Драконья оспа

Глава 4. Инициатива, которая любит инициатора

Все считали, что Юра он родился с золотой ложкой во рту. Кроме него самого.

Богатая семья всегда накладывала на его жизнь общий лоска и холёности. Который самому Юре не нравился и будто даже душил. Если ты богатый, то нужно делать вид, что у тебя всё хорошо. И всё время подчиняться каким-то негласным правилам, чтобы оставаться со своими. Хотя кто они — «свои»? Задумываясь об этом, Юра быстро отошёл о них в сторону. И никто об этом не жалел.

Последнее время вопрос своего места в мире всё чаще тревожил Юрия. Как и остальные вопросы бытия теребят любого, вступающего во взрослую жизнь. Материальное благополучие, увы, не гарантирует благополучия морального.

Не сказать, чтобы Юра был любителем остроты или обладал склонностью к рисковому поведению. Поэтому гонки на скоростях и вещества обошли его стороной. Но определённо — тот, кто всю жизнь лежит на мягкой перине, не может не поглядывать в сторону йогского ложа из гвоздей. Хотя бы из чистого любопытства.

Поэтому, когда этим утром Юра ощутил на себе практически тиски смерти, сердце его мгновенно отозвалось ужасом. И желанием.

Нет, если вспоминать теперь, то особенно крепкой та хватка не была. Наверняка человека можно сжать ещё сильнее. Да и ссадина на шее практически о себе не напоминает. А если потрогать пальцем, то даже не чувствуется следа от острой иглы. И тем не менее, фантомное воспоминание так и будоражит кровь.

О том, как твоя жизнь перестаёт тебе принадлежать тебе. О том, как кто-то врывается в скучный и предсказуемый мир, чтобы поставить там всё кверху тормашками. И о том, как можно ни о чём не думать и просто быть увлечённом волной.

Потом та девушка показалась ему совсем не страшной. И даже больше красивой. Хотя и не было времени её толком разглядывать.

Уличный воздух, накинувшийся на Юру, показался ему сладким и обжигающим. От него кровь в затылке будто разом перевернулась и наградила глаза очень чётким зрением — видны стали даже листики не деревьях метров через двести. Тоже кайфовое ощущение.

Да и вообще в таких случаях принято думать что-то вроде: «не думал, что смерть придёт от такой красивой девушки». Юра где-то вычитал. А та девушка была ещё и опасной… Когда она убежала, Юра почувствовал себя покинутым.

Будто его бросили в самом начале какого-то спектакля. Не знающим ни начала, ни окончания этой истории. Только с некой кульминацией перед глазами. Ужасно обидно. Но обострённое зрение ему тогда очень помогло.

И теперь Юра стоял как раз перед ней, этой грозной амазонкой, сидящей на диване.

Опасной она и сейчас не выглядела. Скорее растерянной, с до наивности большими глазами. И маленьким, острым подбородком. Даже, кажется, с чуть раскрытыми пухловатыми губами. И она торопливо моргала, словно надеялась лёгким мановением ресниц Юру сдуть. Ему стало чуть-чуть смешно.

— Ты кто такой и чего тебе здесь надо? — без тени дружелюбия спросил тот парень, что стоял к нему ближе всех и имел причёску с оттенком неформальности.

Сам по себе этот парень был крупнее Юры, но тот не стал обращать на это внимания. Испугался — проиграл, как учил отец. Да и чем больше шкаф, тем громче падает. Так что Юра ни единым мускулом не дрогнул в лице.

А тот, кто сидел на диване, крепко выругался, опуская тяжёлую на вид голову, как если бы он в чём-то разочаровался. Вторая девушка, незнакомая, кажется, решила, что она хамелеон, поэтому для того, чтобы оставаться незамеченной, достаточно просто не шевелиться и молчать. Разве что крепко схватилась за собственные локти, прожигая перед собой недобрым взглядом.

— Я — Юра, — честно представился парень, не обращая внимания на недружелюбную атмосферу. И полез в карман, доставая то, что поднял тогда на ступенях.

Всем пришлось ждать, когда парень протянет на ладони блеснувшую побрякушку. Которую сразу узнала Оля.

— Это со мной… — безнадёжно сообщила она, откидываясь головой на диванный подлокотник. Ощущение душевного комфорта сразу прошло. Потому, сверкнув на Юру глазами, она уточнила: — Мой заложник.

Светлые брови её соседки не сдержались и удивлённо подпрыгнули. А тот, который сидел рядом, покашлял, словно он был на трибуне, и с оттенком официоза заметил:

— Брать заложников обычно не целесообразно. Это повышает тяжесть преступления и ухудшает возможность позитивного исхода.

Наверняка он был хорошим лектором. И на его лекциях наверняка всегда стояла тишина. Не от того, что его внимательно слушали — просто аудитория сама собой успокаивается от такого тона.

Лектор удостоился неблагодарного взгляда той, что была Юре знакома, и не стал продолжать тему. Хотя может он просто высказал всё, что собирался.

— Какой-то ты странный заложник, — грубо обратился к Юре парень, который стоял ближе всех. — Сам припёрся, на поводке вроде не тащили.

Длинноволосый даже соблаговолил оторваться от стенки и заглянуть Юре за спину — в поисках поводка.

— А ты попробуй потащи, — в тон ему недобро ответил Юра, не сдвигаясь с места.

Оля так быстро оказалась рядом, что Кирилл не успел ничего ответить. А она коротким «тюком» выхватила с Юриной руки медальон. Внутри которого однажды по недомыслию записала адрес этого места.

В тускло освещённой комнате растянулась тишина, спрятавшись за всеобщим мелким движением. Дима барабанил по колену крупными пальцами, Елена поглаживала подбородок, Ольга сосредоточенно запихивала медальон в карман, а Кирилл то и дело отталкивался от стены, будто собирался бы куда-то уходить, но всякий раз передумывал и бухался лопатками обратно.

— Извини, так зачем ты пришёл? — покрываясь краснотой на впалых щеках, спросил Дима, выглядывая на Юру снизу из-под очков.

— Вернуть медальон, — ответил ему Юра.

— Ты нас за дураков не держи! — рявкнул Кирилл. И дальше обращался уже к остальным: — Это или что-то из разряда сверх-тупости, или слишком хитроумное для нас… Просто взять и пробраться в нашу…

Кажется, он не договорил «штаб-квартиру» и покосился на Юру, осёкшись. А разговор перехватила длинноволосая блондинка в очках. Её глаза недобро блеснули, словно у совы. А потом закололо в затылке, как если бы туда воткнули тонкую, но очень длинную иглу.

— Здесь чисто. Он действительно один. По крайней мере, в ближайшей досягаемости никого нет, — чётко отчеканила она. Наверное, выудив эту информацию из Юриной головы.

В отличие от своего друга, бессильно желающего рвать и метать, она открыто и почти виртуозно игнорировала Юрино присутствие, обращаясь исключительно к своим. Тогда Юра снова заговорил, обведя всех честным взглядом:

— Я не держу вас за дураков. Но я могу вам помочь.

Синхронная усмешка его нисколько не смутила. И парень спокойно продолжил:

— У меня есть информация о проекте d-502.

Повисла тишина. Даже прохладная блондинка соизволила заметить парня.

— Информация у нас у всех есть, — буркнул Кирилл, но его спесь явно поуменьшилась.

— Ладно, тогда не так, — легко согласился Юра, чувствуя, как опасливое внимание перетекает в его сторону. — Я знаю, где держат много драконов. И им там не нравится.

Очередной сгусток тишины.

— Что ты знаешь? — стеклянным голосом спросила блондинка. И Юра почувствовал, как невидимые тени сгустились вокруг него. Словно ещё немного, и он может получить по горлу теневыми когтями. На которые лучше не обращать внимания.

— У меня есть информация о том, где ставят основные эксперименты на драконах. И они не сказать, чтобы они согласны.

— А от нас-то чего хочешь? — поинтересовался Кирилл глухим голосом.

— Я думаю, вы как и я захотите их освободить, — произнёс Юра.

Тени вокруг него разредились. Вряд ли ему поверили. Но толика неприятного сомнения в драконьих головах зародилась. Наравне с мыслью, что парень специально врёт.

— В любом случае отпускать его уже нельзя, — Дима почесал бороду. — Он знает это место и нас. Надо бы понаблюдать.

И все взгляды устремились на Ольгу, которая пару секунд подумала, а потом решительно кивнула.

— Отлично, — Кирилл решительно отклеился от стены и в два шага оказался около дивана, замерев перед ней. — Теперь он не сможет тебе повредить.

Что он сделал, Юра не видел, но, когда отошёл, Оля недовольно разминала лоб пальцами.

Куда потом делся этот парень, Юра не заметил. Как и того, что лектор тоже успел уйти — его место на диване пустовало. Только блондинка продолжала бесстрастно сидеть в середине, делая вид, что это не она настороженно косится на свою ставшую единственной соседку.

Почувствовав привкус победы, Юра подошёл к дивану и сел на освободившееся место. Которое оказалось неожиданно жёстким и неприятным. Так, что не нарочно захотелось поёрзать. И ёрзая, он задел блондинку, которая в ответ посмотрела даже не на него, а на своё белое плечо, как если бы там мог остаться грязный след. И только убедившись в чистоте блузки, всё-таки пронзительно глянула на самого Юру. Он в первую секунду подумал, что девушка носит цветные линзы — таким выразительным и ярким был рисунок радужки глаза — как если бы его лепестки специально вырисовывали для пущего кинематографического эффекта. Но ведь линзы можно подобрать и такие, чтоб улучшали зрение? Зачем бы ей было носить и очки, и линзы? Немного пугает, если честно. Как любой крайне искусный элемент, перетащенный в привычную обыденность.

— Иди, всё нормально будет, — раздался неожиданно мягкий, чуть уставший голос, но кукольные губы блондинки не двинулись — это говорила Ольга. И, судя по мягкости её голоса, обращалась она не к Юре.

Взгляд недоброй блондинки соскользнул с Юры.

— Если что — зови, — голосом более низким и более грудным ответила она. И тоже исчезла.

В самом деле исчезла. Как-то обидно и исподтишка — словно в фильме, когда просто выключают камеру, персонаж выходит из кадра, а потом её включают. Подловатый приём.

Какая-то это слишком киношная девушка.

Поэтому, стараясь, чтобы голос не выдавал растерянности, Юра всё-таки спросил у единственной оставшейся в комнате Ольги:

— Куда они все подевались?

С ответом она не спешила, будто что-то прикидывая в голове. А потом будто проснулась.

— Их здесь и не было, — пожала плечами отозвалась она. И голос её прозвучал так, будто её здесь и не было. А потом, будто опомнившись, перевела на Юру досадливо-настороженный взгляд. Который всё равно был приятнее красиво-кукольного той второй, которая исчезла. Просто он обладал оттенком человечности. А может всё дело было в том, что она сидела ближе к чему-то вроде полностью закрытого камина, и мягкий огненный свет ласково ложился на её лицо.

А Ольга мысленно продолжала ругать себя за то, что так глупо спалила адрес. Вообще, наверное, писать что-то на обычных листах — это что-то из прошлого века. Гораздо проще создать заметку в телефоне. Но таким заметкам Оля не доверяла — приватность того, что умеет выходить в Интернет, сильно преувеличена. С другой стороны, приватность записки, спрятанной в медальон, её уже и подвела. Настолько, что абсолютно незнакомый парень сидел теперь прямо перед ней и смотрел на неё своими нагловатыми глазами. Как на зверька в зоопарке.

— Это что, была иллюзия? — явно заинтересовался он и принялся оглядываться по сторонам. Может, в поисках какой-нибудь другой иллюзии.

А Оле хотелось, чтобы он исчез. Ей было стыдновато за всё сегодняшнее, да и слишком много событий на неё навалилось. А она, в отличие от других драконов, даже не может хоть на время исчезнуть. Ещё и парня этого с ней оставили. С которым непонятно чего делать. И который всех огорошил своим странным заявлением.

А Юра, не дождавшись ответа и совсем этому не расстроившись, просто встал с дивана и прошёлся к мигающему скрытым огнём стеклу. С таким видом, будто стал уже в этом не самом уютном подвале завсегдатаем. И опустился на корточки в опасной близости от пламени. Как любители рыбок обычно разглядывают аквариумы.

По начавшим неприятно саднить губам Оля поняла, что улыбается. Совсем недобро и не мило — от этого, наверное, и ожила обветренная кожа. Но как ещё улыбаться, если сейчас кто-то справедливо получит безо всякого твоего участия?

У этого парня очень светлые волосы. И, как у всех блондинов — тонкие. Отчего свет, переливаясь, путается в них, вьющихся и непослушных. Рождая иллюзию, что огоньки уже перескочили через стекло и теперь резвятся, поджигая их. Да и само лицо кажется к себе располагающим — в профиль особенно хорошо видно, что уголки губ и глаз стремятся вверх, даже когда само лицо сосредоточено. Разве что светлых бровей почти не видно, и это несколько скашивает восприятие и делает лицо каким-то очень длинным. Зато можно наглядно понять, что парень — блондин натуральный. Который, ещё пару секунд, и поплатится за своё любопытство.

А может, ему надоест смотреть на кажущееся совершенно обычным пламя, и он успеет отойти? Может, даже потеряет интерес ко всему этому и, не прощаясь, уйдёт, лишив Ольгу всего тревожного волнения, связанного с ним? Хотя скорее наоборот — добавив нового. Неизвестно ведь, куда он пойдёт потом. Да и Кирилл не простит.

Да и вообще — некрасиво смотреть и ждать, как кто-то получает. Но, наверное, не стоит. Так что, используя всю ловкость тела и всю возможную скорость, Ольга перевалилась через диванный подлокотник. И успела ухватить парня за руку, дёрнула вверх. Сил поднять его, конечно, не хватило. Но парень оказался смышлёным и сам понял, что надо подняться. А ещё по возможности отодвинуться назад. Чтобы уйти с линии огня.

Настоящий горный огонь не удержишь каким-то там стеклом, хоть трижды изготовленным по жаропрочным технологиям. Он может остановиться, встретившись с деревом, и всполыхнуться на обычной воде, безо всяких примесей. У него что-то вроде воли в зачаточном состоянии. Хоть конкретно этот огонёк и успел здорово ослабеть за тысячелетия своего существования. Так что, пройдя через ограничивающее стекло, никоим образом его не коснувшись, воздух пронзился цветовой воронкой, как если бы кто-то поджёг салютом радугу. Красиво, на самом деле — словно мир рассыпается на искристые осколки. И хорошо, что быстро. Не хватало ещё, чтобы здесь разгорелось настоящее, самое обычное и бестолковое пламя.

— Тебе доставляет удовольствие меня хватать, да? — слишком уверенно для человека, только что чуть не подожжёного, спросил Юра.

И Оля поспешила отпустить его руку, которую, оказывается, всё ещё держала.

— Не льсти себе, — буркнула она.

— Он меня сжечь хотел, да? — развернулся к ней парень, пытливо заглядывая в глаза. И, кажется, искры горного огня любопытно блеснули в его собственных — настолько они переливались неприкрытым интересом.

Оля неопределённо пожала плечами. А потом всё-таки сказала то, что должна была:

— Пошли отсюда.