Глава 49


Следующие два дня моей жизни — это передышка. После шторма, который в труху перемолол мысли и чувства, голову я ощущаю пустой, зато тело даже два дня спустя напоминает о том, что у меня был первый мужчина. Не кровью, слава Богу, а болью в мышцах, с которыми до этого контакт имел только мой гинеколог.

Палач не пишет и не звонит с тех пор, как отвез меня домой, не забыв на прощание пожелать спокойной ночи. Этот штиль меня устраивает. Я чувствую себя так, словно существовала от своего тела отдельно, а теперь в него возвращаюсь. Могу есть, пить, думать! Думать хоть о чем-то кроме Артура Палача, но он всегда где-то рядом — взбалтывает мои серые клетки, проносясь в мыслях то картинками, то звуками, то фантомными ощущениями.

Всего два дня назад я была сплошной зияющей раной, и этот штиль — то, что мне нужно, чтобы вспомнить: я, как и он, личность, а не просто страдающая влюбленная дура с дырой в груди.

Я хочу вспомнить, что когда-то жила без него. Хочу снова это уметь. Принадлежать себе. Ведь принадлежать кому-то — настоящее самоубийство, теперь-то я точно знаю…

Это признак взросления?! Если да, то привкус у него горький…

Вчерашний рабочий день прошел у меня как в тумане, сегодня я проспала до обеда, будто после болезни, а теперь силы возвращаются. Именно поэтому я взялась за уборку с чертовым исступлением, ведь ко мне вернулась энергия, и вместе с ней — жажда деятельности.

Мама собирает волосы в аккуратный пучок, стоя перед зеркалом. Это ее обычная рабочая прическа, но сегодня на работу она выезжает раньше на два часа. Она делает так не первый раз и возвращается тоже не по графику — то позже, то вообще на следующий день. И хоть этим странностям она всегда дает логичное объяснение, меня посещает мысль, что у нее появился мужчина.

Я ничего не имею против. Я… просто это становится неожиданностью. Не потому, что такого нельзя было вообразить, а потому… что мы с Ником все же эгоисты…

Накрасив губы блеском, она спрашивает:

— Отец не звонил?

— Нет, — отвечаю, наблюдая за тем, как она суетливо пихает в сумку косметичку.

— Значит, скоро позвонит.

— Зачем?

Звонок от отца — это событие, которое очень редко бывает спонтанным. Никогда. Поэтому мой вопрос звучит удивленно. Еще сильнее удивляет поведение мамы, ведь она на секунду замирает и смотрит на меня с нежностью. И с непонятной тоской говорит:

— У него к тебе предложение.

— Какое? — хмурюсь.

— Пусть сам расскажет… — она целует меня в висок и вешает на плечо сумку.

Я начинаю чувствовать легкое волнение, но ее следующий вопрос моментально его сметает. Прежде чем выйти за дверь, она разворачивается и интересуется:

— А где твой мотороллер? Ты его, что, продала?

— Нет…

— Я вчера не видела его на парковке. Куда он делся?

С учетом того, что моя покалеченная «Веспа» уже месяц подпирает велопарковку, эта новость кажется фейком! Как только за мамой закрывается дверь, я иду в свою комнату, чтобы переодеться во что-то поприличнее микроскопических домашних шорт и заляпанного во время уборки топа. Через пять минут я пялюсь на пристегнутую к парковке противоугонную цепь — все, что от моей «Веспы» осталось. На замке никаких повреждений, его открыли ключом.

Мой брат зависает с одноклассником и трубку берет с третьего раза. Судя по звукам на заднем плане — он на пляже, но настроение у него, как обычно, смурное.

— Алло? — буркает.

— Где моя «Веспа»? — спрашиваю, расхаживая по двору туда-сюда.

— Опомнилась… — ворчит.

— Ник! — шикаю.

— Ну… — тянет. — Вчера твой Артур позвонил. Попросил ключи. Я отдал. Ты на работе была. Да кому она нужна, эта рухлядь…

— Эй, але! — злюсь. — Это моя рухлядь. А ты мой брат. Почему не позвонил мне?

— Он сказал, ты в курсе. Он… — запинается и начинает тараторить: — Меня позвал на тренировку с собой. На кикбоксинг. Прикинь?!

Спорт моему брату просто необходим — это то, что понимает любой нормальный человек, когда на него посмотрит, но попытки замотивировать его у нас с мамой всегда заканчивались ничем, а теперь он пышет энтузиазмом.

Я кусаю изнутри щеку.

В груди поднимается маленький смерч. Я чувствую, как невидимая рука Палача снова тисками сжимает сердце. Словно он прочел мои мысли и силком тянет назад, пресекая любые попытки от него сбежать.

Я начинаю забывать, почему мне вообще это нужно — принадлежать себе.

Мне требуется десять раз повторить свою мантру, прежде чем его набрать.

Десять раз напомнить себе о том, что Артур Палачёв — это стихийное бедствие, и быть с ним — это значит принадлежать ему, а не себе.

Сплести с ним свою жизнь. Понимание обрушивается на меня лавиной. Я чувствую, что так и будет! С ним. На всю жизнь. А мне… мне всего девятнадцать…

Опустившись на скамейку, я вдыхаю, но воздуха все равно не хватает. Запрокинув голову, вдыхаю еще. Солнце опаляет щеки и лоб, сухой ветер лижет колени. Пальцы сами делают дозвон, гудки в трубке все повторяются и повторяются. Я начинаю думать, что мне не ответят, но это все же случается, и, к своему удивлению, на том конце провода слышу голос Рафаэля.

— Привет, малая, — произносит он размеренно.

Загрузка...