Единственный

Глава 30

Те несколько треков, которые проводим на танцполе, для меня превращаются в одну большую звуковую дорожку, и звучит она как неразборчивый шум, ведь все мое внимание концентрируется на губах Палача.

Я словно балансирую на канате, ведь дистанция, которую я обозначила, заставляет чувствовать Артура в десять раз острее, в то время как мы касаемся друг друга разве что одеждой! Но именно это и вынуждает до дрожи хотеть прижаться теснее.

Манит ощутить близость.

Снова почувствовать его тело. Возбуждение, которое оно так открыто демонстрирует. Это не дает мне покоя. Тело помнит взрыв от соприкосновения. Помнит, словно каменный бугор в штанах Палача до сих пор упирается мне в живот.

И я знаю, что он хочет того же. Палач. Хочет теснее…

Чувствую, как напряжена лежащая на моей талии рука. И легкую дрожь в его пальцах, которыми он сжимает мою щеку, пока целует. В противовес деликатности прикосновений, он целует меня совсем не церемонясь, и я дрожу вместе с тонкой прослойкой воздуха, который нас разделяет.

Дыхание прерывистое, когда Артур выпускает мои губы.

Его рот — первое на что смотрю, когда поднимаю веки. Мне нравится его контур, форма, мимика. Вот что бродит в голове — ненормальные мысли о том, что мне нравятся губы Палача не только на вкус и на ощупь, но и визуально!

Чуть расставив ноги, он прекращает двигаться, и я ощущаю его бетонной опорой в то время, как его глаза смотрят в мое лицо так, словно я — вкусная еда.

Это заставляет сглотнуть слюну.

В сотый раз пропустить через живот толпу мурашек. Вспыхнуть от понимания, что он ждет моих дальнейших указаний и, пока я их не обозначу, не сдвинется с места.

Подобное послушание с его стороны — волнующая смесь. Она взбалтывает мои гормоны, пока веду Палача назад, в бар.

Моя ладонь в его ладони. На губах — легкое онемение. По ощущениям они должны выглядеть кричаще зацелованными; мне кажется, что именно это и видит бармен, когда Артур заказывает «Клубничный поцелуй» и воду.

И именно это видит компания за столом, когда к нему подходим. Все, включая моего брата, которому отдаю воду.

Ловлю взгляды друзей Палача на наших лицах, на соединенных в замок руках. Сощуренный взгляд Рафаэля направлен туда же. Как и взгляд блондинки, сидящей рядом с ним.

Вспышка гнева в ее глазах затмевает даже прожектор. Я вижу на ее лице злость. Холодную. Ледяную! И на секунду кажется, будто меня выбросило на линию огня, потому что именно так они с Артуром друг на друга смотрят — словно скрестили два лазерных прицела.

Их молчаливый диалог задевает меня за живое, ведь я в нем третий лишний. Это как толчок земли под ногами. Внезапная встряска! Хаос моих эмоций не способен замаскировать ту, главную, которая выпячивается на передний план, пока Палач и эта блондинка друг друга «обстреливают», — ревность.

К ней, к этой девушке. К тому, что она способна вызвать эмоции у Палача. Достаточно сильные, ведь его взгляд плавит чертов воздух, столько в нем молчаливых слов, адресованных не мне.

Чувствовать себя вторым номером до тошноты знакомо, но, прежде чем этот яд успевает завладеть моим разумом, Палач усаживается на диван и тянет меня за собой. Я приземляюсь рядом с его бедром, ловя удивленный взгляд брата.

Пока мозги трясет, хватаю со стола «Клубничный поцелуй», который секунду назад Артур поставил на стол. Тяну через трубочку сладкий напиток и не выражаю протеста, когда на плечо опускается тяжелая рука.

От нее тепло. Жарко. Эта тяжесть… к ней нужно привыкнуть. И я привыкаю, пока голоса, лица и этот перевернутый вверх дном вечер закручиваются вокруг калейдоскопом.

За окнами «Ауди» темно, когда Палач везет нас с братом домой.

Через лобовое стекло я смотрю на подсвеченное фонарями шоссе, а в голове все еще стоит звон, словно по ней настучали. В ней все еще отголоски битов, пляска прожекторов и шум.

Это должно утомить, сжечь энергию, но не в моем случае, ведь эхо эмоций тревожит каждое нервное окончание.

Сидя на заднем сидении, Никита не издает ни единого звука, но когда, заехав на заправку, Палач оставляет нас в салоне одних, брат возбужденно замечает:

— Ни хрена себе тачка…