноту, слишком густую и вязкую, чтобы называть её приятной. И неожиданная мысль развернулась в Олиной голове.

Нет, энергию на такую ерунду лучше не тратить. Потом Оля непременно пожалеет — когда не останется сил и захочется просто-напросто выть от усталости. И не хотеть дышать. Но это будет потом. А пока…

— Эй, а ты когда-нибудь видел звёзды?

Не дожидаясь ответа, Оля подхватила несколько пространственных петель, которые всегда, незамеченные, колыхаются где-то рядом. И завязала их на разум, глубоко сосредоточившись.

Сначала нужно, чтобы образ возник в голове. Разросся и окреп, принимая особые формы детализации. Чтобы неровные узоры перед закрытыми глазами усилием воли превратились в нужные рисунки. И чтобы от напряжения немного заложило уши.

Всё. Теперь можно открывать.

— Ух ты! — вырвалось у Юры, когда ночь рассеялась над ним разноцветными звёздами.

Не мелкими сияющими точками, которые на самом деле давно погасли. А самыми настоящими — с заострёнными уголками, совсем ровно лежащими в пространстве. Рассыпавшимися под потолком, словно они гроздья салюта.

Только салют мгновенно гаснет, оставляя после себя чёрным дыры теней. А эти звёзды, переливаясь искорками, мягко сползают по невидимым дорожкам всё ниже и ниже. С искрящимся серебристым звуком кружась и пританцовывая под неслышимые звуки новогоднего вальса. Словно волшебник из сказки махнул волшебной палочкой, и мир заискрился чудесами.

Звёздочки стали аккуратно спускаться. Некоторые уже улеглись на Юрино одеяло, и не погасли, а продолжили гореть, подсвечивая остальным путь. Юра сам не заметил, как забыл о жаре и слабости. Приподнялся на локтях, чтобы получше рассмотреть спустившееся к нему звёздное небо. Оля предостерегающе опустила руку ему на плечо — при болезни лучше обходиться без резких движений, даже радостных.

— Здорово… — выдохнул Юра, когда одна из звёзд — ярко-красная — мягко скользнула ему по кончику носа и бережно опустилась на футболку.

Оля тихо хмыкнула. И постаралась не обращать внимания на острую тяжесть в затылке. Захотелось прикрыть глаза. Но она продолжала следить за делом собственных рук.

Потом начало подташнивать. Так, что Оля ослабила мозговое напряжение, и картинка разом пропала. Не оставив после себя даже теней.

— Спасибо, было классно, — произнёс Юра почти бодрым голосом, снова укладываясь. А потом Оле почудилась хитрость в его голосе: — Так вот что такое — быть драконом. Это значит наполнять мир чудесами.

Хорошо, что уже очень темно, и Юра не увидит изогнувшихся Ольгиных губ. Слишком много в них неожиданной для неё самой радости.

— Спи давай, — наобум махнула Оля рукой и попала как раз по влажноватой макушке. Которая под её рукой окончательно опустилась на подушку.

Надо бы Оле тоже идти к себе — юный пленник помирать не собирается. Но сил не маловато. Ментальные фокусы всегда давались ей тяжко, а уж попытка перенести образ тела, как делали остальные, наверняка стоила бы ей жизни. Так что тело напрочь опротестовало любое возможное движение. И пришлось так и остаться сидеть с парнем, опираясь на диванную спинку. И, слушая тихое его дыхание, уплывать куда-то. Словно в раскачивающейся лодке. А на воде Олю всегда мутило.

Ладно. Это пройдёт.