Душа на осколки

Глава 6

Прошел месяц.

— Что-то не так, мой лорд? — Аргамон практически лучился счастьем. В причины же своего веселья старый лис не посвящал никого, но ведь, по сути, никто и не спрашивал.

Вот и сейчас, сидя за столом рядом с Ринаром, он не мог сдержать улыбку. Не хватало только начать насвистывать песенку, так и рвущуюся с губ, и он вполне смог бы сойти за добродушного дедулю-бородача.

Это веселье особенно бросалось в глаза, стоило на секунду перевести взгляд на лицо Ринара. Обычно такой спокойный, меланхоличный, углубленный в себя и свои мысли, сейчас он походил на каменное изваяние. Очень злое каменное изваяние, сжимавшее нож слишком уж сильно, чтоб этот жест не ассоциировался с воинственными намерениями мужчины.

— Где она? — вопрос Ринар процедил сквозь зубы. Аргамон подумал, что, наверное, пора начинать опасаться за свое здоровье, слишком далекие от миролюбивых флюиды излучает подчас хозяин, но даже эта мысль моментально была забыта. А все силы пришлось приложить к тому, чтобы не рассмеяться в голос. Он бесился. Опять бесился.

— Альма, мой лорд? — Аргамон задал вопрос, удивляясь так искренне, будто на свете существовал еще хотя бы один человек, о котором мог говорить Ринар.

— Кто же еще? — лорд блеснул глазами, накалывая на вилку кусочек мяса. Мяса с кровью.

— Вы ведь сами позволили ей отправиться в город, милорд, неужели забыли? — каждый божий день Аргамон хвалил себя за собственную идею. Свира передала Альме его наставления слово в слово, даже не подозревая, что подобные мысли ей навеяли. А Альма… Аргамон гордился своей ученицей. Она была талантлива во всем, будь-то магия, науки или исполнения таких маленьких, но таких важных наставлений…

— Нет, — угрожающе мертвенный тон лорда вызвал в усаче искреннее любопытно. Он понятия не имел, как продукты на столе не воспламеняются под действием такого убийственного взгляда Ринара. — Когда она вернется?

— Не знаю, мой лорд, сегодня в городе устраивают театральное представление. Скоро Праздник…

— Прекрасно, — казалось, что с каждым словом он раздражается все больше. Вот только о причине подобного поведения. Аргамон справляться точно не рискнул бы. Смерти он, конечно, не боялся, но предпочитал быть осторожным.

— За вас, мой лорд. — усач поднял бокал, делая глоток вина. Хотя, на самом деле, пил он скорее за себя и за успех своей идеи.

Тот разговор Альмы со Свирой дал свои плоды. Наверное, даже большие, чем Аргамон надеялся.

Альма оказалась очень… Очень способной во всем, за что бралась. Раньше влюбленная девушка, чьи щеки вспыхивали, стоило объекту воздыханий показаться на расстоянии пары десятков метров, теперь преобразилась.

Он стал свидетелем первой встречи Альмы и Ринара после… Сам не надеялся, что она сможет справиться с собой так быстро, а она удивила.

На следующий день после происшествия, девушка спустилась к завтраку по собственной инициативе, за ней даже не пришлось посылать. Альма тогда уважительно кивнула Ринару, так же Аргамону, все утро вела себя невозможно учтиво и вежливо, отвечала на вопросы учителя, улыбалась его шуткам, не замечала настороженных взглядов, которые бросал Ринар. Она вела себя достойно. А стоило мужчинам встать из-за стола, обратилась к хозяину дома с самой что ни на есть официальной просьбой.

— Позволите украсть у вас пару минут? — лишь на мгновение опустив взгляд, собираясь с силами, Альма снова посмотрела прямо в глаза мужчины. И в них не читался страх, смущение, как почему-то Ринар считал, обязательно будет.

Не желая им мешать, Аргамон вышел, вот только справиться с собой не смог, незаметный пасс рукой помог расслышать речь оставшихся в комнате так четко, будто он сам находится в помещении третьим.

— Я хотела извиниться, мой лорд.

— Тебе не за что извиняться, — Ринар почему-то не ожидал такого. Он готов был к тому, что с последствиями того поцелуя придется долго и мучительно бороться. Бороться ей, бороться ему. А этим своим спокойствием девочка заставляла мужчину засомневаться в собственной правоте.

— Есть за что, мой лорд. Простите, это действительно была ошибка. Не знаю, что на меня нашло. Я просто запуталась. Но, поверьте, подобное больше не повторится. Я прекрасно осознаю абсурдность сказанного и… сделанного, — щеки девушки вновь вспыхнули алым, но Альма быстро справилась с эмоциями, возвращая голосу и взгляду ту уверенность, которую должна была излучать. — Вы — лорд, я — воспитанница монастыря и ваша подопечная. Я благодарна вам за все, что вы сделали для меня. Буду благодарна всю жизнь, и именно эту благодарность я спутала с влюбленностью. Простите и поверьте, я искренне сожалею о случившемся.

— Альма, — Ринар хотел провести по нежной щеке стоявшей слишком близко девушки. Эта близость будто провоцировала мужчину вернуться мыслями в свой кабинет. Лорд отдернул руку, не желая ни потакать своим глупым порывам, ни смущать зардевшуюся девушку.

Она говорила совсем не как ребенок. Слишком правильно, слишком осмысленно. Так, как в первый свой вечер в этом доме.

— Ты даже не представляешь, насколько красива, как умна, и я уверен — когда-то найдется достойный кандидат на твое сердце, которого ты полюбишь. Он будет завоевывать твою благосклонность долго и, возможно, мучительно, но оно того стоит, душа моя. Ты достойна лучшего.

В девичьем сердце снова разгорался пожар, Альме вдруг захотелось крикнуть, что ей не нужен «достойный», ей нужен он, но все, что она могла себе позволить — легкая улыбка и кивок головы. Если ему нужно так думать — пусть думает.

— Спасибо, мой лорд, — девушка сделала реверанс. — И больше не будем…

— Вспоминать об этом, — Ринар протянул руку, искренне улыбаясь в ответ. Альма медлила, а когда поняла, чего от нее ждут, вложила свою ладошку в его руку, чувствуя сильное рукопожатие, закрепляющее уговор.

Аргамон жалел лишь о том, что не мог видеть лиц говоривших, а о выражении непременно серьезного Ринара и кроткой Альмы лишь догадывался.

Первой к двери подошла именно она. Альма вышла, не оборачиваясь, но если б обернулась…

Ринар не знал почему, но облегчение он не испытал. А ведь должен был. Должен был вздохнуть полной грудью, радуясь, что воспитанница оказалась куда более взрослой, чем он рассчитывал. За то, что забыл уже, насколько она бывает не по годам мудра, тоже стоило бы извиниться. А еще… Ее слова о том, что влюбленность она спутала с благодарностью… Они не даровали облегчения. А ведь должны были.

Все эти мысли тенями скользили по лицу, когда он провожал воспитанницу взглядом. Если бы он знал, что этот разговор будет лишь началом… Началом схождения с ума.

Ринар часто думал, действительно ли изменилась она, или проблема все же в нем? Но ответа на этот вопрос найти так и не смог. Видимо, изменилось все.

Раньше Альма никогда не рвалась в город. Изредка, когда Свира очень уж настаивала, ездила с подругой, но неизменно так, чтоб к ужину быть дома, ведь вечером она могла увидеть его. Увидеть, как он сидит рядом и одновременно находится так далеко.

Так было раньше, но после того их разговора, изменилось и это.

Когда пришла пора в очередной раз наводить морок, Альма привычно остановилась на секунду перед дверью, перевела дыхание, а потом постучала. Ринар как всегда ждал подопечную, как всегда встретил с улыбкой, подождал, пока она сама подойдет. Девушка нервничала, немудрено… Даже у него перед глазами ставали воспоминания недельной давности, а ей вряд ли было легче.

Ринар был неизменно деликатен, неизменно терпелив, неизменно следовал наставлениям Аргамона — пытался казаться больше отцом, чем объектом влюбленности. Как он считал, получалось.

Лорд Тамерли справился об успехах в учебе, уверился, что больше проблем с наставником у нее не возникает, сообщил, что через несколько дней собирается съездить в столицу, предложил выбрать подарок, который Альма хотела бы получить по приезду.

Она была немного смущена, нервничала, но Ринар замечал это лишь потому, что уж слишком гулко девичье сердечко отбивало ритм. Внешне же — перед ним стояла Альма куда более спокойная, чем в прошлый раз.

Каким же самоуверенным дураком он был, считая, что виной этому смущению был он. Идиот. Она волновалась, смущалась, но не потому, что перед глазами то и дело возникали ненужные образы, как это происходило с ним. Она боялась услышать запрет…

— Милорд, — глаза вновь были глубоко зелеными, а под мороком скрывалось все больше таинственности фиолетового цвета. — Я хотела бы поехать в город. Со Свирой. На выходных ярмарок, приедут циркачи, говорят, даже акробаты будут, а из Огненных земель привезут малышей саламандр. Я бы хотела побывать там.

— Одна? — Ринар вопросительно вскинул бровь. Раньше она ни разу не приходила с подобными просьбами. Причина крылась не в страхе перед его потенциальным запретом, если бы Альма пришла — он вряд ли отказал, раньше ей просто не было интересно. Что же изменилось теперь?

— Я бы хотела… Я бы хотела побыть со Свирой.

— Я не могу оставить тебя без сопровождения, Альма, прости, — слишком рискованно было ставить ее под малейшую угрозу. Особенно сейчас, когда кальми почти созрела в ней. Или дело не в кальми? Не хотелось рисковать именно ею?

— Я понимаю, я просто хотела… Пусть они ждут на окраине, а я возьму маячок. Я обещаю, со мной ничего не случится, я просто хочу погулять… Погулять, как все.

В ее взгляде было столько мольбы, такая искренняя просьба, что Ринар практически ощущал, какую боль может причинить своим отказом. И потому сдался. Сдался, как сделал бы любой родитель. Во всяком случае, именно так он объяснил все себе.

Его снова наградили поцелуем. Только теперь совсем не таким. Не в состоянии сдержать радости, Альма рассмеялась, стоило услышать его тихое «хорошо», а потом повисла на шее, от чистой души благодаря, обжигая щеку касанием теплых губ.

Она вылетела из комнаты, позабыв о всяких правилах приличия, помчала сообщать чудесную новость подруге. Так объяснила все Ринару. А сама… Стоило убежать на достаточно большое расстояние, прислонилась к стене, выравнивая дыхание. Это сложно. Притворяться ей было сложно. Но Альма почему-то была уверена, что это принесет свои плоды.

Если бы Ринар тогда знал, чем выльется для него одно единственное «хорошо». Если бы знал, до какого состояния может довести сам себя, с легкой подачи Альмы. Он отказал бы, не раздумывая.

Ярмарка состоялась. Об этом еще долго гудел город. Те, кто постарше расхваливали сытные вкусности, привезенные изо всех городов и весей, молодежь вздыхала, вспоминая, какими огнями горел в те ночи город и их глаза.

Ринар исполнил свое обещание, Альма не поймала взглядом ни одного из знакомых, служивших в поместье, работников, в толпе на народных гуляниях. Даже Аргамон, который дни напролет рьяно подтрунивал над ней, не навязался в провожатые.

Веселье лилось рекой. Такие важные днем категории, как состояние и сословие, ночью роли не играли. Совершенно незнакомые парни и девушки делили одно на всех веселье, искренне восхищаясь одними и теми же вещами. Рекой лилось не только веселье.

Альма долго отказывалась брать из рук Свиры бутылку вина, но сопротивляться напору подруги было невозможно.

Сделав первый глоток, Альма почувствовала, как язык обволок совсем не такой тонкий, кисло-сладкий вкус благородного напитка, сдобренного пряностями и медом, к которому она привыкла, кислятина заставила сморщиться, а еще помогла тут же опьянеть.

Альма сама не верила, что все это происходит с ней. Что после долгих лет заточения в монастыре, там, где тишина и смирение преследуют тебя шаг за шагом, после молчаливой медлительности дома ее опекуна, она вдруг оказалась в таком многообразии звуков, красок, запахов и людей. Больше всего, наверное, Альма опьянела от людей.

— Он так смотрит, Альма… — горячий хмельной шепот Свиры на ухо, и Альма непроизвольно обернулась, действительно ловя на себе чей-то странный взгляд. — Нет, не там, вон же, — Свира насильно развернула ее, кивая в противоположную сторону. Но это уже не имело значения. Она нашла именно то, что искала.

Крон — сын городского старосты, ее ровесник стал именно тем, кому предстояло сыграть в ее жизни свою роль.

Высокий блондин давно положил на нее глаз. Даже она, заслепленная собственными чувствами к Ринару, об этом знала. Слишком уж часто он по чистой случайности оказывался у них в поместье со срочными поручениями от отца, слишком часто гарцевал на коне по улицам города, стоило Альме там появиться. Слишком долго не отводил взгляда от ее лица… Совсем как она, наблюдая за Ринаром.

Сложись все по-другому, будь судьба менее жестокой, у них могло все пойти иначе, но не в этот раз.

— Устали, леди Альма? — девушка выскочила из толпы, надеясь глотнуть свежего воздуха. От веселья, дурмана и напряженного ожидания чего-то большего тоже устаешь. Она облокотилась о стену ближайшего дома, ощущая прохладу шершавого камня. Крон подошел беззвучно. — Как вас отпустили одну? Неужели лорд не боится, что кто-то украдет его сокровище? — Альма обернулась, различая пристальный взгляд серых глаз.

Крон был из полукровок. Точнее крови лордов в нем куда меньше, чем половина, но это не так-то важно. Полукровками звали детей, рожденных в смешанных союзах. Местный глава, будучи нечистокровным правнуком лорда, выбрал в жены человечку. Мать Крона славилась красотой и умом, в придачу к которым получила долголетие, подаренным мужем.

Человеческие женщины с удовольствием соглашаются соединить судьбу с теми, в чьих жилах течет проклятая, но такая желанная кровь лордов, ведь с рождением детей, получают дополнительные годы жизни, молодости и здоровья.

— Лорд знает, что я смогу за себя постоять, господин Крон, — она не боялась его. Была уверена — с ним нечего бояться. А может, храбрости добавлял алкоголь, но когда парень сделал шаг в ее сторону, а потом еще один, Альма не отпрянула, не убежала, не вернулась к Свире. Просто ждала, что будет дальше.

В толпу той ночью они уже не вернулись. Как оказалось, тишина существовала и в этом городе. Не смиренная, как монастырская, не ленивая, как в доме Ринара, а страстная. Сколько поцелуев и горячих слов она получилась в ту ночь, Альма даже не пыталась запомнить. Просто воспринимала все происходящее с любопытством исследователя. Будто следила за собой и Кроном со стороны, отмечая, что смотрится это волнительно. Мыслей о недостойности поведения, о том, что завтра она пожалеет, что давно пора вернуться, не было.

Был он, его губы, в отличие от губ того, другого, куда более жадные, была она и ее желание доказать, что детскости в ней нет, а еще была пьянящая ночь.

Заходить далеко он не собирался. А если бы и захотел, Альма не позволила бы. В подобном она не нуждалась, да и пьяна была не настолько, чтоб вот так…

Когда они вернулись из своего укромного уголка, вновь влились в шум центра, застали взволнованную Свиру, которая, как оказалось, все это время разыскивала ветреную госпожу, скрывшуюся в неизвестном направлении. Подруга была явно зла. Зыркнув на ухмыляющегося Крона, схватила Альму за руку, потащила в ту сторону, где ее дожидались. Праздник закончился, занимался рассвет.

— Где вы были, госпожа? — Свира тянула Альму за руку, не заботясь о том, что может сделать больно или неприятно. Крон… Как она могла, с Кроном?!

— Гуляли, Свира, просто гуляли, — Альма сама бы не сказала почему, но безумно хотелось смеяться. Мчась по ночному городу, запинаясь о камни, наскакивая на подругу, а потом отставая, не смеяться уже не получалось.

— Чтоб я еще когда-то… — Свира причитала, бубня себе под нос, — если вас в таком виде увидят… — Альма даже не пыталась вслушиваться в слова подруги. — Да вас отправят обратно в монастырь!

Законно рассудив, что господа разберутся сами, ее же не оставляли нянчиться с Альмой, поехать с ней в поместье Свира не решилась.

В карете девушка успела даже задремать, а стоило экипажу остановиться у крыльца, встрепенулась.

Она устала, впервые устала от забав. Не от молитв, работы или заданий. От забав.

— Альма? — устала настолько, что взлетев по лестнице, проскользнув в дом, даже не сразу заметила, что ее ждут.

В тот день Ринару опять не спалось. Тревога зудела на периферии мыслей, не давая успокоиться. Он далеко не сразу понял, в чем ее причина, а когда понял…

Комната Альмы пустовала. И пусть Ринар помнил, что сам дал согласие, почему-то это не успокаивало. Остаток ночи лорд провел, выхаживая по периметру холла, а перед глазами появлялись странные, слишком странные и неожиданные образы.

Будь где-то поблизости Аргамон, он высмеял бы своего милорда, в этом Ринар даже не сомневался. Но ничего не мог с собой поделать — нервничал. А когда она появилась на пороге…

Никогда он не видел ее такой… Прическа давно разрушена, всклокоченные кудри спадают тяжелыми волнами на плечи, губы припухли, а глаза блестят то ли от не выветрившегося еще опьянения, то ли из-за роящихся в голове девчонки мыслей.

— Мой лорд, — она неуверенно присела, пошатнулась, не сдержала улыбку. — Вам снова не спится?

— Что с тобой? — он смотрел на нее так, будто видел впервые. В его глазах больше не было вечной отрешенности. Удивление и… гнев. На самом дне, но там был гнев.

— Что со мной, мой лорд? — Альма чуть склонила голову, снова улыбаясь. — Это было чудесно! Действительно чудесно! Я даже не представляла, что может быть так весело! — рассмеявшись в голос, Альма потянула за тесемки плаща, отбрасывая его на пол. Не важно, что неряшливо, завтра подберет. Или кто-то другой подберет, сейчас лень.

— С кем ты была? — он пытался сохранить спокойное выражение лица, и даже получалось. Но за столько лет Альма научилась читать его глаза, лучше любой открытой книги.

— Весь город, ваша светлость, весь город был сегодня там, каждый человек, все вместе! — раньше чем успела передумать, Альма шагнула к нему, снова обвила шею мужчины руками, легко касаясь губами щеки. А потом, в контрасте с недавним своим громогласием, зашептала на ухо очень тихо. — Спасибо вам, мой лорд, спасибо. Я никогда не забуду эту ночь.

Выпалив слова, она тут же оттолкнулась, летя вверх по лестнице. Хотелось петь и смеяться одновременно. Хотелось, чтоб он видел, как она смеется. И отказать себе Альма не смогла.

Снова ее провожал тяжелый взгляд. Мужчина, оставшийся в холле, сжал кулаки. От нее пахло… Ринар проклял в эту секунду свою природу и глупую затею девчонки. Лучше б она не подходила. Слишком острый нюх не оставил сомнений в том, как именно она провела эту ночь, и это почему-то заставляло ярость клокотать в груди.

— Дьявол, — он собирался пойти следом, продолжить разговор в ее комнате, но собственная реакция стала неожиданной для него, мешая сделать даже шаг. Мужчина застыл, пытаясь осознать, что происходите ним…

Так выглядит отцовское беспокойство? Именно потому он хочет сейчас снести голову какому-то слишком удачливому дураку? Именно потому хочет запереть ее на все замки, а сам…

— Дьявол, — Ринар помчал вверх по лестнице, но не к ней. От нее. Это глупости. Все глупости. Еще немного, и все пройдет. Не может не пройти. Разогнавшееся в холле сердце постепенно успокаивалось, он прошел по коридору до самого конца, свернул. Секретный рычаг за портретом поддался с первого раза, а тайные ступени встретили его привычной сыростью и прохладой. Ему нужно просто вспомнить, ради чего все происходит. Ожидание тянулось так долго, но еще совсем немного, и все глупые мысли вылетят из головы.

Ринар искренне надеялся, что так и будет. Убеждал себя всю ночь, все утро. И даже получилось. Получилось настолько, что извинения Альмы о недостойном поведении он принял как положено опекуну — совершенно спокойно.

В конце концов, ведь ей всего семнадцать, ему в семнадцать хотелось того же. И он себе не отказывал, так почему должна она? В пределах разумного, конечно.

Эти пределы разумного они установили тогда же. Ей не было запрещено покидать стены особняка. Не было ограничений на то, с кем положено водить дружбу, а с кем нет. Представители знати предпочитали жить ближе к столице, и их дети тут не появлялись, кроме того, по правде, Альма и не принадлежала к знатному роду. Ринар дал ей кров, образование, собирался обеспечить безбедную жизнь, но навязывать общество права не имел. Если ей нравятся те люди, с которыми она общается, он готов был с этим смириться. Попытаться.

Альма приняла все условия, смиренно кивая, а потом…

Она ни разу не нарушила его приказы. Ни разу не задерживалась дольше, чем было позволено. Ни разу не вела себя недостойно настолько, чтоб об этом донес хоть кто-то. Ни разу не давала предлога отказать ей в дарованной свободе.

Она ни разу не сделала ничего такого, за что он смог бы закрыть ее в доме. Но, черт побери, каждый божий день Альма доводила его до исступления.

— За вас, мой лорд… — Ринар даже не обратил внимания на то, что Аргамон обращается к нему. Скулы снова непроизвольно сводило.

Он сам себе напоминал ревнивого мальчишку. Ревнивого идиота. Вот кем он стал. И еще смел пенять, что ей всего семнадцать, а сам…

Теперь он искренне верил в то, что поцелуй забыт. Альма убедила мужчину в этом настолько эффективно, насколько это было возможно.

Каждый божий день Ринар натыкался на «доказательства». Сын городского старосты не просто зачастил в их дом. В последнее время, он уже даже не подбирал предлоги для визита. А стоило его коню показаться за окнами, Альма бежала навстречу, не разбирая дороги.

Когда Ринар стал свидетелем этого впервые, не поверил своим глазам.

Аргамон пригласил лорда Тамерли поприсутствовать на их с Альмой занятии в качестве подопытного. Теперь они учили магию куда более сложную и опасную, а рисковать жизнью Свиры не хотелось. Ринар же мог заблокировать пассы девушки прежде, чем они достигнут цели, избежав увечий.

Целый час они провели втроем, позабыв о том, что мир вокруг не перестал существовать, а стоило Аргамону скомандовать окончание урока, Альма выдохнула, устало улыбнулась, а потом… Резвый префекторский сынуля снова прискакал, не интересуясь мнением хозяина дома.

— Мне кажется, мой лорд, кто-то скоро протопчет дорожку от ратуши до вашего поместья лучше, чем это делают с помощью магии…

Альма уже мчала на крыльцо встречать гостя, а вот Аргамон с Ринаром остались стоять на застекленной лоджии, наблюдая за вновь прибывшим.

— Никогда бы не подумал, что наша девочка, — усач сделал ударение на слове «наша», затрагивая нужные струны в душе Ринара, — влюбится в этого… Но что поделать, сердцу ведь не прикажешь, правда, мой лорд? — Ринар не ответил. Молча вышел, хлопнув дверью.

Его бесило все. Бесила она, бесил Аргамон, бесил этот бестолковый жених, бесило собственное поведение, и он собирался бороться с собой до последнего.

Но снова вечер, снова ужин, и снова они с Аргамоном одни, а стоит подумать о том, где сейчас Альма… Слишком часто в последнее время столовые приборы гнулись под натиском пальцев.

— Она опаздывает…

— Нет, милорд, Альма отпросилась до десяти, представление может затянуться. Кроме того, ее должен проводить Крон… Сын префекта… Помните его?

— Прекрасно, — отложив приборы, Ринар встал из-за стола.

— Что-то не так, мой лорд? — Аргамон выглядел святой наивностью. Как раньше делал вид, что не замечает вздохов Альмы по Ринару, так теперь оставался слеп по отношению к постоянным приступам ревности лорда Тамерли.

В отличие от самого виновника, Аргамон был совершенно уверен — Ринар ревнует. А попытки списать все на опеку были слишком уж неубедительны.

— Все так, все прекрасно, Аргамон, — лорд снова блеснул глазами, выходя из столовой.

Иногда он пугал собственной кровожадностью даже себя, но этот выскочка Крон нервировал его до такой степени, что Ринар уже не раз представлял, как отправляет его на тот свет одним щелчком пальцев.

Теперь вечера Ринара походили друг на друга с точностью до мелочей. Он злился, снова злился, опять злился, сдерживал рвущиеся сквозь зубы ругательства и ждал. Как последний дурак ждал, когда копна рыжих волос шлейфом проследует за мчащейся вверх по лестнице Альмой.

Ни разу после того, первого вечера, он не позволял себе встречать ее открыто. Нет, он наблюдал за происходящими на крыльце прощаниями парочки из окна своего кабинета на втором этаже. Тут сдерживаться было легче. До этого злосчастного дня.

Выйдя из столовой, Ринар поднялся в комнату, тишина которой давала слышать биение собственного сердца очень отчетливо.

Молодые люди появились на пороге в тот же миг, когда часы пробили десять. И снова она не дала малейшего шанса обвинить себя в непослушании. Неизменно пунктуальна, неизменно осторожна.

Обычно, этот идиот не смел касаться ее рядом с домом. Только втягивая в легкие воздух, когда Альма проносилась мимо, Ринар каждый раз улавливал на ней запах этого сопляка. И воображение всегда играло с ним злую шутку, ярко вырисовывая моменты, в которые она могла так пропитаться им.

Никогда еще Ринар не видел, как он касается ее, до сегодня.

— Леди Альма, — Крон склонил голову, достаточно длинные светлые волосы упали на лицо, скрывая его на секунду от взгляда девушки. Она невольно улыбнулась.

Он нравился ей. По-настоящему нравился. Если все было бы не так, она не смогла бы играть так долго. Но только от этого было не менее стыдно. Для нее это лишь средство в достижении цели, а он иногда говорит такие слова… Каждый раз Альма клялась себе, что обязательно расставит все точки над и, надо лишь еще немножко подождать, совсем чуть-чуть.

— Крон, — Альма ответила ему так же, а потом они дружно рассмеялись.

— Ты ведь помнишь о Празднике? — привлекая к себе внимание, Крон взял ее пальчики в свои руки. Взгляд парня вновь был серьезным.

— Да, конечно помню.

— Не забудь, это важно…

Альма кивнула, опустив взгляд. Она понимала, что за важность имеет в виду Крон. Но сил начать разговор так в себе и не нашла.

— Холодно, езжай, — Альма высвободила руку, улыбнулась парню чуть виновато.

Крон кивнул, а потом оглянулся. Будто воришка, собирающийся стащить яблоко с витрины. В общем-то, мотивы его были очень похожи.

Выпад парня в темноте был практически неразличим, а почувствовав, как мягкие губы прижались к ее, Альма еле сдержала вскрик.

— Прости, — Крон оторвался так же резко. — Спокойной ночи, Альма, — еще один поклон, и, не оглядываясь, парень помчал обратно к экипажу. Специально выпросил его у отца, чтоб иметь возможность проводить Альму до самого дома. Она, кажется, оценила.

Дождавшись, когда экипаж скроется за поворотом, Альма вошла в дом. На губах все так же играла задумчивая улыбка. А может…? Ведь он действительно влюблен в нее. Влюблен настолько, что ей иногда кажется, этого чувства хватит на двоих, возможно, она даже когда-то сможет ответить тем же…

— Ты опоздала, Альма, — из раздумий девушку выдернул холодный голос опекуна. Он стоял на лестнице, преграждая собой путь. Обойти его не удалось бы, да и, судя по взгляду, он не дал бы.

— Простите, мой лорд. Я думала, что вернулась вовремя, — она действительно всегда тщательно следила за этим. Слишком важно было иметь возможность делать подобные вылазки.

— Я запрещаю выходить тебе из дому ближайший месяц, Альма.

— Мой лорд? — Альма застыла, ступив на первую ступеньку.

— Ты опоздала, не сдержала слово. Я запрещаю выходить. Что непонятно?

— Я опоздала на пять минут, мой лорд, — опешив, девушка даже не могла до конца понять, что происходит. — Простите, такое больше не…

— Я предупреждал, и да, такое не повторится, потому что больше этот… он, к тебе не подойдет.

Все, на что хватило Альмы, это сделать шаг обратно, с лестницы.

Никогда она не видела Ринара таким. Злым, напряженным, угрожающим. Ни после их поцелуя, ни после ярмарки. А сейчас… Меньше всего он походил на себя. Вечно меланхоличного, безразличного. В нем клокотала ярость. Не понятна была лишь причина.

— Что-то случилось, ваша светлость? — совершенно растерявшись, Альма не находила даже что сказать.

— А ты считаешь, что ничего не случилось? — он снова сверкнул глазами, делая шаг вниз по лестнице.

— Я не знаю… Возможно, если вы мне объясните, я смогу…

— Я не позволю превратить свой дом в комнату свиданий, — мужчина сделалеще один шаг вниз, Альма же невольно сжалась под слишком уж пристальным взглядом.

Неужели, задумывая все это, она хотела именно такой реакции? Нет, она не желала его злости, а получилось… Он был по-настоящему зол.

— О чем вы, мой лорд?

Прежде, чем ответить, Ринар усмехнулся. Такой ангел сейчас стоял перед ним. Чистый, сотканный из света, наивный и безгрешный. Вот только стоило вспомнить, как этот ангел ловил губами поцелуи на крыльце, хотелось свергнуть его на землю, чтоб иметь возможность убедиться: чистота — лишь показушна.

— Неужели ты так хочешь стать главной героиней городских сплетен? Или ты уже ею стала?

— Я ничего не…

Он продолжал наступать, а она пятиться.

— Думаешь, это достойное юной леди поведение, Альма? Думаешь, леди позволяют себе целоваться бог весть с кем на глазах у честного народа…

— Я не… — слушать ее явно не собирались. Ринар сверлил девушку злым взглядом, приближаясь шаг за шагом.

— Ты не что? Я запрещаю тебе встречаться с ним. Запрещаю выходить за эту дверь без моего разрешения, — мужчина указал куда-то за спину растерянной Альмы. — А если вздумаешь ослушаться…

— Что? — но, как оказалось, с растерянностью легко справиться, достаточно разозлиться. Ведь злиться умел не только он. Но в отличие от Ринара, у Альмы были на то причины. — Что вы сделаете, мой лорд? Выгоните? Так я сама уйду!

В девушке взыграла гордость. Она прекрасно осознавала свою зависимость от стоящего напротив мужчины, но не могла позволить помыкать собой лишь потому, что он превосходит ее статусом и состоянием.

— Альма, — обычно такой мягкий голос спустился практически до рыка, он выдохнул ее имя, стиснув зубы.

— Не смейте унижать меня, ваша светлость… — девушка вздернула подбородок, заглядывая в серые глаза уже без тени опасения.

— Я не собираюсь унижать тебя, ты сама ведешь себя, как…

— Кто? — нет. Это определенно не то, к чему она стремилась. Если ревность выглядит так, если ревнуя, он становится таким, Альма готова была забыть о собственном плане навсегда.

Ринар долго хранил молчание, прожигая в ней дыры глазами. Может, ждал, что она первой отведет взгляд, может, что сама ответит на свой же вопрос, но она выдержала.

— Я запрещаю, Альма.

— Почему?

— Я твой опекун! И я ответственен за тебя!

— Опекун? Да вы ничего обо мне не знаете! Опекун! Не смешите… — Альма больше не отступала. Зло дернув за тесемки плаща, она сбросила накидку, скомкала ее в руках.

— Что? — голос Ринара снова опустился до шепота, на этот раз предупреждающего.

— Что слышали, милорд. Вы не интересовались мной все эти годы, может, Аргамон и стал мне опекуном, но не вы! О какой опеке идет речь? Вы дали мне все это, — она бросила взгляд на собственную одежду, — но не опеку! Вы понятия не имеете, что такое опека, вам было наплевать на меня все это время, а теперь… Я не стану слушаться ваших приказов! — впечатав плащ в грудь мужчины, Альма заставила его отступить, чтобы иметь возможность пройти. Несясь вверх по лестнице, она чувствовала, что гнев лишь растет с каждой секундой.

Она сама бы не ответила, как так произошло, что он заставил ее потерять контроль над собой, но сдержаться не смогла.

— Альма! — оклик заставил девушку остановиться уже на лестнице. Остановиться, но не развернуться.

— Я не шутил, забудь об этом… Чтоб я больше не видел!

— Почему? — она оглянулась, прекрасно понимая, что теперь уже ее взгляд способен испепелять. Испепелять его.

— Ты слишком молода, чтоб понимать, что ничем хорошим это не закончится.

— Перестаньте! — незаметно для самой себя, Альма сорвалась на крик. — Перестаньте! Вы ничего не знаете обо мне! И не имеете права обвинять меня в молодости и глупости! Не имеете!

Ринар на секунду замер, опуская взгляд на оставленный в руках плащ. Когда-то он заставил Аргамона оставить ее в покое, но тогда усач не довел девочку до такого состояния, как смог сам лорд, а теперь… Она дышала тяжело, глаза метали молнии, а ноздри снова предательски подрагивали, не справляясь с тем потоком воздуха, который она пыталась выгнать из себя вместе со злостью.

— Я волнуюсь за тебя, Альма, — а он… Он не нашел ничего лучше, кроме как скрыть чувства, которые сам еще толком не понимал, под маской заботы.

— Не врите себе, милорд. Вы не волнуетесь, вам просто не нравится… Не нравится, что влюбленная в вас девочка сдержала слово! Я обещала, что вы больше не услышите о моей глупой влюбленности, и так оно и будет, но не заставляйте считать, что эта глупость не только моя! — Альма помчала вверх по лестнице, не разбирая дороги и уже не оборачиваясь.

Боже, неужели она действительно это сказала? Неужели осмелела настолько?

Ринар остался стоять в холле, различая стук каблуков по ступенькам, по коридору, звук захлопнувшейся двери и тяжелые шаги девушки уже за дверью.

Дьявол, неужели она действительно это сказала? Сказала то, что так долго не выходит у него из головы. Неужели он ждал столько лет, чтобы теперь… Чтобы влюбиться в кальми?