Энергия подвластна нам (журнальный вариант)

2

Да, здесь, на этой высокой башне, дышалось свободнее…

— Зачем вы звали меня сюда, Томас? Чтобы показать мне, как вы убиваете невинных людей и чтобы сделать меня соучастником убийства?

Форрингтон задал эти вопросы резко, почти с криком.

— Ради бога, сэр Артур, прошу вас успокоиться. Тот неосторожный, которого мы видели на экране, не рискует потерять жизнь. Упадок сил, болезненное состояние в течение нескольких дней… Если бы я думал, что вы так отнесетесь к этому…

Томас Макнилл нервно сжимал и разжимал пальцы.

— Господин Хаггер охотно подтвердит вам мои слова.

Скрипучий, хриплый голос Хаггера пришел на помощь:

— Дорогой друг и коллега, мистер Томас и я, мы очень сожалеем, что не предупредили вас. Но даже если бы этому ничтожному человеку и угрожало бы нечто серьезное, что это могло бы значить? Он так далек и чужд нам и, наверное, враждебен. Величии поставленных перед наукой задач оправдывало в глазах людей науки и не такие жертвы. Разве не бросали жестокие упреки тем, кто впервые решался погрузить нож хирурга в живое тело? Разве еще недавно не воспрещали, во вред истинному значению, производить опыты над живыми животными? Разве не мешала невежественная, сентиментальная толпа, можно сказать, вчера нашим коллегам — ученым искать благо людей, если для этого требовались временные страдания ничтожных животных? И теперь законы Великого Западного Континента, гражданином которого сейчас я являюсь, позволяют опыты над приговоренными к смерти преступниками! Я и мистер Томас знаем, что этому чужому и враждебному нам человеку не причинен непоправимый ущерб. Но если бы это было и так? Тем более это там, на Востоке, с его низким отвратительным населением! Дорогой сэр Артур! Нам, людям науки, позволено больше, чем обычным людям!

Произнося слова очень медленно, Отто Юлиус Хаггер выпрямился во весь рост. В его голосе была полная уверенность в своей правоте. Он явно не понимал, что можно думать иначе. Томас Макнилл, найдя сильную поддержку, справился со своим волнением.

Форрингтон сел. В ночной тишине были ясно слышны стремительные звуки и свисток экспресса, промчавшегося по виадуку. Луна серебрила высокую башню и платформу, бледные лучи подчеркивали решительное выражение лиц.

Форрингтон, казалось, успокоился.

— Хорошо, я не сделаю вывода, пока не пойму всего. Зачем вы так настойчиво вызывали меня, Томас?

— Я повторяю свою просьбу, сэр Артур. Нужен отдых. Не лучше ли вам отложить разговор до утра?

— Нет! Теперь! — Фигура Форрингтона выражала очевидную решительность. Каждое слово он подтверждал упрямым кивком головы.

Томас Макнилл видел, что Форрингтон находится и состоянии, которое он называл высшей степенью упрямства. В таких случаях оставалось только стараться делать вид, что воля сэра Артура исполняется. Поэтому Макнилл продолжал:

— Как вы могли убедиться, сэр, мы с господином Хаггером проделали большую работу, но она не закончена. Точнее мы не добились проявления тех свойств, которые нам нужны. Во-первых, нам не удается сделать тот наш поток энергии, который мы называем Люксом, неощутимым для сетчатки человеческого глаза. Нам нужна та часть спектра, которая невидима для человеческого глаза, но видима фотопластинкой. Таким образом, наш отлично действующий и управляемый «Л», — только промежуточная стадия. Ваша помощь, сэр Артур, может обеспечить наше движение в нужном направлении…

Макнилл подождал, но Форрингтон молчал.

— Вам не угодно будет, сэр Артур?…

— Продолжайте, Томас!

— Но я кончил, сэр!..

— Вы сказали — во-первых! А во-вторых?

— Но разве этот вопрос сам по себе недостаточно интересен, сэр Артур? Я не сомневаюсь, что все ближайшее время…

— А что во-вторых? — перебил Форрингтон. Действительно, сэром Артуром овладел припадок упрямства. Сейчас он мог слышать только то, что хотел услышать.

— Во-вторых, сэр Артур, это то, что мы называем «М». Он недостаточен. Как бы сказать… — Томас Макнилл подыскивал слова-… его действие… его действие… не стремительно и не решительно… его действие не постоянно и ограниченно…

— Скажите прямо, — перебил его Форрингтон, — он не убивает достаточно быстро!

— Да…

— Хорошо, это во-вторых А в-третьих?

— Это все, сэр Артур!

— Все? Только? Это немного!

— Уверяю вас, сэр Артур, что разрешение этих задач есть величайшая проблема века!

— Величайшая проблема, мой дорогой друг! — откликнулся Отто Юлиус Хаггер. Он сидел очень напряженно и прямо, не касаясь спинки стула. Сэр Артур Д. Форрингтон пристально посмотрел на старого немца, очень похожего сейчас на мумию, вставшую из гроба.

— Величайшая? Почему? Видеть на расстоянии, не будучи видимым? Убивать на расстоянии, оставаясь неизвестным? В чем же тут величайшая проблема?

— Разве мы не стремимся обеспечить Западу раз и навсегда его место? — горячо отозвался Макнилл. — Пришло время, когда насущно необходимо раз и навсегда подчинить мир единой цивилизованной воле. Для этого нужно новое оружие цивилизации!

— Вас я понимаю, Томас. Но здесь больше политики, чем науки. Все последние годы меня оглушают подобными речами. Еще только вчера бывший министр пытался меня просветить. А что думает господин Хаггер?

— Я согласен с вами, мой дорогой и уважаемый друг. Политика — не занятие для ученых. Испытания, пережитые мной и народом, из которого я происхожу, заставили меня многое обдумать и понять. Плохая политика — не занятие для ученых. Но… — Хаггер встал и продолжал говорить с пафосом — … пришло время, когда ученый должен определить свое место. Ваш Ньютон, наши Лейбниц, Гумбольдт, Майер, Гельмгольц а сотни других принадлежали всему миру. Они беспечно и беззаботно разбрасывали знания! Двадцатый век принес нам новую истину…

— Я опять не понимаю ни слова! — перебил Хаггера Форрингтон.

— Прошу прощения, дорогой друг. Истина в том, что сначала действует сила, обеспеченная оружием, а потом — все остальное!

— Я не был учеником Гитлера!

— Я тоже им не был, дорогой сэр Артур. Этот человек совершал величайшие ошибки, но история найдет, что не во всем он был неправ, — убежденно возразил Хаггер.

— Хорошо. — Форрингтон говорил негромко. — Я делаю вывод: — вы нуждаетесь и, очевидно, очень нуждаетесь в моей помощи для того, чтобы это… — он показал рукой в сторону двора замка — …действовало невидимо и безусловно смертельно.

— Конечно, сэр Артур. У нас неограниченные ресурсы. Я убежден, что вы добьетесь поразительных результатов!

Томас Макниял был очень доволен. Припадок упрямства окончился с неожиданной быстротой.

Сэр Артур встал и взялся обеими руками за спинку стула. Лица всех были синевато-бледными, а борода Форрингтона казалась белой, как снег.

— Поразительных результатов… — сказал он тихо. — Поразительные результаты, — повторил он громче. Потом, не меняя голоса, он сказал:

— Вы дурак, Томас! С какой стати я должен заниматься убийствами в вашей компании?

Он опять начал кричать:

— С вас недостаточно компании этого господина? — Форрингтон указал на Хаггера, — этот господин, мой бывший друг, давно потерял представление о том, чем должна быть наука. Политический шут!

— Сэр Артур! Сэр Артур! — пробовал прервать его Томас Макнилл. Но Форрингтон поднял стул и бросил его на каменные плиты платформы башни.

— Молчите, Томас! Вы были человеком дела, а теперь вы тоже политический шут, но меня вы больше не будете дурачить! Это вы дурак, Томас! Вы тройной дурак! Я не жалею потерянного времени. Нет, клянусь богом, не жалею! Я не дам вам подрывать основы жизни! Будьте вы прокляты!

— Но это невозможно, вы бредите! — тщетно пробовал остановить Форрингтона Макнилл. Но сэр Артур кричал все громче и громче:

— Вы все хотите, чтобы я выбрал? Я выбираю русских! Я раздавлю вас, негодяй, и я сумею это сделать будьте вы прокляты! Я протягиваю русским руку! Они люди большой человеческой науки. Довольно крови! Вы поняли? Довольно!!!

Томас Макнилл стоял с искаженным от ярости и страха лицом, а Хаггер подходил все ближе и ближе к кричащему Форринттону. Немец прижимал руки к груди, точно прося его о чем-то.

— Вы сошли с ума! Это нужно кончить! — вскрикнул Макнилл. сделав шаг вперед.

Тогда Хаггер выбросил длинные тяжелые руки со сжатыми кулаками и, помогая себе всем телом, ударил Форрингтона в грудь. Сэр Артур, отброшенный неожиданным и сильным ударом, пытаясь найти равновесие сделал, пятясь, несколько стремительных шагов. взмахнул руками, опрокинулся назад и исчез.

Перил кругом платформы высокой цитадельной башни старого замка не было.