Дьявол серой преисподней. Том 1

17. Воспоминания о монстре, которого никогда не существовало

Она всегда была рядом со мной.

Её теплые руки я сжимала в детстве, когда по окну изо всех сил бил ливень, а в небе с ужасающим грохотом сверкала молния. Её объятия были способны как по волшебству развеять любые сомнения и страхи. Её взгляд мог заставить меня ощутить уют родного дома даже в непроглядной тьме.

Искренним восторгом она реагировала на каждую мою победу, а после поражений успокаивала, заботливо поглаживая по спине. Она была на моей стороне даже в самых сложных ситуациях и никогда не бросала… Наверное, само её существование стало для меня величайшим благословением.

Однако если это действительно так, то как же я оказалась в таком положении? Почему человек, которому я доверяла больше всего на свете, загнал меня в угол и заставил встать на колени?..

Нет… Эти вопросы весьма вторичны. Было нечто более грандиозное, что разрывало мне душу.

Знала ли я когда-нибудь, кто такая Виктория Норборг?

Повторяя этот вопрос вновь и вновь, проносясь через воспоминания, выскребая из головы каждую деталь, я наконец поняла.

Моя сестра никогда не была монстром.

***

Я помню этот день. Разумеется, некоторые детали были стерты из моей памяти раз и навсегда, например, чем я завтракала или в какие игрушки играла, но вечер… Вечер этого дня я не забуду никогда.

Маленькая белокурая девочка носилась по коридорам с поразительной скоростью. Со стороны наблюдать за этим хрупким силуэтом было по-настоящему страшно: казалось, что с такой хаотичностью движений девочка норовит разбиться прямо в собственном доме.

Обычно столь резво бегать возможности не было. В отцовском особняке всюду стояли слуги: и в коридорах, и в столовой. Некоторые даже неотступно ходили за мной, дабы юная Адриана ненароком не покалечилась. В тот день, однако, все были очень заняты…

Неожиданно ребенок, неконтролируемо бегающий взад-вперёд, остановился. Прозвучало протяжное урчание, значение которого под силу осознать даже трехлетке. Маленькая Адриана резко сорвалась с места и помчала на первый этаж — в столовую! Конечно, полноценно ужинать я не собиралась, но перехватить сладкую булочку хотелось.

Коридор. Лестница. Ступеньки. Я мчала так, как не бегают даже мальчишки. Мои шустрые шаги неуклюжим эхом отражались от стен поместья, и это наконец привлекло внимание слуг.

— Принцесса! — подозвал меня случайно повстречавшийся дворецкий. — А Вы очень вовремя! Ну же, идите скорее сюда!

Весь мой пыл немедленно сменился любопытством.

— А мы что, идём на улицу?.. — неуверенно спросила я, когда мы оказались подозрительно близко у входной двери.

— Нет, нам нужно кое-кого встретить… Пожалуйста, принцесса, запомните этот момент на всю свою жизнь.

Да. Он сказал это трехлетнему ребенку, но не прогадал, ведь эта встреча и вправду навсегда отпечаталась в моей голове…

Столпившиеся у главного входа слуги некоторые время что-то деловито обсуждали, а затем, услышав строгую команду одной из горничных, торжественно встали в ряд по обе стороны от главных дверей.

Спустя вечные десять секунд двери вдруг отворились представительным дядькой, который был кучером родителей. Он, не утруждая себя приветствиями, элегантно придержал двери и пропустил в дом их…

— Мама? Папа?

На пороге показались два знакомых мне силуэта. Высокий темноволосый мужчина в дорогом пальто и статная блондинка, облаченная в свободное голубое платье.

Они улыбались… Улыбались так, как каждый человек должен улыбнуться хотя бы раз в жизни. На руках мамы был младенец.

— Друзья мои! — уверенным голосом отец, Винсент, погасил трепет толпы. — Роды прошли успешно! Сегодня родилась моя вторая дочь! Её зовут… — он не стал продолжать речи и демонстративно замолчал.

— Виктория Норборг! — победоносно воскликнула мама, Анна, немедленно обнимая свободной рукой отца. — О, Адриана!

— Адриана?.. Солнце мое! Подходи ближе!

Заметившие меня родители практически синхронно потянулись ко мне, и я под пристальным вниманием окружающих приблизилась к ним.

— Смотри! — заговорил отец. — Эту крошку зовут Вика. Виктория. Она твоя родная сестра.

Мама опустилась на колено, чтобы я могла взглянуть на ребёнка. Белокожий младенец с удивительными янтарными глазами встретился со мной взглядом. Его неестественно спокойный взор против моего растерянного…

— Прикоснись к ней, моя родная, — шепотом подсказала мама.

Я, еле слышно произнося её имя, аккуратно дотронулась до лба своей сестры, а та лишь похлопывала пышными ресницами.

— Солнце мое, запомни, эта девочка — самый близкий человек в твоей жизни, — с добротой и строгостью наказал отец. — Даже когда мы не сможем быть рядом… Даже когда вообще никого не будет рядом… Вы будете вместе.

***

Уже через несколько дней я точно осознала, что всей душой люблю эту хлопающую темными ресницами девочку. Повлиял ли так наказ отца? Быть может, роль сыграло воспитание? Или же в её янтарных глазах я сразу же разглядела родственную душу?

Вика явно разделяла мои чувства. С самых ранних лет она тянулась ко мне, пыталась передарить мне подаренные ей игрушки и радовалась всякий раз, когда после непродолжительного расставания мы вновь встречались.

Наше взросление, впрочем, проходило по-разному.

По праву старшего ребёнка я должна была унаследовать титул отца и стать председательницей Северной лиги. Эта роль казалась мне честью, несмотря на сложности, которым она меня подвергала.

Сколько себя помню я всегда училась. Правила дворянского этикета, иностранные языки, история, социальные науки и даже философия с литературой — такова была жизнь Адрианы Норборг.

Вика тоже получала соответствующее семье образование, но имела огромную свободу. Её не обрекали бесконечными уроками, не таскали на нудные выходы в свет и позволяли быть ребёнком.

Обдумывая это сейчас, я понимаю, что должна была сильно завидовать сестре. Пожалуй, и у неё были причины для зависти. Однако таких эмоций в наших отношениях не наблюдалось. У нас были разные роли, и к этому мы относились с чрезвычайной зрелостью.

Очевидно, это заслуга родителей и их мудрого воспитания.

Но даже так… Однажды в моём сердце всё же вспыхнуло нечто ужасное.

***

— Я закончила, папа, — как ни в чём не бывало отчиталась Вика, отложив перо в сторону.

— Обманывать плохо, моя дорогая, — с доброй улыбкой пробормотал отец, поднявшись со своего кресла и пойдя вальяжной походкой в девочке.

Мы находились в отцовском кабинете и, компактно расположившись за его большим столом, решали магические круги. Задачи бывали разные: найти ошибку в схеме круга, дорисовать его или же вовсе составить с нуля.

Магический круг представлял собой любую замкнутую фигуру с причудливыми узорами, по которым должна была пройти мана. От нас же требовалось изобразить на контуре круга руны. Они и регулировали направление маны.

Этими кругами изображались реально существующие заклинания, а потому задачи были весьма сложными, тем более для восьмилетней меня и пятилетней Вики.

— Я не обманываю, — уверила она отца.

— Хе-хе, такую задачу не решить за десять минут, — мужчина склонился над девочкой и без энтузиазма взглянул на лист бумаги. — Вот, смотри… Здесь… Хм…

На тот момент я уже несколько месяцев изучала магические круги и, откровенно говоря, затруднялась даже с самыми простыми задачами. Вика же впервые узнала об этой теме…

Я всей душой надеялась, что отец сейчас найдёт у неё ошибку.

— Удивительно, — приглушённо сказал отец, вынуждая меня вздрогнуть. — Моя дорогая, у тебя что, талант?..

Я всегда со скептицизмом относилась к совместным занятиям с Викой. Она училась меньше и была младше, поэтому я полагала, что на таких уроках она никогда не будет за мной поспевать.

И вправду, Вика даже не пыталась познавать экономическую теорию, историю и прочие дисциплины. Наши репетиторы часто просили меня в свободное время помочь сестре с материалом, но она не могла запомнить даже базовые термины.

Однако, когда дело касалось естественных наук и логики… Без особых усилий Виктория, подпирая подбородок рукой, за считанные минуты решала задачи, над которыми я билась неделями.

Её таланты меня пугали. Отец тратил на моё образование не просто силы и деньги, но свои кровь и пот… Мысль о том, что эти старания могут быть направлены на неспособного ребёнка, сводила меня с ума.

Тогда я уже сталкивалась с тем, что Вику ставят мне в пример. Речь идёт, в частности, о темпераменте: сестра обладала абсолютной уверенностью в себе. Она практически никогда не плакала, ничего не стеснялась и в целом обладала нехарактерным для маленькой девочки мужеством.

В то же время моя боязливость дошла до того, что любой успех Вики вызывал у меня паническую атаку. Постепенно этот страх стал влиять на всё: на прежде любимых уроках я сомневалась в своих знаниях, во время выходов в свет я чувствовала себя недостойной, а всякую похвалу считала жалостью.

И чтобы остановить внутренний крах…

«Фокусируйся на её неудачах…» — сказала я себе. «Не смотри на сияющую Викторию Норборг! Увидь в ней обычную девочку Вику, которая спит на уроках, не любит книги и ничего не смыслит в высоком!»

***

От бегающий по коридорам Адрианы не осталось и следа. Та шустрая маленькая девочка превратилась в спокойную юную леди, которая с гордо поднятой головой расхаживала по магической академии Брюнсберга.

Мои слабости, правда, никуда не исчезли, но я научилась закрывать на них глаза. Со временем пугающие мысли становились всё более редкими гостями в моём разуме, и я погрузилась в учёбу.

Магическая академия Брюнсберга — самое престижное учебное заведение в королевстве, и, несмотря на название, учили здесь далеко не только магии. Впрочем, благодаря отцовскому воспитанию, мне всё давалось легко.

В определённый момент, когда Виктории исполнилось десять лет, настал и её черёд поступать в академию.

Ах, как вспомню только! Прежде всегда спокойная Адриана Норборг несется по вычурной винтовой лестнице, а затем по многолюдным коридорам, из раза в раз с кем-то сталкиваясь. Меня, наверное, должны были отругать, но все понимали, к кому я так спешу.

В шумном классе Вика сидела одна. Пока остальные дети охотно знакомились, моя сестра со сдержанным любопытством за ними наблюдала.

— Вика! — воскликнула я, за один короткий миг оказавшись у её парты. — А вот и я! Как дела?

— О, Рина! Спасибо, что заглянула!

Это был обеденный перерыв, и у нас с сестрой нашлось время на небольшую экскурсию. А помимо этого…

— В общем, здесь очень круто! Но всё же… — я, оглянувшись по сторонам, понизила тон. — Будь осторожнее с ребятами. Многие могут быть… злыми.

— Ты о чём? — без особых эмоций уточнила Вика.

— Здесь учатся дети очень важных людей, но… Не каждый из них получил должное воспитание.

Мои слова совсем не напугали сестру. Конечно же, я не ставила для себя такой цели, однако её хладнокровие в тот момент показалось мне следствием недальновидности в этом вопросе…

Учёба шла, и в классе Вики ожидаемо начала формироваться иерархия. Самые бойкие и дерзкие ребята объединялись в группы и охотно ущемляли остальных. Такое в академии было распространено повсеместно.

В своё время я и сама едва не стала жертвой травли, но меня спасли моя обаятельность и умение вовремя напоминать о моём происхождении. Впрочем, хоть лично мне и повезло раздобыть хоть какой-то авторитет, в моём классе травля не прекращалась.

«Если жертвой окажется Вика, мне придется вмешаться…» — со страхом рассуждала я.

Я не защитница. Мне сложно отстаивать чью-то честь. И пускай я и осознавала свой долг защищать сестру, мысль о такой ситуации заставляла мои коленки неконтролируемо трястись.

***

— Г-Господин Норборг… — нелепо причмокивая, распинался директор академии. — Я бесконечно уважаю Ваш, так сказать, статус, но это… понимаете… недопустимо, так сказать…

Мы с сестрой стояли позади отца, а потому даже представить не могли, каким взглядом папа изничтожал тающего перед ним тучного мужчину.

— Не сочтите за грубость, господин Директор, — крайне вежливо начал отец, — однако я обязан уточнить. Вы ставите под сомнение воспитание моих детей?

Я слабо представляла, что стряслось у сестры, поэтому с изумлением наблюдала за ситуацией. Вика же с недовольным видом косилась в окно, разглядывая башни академии.

— Нет! Что Вы, никак нет! — заверещал директор, солидно уменьшаясь в росте. — Но бить других детей… Такого, так сказать, следует избегать…

Тут я осознала, почему мы оказались в этом кабинете…

— Тогда Вы должны понимать, что поступок моей младшей дочери имел основания. Я прав?

— В-Вопрос, так сказать, на редкость неоднозначный… — с неловкой улыбкой директор кивал головой.

— Что же в нём неоднозначного, позвольте узнать? — вежливость отца была его несъемной маской, однако твердость духа она скрыть не могла. — Мою дочь пытались прилюдно унизить, и она не позволила этому случиться… Или же Вы предпочли бы, чтобы Виктория осталась опозоренной?

— Я бы не посмел! Просто дети в этом возрасте, так сказать, любят глупые игры… Раньше прецедентов с насилием, однако, не случалось…

Действительно, за драки в нашей академии предусматривалось суровое наказание. Зачастую студентов немедленно отчисляли без возможности получить образование в Брюнсберге…

— Понимаю Вас, господин директор, — спокойно сказал отец. — Но глупым играм не место в стенах такого заведения. Вы так не считаете?

— Э, д-да! Определённо!

— Рад, что мы пришли к выводу! — торжественно заявил папа, умышленно проигнорировав основную проблему. — Вика, дорогая моя… — отстранившись от вжавшегося в пол силуэта, он приблизился к дочери.

— Да, папа?

— В следующий раз, когда кто-то изволит играть с тобой в такие игры, не следует ограничиваться одним ударом. Хорошо?

Директор ужаснулся и еле заметно потянулся рукой к нашему отцу, словно пытаясь остановить его, но не решаясь на этот поступок основательно. Этот тучный человек, пожалуй, впервые предстал передо мной с такой растерянной гримасой.

— Хорошо, папа, — немедленно согласилась Вика.

— Господин директор, теперь мы понимаем, как нам избежать подобного конфуза в будущем?

— Да…

На этом разговор был окончен, и наша семья удалилась из кабинета.

К сожалению, я вновь проявила мягкотелость и не смогла выяснить все подробности произошедшего до начала следующего учебного дня. Даже когда мы с сестрой сидели друг напротив друга в карете, я не решилась завести очередной бессмысленный разговорчик в нужное русло.

И вот, настал новый день. Прошёл первый урок. Второй. Третий… Я боялась идти в класс сестры, несмотря на обязанность сделать это.

Проблема, о которой я так переживала, не была для Вики очевидной, но суть её весьма проста. Если Вика уже стала жертвой иерархии, а затем ещё и пошла на такую дикость, как драка…

Представляя, с чем в тот момент могла столкнуться сестра, я выбежала из кабинета. Готовясь к ужасному зрелищу, я через силу приближалась к гравированной деревяной двери и…

— Мне не следовало тебя обзывать… — виновато сказал пухлый мальчик со светлыми волосами.

— Бывает, — отмахнулась моя сестра, окруженная своими одноклассниками. — Просто не делай так больше.

Приглядевшись, я поняла, что склонившийся перед Викой паренёк — это Эджилл. Тот самый мальчик, которому прилетело в зубы от Виктории Норборг…

— Хорошо… Я просто хотел рассмешить ребят…

— Ну, многие и вправду посмеялись, — заявила Вика, задумчиво почесывая затылок. — Но мы ведь почти взрослые, а значит, не можем так себя вести. Правда?

Собравшиеся вокруг моей сестры дети активно закивали головой и кривым хором охотно соглашались.

С того момента к Вике потянулись окружающие. И тяга эта была основана на восхищении её лидерским качествам, смелости и способности за себя постоять… Иными словами, её полюбили за всё то, чего не было у меня.

Порядки Виктории стали распространяться по академии, пускай особую популярность они обрели только в её классе. Её одноклассники заметно сплотились и перестали измерять друг друга по шкале влиятельности родителей.

Более того, сама Вика завела огромное множество друзей. Одним из них стал Эджилл, который после встречи с кулаком сестры зауважал её настолько, что попал в ловушку влюблённости.

Особыми фигурами, разумеется, были сёстры-близнецы из класса Вики. Элиза и Фрида, которые раньше считались изгоями, подружились с Викторией и проявили себя как надежные товарищи.

Эти ребята обладали чем-то необъяснимо чарующим. Они всегда знали, когда можно дурачиться, а когда надлежит быть серьезнее. Они умели утешить, поддержать, развеселить и поднять дух в любой ситуации. Порой одно их присутствие рядом успокаивало душу…

Конечно же, и я стала частью их компании. Мы чудесно проводили время, взрослели, учились друг у друга и наслаждались жизнью, предложенной нам академией магии Брюнсберга.

Впрочем, тогда я вновь задумалась… Достойна ли я занять роль отца? Ведь несмотря на все его старания, мне не передалось главное — дух Винсента Норборг.

***

Размеренным ходом белокурая девушка шагала по коридору, в котором, казалось, застыла фигура проворной маленькой девочки, однако от былой Адрианы ничего не осталось.

Детский силуэт превратился в изящный стан, а ребячество более никогда не промелькнёт сквозь выдержанную женственность. Я повзрослела.

Однако довольна ли я собой? Желанна ли вся эта грация, когда подолом длинного платья приходится скрывать дрожь колен, а в аристократичном взгляде порой мелькает влага?

Я стала жалкой. Слабой, возможно, завистливой женщиной, приходящей в ужас от малейшего успеха родной сестры.

И даже этот разговор, о котором я мечтала с ранних лет, я смогла провести лишь когда Виктории не оказалось рядом.

— Войдите, — вяло прохрипел мужской голос в ответ на несколько еле слышных стуков в дверь.

Отец звучал совсем не так, как в тот вечер, когда в нашем доме появилась Вика. Никакой гордости, никакой решительности, никакого счастья… По прошествии двадцати лет в его голосе осталась лишь усталость.

— Здравствуй, папа…

Получив разрешение войти, я отворила дверь и оказалась в отцовском кабинете.

Шкафы были доверху забиты книгами, некоторые из которых валялись прямо на полу. На большом деревянном столе были разбросаны разные бумаги, а ковёр из волчьей шкуры лежал криво, но я, заходя в помещение, машинально поправила его ногой.

Вспоминая эту картину, я нахожу ещё больше сходств между отцом и Викой…

— Рина… — удивлённо протянул он. — У Вики сейчас… выпускная церемония, верно?

— Верно.

— И ты решила… не присутствовать?

— Я хочу, чтобы наш разговор состоялся именно сейчас.

Мои подростковые годы сильно отличались от раннего детства. В определённый момент жизни отец перестал пичкать меня бесконечными знаниями. Попытки превратить Адриану Норборг в председателя Северной лиги были оставлены.

Причины очевидны.

— Говорить, полагаю, хочешь о Брюнсберге?.. — с горечью уточнил он, а затем продолжил. — Ситуация у нас складывается скверная, признаю.

— Северная лига потерпела коллапс, — словно запрокинув на спину тяжеленный валун, заявила я.

Отец шокировано округлил глаза, хотя сказанные мной слова не были для него секретом.

— Пожалуй, так и есть. Прости меня, дорогая Адриана.

— За что ты извиняешься?

— Я вложил в твою голову обязанности, исполнить которые теперь, наверное, невозможно, — на одном протяжном выдохе выговорил папа. — Все регионы королевства требуют отделения… А что творится в странах лиги…

Северная лига являлась альянсом четырех наций и, казалось, предвещала нам всем благополучное будущее, но у судьбы были свои планы…

Законы альянса пресекали работорговлю, наркотрафик, похищение золота из казны и прочее безобразие. Разумеется, многим такой порядок доставил неудобства, поэтому у политики Северной лиги нашлись противники среди высшего общества.

— Наверное, всему виной Люнштадт? — тихонько уточнила я.

— Да… Именно переворот в Люнштадте развязал руки преступной аристократии…

Королевство Люнштадт раньше являлось самым большим государством Северной лиги и обеспечивало львиную долю военной мощи.

Нам с семьей доводилось бывать в этом красивом месте. Взрослые наслаждались прославленным на весь мир люнштадтским пивом, а мы с Викой были поражены готическими соборами и пряничными фахферковыми домами.

Два года назад, однако, королевская семья Люнштадта была убита при загадочных обстоятельствах, а новый правитель нарёк себя «всемогущим» и заявил о правах на территории всего мира.

С выходом Люнштадта из альянса репутация Северной лиги пошатнулась, и многие герцоги увидели в этом возможность забить гвоздь в её гроб.

— Я более сам не знаю, как вылезти из этого болота, — признался отец. — Извини, что я обрёк тебя на эту роль… Прости, что жизнь, к которой я тебя готовил, исчезла…

— Отец… Папа, скажи… — я неуверенно переминалась перед его столом, пытаясь произнести вслух то, чего сама боялась. — А может, я смогу всё исправить? Если мне дать шанс…

— Ты могла бы исправить многое, — немедленно ответил он, — но не это. Ведь единственный выход из сложившейся ситуации… это грубая сила. А это то, что тебе неподвластно.

Отец не пытался меня задеть. Он анализировал ситуацию вслух, проговаривая известные нам двоим факты, поэтому я не имела права обижаться или пускать слёзы.

Но тогда почему меня это так ранило?..

— Боюсь, если сейчас не справляюсь я, то ты, Рина…

— Я недостаточно хороша, так ведь?

— Хм? — с легким непониманием коротко промычал отец, наконец подняв взор с поверхности стола.

— А Вика?

— Вика?..

— Может, это ей было суждено стать наследником? Полагаю, право старшего ребёнка сыграло с нами злую шутку. Да?

Дослушав мои жалкие распинания, отец с суровым лицом поднялся с кресла.

— Значит, мои опасения были не напрасны… — пробормотал папа, на мгновение возвратив того мужчину, каким я его знала. — Как давно ты испытываешь это?

После его вопроса по моей коже пробежали мурашки, но я всё равно хранила хладнокровие.

— Все люди разные, моя милая Адриана. Даже те, которых объединяет кровь.

Он обошёл свой большой стол, вальяжно наступая на скрипящий пол, и остановился прямо передо мной.

— Н-Нет, дело не в этом…

Я впервые за разговор проявила истинные чувства: мой голос дрогнул, но собеседника это не смутило.

— В тот день, когда родилась она, я осознал нечто крайне очевидное: Виктория и Адриана — это разные имена… А если уж имена отличаются, то и люди эти совсем разные! Ребёнок с янтарными глазами, которыми я тогда восхищался, не был светловолосой девочкой, что гораздо раньше поселилась в моем сердце. Я вдруг понял, что моим детям суждено быть разными. И это нормально.

— Зато… Зато Вика…

— Я объясню, — перебил он меня. — Виктория Норборг потрясающая.

Трех слов оказалось достаточно, чтобы я лишилась возможности поддерживать зрительный контакт. В тот же миг мой взгляд устремился в пол.

— Всегда решительная, сильная, смелая и независимая. Она никогда не теряет самообладание, в любой ситуации думает чистой головой…

— Понятно…

Он перечислил всё то, чего мне не хватало. Словно сознательно заменил все мои слабости антонимами и озвучил получившийся текст.

— А теперь посмотри мне в глаза.

Невзирая на появившуюся строгость в его голосе, я проигнорировала эту просьбу, продолжая сверлить взглядом пол. Отец, глубоко вздохнув, сделал небольшой шажок вперёд и положил свои холодные руки мне на плечи.

— Мне не нужно видеть твоё лицо, чтобы понять, что ты плачешь. Впрочем, тебе следует понять простую вещь…

Я вопросительно приподняла голову, пускай и пряча свои глаза за паутиной волос.

— Вике не помешало бы многому у тебя поучиться. Однако даже так, не всё ей подвластно…

— Да чему ей у меня учиться?.. — практически выругиваясь, прошипела я.

— Она никогда не овладеет многими знаниями так, как это сделала ты. А те знания, к которым у неё явная предрасположенность, она никогда не потрудиться освоить всерьёз.

— О чём ты?.. Она ведь не идиотка!

— Ни в коем случае. Однако она своенравная. Теперь ты осознаешь? — шепотом спросил он, ещё сильнее приближаясь ко мне.

Через секунду я оказалась в его объятиях.

— Все люди разные. У каждого есть свои собственные слабости и страхи, но помимо этого… существует сила. В чём-то Вика и правда сильнее тебя, но это не означает, что ты ничто. А ещё… — его голос вдруг дрогнул, словно он сдерживал слёзы.

— П-Папа?

— Я дорожу вами одинаково и никогда не ставил кого-то выше или ниже… И мне бы хотелось, чтобы вы полюбили друг друга так, как вас люблю я.

— Я… Я люблю сестру, конечно, но дело в другом…

— Мы с Анной однажды исчезнем из этого мира, — продолжал он, игнорируя мои еле слышные слова, — но ты не останешься одна. С тобой рядом будет сестра. Пожалуйста, запомни это.

На столь прекрасной ноте к концу подошёл мой последний в жизни разговор с отцом.

***

Папа был убит следующим утром в результате налёта на поместье.

Действовала группа наёмников из королевства Валлорей. За несколько недель до атаки им удалось внедрить в наш дом новую горничную, которая в заданный день отравила охрану и персонал.

Трупы с выжженными органами заполонили особняк, и этой суматохой воспользовались наёмники. Они пробились внутрь, убили нашего отца и похитили мать. Их целью для похищения также была и я, но благодаря нашим с сестрой слаженным действиям нам удалось сбежать.

Горничная, ставшая ключом к подрыву обороны дома, оказалась наёмницей, никак не связанной с основной группой нападавших. Она была обманута этими людьми и искренне считала, что подсыпанный в еду яд — сильнодействующее снотворное, а совершаемое преступление — ограбление дворянского дома.

Для убедительности картины ей даже рекомендовали самой испробовать отравленную еду…

Эту горничную звали Тора Бергер. Шестнадцатилетняя, на тот момент, девушка, всю жизнь вынужденная воровать, чтобы жить. После атаки мы встретились с ней у ворот, где между нами завязался горячий разговор. К счастью, нам удалось простить эту девочку.

Лишённые родителей и родного дома, мы приняли решение отправиться в странствие. К нам охотно присоединилась Тора, также желающая начать всё с чистого листа. Наши дорогие товарищи из академии не остались в стороне: Элиза, Фрида и Эджилл, узнав о случившемся, поклялись сопроводить нас на пути.

Такой скромной компанией мы обошли практически весь Брюнсберг! Вкушали деревенскую жизнь, занимались торговлей, недолго пробыли авантюристами. Нам даже удалось встретить прославленную на весь свет Кирсу Маледикту и стать ей близкими друзьями!

Это не единственное удивительное знакомство. Однажды на нашем пути повстречалось чудовище, способное мимикрировать под человека… Едва ли папа бы в это поверил, но этот свирепый монстр смог стать нашим верным товарищем!

Спустя год мы с компанией решили осесть в западной части Брюнсберга. Я вознеслась как герцогиня, а мои дорогие товарищи заняли соответствующие должности.

Мы с Викторией договорились укрепиться, овладеть влиянием и отомстить тем тварям, которые посмели покуситься на род Норборгов… Впрочем, страх внутри меня быстро подчинил ярость.

Однако я приложила усилия, дабы не думать о своей трусости. Я полностью закрыла глаза на собственные слабости и, желая защитить жалкое эго, уверовала в некомпетентность младшей сестры.

Пускай я и любила Вику всем сердцем, но выросшее на самокопании мировоззрение лишило меня её доверия. Я не оправдала себя как союзник Виктории Норборг.

Прости, отец. Я не оправдала твоих ожиданий.