Энергия подвластна нам (журнальный вариант)

4

В 10-05 по московскому времени в один из дней первой декады августа большой пассажирский самолет, после длинного разгона уплотняя и разрезая воздух, тяжело поднялся с аэродрома, вскарабкался, мелко дрожа от напряжения, по жесткому кочковатому воздушному подъему под белое, легкое облачко и энергично стал набирать быстроту, торопясь от Москвы на восток.

Тридцать два пассажира — один прибыл в последнюю минуту, — пять человек команды и полные баки горючего. Ночевка в Обске. завтра к вечеру — Ховановск. Алексей Федорович, откинувшись на спину мягкого кресла, летит в Обск. Жаркий день. Машину болтает. Некоторые пассажиры страдают от морской болезни: есть родство между жидкостью и газом. Алексей осваивается с лицами. Большинство — командированные. Две женщины. Старшая пассажирка уже успела сообщить, что летит к сыну в Ховановск. Сын там командует полком. Она, видно сразу, им очень гордится.

Сосед Алексея, высокий молодой человек, лет 28-30, брюнет, выражение лица любезное, короткие усики, все улыбается, несколько развязный и, кажется, легко переходящий в фамильярность, уже успевший поболтать с молодой пассажиркой, предлагает газету. Алексей Федорович благодарит, да, он сегодня не успел прочесть газету. Завязывается разговор.

— А вы далеко летите?

— В Обск…

— Вообразите, какое совпадение, и я туда же!

Жаркий день, воздушные ямы, болтает… Алексей Федорович, про себя, нисколько не интересуется совпадением. Но разговорчивый молодой человек, придравшись к случаю, охотно, хотя его не просят, рассказывает о себе все: где работает, кем, где живет, сколько ему лет, где учился, когда окончил, у каких профессоров занимался. Все с подробностями и не особенно интересно.

Алексей Федорович слушает вежливо, но не слишком внимательно, и думает: «Славный молодой человек, не очень, кажется, умный, но зато открытый».

…Вверх… Вниз… Вверх… Вниз… Болтает… Работа моторов приглушена двойными стенками плотного корпуса. Слушать и говорить можно без напряжения. Выговорившись, молодой человек вспоминает:

— И вот, все только о себе, позвольте познакомиться — инженер Заклинкин Анатолий Николаевич! Я тут прихворнул. Решил провести отпуск в Сибири, поправиться. Знаете, советуют. Никогда не был в Сибири. Говорят, там природа хорошая и охота мировая. Я хоть липовый охотник, а хочу пострелять. Там, говорят, уток палками бьют.

Решительно, инженер Заклинкин все о себе рассказал. Весь вывернулся. И Алексей Федорович был вынужден представиться.

Молодой человек пришел в восторг:

— Как же, значит, сын известного… и сам известный… Кто же не знает… все студенты обожают… Хотя он сам учился в другом институте, но…

Не любя привлекать к себе внимание, скромный в несколько застенчивый, Алексей Федорович назвал свою фамилию по необходимости и тихо. Восторги молодого человека, громко повторившего известное имя, послу жили ненужной рекламой.

В стране, где до страсти любят искусство, имя актера, певца, балерины, писателя иной раз затмевает имя ученого. Но фамилия Федора Александровича была действительно популярна. В этом Заклинкин не преувеличивал. Широкая публика, правда, как-то сливала отца и сына в одно — разница в перестановке инициалов. В более узком кругу в сыне видели одного из достойных преемников отца.

Недовольный крикливой рекламой, Алексей в душе извиняет молодого человека — искренность подкупает. Узнав, что Алексей Федорович летит в Обск в связи с болезнью брата, причем упоминается Чистоозерское и Лебяжье, инженер Заклинкин, наконец, кажется, понимает, что можно и надоесть, и начинает развлекаться с молодой пассажиркой, предоставив своего нового знакомого самому себе и газете.

Внизу проходит узкая Волга, степи, зеленые, поросшие мхом холмы Урала, заросли, вновь степи. Озера.

Мерно работают моторы. Вверх, вниз — болтает… Горизонты скрываются в сумеречной дымке. Солнце сзади. Оно близко к закату. Вот на земле железнодорожные пути сходятся острым углом. Две колеи с запада и одна — с северо-запада. В вершине угла — мост через широкую реку, текущую, как все реки Сибири, на север. За мостом длинный город широко раскинулся по берегу.

Вечереет. Здесь астрономическая разница во времени с Москвой почти на два с половиной часа. По местному — половина девятого. Самолет идет на посадку. Снижается, начинает описывать круг. Крен, еще крен, выравнивается, сейчас земля! Алексей Федорович вспомнил содержание телеграммы:

«Николай Сергеевич… был тяжело болен опасность жизни миновала прогноз положительный тчк Необходим немедленный приезд близкого для выяснения причин серьезной болезни — Станишевский».

Едва заметен толчок. Колеса, оторвавшись днем от земли в Европе, вечером вновь касаются ее в Азии.