Дю Геклен

"Когда настало лето и стало приятно принимать гостей и устраивать ночлег в полях", — писал Фруассар, Дю Геклен покинул Пуатье во главе 1.500 человек, почти все из которых были бретонцами, и прибыл для осады Шизе, города, расположенного примерно в 30 километрах к югу от Ниора. Поход из Пуатье, может вызвать удивление, поскольку необходимо было пройти через Ниор, удерживаемый англичанами. Фактически, Дю Геклен использовал ту же тактику, что и в предыдущем году: нападение на мелкую дичь, чтобы запугать крупную, осада в малых масштабах, чтобы избежать более сложной и длительной.

Битва при Шизе (21 марта 1373 года)

Было начало марта. Прибыв в Шизе, Дю Геклен разместил свою армию и построил палисады для защиты от вылазок гарнизона или нападения прибывших подкреплений. Он не ошибся, потому что капитаны Шизе, Роберт Мильтон и Мартин Скотт, успели отправить сообщение Жану д'Эвре в Ниор с просьбой прийти им на помощь. Но они ошиблись, оценив силы Дю Геклена примерно в 500 человек. Затем Жан д'Эврё собрал 700 человек, взяв с собой несколько гарнизонов из Лузиньяна и Жансе. Он велел им надеть поверх доспехов белый сюрко с красным крестом Святого Георгия на груди и спине, который, не был очень распространен в то время[27].

Ношение креста при обычной войне, конечно, являлось отличительным знаком, позволявшим узнавать своих в бою, но религиозное значение также присутствовало, особенно в 1370-е гг. Это был вопрос привлечения Бога на свою сторону, убеждение солдата в том, что он сражается за правое дело, а те, кто на другой стороне, являются злоумышленниками. Жан д'Эврё называл Дю Геклена "дьяволом", а сам он говорил, что хочет быть похожим на Святого Георгия:

Ношение креста помогало придать уверенности, заставляя казаться конфликт священной войной. Возможно, как предполагает Жан-Клод Фокон, это было также знаком беспощадной войны, как и орифламма. В любом случае, французы были впечатлены. Дю Геклену хватило ума дать им успокаивающее объяснение:

Предупрежденный о прибытии Жана д'Эврё, Дю Геклен приказал своим людям укрепиться за палисадом. Он получил инструкции от короля не рисковать в битве с англичанами; согласно некоторым хроникам, это способствовало нерешительности его капитанов, которых коннетабль должен был убедить в необходимости противостоять врагу, чтобы вернуть Аквитанию. Тем временем Жан д'Эврё разместил свои войска между лесом и городом, ожидая ответа французов. Его капитаны и люди рвались в бой, их боевой дух был высок, подкрепленный ношением креста, а также большими бокалами анжуйского вина, так как они опустошили содержимое нескольких бочек, предназначенных для армии Дю Геклена. Недооценивая реальную силу французов, они очень надеялись покончить с ужасным коннетаблем, и некоторые из них заключили пари, о том кто захватит его; некий Жакунель даже приготовил квартиру в Ниоре для своего будущего пленника.

Колебания армии Дю Геклена, оставшейся за своими укреплениями, подтвердили расчеты Жана д'Эвре: французы не решались выйти в поле, потому что их было мало, и они находились в плохом положении, зажатые между крепостными стенами Шизе и армией спасания. С Жаном д'Эврё, были хорошие капитаны, Кресвел, Холмс, Колгрейв. Несколько раз они посылали своих людей насмехаться над французами, чтобы побудить их выйти. Прислали даже герольда, чтобы передать Дю Геклену провокационное послание:

Ответ Дю Геклена был загадочен и ироничен, по крайней мере, в той форме, в которой его изложил Кювелье:

Фруассар утверждает, что битва при Шизе произошла 21 марта, и, насколько нам известно, в этот день не было никакого особого религиозного праздника; что касается Божьего перемирия, то оно давно было забыто. Являлось ли это намеком на календарь неблагоприятных дней, составленный Тифен? Скорее всего, это была просто шутка Бертрана, который уже решил драться. Были приняты меры: Жану де Бомону с восемьюдесятью бойцами было поручено охранять городские ворота, чтобы сдержать возможную вылазку гарнизона во время сражения; Ален де Бомануар с тремя сотнями бойцов и Жоффруа де Керимель с тем же числом получили задачу незаметно зайти на фланги противника, чтобы атаковать его стыла.

Для подкрепления своей армии Жан д'Эврё принял три сотни бретонских и пуатевинских мародеров и воров. Он поставил их в первую шеренгу и приказал им продвигаться к французским укреплениям, чтобы они приняли на себя первый удар. Эти мародеры не были настоящими солдатами; плохо экипированные и не желавшие стать мишенью для войск коннетабля, они вступили в переговоры; и так как с обеих сторон были бретонцы, довольно быстро они пришли к соглашению и переметнулись на сторону Дю Геклена, которому они сообщили о силах противника: семьсот человек латников. Больше не было необходимости колебаться. Был дан сигнал: палисады были снесены, знамена подняты, и они двинулись на врага с криками: "Монжуа! Сен-Дени! Геклен!"

С другой стороны кричали: "Святой Георгий! Гиень!" По словам Кювелье, на франко-бретонцев обрушилась настоящая туча стрел, но безрезультатно. Стрелы попали в шлемы и щиты, и

Лучники были наиболее эффективны против кавалерийских атак, и гораздо менее — против атаки хорошо защищенных пехотинцев, как в данном случае. Битва при Шизе — это полностью пешее сражение, где первый удар наносился копьем. По словам Кювелье, Жан д'Эвре попросил своих людей, которые сначала потеснили французов, бросить свои копья на землю и продолжать бой топорами, пытаясь перерубить копья врагов. Это был неудобный и неэффективный метод, так как попасть по древку ударом топора было проблематично. Англичане, в свою очередь, были оттеснены и снова взялись за копья.

Во время стычки англичанин Жакунель, поклявшийся захватить Дю Геклена, добрался до Дю Геклена, который быстро расправился с ним:

Кювелье, утонченный трувер, иногда писал как мясник. Он никогда не устает от зрелища кровавой битвы. "Славная была битва, чудесная и могучая", — пишет он в стихотворении 23976, с энтузиазмом, который не ослабевает ни на минуту с самого начала. Фруассар, в свою очередь, переходит к главе 357 и не допускает, что читатель может слегка подустать от всего этого кровопролития: "Если бы они сражались так необыкновенно доблестно, они были бы близки к тому, чтобы сбить с толку своих врагов". Неутомимые, как и их герой, хронисты продолжают свой рассказ: как и ожидалось, гарнизон Шизе совершает вылазку во главе с Робертом Мильтоном и Мартином Скоттом, отбитую Жаном де Бомоном, который даже захватил в плен двух предводителей. В главном сражении англичане, превосходящие числом французов, ослабли. Атака Алена де Керимеля и Жоффруа де Бомануара на фланги обескуражила их; окруженные, понеся большие потери, они сдались.

Победа Дю Геклена была полной: английская армия была уничтожена. Из семисот бойцов половина погибла, остальные были взяты в плен, включая Жана д'Эвре. Победители сражались с надеждой на захват пленных, за которых можно было получить хорошие выкупы. Но Дю Геклен разобрался по-своему: чтобы не обременять себя мелкой рыбешкой, он приказал всем убить никчемных пленников и оставить только финансово значимый улов. Биографы героя предпочитают игнорировать эти эпизоды, которые прекрасно засвидетельствованы, и останавливаются на сладостных воображаемых чувствах Бертрана к Тифен. Кювелье, напротив, рассказывает историю без прикрас, хотя и с некоторой долей сдержанности:

Дю Геклен приказал зарубить на месте около трехсот человек. Неизвестно кто больше заслуживает звания "мясника англичан", Клиссон или он сам.

Последствия победы при Шизе проявились незамедлительно, маленький городок, конечно, сразу же сдался. Ниор капитулировал шесть дней спустя, 27 марта, возможно, в результате новой уловки коннетабля: он заставил своих людей надеть сюрко англичан с красными крестами, обманув таким образом стражу, и захватив ворота ворота. Лузиньян и Мортемер, Ла-Рош-сюр-Йон, взятые Клиссоном, также пали без особого сопротивления. В этом регионе задача была практически выполнена. В конце апреля Дю Геклен вернулся в Париж вместе с братьями короля. Карл V, очень довольный, проявил щедрость: он "развлекал двор два или три дня и раздавал ценные подарки и прекрасные драгоценности тем, кто, по его мнению, их наиболее заслуживал", — пишет Фруассар.

Оккупация Бретани (1373)

Коннетаблю пришлось снова отправиться в Бретань, где события развивались стремительно. В конце марта или начале апреля 4.000 англичан под командованием герцога Солсбери высадились в Сен-Мало, подожгли испанские корабли, обосновались в городе и опустошили окрестности. Бретонцы, разъяренные, обратились к королю Франции и попросили его вмешаться. В то время они сами требовали конфискации герцогства короной, как утверждает Фруассар: "Поскольку герцог ясно показал, что он хочет быть англичанином и не придерживаться порядков своей страны, он должен был потерять свои земли".

Делегация баронов и рыцарей, прибывшая на встречу с королем в Париж, была настроена решительно: Бретань должна была быть отнята у герцога. Когда Карл V спросил их, что, по их мнению, он должен сделать, "они ответили, что он должен послать большую и тяжелую кавалькаду вооруженных людей в Бретань и спешить как можно скорее, чтобы англичане бывшие там не успели укрепиться; и взять и овладеть всеми городами, поселками и замками, так как герцог лишился своих земель". Король, который был очень доволен, похоже, предусмотрел конфискацию герцогства, которая была бы принята без проблем. Но, действуя осторожно, в августе 1373 года он обратился к юристам парламента, и с этого времени в официальных документах Иоанн IV де Монфор упоминается как "бывший" герцог Бретани. Излишняя осторожность в данном случае должна была стать политической ошибкой.

Сначала король предпочел обеспечить фактический контроль над Бретанью. В конце апреля он поручил своему коннетаблю собрать армию и вместе с герцогом Бурбонским взять под контроль герцогство. Экспедиция собралась в Анжере: около 10.000 человек во главе с Дю Гекленом и Бурбоном, графами Алансона, Перша и Булони, сеньорами Роган, Клиссон, Бомануар и Рошфор. Ближе к середине мая армия отправились в направлении Ренна. Иоанн IV был в панике. Из Ванна он отправился в Оре, затем в Сен-Матье, но города закрыли перед ним свои ворота. "Бретонцы больше не хотели признавать над собой власть герцога", — говорится в хронике Сен-Бриё. Рискуя оказаться в ловушке в собственном герцогстве, он отплыл в Англию 28 апреля 1373 года.

Для Дю Геклена эта экспедиция стала настоящей прогулкой по парку. Города сдавались сами. Нигде почти не было признаков сопротивления. Коннетабль был в Ренне 20 мая; оттуда он отправился в Фужер, одно из лучших укрепленных мест на Западе, с впечатляющим замком. Там находился английский гарнизон, который пытался уйти, и он позволил ему сделать это. Следующей остановкой был замок Монмуран, хорошо известный Дю Геклену. Возможно именно тогда было принято решение о его повторной женитьбе на местной наследнице Жанне де Лаваль. Это весьма правдоподобное предположение, поскольку восемь месяцев спустя коннетабль вернулся в этот замок на свадьбу. Несомненно, было решено, что церемония бракосочетания будет отложена до тех пор, пока коннетабль не разберется со срочными делами.

Из Монмурана армия перешла в Динан, полный воспоминаний для Бертрана, который был там как дома. Но его не покидала ностальгия, и он продолжил свой путь через Жюгон, важный опорный пункт, о котором он сказал следующее

По словам Кабаре д'Орвиля, который следует за своим героем герцогом Бурбонским, маршрут даже проходит через Ла Мотт-Брун, место рождения коннетабля. Куда двинулась армия затем остается неясным. Вероятно, сначала было занято южное побережье (вопреки тому, что установил Ла Бордери). Ванн сдался по первому требованию, а грозный замок Сусиньо на полуострове Руис продержался четыре дня. Население Хеннебонта заставило английский гарнизон сдаться. Ле Фауэ и Кемперле не оказали сопротивления, но Конкарно и Кемпер были взяты штурмом.

И вот Дю Геклен оказался перед Брестом, который защищал Роберт Ноллис. Английский гарнизон был многочисленным, укрепления грозными, по морю всегда было возможно доставить в город припасы и подкрепления. Коннетабль знал, что рискует остаться там на несколько месяцев, в то время как ему нужно продолжать покорение герцогства. Со своей стороны, Ноллис, в отсутствие герцога, был предоставлен самому себе. Он не знал, намерено ли его начальство спасти его. Поэтому 6 июля два главнокомандующих заключили классическое соглашение: если через месяц Бресту не придет на помощь, он капитулирует. Дю Геклен оставил перед городом небольшой отряд и продолжил свой поход по Бретани.

Через Сен-Матье и Морле он прибыл в Трегор. Далее в Ланньон, Ла Рош-Дерьен, Трегье, где его присутствие документально засвидетельствовано 11 июля актом, предписывающим отправить двадцать латников для захвата замка Уэлькоут. Это решение также предполагает, что другие отряды без особого труда покоряли внутренние районы, в то время как Бертран прочесывал побережье. Плоэрмель и Жосселин были поочередно заняты.

Из Трегье Дю Геклен перешел в Пентьевр, где ему не пришлось ожидать сопротивления. 12 июля он был у Монконтура, а оттуда продвинулся к Сен-Мало, откуда граф Солсбери предпочел уйти со всем своим флотом обратно в Англию, прежде чем отправиться к Бресту, куда он прибыл 4 августа, тем самым спасая Ноллиса от капитуляции. Поэтому коннетабль без труда вошел в Сен-Мало и там, вероятно 14 июля, подготовил небольшой отряд для нападения на остров Джерси.

Этот эпизод иногда вызывал сомнения, но теперь английские документы позволяют установить это с уверенностью. Дю Геклен действительно ездил в Джерси. Что означает эта экспедиция? С XI века Нормандские острова представляли постоянную опасность для бретонской и нормандской торговли. Нередко джерсийцы перехватывали корабли из Сен-Мало и Гранвиля и совершали нападения на побережье вплоть до Бреста. Во время войны острова Джерси и Гернси становились английскими форпостами. С начала Столетней войны уже было предпринято несколько попыток захватить эти острова: в 1334 году французы захватили Гернси, Сарк и Олдерни, которые были вновь взяты англичанами в 1346 году. Весной 1372 года валлиец Оуэн разорил Гернси, но потерпел поражение перед Шато-Корнетом, главной крепостью острова. Таким образом, захват этого небольшого архипелага в XIV веке стал логическим продолжением восстановления королевства.

В свою очередь, Дю Геклен атаковал его. Кабаре д'Орвиль — единственный хронист, упоминающий об этой экспедиции, но его слова подтверждаются многочисленными официальными английскими документами: счетами сборщиков налогов и хранителей островов, письмом Эдуарда III от 1374 года, в котором король жалуется на опустошения, совершенные коннетаблем, и письмом его преемника Ричарда II, который дарует королевское помилование Жану де Сен-Мартену, обвиненному в передаче замка Монт-Оргёй Дю Геклену.

Местный гарнизон был не в состоянии оказать сопротивление: в нем было двадцать латников и двадцать лучников, а в Гернси — около тридцати. Население было разделено на сторонников английского и сторонников французского языка. Бертран захватил замок, сжег и разграбил его, взял выкуп с жителей жителей и ушел. Его визит оставил у жителей острова очень плохие воспоминания. В своем письме от 1376 года Эдуард III заявляет: "Мы точно слышали, что Бертран де Геклен, граф Лонгвилль, жестоко разорил жителей и сеньоров нашего острова Джерси…", и далее говорит о применении к ним пыток и жестоких убийств, совершенных коннетаблем.

Вернувшись в Сен-Мало 26 июля, Дю Геклен снова отправился в путь, так как в герцогстве все еще находились английские отряды. 28 июля числа он был в Ренне и начал второе турне по Бретани. По дороге осадил Бешерель, оставив там Луи де Сансера и Мутона де Бленвиля, которые в итоге заключили соглашение с гарнизоном: если до Дня всех святых 1374 года не придет помощь, он сдастся, что и произошло. К югу от Ренна находился еще один опорный пункт англичан: Дерваль. Дю Геклен также оставил отряд осаждать его а сам продолжил свой путь. Дерваль принадлежал Роберту Ноллису, который был очень привязан к своей собственности, и никакая осада не смогла заставить гарнизон капитулировать. Затем, через Редон и Геранд, коннетабль снова отправился в Брест, где Ноллис обещал сдаться, если не получит подкрепления до 6 августа. Почти невозможно восстановить точный порядок перемещений Дю Геклена летом 1373 года между Брестом, Дервалем, Нантом и Герандом. Фруассар говорит, что осада Бреста была очень плотной.

Флот графа Солсбери прибыл в Брест 4 августа. По условиям соглашения, подписанного 6 июля, англичане потребовали от французов освободить заложников, которые гарантировали это соглашение; но соглашение также предусматривало, что английское подкрепление должно быть достаточным для борьбы с осаждающими. Поэтому была предпринята попытка договориться о месте сражения через герольда. Однако требования обеих сторон были таковы, что битва при Бресте не состоялась: Солсбери, например, хотел, чтобы Дю Геклен одолжил ему лошадей для битвы, поскольку у него их не было. Коннетабль решил, что это не "разумная просьба": рыцарские требования тоже имели свои пределы. В конце концов, каждый пришел к выводу, что другой не хочет сражаться, и они расстались. Солсбери снабдил замок Бреста продовольствием и артиллерией, что могло продлить осаду на неопределенный срок. Кроме того, "в тот первый день, примерно через час после того, как англичане ушли из города и вернулись на свои корабли, бретонцы и французы также покинули место осады взяв с собой заложников из Бреста. Таким образом, сражение не состоялось, и коннетабль со своими людьми пришел в Дерваль".

В Дервале Роберт Ноллис, который непонятно как там оказался, дал понять франко-бретонцам, что все договоренности о будущей капитуляции нарушены. "Эти слова поразили коннетабля, сеньора Клисона и баронов Франции и Бретани", которые, возмущенные недобросовестностью Ноллиса, покинули осаду, которую взял на себя герцог Анжуйский.

Последней остановкой Дю Геклена в Бретани, по-видимому, был Нант, где он нашел ворота закрытыми. Буржуа пошли на переговоры с ним: они не хотели англичан, говорили они, но они все еще хотели своего герцога. Коннетабль объяснил им, что король готов принять последнего, как только тот откажется от союза с англичанами, и жители согласились впустить его в город. Дю Геклен прожил там восемь дней, а затем переехал в близлежащее герцогское поместье Ла-Туш на Луаре, где он получал новости о ведущихся осадах "и о короле Франции, который очень любил его за то, что он так хорошо выполнял свои обязанности".

Поход Ланкастера и Иоанна IV (1373)

К концу августа 1373 года Иоанн IV сохранил за собой в своем герцогстве только Бешерель, Дерваль, Оре и Брест; 18 октября Карл V назначил герцога Анжуйского генерал-лейтенантом в Бретани в ожидании окончательного решения о судьбе герцогства.

Однако внимание снова было отвлечено от Бретани на север Франции новой инициативой Эдуарда III. В июле английская армия высадилась в Кале. Эта экспедиция, которая готовилась несколько месяцев, была одной из крупнейших в этом столетии. В английской армии, согласно Фруассара, было 3.000 латников, 6.000 лучников и 2.000 различных пехотинцев. Но, прежде всего, в армии была исключительная логистическая организация, с корпусом плотников для быстрого строительства мостов, транспортной службой из нескольких сотен повозок и разведчиками, осматривавшими дороги. Во главе ее стояли все самые блестящие представители английской аристократии: главнокомандующим был Джон Гонт, герцог Ланкастер, сын короля; ему сопутствовали графы Стаффорд, Саффолк, Уорвик и сын последнего, Уильям Бошамп, а также представители самых знатных фамилий: Перси, Росс, Латимер, Клиффорд, Уэр, и знаменитые капитаны: Хюго Калвли, Готье Юэ, Матье Гурне. Войскам выплачивалось жалование в течение шести месяцев.

Наряду с Ланкастером, другим руководителем экспедиции был Иоанн IV, герцог Бретани, прибывший отомстить королю Франции, которому он бросил дерзкий вызов в послании: "Даю вам знать, что я считаю себя полностью свободным от обязанностей, которые я принес вам и короне Франции, свободным от всякого послушания и подчинения […] и считаю вас своим врагом и я нанесу ущерб вам и вашей партии, чтобы отомстить за себя". Он объявил Карлу V, что "собирается уничтожить все его королевство огнем и мечем". Это письмо являлось одновременно отказом от вассальных обязательств и призывом к суду Божьему.

В июле огромная армия отправилась на юг. Кажется, не хватало только одного: цели похода. Куда они шли? Чего они пытались достичь? Нет ничего более неясного. Возможно, они хотели добраться до Бретани, чтобы оказать помощь последним осажденным городам и замкам. Но скорее всего, это был классический мародерский поход с целью разрушать, грабить, брать города и монастыри, разорять королевство, захватить как можно больше добычи, и надеяться заставить французов вступить в битву, чтобы получить выкупы за пленных и добиться решающего успеха. Короче говоря, повторить успешные кампании при Креси и Пуатье, а затем отступить в Кале или Бордо, в зависимости от обстоятельств.

Для Карла V существовала только одна возможная стратегия: та, которая уже была столь успешной против Ланкастера, а затем против Ноллиса — стратегия устрицы. Пусть каждый залезет в свою раковину и подождет, пока опасность не минует. В города и замки на севере королевства были отправлены приказы: завезти продовольствие в города, забаррикадироваться, и ни в коем случае не выходить за стены, пусть буря минует. Фруассар сообщает об этом так:

Такой упор на пассивную оборону, с мерами которые в будущем назовут тактикой выжженной земли, которую позже будут использовать русские, было очень плохо воспринято населением в XIV веке. С одной стороны, крестьяне были в ярости, видя, как дворяне прячутся, не вступая в бой, в то время как враг опустошает сельскую местность. Вся трехсторонняя структура средневекового общества была поставлена под сомнение. С XI века социальный порядок основывался на знаменитой троичной схеме: клирики молились, дворяне воевали, а крестьяне и буржуа кормили всех своим трудом. Порядок поддерживался при условии, что каждое сословие выполняло свою функцию. Прерогативы воинов были оправданы только при условии, что они защищают социальное тело. Если они не выполняют свою роль, то являются лишь паразитами, чьи права и налоги становятся несправедливыми. Те же рассуждения применимы и к маленьким людям в городах. Тактика Карла V была непосредственной подготовкой к городским и сельским восстаниям в конце века.

Но был ли у него выбор? Это уже другой вопрос. В конце концов, если англичане могли позволить себе приходить и разорять страну, когда им вздумается, это результат катастрофической тактики его предшественников, а не его прямая вина. Но его позиция также вызвала враждебность со стороны знати, поскольку она противоречила кодексу рыцарской чести. Отказ от борьбы выглядел как трусость, а устремления знатных баронов едва ли поднимались выше индивидуальных интересов. Креси, Пуатье, Оре, Нахера ничуть не беспокоили их, неспособных разработать эффективную глобальную политику и стратегию. В конце концов, поражение не имело значения, если их честь не будет затронута, ведь народ оплатит выкуп. Это, конечно, не было способом выиграть войну, но их это не интересовало.

Фруассар, описывая недовольство дворян, рассказывает о медленном продвижении англичан через Пикардию, Артуа и Вермандуа. Деревни горели, крестьяне гибли. Англичане приблизились к Парижу, и недовольство населения еще более возросло. Карл V нуждался в любой поддержке, которую он мог получить. Герцогу Бургундскому было поручено преследовать правый фланг английской армии; произошло несколько стычек, но любое крупное сражение было запрещено. В конце августа король созвал к себе всех своих военачальников. Ему нужен был совет, мнение и сила всех прославленных полководцев и дворянства. Клиссон и Роган уже вернулись из Бретани. В начале сентября коннетабль и принцы прибыли в свой черед. Король "был очень доволен приходом коннетабля, ибо очень доверял ему".

Стратегические взгляды Дю Геклена

Около 10 сентября Карл V созвал совет для обсуждения тактики. Столкнувшись с критикой со стороны баронов, он хотел, чтобы все высказались и пришли к общему решению. Речи, которые Фруассар приписывает каждому из них на этой очень важной встрече, нельзя воспринимать буквально, но они отражают общую линию их мнений.

Воевать или не воевать — вот в чем вопрос, — сказал сначала король, а затем обратился к Дю Геклену: — А что думает коннетабль? Если король хотел, чтобы он высказался первым, то это отчасти объяснялось тем, что он был главнокомандующим армии. А также его большим опытом ведения военных действий: "Сначала коннетабля попросили сказать, что по его мнению, будет лучшим, что можно сделать, против англичан". Мы уже неоднократно отмечали доверие, которое Дю Геклен внушает своим господам. Король также считал, что коннетабль придерживается его мнение, и, несомненно, поэтому он попросил его выступить первым.

Бертрана отказался. Он хотел бы, чтобы принцы высказались первыми. Это необычное нежелание с его стороны выступать первым было продиктовано благоразумием. Он знал, что многие из знатных дворян выступают против оборонительной тактики, и не желал выступать против них напрямую. Но, возможно, была и другая причина. Дю Геклен не был сторонником королевской позиции, как показали недавние примеры Понваллена и Шизе. Бертран был не из тех, кто упускал возможность сразиться, даже если это означало проехать 200 километров на полной скорости, чтобы встретиться со своим противником. Однако он не был безрассудным, в двух предыдущих случаях он принял бой только потому, что у него было преимущество: неожиданность или численное превосходство.

Поэтому нельзя сказать, что между ним и королем существовало полное согласие по вопросу тактики. Король опасался непредсказуемости сражения и считал, что искуснее и безопаснее победить врага без боя. Дю Геклен был воином до мозга костей, который верил в военную победу, но он также был расчетливым военачальником: атаковать или принимать бой следовало только в том случае, если у тебя есть преимущество, по занятым позициям на местности, в численности, неожиданности, состоянию боевого духа. Навык заключается именно в том, чтобы знать, как поставить себя в сильную позицию по отношению к врагу. Его мнение, безусловно, было более дальновидным, чем мнение большинства дворян, которые были склонны атаковать где и когда угодно, но также и чем мнение короля, который выступал за систематический отказ от любого сражения, даже в выгодной ситуации.

Положение коннетабля было неудобным, поскольку он находился между двумя крайностями, лицом к лицу с королем и знатными людьми. Его смущение очевидно. Он старается быть сбалансированным: безрассудное нападение может обернуться плохо — это для короля, но когда у тебя есть преимущество можно и атаковать, — это для дворян. Дю Геклен сказал, что англичане считают себя непобедимыми, и обратившись за подтверждением своих слов к Клиссону, поспешно передал ему слово. Речь Бертрана была сбивчива и незакончена:

Это очень неплохое уклончивое заявление для человека без образования. Оливье же, движимый ненавистью к англичанину был более прямолинеен ― сражаться нужно только тогда, когда у тебя есть преимущество:

Король, удовлетворенный ответом, обратился к своему брату:

Таким образом, вопрос решился разумным образом: нападать на врага можно только имея превосходящие силы. Так всегда поступал Дю Геклен, когда командовал войсками, и герцог Анжуйский фактически являлся одним из его учеников. Дворяне были не очень довольны, но коннетабль теперь мог прикрываться публично выраженным мнением принца.

Теперь следовало перейти к делу. Дю Геклен и Клиссон были посланы с 500 копьями для сопровождения армии Ланкастера и Иоанна IV с левого фланга, в то время как герцог Бургундский продолжал сопровождать правый фланг. Английская армия уже выдыхалась: ей пришлось идти гораздо дальше на восток, чем планировалось, так как пути на запад были прочно перекрыты. Они прошли Лаон, Реймс, Труа, Санс, где дорогу им преградил Клиссон, и осенью оказались в Ниверне и Бурбонне. Местность стала труднопроходимой, местные ресурсы скудными, а климат суровым. Численность армии стремительно таяла из-за дезертирства и дизентерии; лошади умирали и заменить их было нечем; повозки были брошены. Горные районы Лимузена были не очень приветливы в ноябре. Великий шевоше рушился сам собой.

Направившись к Бриве, два командующих английской армией спорили, обвиняя друг друга в плачевном провале экспедиции. Ланкастер, который содержал армию на деньги английских налогоплательщиков, просил Иоанна IV принять участие в расходах, так как шестимесячное жалование уже было исчерпано. "Вы прекрасно знаете, что у меня нет ни гроша, — ответил Иоанн IV, — поскольку Бретань принадлежит французам". "Если вы потеряли свое имущество, это не мое дело", — ответил Ланкастер, согласно Гийому де Сент-Андре, — но если вы хотите быть в моей армии, вы не будете тут командовать. По этой причине идите отдельно, ибо со мной вам делать больше нечего".

Униженный, Иоанн IV покинул армию с шестьюдесятью сопровождающими. Оба герцога по отдельности отправились в Бордо, куда прибыли около Рождества. Великий шевоше закончилась горьким и дорогостоящим провалом.

В конце года Дю Геклен оказался в Тулузе, последовав за Ланкастером. Преследуемый папскими легатами, которые с лета пытались остановить войну, он выступил за перемирие с Ланкастером, которое должно было продлиться до 21 мая 1374 года, но было дезавуировано королевским советом. В любом случае, кампания 1373 года была завершена. Герцог Анжуйский назначил всем командирам сбор на Пасху следующего года, чтобы продолжить завоевание Аквитании.

Финансы, брак, война и мир с 1374 по 1377 год

Впервые за долгое время у Дю Геклена появилось свободное время зимой 1373–1374 годов. Три дела занимали его в это время: финансовая операция, повторный брак и, чтобы не потерять хватку, грабительская экспедиция на Джерси. Финансовая операция была странной, очень в духе того времени; как и во всех финансовых делах, Дю Геклена хотели надуть. Коннетабль оставался теоретическим владельцем замков в Испании и земель, которые к ним прилагались: графство Сория с городами Сория, Альманса, Алиенса, Деза, Монтеагуоло, Серон, но поскольку он вряд ли напрямую мог ими пользоваться, он заключил соглашение с Энрике II, королем Кастилии. В плену у последнего находился выдающийся англичанин, граф Пембрук, выкуп за которого составил 120.000 ливров. Таким образом, произошел обмен: Дю Геклен отказался от своих испанских земель, оцениваемых в 240.000 дублонов, и стал владельцем пленника, который обещал заплатить ему выкуп. Детали сделки неясны. По словам Айялы, коннетабль также получил вдобавок еще двух других пленников, Гишара д'Англе и сира Пойана.

Что касается Пембрука, то 50.000 ливров были выплачены Дю Геклену, а остальные 70.000 ливров должны были быть выплачены когда граф благополучно вернется в Кале. Бертран и так уже много потерял на реальной стоимости своих испанских земель, но ему еще и не везло. Граф Пембрук, уже находившийся в плачевном состоянии, не выдержал путешествия и умер в 1375 году недалеко от Арраса. Соглашение предусматривало, что эшевены Брюгге гарантируют выплату этой суммы. Дю Геклен потребовал оплаты, но Эдуард III и герцог Ланкастер отказались платить выкуп за мертвеца, а жители Брюгге также посчитали, что они свободны от своих обязательств. Взбешенный тем, что его снова одурачили, Бертран попросил у короля разрешения разграбить Брюгге, чтобы возместить свои убытки. В разрешении было отказано, но чтобы возместить потери, Карл V заплатил своему коннетаблю 54.000 золотых франков.

Вернемся к началу 1374 года. В январе Дю Геклен вернулся в Бретань, а 21 января в часовне замка Монмуран он женился на Жанне де Лаваль, единственной дочери Жана де Лаваля, владельца Шатильона, и Изабель де Тентеньяк. Дю Геклену было пятьдесят четыре года, молодой даме — двадцать четыре, некоторые говорят, что даже шестнадцать, что не исключено, учитывая, что она умерла только в 1433 году. В любом случае, ее мнения не спрашивали, это был брак по расчету, который объясняется лучше, чем брак с Тифен. Сеньория Тентеньяк являлась значительным земельным владением. Молодая дама не слишком страдала от присутствия своего старого и некрасивого мужа, которого она видела не чаще, чем ее предшественница. От этого брака не родилось детей. Супружеская жизнь Дю Геклена была откровенно разочаровывающей.

В марте коннетабль был на острове Джерси. 2 апреля с жителей снова взяли выкуп. Это была личная инициатива коннетабля, своего рода частное предприятие, как это тогда практиковалось. Всегда испытывая нехватку денег, Бертран отправился на Нормандские острова, чтобы помочь себе сам. Затем, как только он вернулся, он присоединился к герцогу Анжуйскому, чтобы возобновить войну в Аквитании. 25 апреля он прибыл в Тулузу.

Целью кампании было сначала очистить Беарн и страну басков в сотрудничестве с Энрике Кастильским, который пришел осадить Байонну. У Дю Геклена была прекрасная армия, численность которой Фруассар, как обычно, преувеличил: 10.000 латников, 30.000 пехотинцев, пятнадцать сотен генуэзских арбалетчиков. Треть от этих цифр уже была бы значительной. В армии были Роган, Лаваль, Бомануар, Клиссон, графы Перигор и Комменж. Первой остановкой было аббатство Сен-Север, настоятель которого принял все требования французов. Оттуда они двинулись на Лурд, которым от имени графа Фуа командовал Эрнант де Беарн. После двухнедельной осады город был взят штурмом. Как всегда, последовала резня. "Город Лурд был весь разгромлен и разграблен, и там погибло великое множество добрых людей и множество захвачены для выкупа", — пишет Фруассар.

Это было в конце мая. По инициативе графа Фуа, который не хотел, чтобы в его владения вторгалась французская армия, герцогу Ланкастеру в Бордо были направлены предложения о перемирии и переговорах. Переговоры состоялись в Перигё, по итогам которых граф Фуа согласился принести оммаж королю Франции. Время независимости прошло, и благоразумие советовало идти по ветру, то есть встать на сторону Карла V де Валуа. В августе завоевание продолжилось, на этот раз по долине Гаронны в направлении Бордо. 10-го августа Дю Геклен был в Ажене. 21-го он вошел в Ла-Реоль, который сдался без сопротивления, за восемь дней до взятия замка. Вскоре после этого был захвачен Лангон, расположенный менее чем в сорока километрах от Бордо, пали Молеон, Кондом, Дион, Себильяк и еще около сорока городов. Герцог Бургундский вернул себе Тюль и Брив. От английской Аквитании, великолепного княжества Черного принца, простиравшегося от Пуатье до Пиренеев и от океана до Оверни, остались лишь окрестности Бордо и часть Ландов. Старый Эдуард III, которому становилось все труднее контролировать ситуацию внутри страны, беспомощно наблюдал, как рушатся его прежние завоевания.

Момент был благоприятным для папских легатов, архиепископа Равенны и епископа Карпантраса, которые в течение нескольких месяцев пытались возобновить переговоры между двумя монархами. В октябре они заставили Плантагенета отправить своего сына, герцога Ланкастера, в Кале, а Валуа — послать брата в Сент-Омер для обсуждения возможного перемирия. Король и коннетабль знали, что отвоевать Бордо будет очень сложно, так как экономические связи между жителями Бордо и англичанами были очень тесными. Бордо не хотел быть французским. Так почему бы не провести переговоры, если вы находитесь в сильной позиции? Бордосская кампания была прервана, а Дю Геклен отозван в Париж.

Наступило время, назначенное для сдачи Бешереля. Капитуляция должна была состояться в День всех святых, если до этого времени не придет помощь. Король Англии готовил экспедицию во главе с графом Кембриджем и Иоанном IV, но она должна была отправиться только 18 ноября. Слишком поздно. В конце октября Карл V отправил Дю Геклена и Клиссона принять капитуляцию Бешереля, которая состоялась 1 ноября. Оттуда английский гарнизон отправился в Нормандию, чтобы укрепиться в местечке Сен-Север-ле-Виконт.

Коннетабль последовал за ним и начал осаду города. Он собирался провести там зиму. Сен-Север, был одним из последних английских оплотов на северо-западе и был хорошо укреплен. Французы установили сухопутную блокаду, прервав сообщение с окрестностями, и задействовали значительные материальные ресурсы: баллисты, катапульты и пушки всех калибров, которые днем и ночью обрушивали на укрепления города град снарядов. Капитан крепости Томас Чаттертон был даже разбужен пушечным ядром, которое пролетело через его комнату, отрикошетило от стены и проскакало по полу. Осажденные отбивали штурм за штурмом; это была одна из самых долгих осад, в которых когда-либо участвовал Дю Геклен.

Граф Кембридж и Иоанн IV, после того как первая экспедиция была рассеяна из-за плохой погоды, высадились в Сен-Матье в апреле 1374 года. Они продвинулись на восток, захватив и разграбив Сен-Поль-де-Леон, Морле, Гингам, Ланнион, Трегье и Ла Рош-Дерьен. Первое серьезное сопротивление они встретили в Сен-Бриё: "Они подошли к Сен-Бриё-де-Волю, очень сильному городу, и осадили его с твердым намерением взять его; ибо они привлекли к осадным работам даже несовершеннолетних, и были убеждены, что в течение пятнадцати дней они будут действовать так хорошо, что снесут большой участок стены, чтобы без опасности войти в город". Этот, по меньшей мере, странный текст, свидетельствует о том, что Фруассар, что-то напутал. "Очень сильный город", Сен-Бриё никогда не имел ни каких стен. Это был один из немногих не укрепленных городов в Бретани. Единственной защитой являлся городской собор, который был окружен стеной, но под него невозможно было подвести подкоп, так как он был построен на сваях, в болотистой местности. Кроме того, рытье подкопа за пятнадцать дней заняло бы слишком много времени. Наконец, пролом не позволил бы войти в город, поскольку собор находится в его центре. Таким образом, налицо явная ошибка. Ла Бордери предположил, что это могла быть башня Кессона, расположенная на соседнем мысу, но в этом случае о городе уже не может быть и речи, и в любом случае эта незначительная работа не потребовала бы пятнадцати дней для армии из 2.000 латников и 4.000 лучников.

Все остальные обстоятельства говорят о том, что армия Кембриджа и Иоанна IV находилась в Сен-Бриё. Дю Геклен, опасаясь, что она придет на помощь Сен-Северу, послал сильный отряд в Ламбаль, чтобы помешать ее продвижению. Однако к середине июня английская армия, чьи подкопы были бессильны против призрачных стен Сен-Бриё, повернула к Кемперле, чтобы прийти на помощь Жану д'Эвре. За ней последовал Клиссон со своим отрядом.

Поэтому осада Сен-Севера могла продолжаться. Дю Геклен топтался на этом месте более семи месяцев. Как и в случае с Бешерелем, мы и сегодня поражаемся способности этих небольших городов, расположенных на почти ровной местности, оказывать сопротивление, способное надолго обездвижить французского коннетабля и столь сильную армию.

1 июля в лагерь Дю Геклена прибыл гонец с важными новостями: 27 июня в Брюгге герцог Бургундский и герцог Ланкастер заключили от имени своих государей перемирие сроком на один год, вступившее в силу немедленно. Все военные действия должны были прекратиться, равно как и осады. Граф Кембридж и Иоанн IV должны были вернуться в Англию. Что касается Сен-Севера, то было приказано передать его Дю Геклену в обмен на 40.000 ливров, которые Карл V должен был выплатить Эдуарду III. Чаттертон подчинился очень неохотно, как и герцог Бретани, которому Дю Геклен и Клиссон написали 1 сентября письмо с упреками за то, что он еще не вернулся в Англию и держит в Бретани больше солдат, чем следовало. Герцог отверг обвинения, но вскоре отправился в путь. Между ним и Дю Гекленом возникла настоящая ненависть: уже в июне Иоанн IV заявил, что больше всего вреда ему причинил именно Дю Геклен.

Брюггское перемирие, заключенное 27 июня 1375 года на один год, было продлено до лета 1377 года. Мы не знаем чем занимался коннетабль на протяжении двух лет мира. Имя Дю Геклена исчезает из хроник и официальных документов. Мы подозреваем, что он находился Париже и Понторсоне, не имея возможности сказать большего. Приходилось ли его молодой жене терпеть его дольше, чем раньше? Это вряд ли, потому что он даже за два года не нашел способа подарить ей ребенка.

Единственным положительным моментом для коннетабля в эти скудные на события годы было улучшение его финансового положения. Больше не нужно было тратить деньги на оплату войск, он мог управлять своими сеньориями и увеличивать свои владения за счет новых приобретений. 13 марта 1376 года король передал ему виконтство Понторсон. 15 декабря того же года, "учитывая добрые, заметные и выгодные услуги, которые наш друг, рыцарь и советник Бертран дю Геклен, граф Лонгвиль и коннетабль Франции, оказал нам в наших войнах, в которых он несколько раз подвергал себя смертельному риску, к большой пользе для общественного блага наших покоренных земель и всего нашего королевства, за что мы считаем его достойным большого вознаграждения", Карл V подарил ему поместье и кастелянство Тют, с лесом Чинглейс и всеми правами, зависящими от него. Эти владения, расположенные в Нормандии, в виконтстве Фалез, принадлежали Клиссону, который обменял их на замок Жосселин. В том же году или в самом начале 1377 года Дю Геклен также получил графство Монфор-л'Амори, но 16 февраля 1377 года король передумал и обменял его на 15.000 золотых франков.

Дю Геклен, похоже, никогда не утруждал себя управлением своей собственностью. На протяжении всей своей жизни он сохранял презрительное отношение к деньгам, нехваткой которых была отмечена его юность. Его земельные владения, хотя и не были огромными, но и не были ничтожными: Владения и кастелянства Сенс, Ла Мотт-Брун, Ла Рош-Дерьен, Ла Рош-Тессон, Понторсон, Тют приносили неплохие доходы; в нескольких случаях он получал крупные денежные вознаграждения; некоторые выкупы за пленников принесли ему большие деньги. Он был не последним, кто привозил добычу из своих походов, о чем свидетельствуют грабежи горожан Манта, Джерси и Испании; он получал ренты из королевской казны; должность коннетабля принесла ему 4.000 ливров в год, треть дохода второго сына короля. Правда, он потерял все свои испанские владения, выкупы обошлись ему очень дорого, а оплата его людей обходилась ему в 16.000 ливров ежегодно, согласно Anciens Mémoires (Старым мемуарам), переведенным Ле Февром в 1692 году.

Отсутствие у него интереса к финансовым вопросам и управлению своим имуществом отражено в его завещании: у него было много долгов, которые он поручил погасить своим наследникам: например, 1000 ливров золотом Эрве де Мёни; он был должен аннуитет в 100 ливров Алену де Бурлеону. Его пожертвования свидетельствуют об ограниченных финансовых ресурсах: около 1.500 ливров его слугам и от 400 до 500 ливров в виде ренты и фондов.

Два года перемирия были отмечены с английской стороны двумя смертями: смертью Черного принца 8 июня 1376 года после продолжительной болезни начавшейся еще в Испании, и смертью Эдуарда III год спустя, 21 июня 1377 года. Старого короля сменил двенадцатилетний внук, Ричард II, сын Черного принца. Королевский совет разрывался между сторонниками Джона Гонта герцога Ланкастера и бывшими советниками принца Уэльского. Ричарда ждало трудное правление, которое закончится государственным переворотом. Удача определенно перешла на другую сторону.

Бержерак, Сен-Мало и Шербур (1377–1378)

Необходимо было использовать сложившуюся ситуацию. Вопрос о продлении Брюггского перемирия больше не стоял. В июле 1377 года был предпринят последний штурм Аквитании. Коннетабль стоял во главе армии, которая предстала перед Бержераком. Осада началась, и поскольку она продвигалась недостаточно быстро, Дю Геклен отправил отряд с Пьером дю Бюи в Ла-Реоль на поиски осадной машины, способной метать огромные камни. Сенешаль Бордо Томас Фельтон занял позицию в Эймете, чтобы перехватить конвой, но после короткой стычки он попал в плен. Население Бержерака, услышав новости и увидев прибытие метательной машины, попросило губернатора Пердикку д'Альбре капитулировать, на что тот ответил отказом. Тогда Дю Геклен предложил свой обычный выбор: немедленная капитуляция с сохранением жизни или штурм города с последующей резней. Выбрав первое решение, население сдалось 2 сентября, а Пердикка д'Альбре бежал из города с несколькими людьми.

Кампания продолжилась захватом еще нескольких мест: Сент-Базель, Сен-Макер, Дюрас, а закончился год шикарным банкетом, который дал в Тулузе герцог Анжуйский в честь Дю Геклена и других командиров.

В начале 1378 года внимание вновь было приковано к королю Наварры, который в течение некоторого времени был подозрительно слишком спокоен. Его камергер и секретарь, арестованные и допрошенные с применением убедительных средств того времени, рассказали, что Карл Злой намеревался отравить короля и передать королевство англичанам, которые должны были оставить ему значительную его часть. Независимо от того, были ли эти обвинения обоснованными или нет, они дали Карлу V предлог для конфискации всех владений короля Наварры в королевстве. 1378 год стал для короля годом конфискации, как мы увидим далее.

Поэтому новой задачей Дю Геклена стал захват наваррских владений в Нормандии. Он хорошо знал эту местность. В сопровождении герцога Бургундского он впервые появился весной перед Берне, где Дю Тартр, секретарь Карла Злого, сдался при условии, что коннетабль и герцог напишут королю письмо в его пользу, которое они и приняли. С апреля по июнь Бретей, Анет, Бреваль, Ножен-ле-Руа, Бомон-ле-Роже, Эврё, Паси, Пон-Одемер, Пон-Дувр, Авранш и Мортен капитулировали без сопротивления. Только Гаврай оказал некоторое сопротивление, несмотря на взрыв запаса пороха, в результате которого погиб его капитан Фернандо д'Айенс. Дю Геклен ворвался в город и захватил значительные сокровища: в одной из башен замка находилась крупная сумма денег и часть драгоценностей наваррской короны. Коннетабль был вознагражден королем, который к старости стал стал заметно щедрее: он получил 42.131 франков золотом и 4.000 франков за спасение драгоценностей от разграбления. Следующей целью был Шербур, который оставался единственным опорным пунктом наваррцев в Нормандии, но и самым грозным. Однако в августе операции были перенаправлены в Сен-Мало.

Сам герцог Ланкастер во главе сильной армии высадился возле этого города, который он пытался взять штурмом. Карл V не мог позволить англичанам захватить его, что позволило бы им угрожать и Бретани, и Нормандии. Поэтому он послал туда Дю Геклена и его соратников, Клиссона, Лаваля, Рогана, Рошфора, Ре, Леона, маршалов Бленвиля и Сансера.

Снятие осады с города было очень деликатной операцией. Сен-Мало находился на скалистом островке, который был связан с материком только затопляемым песчаным перешейком на востоке. С севера и запада город окружало море, усеянное многочисленными скалами и рифами. К югу и юго-востоку находилась большая хорошо защищенная бухта Мер-Бонн, которая служила портом. Дважды в день, во время отлива, перешеек пересыхал, за исключением тонкой протоки, которая пересекала его по середине. Тогда по нему можно было пройти, ступая по мокрому песку и грязи. Поэтому он являлся единственным возможным местом с которого можно было атаковать город.

Ланкастер расположил свою армию в конце этого перешейка, в приходе Параме. У него с собой было четыреста пушек, говорит Фруассар. Если эта цифра верна, то речь может идти только об орудиях очень малого калибра, эффективность которых была весьма ограничена из-за отсутствия места для их размещения. Каждый день время штурма должно было соответствовать графику приливов и отливов, потому что пляжи вокруг скалы полностью покрывались морской водой во время прилива: поэтому боевые действия были ограничены двумя разами по три-четыре часа каждый день. Подкопаться под стены было очень сложно: гранитная порода, на которой они покоились была неприступна. Гарнизон города возглавлял Гийом Пико де Морфуа, который был полон решимости сопротивляться.

Дю Геклен прибыл в конце августа или в начале сентября, в период приливов и отливов великого равноденствия, и обосновался к югу от бухты Мер-Бонн, в Сен-Серване и на скале Алет, которая возвышалась над входом в бухту. От армии Ланкастера его отделяла бухта и простирающаяся за ней болотистая местность. Целью Бертрана было отвлечь внимание англичан на себя, чтобы освободить город. Поэтому каждый день, во время отлива, его войска двигались через бухту к берегу протоки; англичане выходили навстречу, но никто не хотел первым переправляться, боясь быть отрезанным от своих надвигающимся приливом. Таким образом, Ланкастер не мог посвятить себя штурму города, в осаду которого и так было вложено много средства. Борьба с Дю Гекленом и приливом была слишком тяжела для него. После трех месяцев этой канители, отчаявшись взять город, он отплыл обратно в Англию.

Осада город-порта сухопутной армией — дело непростое. После герцога Ланкастера Дю Геклену предстояло испытать это на себе при Шербуре. "А Шербур — один из самых сильных замков в мире", — говорит Фруассар. До тех пор, пока город не был блокирован с моря, он был практически неприступен. Дю Геклен прибыл туда в конце ноября или в начале декабря с небольшим отрядом, насчитывающим около 300 копий. Расположившись в Валонье, он не мог блокировать сухопутные коммуникации города; граф Арундел, командовавший англичанами, и Жан Кок, возглавлявший наваррцев, выходили из города через лес, когда хотели, вступить в стычки с французами. Именно во время одной из таких стычек брат коннетабля, Оливье Дю Геклен, был взят в плен Жаном Коком. Он был освобожден только после смерти Бертрана.

Это событие должно было произойти до прибытия коннетабля на осаду Шербура, примерно в начале октября, потому что письма Ричарда II, назначающие комиссию для урегулирования спора между Арунделом и Жаном Коком по поводу распределения выкупа за Оливье, который Фруассар оценивает в 40.00 ливров, датированы 20 октября 1378 года. Похоже, что коннетабль не принимал особого участия в выплате выкупа за брата, которая все еще не была завершена 10 сентября 1380 года.

Поэтому осада Шербура началась в очень плохих условиях. Дю Геклену пришлось отказаться от нее в декабре. Он был в ярости на королевских финансистов, которые не позволяли ему располагать достаточными средствами, и в особенности на главного из них, Жана Ле Мерсье. Согласно Chronique des quatre premiers Valois (Хронике первых четырех Валуа), он позволил своему гневу вырваться наружу против этих "надменных чучел", которых он все больше ненавидел. Собрав начальников вспомогательных служб, то есть руководителей налоговой администрации, он заметил отсутствие Ле Мерсье; когда ему объяснили, что Ле Мерсье находится с дамами, Бертран взорвался и назвал его "одиозным парнем, предателем и вором у короля, и сказал, что по его вине осада была сорвана". Назвать человека "вором" был особенно сильным оскорбление в то время. Ле Мерсье, которому сообщили об этом, не очень-то обрадовался… Неприязнь между коннетаблем и советниками короля, "мармузетами", достигла критической точки. И это накануне самого серьезного кризиса, с которым Дю Геклену пришлось столкнуться за свою карьеру.