Эреб

11

— Задание выполнено?

Ровно одиннадцать часов. Сарий снова стоит в подвальной комнате таверны Атропос. Вестник сидит за столом и костлявыми пальцами сдирает с доски остатки воска.

— Да, я все сделал, — говорит Сарий. — Только не стал отдавать Эреб никому из тех троих, о ком вчера говорил, а передал его другому.

Пальцы Вестника перестают царапать воск. Сарию кажется, что он видит в желтых глазах неудовольствие.

— Кому?

— Его зовут Генри Скотт, ему четырнадцать лет. Ходит в мою школу.

— Расскажи о нем.

О нем? Больше он ничего не знает. Так, пару мелочей.

— У него светлые волосы, и он довольно высок для своего возраста. Тоже играет в баскетбол. Он живет на Джиллингем-роуд. Генри заметно запал на Эреб. Я думаю, он уже знал, о чем пойдет речь.

Какое-то мгновение Вестник медлит с ответом, собирает содранный воск в небольшую кучку прямо на столе.

— Хорошо. Эреб видит, что ты выполнил задание. Но все-таки скажи, почему ты не привел никого из тех троих? Где Джеми Кокс? Эмили Карвер? Эдриан Маквей?

Почему Вестник все еще удерживает его? Сарию надо найти арену, а она может быть где угодно. Вдруг не повезет, и он снова наткнется на лабиринт или троллей. Все возможно. Втайне он надеется, конечно, получить новое снаряжение — получил же он его, когда в прошлый раз был переведен на второй уровень. Сейчас, перед поединками, это было бы кстати.

— Джеми и Эмили не захотели, с Эдрианом я даже не говорил, потому что все уже уладил с Генри, — нетерпеливо объясняет он.

Глаза Вестника вспыхивают, словно уголья, когда их раздувает порыв ветра.

— Из-за чего отказался Джеми Кокс?

Не все ли равно? Сарию хочется как можно скорее продолжить игру. Он мечтает увидеть окончательный список участвующих в поединках и обдумать, с кем из них у него есть шансы побороться. Он вовсе не рвется разглагольствовать о Джеми.

— Вся эта секретность просто оказалась ему не по душе, вот почему.

— А еще он что-нибудь сказал? — Вестник настойчив.

О боже, он что, должен был весь разговор записывать?

— Да, он считает это скрытничанье дурацким, я, по его мнению, веду себя глупо, а некоторые учителя полагают, что у нас в школе обмениваются чем-то опасным.

Вестник внимательно все выслушивает, подавшись вперед и положив подбородок на руки.

— Кто именно из учителей?

Сарий медлит. С какой стати Вестник этим интересуется? Его, видимо, так и подзуживает задавать вопросы, но и Сарию совсем не с руки сейчас запираться и затягивать разговор. Наверняка мистеру Уотсону Эреб не нравится, а потому запрет на участие в игре его не обидит.

— Вообще-то всего лишь один учитель. Его зовут Уотсон, он ведет у нас английский.

Довольно кивнув, Вестник принимает эти сведения к размышлению.

— Что с Эмили Карвер?

Мучительное воспоминание о разговоре с девушкой причиняет Сарию боль.

— Она уже пару раз сказала «нет» и… вообще не хочет ничего получать в подарок.

— …ничего получать в подарок, — задумчиво повторяет Вестник.

Сарию хочется уточнить, закончились ли у Вестника вопросы. Он очень надеется, что да. Уже поздно, ему надо спешить, а лицо Вестника сегодня тревожит его сильнее, чем когда-либо. Он торопится уйти.

— Хорошо. Эреб надеется, что Генри Скотт не заставит себя долго ждать. Эреб надеется, что ты привел к нам достойного новичка.

Вестник поднимается, не сводя с Сария глаз.

— Это твой первый бой против равного тебе, не так ли?

— Да, — отвечает Сарий. Вдруг он сейчас услышит какой-нибудь полезный совет?

— Мне очень интересно, как ты будешь биться. Как ты выберешь себе противника. Здесь представлены лучшие воины, здесь будут все пятеро, достигшие Внутреннего Круга.

Теперь самое время Сарию задать вопрос — не все же одному Вестнику разглагольствовать:

— Что такое Внутренний Круг?

Вестник смеется. Всякий раз, когда он это делает, Сария бьет озноб.

— Внутренний Круг — это лучшие из лучших. Эти воины в одиночку отправятся на свою последнюю, самую великую битву. Если они одержат победу, их ожидает щедрая награда.

Сарию нет нужды спрашивать, как попадают во Внутренний Круг, он и так знает: быть хитрее и сильнее других, одерживать победы, находить волшебные кристаллы. Совершенно ясно, что он пока еще очень далек от этого.

Дверь, ведущая в таверну, открывается, внутрь проникает свет. В ярко-желтом луче танцуют пылинки.

Сарий еще раз обращается к Вестнику:

— Я не получу новых доспехов?

— Ты получил бы их за Джеми Кокса, — отвечает Вестник, все еще смеясь. — Желаю успеха на турнире. Знаешь, мне очень интересно. Я тебе это уже говорил?

Перед таверной толпится много людей, намного больше, чем вчера вечером. Сарий следует за группой тяжеловооруженных варваров, которые наверняка держат путь на арену. Через несколько минут к ним присоединяются два человекоящера, три вампира, три темных эльфа и карлик. Карлик — это его старый знакомый Сапуджапу. За это время он разжился громадной алебардой и щитом, за которым может спрятаться целиком. Сарий не видит, на каком уровне находится Сапуджапу, но явно выше третьего. Зато один из вампиров всего лишь второуровневый, а среди темных эльфов виден даже «первоклашка». Сарий тихо посмеивается.

— Салют, Сарий! — приветствует его Сапуджапу.

— Привет, — ошарашенно отвечает Сарий. — Я не знал, что мы можем здесь, вдали от костра, так запросто болтать.

Карлик перекладывает алебарду на другое плечо.

— В городах действуют другие правила, не такие, как на открытой местности. Ты тоже собираешься сражаться на арене?

Сапуджапу явно настроен поболтать. Сарию просто повезло встретить его, и он обеими руками хватается за неожиданно подвалившую удачу:

— Ага. Мы ведь правильно идем, да?

— Да правильно, правильно. Я уже был тут вчера и осмотрелся. Арена огромная. Зрелище просто сумасшедшее, сам увидишь.

— Это твой первый турнир? — любопытствует Сарий.

— Что? Нет, конечно нет. Я уже два раза был на арене, которая рядом с гробницей короля. А ты?

Если он хочет больше узнать, лучше сказать правду.

— Нет, для меня это в первый раз. Я уже просто изнемог — так хочется узнать, как там будет.

Мимо пробегает Ксоху, за ним мелькает оскалом вервольфа Нуракс. Приветствует или угрожает? Смотри-ка, думает Сарий, и они сюда добрались.

— Как там будет? Значит, так: у тебя есть право вызвать любого другого участника, и тебя тоже могут вызвать. После вызова начинается поединок. Вокруг стоит безумный шум, все кричат, вопят, хлопают, топают…

КровоПуск чеканит огромные шажищи, задевает Сапуджапу, который сразу теряет нить разговора. Карлик с Сарием смотрят вслед гиганту, который несет на плече страшного вида двуручник — таким бы палачу махать. Темная коса варвара бьется о меч.

На чем же они остановились? Сарий еще не всю важную информацию выудил из карлика.

— Что можно выиграть? И как?

— Это обговаривается заранее вместе с противником. Например: мой меч против твоего щита. Мой волшебный кристалл против одного или двух твоих уровней. Как-нибудь так. У меня на этот раз дело совсем дрянь: алебарда не самая лучшая, придется держать ее обеими руками. Так что я не смогу воспользоваться щитом.

Оружие Сапуджапу по-настоящему тяжелое. Одна только длинная рукоятка кажется на вид неподъемной. Заточенный клинок блестит как зеркало.

— Но если ты попадешь, удар будет убийственным, — утешает его Сарий.

— Да. Если попаду.

Они заворачивают за угол, и в конце длинной аллеи Сарий видит арену. Округлое белоснежное здание, прорезанное высокими арками, словно римский Колизей. Один только вид внушает уважение… Или это музыка, которая с недавних пор снова овевает его? Сарий никогда не замечает, как она начинает звучать. Всякий раз он лишь внезапно обнаруживает, что она снова здесь, сопровождает его, словно чары, придающие сил. Или зовет, как сейчас. Она объясняет все без слов, и потому ему сразу становится ясно, что арена — это его настоящее призвание, что бы она ни принесла ему, счастье или беду.

На огромной медной таблице, расположенной возле входа на арену, перечислены все записавшиеся для участия в поединках. Сарий находит себя в этом списке между неким Нодхаггром и своей старой знакомой, Тиранией, сражавшейся вместе с ним против водяных воительниц. Пока зеленокожий гном отмечает его присутствие, Сарий просматривает список в поисках других знакомых имен. Он быстро находит Кескориана, Нуракса, Сапуджапу и Ксоху. Также записались Самира и ЛордНик. Есть здесь и воины из лабиринта: Дитя Арвен, Блэкспелл, Дриззел, Финиэль и Лелант. Вот досада! Значит, они все же нашли дорогу в Белый Город, вместо того чтобы стать пищей скорпионам.

— Сарий внесен в список, Сарий должен отправиться в комнаты темных эльфов и ждать начала поединков, — пищит гном.

К счастью, внутри арены все напичкано указателями. Комнаты, где готовятся к схваткам темные эльфы, расположены по соседству с комнатами людей-кошек. Впервые Сарий получает возможность увидеть и мужчину-кошку: он массивный и гибкий, как тигр.

Как и следовало ожидать, помещения, где темные эльфы ждут начала состязаний, переполнены. Сарий выискивает себе свободное место у стены и прислушивается к разговору, который затеяли какой-то рыжебородый эльф с очень длинными ушами и его соплеменник, только волосы у него бежевого цвета. Да он же всего на втором уровне!

— Что, если я проиграю? — как раз спрашивает «второклашка».

— Тогда быстро сдавайся, а то противник может тебя прикончить. Я уже видел такое.

— И что тогда? Я буду выброшен из игры?

— Естественно. Ты еще скажи, что правила забыл.

— Не-е-ет. Все понятно.

Сарий продвигается дальше сквозь толпу и в противоположном углу видит Ксоху. Из всех знакомых ему темных эльфов этот нравится Сарию больше всего. Обрывки разговоров снова и снова долетают до него, пока он идет через зал.

— …слышал, что КровоПуск намерен сегодня попытаться это сделать.

— Он спятил. Он, конечно, сильный, но тем не менее…

Толпа становится все плотнее.

— …больше никаких шансов, поэтому мне сегодня нужно во что бы то ни стало добыть волшебный кристалл.

— Я хочу подняться на два уровня. Если бы ты только знал, что мне пришлось проделать, когда я проходил обряд в прошлый раз. Не хочу, чтобы это повторилось.

Сарий почти достиг цели. Ксоху в одиночестве стоит в углу и поправляет шлем.

— Салют, Ксоху.

— Привет, Сарий.

— Нервничаешь?

— Да, есть немного. А ты?

— Тоже. Это мой первый турнир.

— Ах вот оно что. Ну, значит, сам все увидишь. Не такая уж эта арена и плохая.

Сарий поднимает глаза к сводчатому потолку зала. Из-за него доносится страшный шум. Слышны голоса, хохот и топот. Публика, догадывается Сарий; нервозность в нем нарастает. Сначала хорошо бы понаблюдать за поединками, вместо того чтобы сразу же бросаться в бой, не имея никакого представления о том, что его ожидает. Что он будет делать, если его снова вызовет ЛордНик? Или если придется выступить против КровоПуска? Тогда можно сразу себя хоронить.

— Против кого ты сражался в прошлый раз? — спрашивает он Ксоху.

— Сначала против Дюка, которого я победил. Потом против Дриззела… с моей стороны это было полной дуростью. Он дико коварный.

— Ага. Значит, можно выбирать себе противников?

— Чаще всего, но не всегда. Хе… кажется, начинается.

Бам-бам-бам! Над их головами раздается ритмичный топот — публика пританцовывает от нетерпения. Отдельные голоса еще можно различить, хоть и с трудом; крики сливаются в слитный монотонный гул. Многоголосый хор скандирует одно и то же:

— Кровь! Кровь! Кровь!

— Воины, на арену! — ревет голос откуда-то снаружи. Раздаются ликующие крики.

Сарий молча стоит в углу, охотно пропуская других. Но те тоже медлят. Никто не хочет идти первым.

— Эй, герои, топайте, не прячьтесь! — кричит громадный солдат, охраняющий арену; справа и слева из его шлема торчат рога буйвола. Плетка щелкает раз, другой. — Вы записались, так покажите, на что способны! — Он толкает первого в арку ворот, остальные, поколебавшись, следуют за ним.

— Кровь! Кровь! Кровь! — доносится снаружи.

Во мне герой точно не прячется, думает Сарий. Во мне прячется зритель. Я бы лучше уселся на трибуне, и кричал, и топал…

Другие бредут, подталкивая его к выходу. Они минуют коридор, темную глотку, которая в конце концов извергает их в свет, в шум, в гигантский круг.

— Темные эльфы! — кричит публика. Раздаются аплодисменты. Сарий оглядывается, мечтая лишь об одном — зарыться в песок арены.

Тысячи, десятки тысяч зрителей заполняют ряды сидений; круглое здание, кажется, достает до неба. Публика состоит из самых разных персонажей, в том числе тех, которых Сарий никогда еще не видел. В одном из нижних рядов, чуть справа от него, сидит человек с головой паука. Восемь ног, которые вырастают у того вместо ушей, взволнованно подергиваются. Сарий отворачивается и видит насмешливо высунутый язык человека-змеи, а парой мест дальше обнаруживает женщину, у которой изо лба торчит глаз на тонком стебельке. Тут и там мельтешат карлики, эльфы, вампиры и какие-то прозрачные существа, у которых кожа как будто обволакивает воздух. На несколько секунд у Сария спирает дыхание: уходящие ввысь зрительские ряды кажутся ему чем-то вроде петли, свитой из шума и тел, которая тут же затянется вокруг шеи, стоит только выйти на середину арены.

Чтобы отвлечься, он сосредотачивается на двух других группах отважных воинов, которые уже находятся здесь: это люди-кошки и человекоящеры. По сравнению с темными эльфами их немного.

— Карлики! — ревет толпа, и из другого выхода вываливается куча невысоких, короткоруких, мускулистых парней. Пять распорядителей, облаченных в черные мантии, следят, чтобы все оставались на отведенных им местах.

Сарий обнаруживает Сапуджапу, который держит перед собой алебарду так, словно это талисман, оберегающий его от враждебных взглядов со всех сторон. Кроме того, Сарий замечает трех карлиц. Они почти ничем не отличаются от карликов-мужчин, только не носят бороду.

Под звуки громкого голоса, возвещающего приход вампиров, те появляются и занимают погруженную в тень часть арены. Группа велика, их почти столько же, сколько и темных эльфов. Дриззел и Блэкспелл стоят далеко впереди, словно никак не могут дождаться, когда же начнется поединок. Сарий чувствует, что Блэкспелл смотрит в его сторону. Только не это. Он же не хочет меня вызывать, не так ли?

В следующее мгновение ему начинает казаться, что все участники сильнее, искуснее, опытнее его. Я умру, думает Сарий. Все пойдет своим чередом без меня, и я никогда не узнаю, к какой великой цели все мы стремимся, ведь никто мне не расскажет об этом. Вероятно, это мои последние минуты в Эребе. Разве что Вестник здесь… и, может быть, еще раз спасет меня.

Он осматривается, выискивает тощую фигуру, знакомую ему до жути, но взгляд теряется среди множества зрителей. Кроме того, в эту минуту на арену как раз выходят люди. Их всего трое, причем ЛордНик — единственный, кого знает Сарий. Затем под оглушительный рев следуют варвары; их приветствуют, как никого еще до них.

Ну, значит, вот идут победители, думает Сарий. Для чего же нам-то мучиться?

Шагая по залитой солнцем арене, варвары кажутся исполинами. У них громадное оружие, и Сарий сомневается, что мог бы поднять его, не говоря уж о том, чтобы сражаться. Топор, который несет Кескориан, вполне сравним по размерам с самим Сарием.

Варвары занимают отведенное им место, и раздается барабанная дробь.

Сейчас это произойдет, и я погибну. Сейчас это произойдет, и я погибну.

Однако нетерпеливый шепот, который проносится по зрительным рядам, вовсе не означает, что бои начинаются прямо сейчас. Дальние ворота открываются еще шире, чем все остальные. Четыре титана ростом с огромные деревья, посверкивая золотой кожей, вносят круглый золотой постамент, на котором стоят пять воинов. Два варвара, человек, женщина — темный эльф и человек-кошка. В суматошном ликовании зрителей растворяются любые шумы, кроме музыки, которая без всяких слов повествует о героических деяниях, о тайнах, о вещах, которые обычный воин не может себе даже представить. Титаны остаются на середине арены; золото их кожи лучится в сиянии дневного света, словно солнце.

— Приветствуйте воинов Внутреннего Круга, — возглашает голос, который доносится вроде бы со всех четырех сторон одновременно. — Они — лучшие из лучших, самые сильные, самые отважные. Они очень давно не проигрывали никому из вас. Не забывайте, отправляясь на битву, что любой из вас может достичь Внутреннего Круга, если окажется этого достоин.

Редко когда Сарий желал чего-либо так страстно. Пятеро избранных героев, вознесенных на постамент, кажутся неуязвимыми. Он немедленно поменялся бы местом с любым из них, и ведь там есть женщина — темный эльф, не одни только варвары. Он тоже может получить шанс. Он тоже может стоять там, наверху. Только, конечно, не в качестве игрока третьего уровня.

Постамент водружают на почетном месте на краю арены. Воины Внутреннего Круга усаживаются, и вмиг воцаряется тишина. Слышны только шепот, нетерпеливое шуршание и тихая неотступная музыка, от которой сердце Сария начинает биться сильнее.

Посреди арены, словно из-под земли, вырастает человек. На нем нет никакой одежды, кроме набедренной повязки; его кожа каштанового цвета, как у старика, но тело очень мускулистое. В руке у него длинный посох, которым он дважды быстро стучит по земле, словно придворный церемониймейстер. Все внимание Сария приковано к его длинным, необычайно длинным, заостренным ушам, которые затмят уши любого темного эльфа. Пучки волос, словно клубки серой шерсти, торчат из ушей и над лбом распорядителя; усы стоят торчком. Все это очень странно и неприятно, но неприятнее всего кажутся Сарию белесые глаза, выпученные как шары. Большие белые шары, которые в любую секунду готовы выкатиться из глазниц.

Этими глазами навыкате человек обводит всех собравшихся. Кажется, что от его взгляда все подались назад. Что-то с ним не то. Сарий напряженно всматривается в церемониймейстера и обнаруживает новые несуразности. Ноги! У него человеческие ноги с когтями хищной птицы! Но это еще не все. Отвратительный облик человека-паука, на которого Сарий старается не смотреть, тоже странен, но его тошнотворные подрагивающие ножки, растущие прямо из головы, выглядят вполне естественно, так, словно там им и место. А рослый Пучеглазый, наоборот, кажется чем-то инородным, словно его по недосмотру пропустили в мир Эреба.

Когда распорядитель начинает говорить, в его голосе слышится плеск воды:

— Правила известны. Я выкликаю воинов. Запрещено вызывать противника, который находится на более низком уровне, чем тот, кто его вызвал. Начну я с карликов. Баханиор!

Проходит несколько секунд, прежде чем названный воин выбирается на середину арены. Нигде на его одежде Сарий не может заметить число. Значит, Баханиор находится по меньшей мере на третьем уровне.

— Выбери противника, — требует Пучеглазый.

Теперь Баханиор медлит еще сильнее. Он поворачивается раз, другой, всматривается в толпу темных эльфов.

Если он выберет меня, значит, он тоже находится на третьем уровне, иначе мой уровень будет слишком низким для него, заключает Сарий. Это было бы неплохо. С карликом, который на третьем уровне, он бы мог побиться.

Однако Баханиор поворачивается дальше, застывает перед людьми-кошками, потом — перед вампирами. Церемониймейстер нетерпеливо ударяет посохом по песку:

— Решайся.

Снова проходит несколько секунд. Публика начинает волноваться. Доносятся отдельные громкие выкрики:

— Слабак! Крохуля! Знай Мышесранских!

Сарий благодарит судьбу за то, что не находится сейчас на месте Баханиора.

— Я вызываю Блэкспелла, — решается наконец карлик.

По тому, в каком быстром темпе Блэкспелл вырывается из рядов вампиров и замирает напротив Баханиора, Сарий догадывается, что карлик поставил не на ту карту. Вероятно, вампир как минимум на два или три уровня выше соперника и уже радуется тому, что вот-вот порубит Баханиора на куски. Сарий мельком припоминает то, что ему когда-то сказал Вестник: однажды Блэкспелл был побежден Дриззелом и лишился сразу трех уровней. Впрочем, он наверняка уже наверстал тогда упущенное. Но в любом случае Дриззел, должно быть, ужасно сильный вампир. Сарий его ни в коем случае не вызовет.

Блэкспелл вынимает меч, и зависть охватывает Сария, потому что меч — тот самый, словно отлитый из красного стекла. Баханиор же держится так, словно больше всего на свете хочет отчаянными прыжками, перескакивая через зрительские ряды, умчаться прочь. Его меч рядом с оружием его противника напоминает скорее нож для масла.

— За что вы собираетесь сражаться?

Баханиор нерешительно переминается с ноги на ногу.

— Если я одержу победу, я хочу получить от Блэкспелла один уровень и… двадцать золотых.

— Слишком мало, — возражает вампир. — Два уровня и тридцать золотых.

Баханиор молчит. Судя по его виду, он уже устал раскаиваться в том, кого выбрал в противники.

— Ты согласен? — интересуется церемониймейстер.

— У меня только двадцать пять золотых, — признается Баханиор.

На этом они и сходятся — два уровня и двадцать пять золотых. Сарий убежден, что это больше, чем Баханиор может себе позволить.

— Бой! — кричит Пучеглазый.

Баханиор тотчас делает три шага назад. Блэкспелл наступает, небрежно отвернув в сторону щит, словно намеренно заманивает карлика, побуждая того броситься в атаку.

Тук-тук-тук! Это оттуда, из реального мира.

— Ник?

Дрянь, не сейчас! О, пожалуйста, нет!

Не снимая с головы наушников, Ник вскочил со стула и через плечо увидел, как поворачивается дверная ручка. Отец. Ну почему, почему его не могут оставить в покое?

Ник попытался загородить экран, одновременно понимая, как смешно это выглядит. По внезапному наитию он выключил монитор и раскрыл учебник по химии, все равно на какой странице. В ушах раздался звон мечей.

— Мы с матерью хотели сходить в кино после обеда. Я как раз успеваю после сеанса на ночную смену. Пойдешь с нами? Мы так давно уже вместе никуда не ходили.

Сквозь наушники долетел чей-то стон, исполненный боли. Это Баханиор, гарантированно. Затем послышались шипение и удар.

— Эй, я задал тебе вопрос! Будь добр, сними эти штуки с ушей, или думаешь, что я куплюсь и поверю, что ты занимаешься, когда у тебя вовсю грохочет музыка! — Отцовское лицо стало наливаться краской.

Проклятье, проклятье, проклятье. Ник снял наушники.

— Так-то лучше. В кино идешь или нет?

— Вряд ли, пап. Лучше мне еще позаниматься, все оказалось труднее, чем я думал.

Уильям Данмор недоверчиво покачал головой:

— И ты не можешь прерваться даже на пару часов? Ты б хоть спросил, какой фильм мы собираемся смотреть.

Сражение, вероятно, уже закончилось. Блэкспелл наверняка выиграл, но разве Ник мог быть в этом уверен? А что, если этот рослый пучеглазый распорядитель вызвал сейчас именно Сария и надо выбирать соперника, а он неподвижно стоит среди толпы? Что тогда произойдет? В эту минуту Нику больше всего хотелось бы зафутболить отца на Луну.

— Все равно какой, пап. Я останусь дома, ты не против?

Недоверчивый взгляд отца скользит по письменному столу, компьютеру, книге.

— Наверное, уже чувствуешь себя взрослым, раз не хочешь с родителями в кино сходить?

А нам с матерью остается лишь платить за все, раскошеливаться, раскошеливаться и раскошеливаться и никогда не получать ничего взамен. Эта фраза наверняка прозвучит следующей. Иногда на папашу накатывало такое настроение, но почему сегодня, почему именно сегодня?

Ник улыбнулся, что ему далось на редкость трудно.

— Поверь мне, я безумно рад был бы посмотреть с вами какой-нибудь фильм, это куда лучше, чем мучиться с тупой работой по химии. Но тема чертовски трудная. Последнюю ночь я ужасно плохо спал. Чистая правда.

Может быть, именно крепкие выражения заставили отца поверить. «Кто чертыхается, тот не врет», — такая у него поговорка. Н-да, нелепое заблуждение.

— Гм. Ну, если это так серьезно, — я, должен признаться, немного изумлен. Надеюсь, твое усердие отразится на результате.

Увы, в это очень трудно поверить.

— Я тоже надеюсь.

— Ну, тогда бывай, профессор. Желаю хорошенько повеселиться.

Баханиор куда-то пропал с арены, от Блэкспелла тоже не осталось и следа. Но ведь один из них должен был выиграть, не так ли? Сейчас сражается темный эльф с женщиной-ящером, оба Сарию незнакомы. Сам он все еще стоит на том же самом месте, рядом с Ксоху, и рад был бы спросить у того, какие события пропустил. Он делает попытку, но это не срабатывает. Похоже, на арене разговоры запрещены. Так, наверное, даже лучше: если никто не заметил его ошибку, то никто на него и не пожалуется.

Женщина-ящер сражается без оружия, она мечет молнии в противника-эльфа. Она волшебница? Темному эльфу дважды удается увернуться, и теперь женщина отступает, у нее нет больше сил, ей нужна передышка. Немного погодя эльф смекает, в чем дело; он бросается вперед с копьем наперевес, но женщина-ящер уже накопила достаточно волшебных чар, чтобы метнуть в противника еще одну молнию и поразить его.

— Победительница — Дракония. Она получает от Дзайквора один уровень и пятнадцать золотых монет.

Короткий шелест, и внезапно Сарий видит, как на доспехах Дзайквора появляется цифра II. У Драконии ничего не меняется; во всяком случае, Сарий не в силах этого заметить. Избранным, расположившимся на постаменте, точно всем видно, как, например, четверка превращается в пятерку.

— Ксоху! — кричит распорядитель.

Темный эльф рядом с Сарием дергается. Какое-то мгновение он медлит, затем крепче сжимает меч и щит и выходит. Другие пропускают его, и Ксоху занимает место на середине арены.

Удачи, удачи тебе, думает Сарий.

— Выбери противника.

Очевидно, Ксоху уже обдумал свою стратегию. Он тотчас поворачивается к небольшой группке людей.

— Я вызываю ЛордНика.

Зачем же ты, идиот? Ты его никогда не побьешь! С другой стороны — кто знает. Впечатление может быть и обманчиво, Сарию ведь неизвестен уровень Ксоху. Почему же тогда он так напрягся?

Разве не может такого быть, что за Ксоху скрывается кто-то, кто знает Ника Данмора? А раз так, то он, вполне вероятно, в курсе, что Ник Данмор погрузился в мир Эреба совсем недавно, и потому вполне логично считает, что уровень Ника не так уж высок?

ЛордНик бегло взглядывает на Ксоху, прежде чем шагнуть вперед. В душе Сария пробуждается то же неприятное чувство, что и прошлой ночью. Вид этого воина знаком, словно отражение в зеркале, вот только у Сария нет над ним никакой власти, и это его тревожит.

Кто же ты? Сарию вдруг становится ясно, что все игроки, с которыми он хоть раз пересекался за пределами Эреба, уверены, что под личиной ЛордНика скрывается Ник Данмор. Любая гадость, которую учинит этот самозваный лорд, будет в их головах записана на счет Ника. Ну ты и задница, думает он. Кто тебе это позволил?

— За что вы собираетесь сражаться?

— Один уровень и двадцать золотых, — говорит Ксоху.

— Слишком мало.

Ну, теперь-то Ксоху уже должен заподозрить неладное, думает Сарий.

Эльф, похоже, испытывает неуверенность, он ждет, что предложит соперник. Никакого ответа. Тогда он сам делает следующее предложение:

— Один уровень и двадцать пять золотых?

— Ни в коем случае, — отзывается ЛордНик. — Два уровня и, пожалуй что, двадцать пять золотых. Но в любом случае два уровня.

— Для меня это слишком много.

— Вот досада. Лучше б ты меня не вызывал. Если ты можешь потерять два уровня и при этом не умереть, тогда соглашайся. А ты можешь.

Если бы ЛордНик хоть не был таким заносчивым сопляком, думает Сарий. Или если бы я мог объявить в школе, что не имею с ним ничего общего. Но даже это против правил.

Пучеглазый поднимает посох.

— Бой!

ЛордНик молниеносно бросается на Ксоху, который, видимо, не рассчитывал на столь быструю атаку. Длинный меч война-человека рассекает бедро эльфа. Льется кровь, и снова разносятся крики зрителей:

— Кровь! Кровь! Кровь!

Заткнитесь и дайте ему шанс, хочется заорать Сарию. Но он обречен молчать, да и в его словах все равно нет никакого смысла.

Ксоху пытается сделать выпад, но его затея с самого начала обречена на неудачу. Он волочит ногу, его пояс уже более чем наполовину почернел.

Скажи своим двум уровням «прощай», сочувственно думает Сарий. Если бы я не знал ЛордНика, я бы тоже его вызвал и ударил по физиономии, которую он у меня своровал.

С каждым шагом Ксоху слабеет. Из нескольких его ран сочится кровь; он вяло отбивается от наскоков ЛордНика. В конце концов хватает одного удара щитом, и Ксоху валится наземь.

— Победитель — ЛордНик, — объявляет Пучеглазый. — Он получает два уровня и двадцать пять золотых монет.

На доспехах Ксоху проступает цифра II. Похоже, шок от этого события придал ему новые силы: он снова поднимается и вонзает меч в ногу ЛордНика. Его противник, не ожидавший такого, отпрыгивает, оставляя на песке широкий кровавый след. На мгновение оторопев, он выхватывает оружие и наносит Ксоху рубящий удар в живот.

Один, другой — и на поясе темного эльфа не остается даже красной точки. Ксоху падает на песок арены и замирает. Со всех сторон доносится оглушительный рев зрителей. ЛордНик делает шаг назад; он тяжело дышит, видно, как его грудь то вздымается, то опускается.

Ксоху ведь не умер? У Сария внутри все холодеет. Наверняка же нет, ну наверняка же на поясе эльфа осталась хоть одна красная полоска? Этого достаточно, чтобы подошел Вестник и взял его с собой, чтобы вылечить. Так ведь и будет, разве нет?

«У тебя есть только один шанс сыграть», — нашептывает кто-то на ухо Сарию. Он в самом деле это слышал? Или ему мерещится?

Да какая разница? Ксоху не шевелится, не шевелится даже тогда, когда церемониймейстер вначале осторожно, а затем энергично толкает его посохом. На пучеглазом лице появляется ухмылка. Распорядитель оглядывает публику взглядом, а затем большим пальцем левой руки проводит по шее, словно перерезая себе горло.

Куда же запропастился Вестник? На зрительном ряду за варварами он не сидит, за ящерами его тоже нет… Но что, если он подыскал себе место прямо за темными эльфами? Сарий поворачивает голову, осматривает сидящих, отводит взгляд при виде человека-паука, снова быстро оборачивается и вдруг видит: в третьем ряду между женщиной, у которой вместо волос вьются змеи, и мужчиной с тремя глазами восседает знакомая тощая фигура. Лицо скрывается в тени капюшона, но желтые глаза светятся, словно крохотные мерцающие свечи на крышке гроба. Похоже, Вестник даже пальцем пошевелить ради Ксоху не собирается.

Эльфа уносят. Два стражника хватают его за ноги и волокут труп прямо по песку. Остается лишь широкий кровавый след.

Сарий растерянно смотрит в их сторону. Все это так по-настоящему. Просто чертовски по-настоящему. Страх возвращается к нему с удвоенной силой, он боится, что не покинет арену живым, а когда церемониймейстер снова выходит на середину, Сарий чуть не молится о том, чтобы его не вызвали.

Его желание исполняется. Когда Пучеглазый называет следующее имя, можно буквально услышать, как у всех перехватывает дыхание.

— КровоПуск.

Тот появляется с топором, мечом и щитом, небрежно переброшенным за спину. На мгновение Сарию на ум приходит безумная мысль о том, что бы он делал, если бы варвар выбрал его, хотя такого и не может случиться. Он же всего лишь на третьем уровне, а КровоПуск, вероятно, на каком-нибудь чертовом девяносто пятом или каком там еще.

Варвар и полуобнаженный церемониймейстер почти одинакового роста. КровоПуск буквально пышет энергией, не может ни мгновения стоять спокойно. Оружие в его руках дрожит, словно живое.

— Выбери своего противника.

КровоПуск не медлит ни секунды:

— Я вызываю Бероксара. Я намерен занять его место во Внутреннем Круге.

Арена замирает, как исполинский зверь, свернувшийся в кольцо. Если бы тут повсюду не лежал песок, то можно было бы расслышать даже звук падающей иголки. Один из двух варваров на золотом постаменте приподнимается.

Нелогично, думает Сарий. На месте КровоПуска я выбрал бы человека-кошку или женщину — темного эльфа.

Соперники практически одинакового роста. Бероксар вооружен изогнутым мечом и щитом размером со столешницу. Его шлем похож на голову акулы и доходит хозяину до плеч, защищая даже часть спины.

— Что ты потребуешь от КровоПуска в случае, если он проиграет?

— Быть моим рабом в течение двух недель и отдать шесть уровней.

Шесть! Однако если КровоПуск взволнован, то по нему этого не заметно. Он торопливо кивает и занимает позицию. Готовясь к схватке, Бероксар взмахивает мечом; рассекаемый воздух жужжит, словно рой пчел.

Пару следующих минут Сарий не способен ни о чем рассуждать. Поединок заставил его позабыть обо всем, даже о собственном страхе. Ни на мгновение варвары не выказывают своей слабости. Они кружат друг возле друга, совершают короткие молниеносные выпады и защищаются с одинаковым искусством. Кривой меч Бероксара выписывает серебристые узоры возле своего соперника. КровоПуск, размахивая топором около своей головы, мечом пытается выискать брешь в обороне Бероксара. Ее, похоже, нет. Этот поединок напоминает танец, где поочередно то один, то другой ведет партнера. Так продолжается до тех пор, пока КровоПуск внезапно не поворачивается и не подставляет Бероксару спину. Кривой меч варвара звенит и стремительно летит к плечам КровоПуска, где со всей силой обрушивается на деревянный щит и глубоко вонзается в него. Быстрый поворот, и застрявший меч выскальзывает из руки Бероксара.

Без оружия у того нет шансов. Удары топором по ноге, мечом по боку валят его наземь.

— Победитель — КровоПуск.

Варвар высоко вздымает руки и поворачивается по кругу, сопровождаемый чудесной музыкой и ликованием публики, которая моментально стряхивает оцепенение. Хлопая и топая, зрители выкрикивают имя КровоПуска, вновь и вновь повторяя его.

Пучеглазый выходит на середину и одним движением руки заставляет массы замолчать. Затем он наклоняется к поверженному и снимает с его шеи украшение. Это железная цепь, на конце которой болтается рубиновое кольцо; в поперечнике оно примерно равно донышку бутылки. С внутренней стороны кольца виднеется выступ, который напоминает шип розы или изогнутую букву V. Этот выступ обращен к середине кольца.

Церемониймейстер надевает цепь на шею КровоПуска. Снова вспыхивает ликование, которое не стихает даже тогда, когда Бероксар с трудом вновь поднимается на ноги и, следуя указанию распорядителя, занимает место среди столпившихся варваров.

Сарий даже не заметил, как Вестник оказался на середине арены. Однако теперь он стоит там и протягивает КровоПуску костлявую руку.

— Добро пожаловать во Внутренний Круг. Мы надеемся, что ты будешь достоин этой чести.

КровоПуск почтительно склоняет голову и направляется к золотому постаменту, где занимает место Бероксара. Красный круг на его груди сверкает, как свежее клеймо.

Вестник обращается к варварам.

— Бероксар и впредь должен выполнять свой обет. Пусть он не забывает об этом. Предатели умирают быстро. Разумеется, при первой удобной возможности он может отвоевать себе место во Внутреннем Круге. Так же, как и любой из вас, — широким жестом обводит он всех собравшихся.

Следующий воин воспринимает эту напутственную речь в буквальном смысле и вызывает на поединок Вюрдану, женщину — темного эльфа из Внутреннего Круга. Та скорее сметает его, чем побеждает, — на несчастного обрушивается град огненных шаров, молний и метких ударов копьем. Поединок длится не дольше минуты, и вот уже поверженный воин лежит на песке и покидает арену жалкой «единицей».

Да ладно, темные эльфы ни на что не годятся. Вы только и способны, что подражать кому-то. Сарий чувствует, как его понемногу наполняет гордость. Неудивительно, что КровоПуск предпочел выбрать в соперники эту вялую гору мышц.

Следующие три поединка ничем не примечательны, и потому мысли Сария отвлекаются от происходящего на арене. Мельком он замечает, что воины впервые сражаются за волшебный кристалл — ни у вампира ЛаКора, ни у женщины-кошки Маймай его нет, но оба страстно жаждут им завладеть. Пучеглазый жестом фокусника достает кристалл (из воздуха, что ли?) и предлагает его в награду. Женщина-кошка поколачивает ЛаКора, и тот лишается одного уровня. Кому его? Никому. Просто так.

— Финиэль!

Он не заметил ее раньше в толпе эльфов, но теперь она гордо шествует мимо. Жаль, что скорпионы не расправились с этой придурковатой куколкой с вздернутым носиком. Сарий смотрит, как она располагается посреди арены, и надеется, что она выберет себе кого-нибудь на беду. Дриззела, может быть, или кого-то еще, который вытрясет из нее уровни только так.

— Выбери противника.

Еще до того, как Финиэль ответит, у Сария бьется сердце; он знает, что эльфийка произнесет.

— Я вызываю Сария.

Тотчас снова тут как тут и страх, и образ мертвого Ксоху, как его волокут с арены; только об этом сейчас нет времени думать. Он не может видеть уровень Финиэль, она его — тоже нет, иначе не могла бы его вызвать. Значит, она на третьем уровне. Тут можно потягаться.

Нетерпеливое ворчание трибун напоминает ему, что он все еще стоит, словно окаменев, среди других темных эльфов. Вперед, вперед!

Финиэль не может знать, что он на третьем уровне. Тогда с какой стати она его выбрала? Потому что во время схватки за скорпиона он позволил себя так беспардонно оттеснить? Вероятно.

Он пробирается среди других темных эльфов, не глядя ни влево, ни вправо. Ему нужно выбрать тактику, чтобы перехитрить Финиэль с ее алебардой. Своим оружием она будет удерживать его на расстоянии, сомнений тут нет и быть не может. Мысленно Сарий уже представляет, как будет беспомощно размахивать мечом, рассекая им только воздух, в то время как его соперница вонзит острие алебарды ему между ребер.

— За что вы собираетесь сражаться?

Финиэль раздумывает недолго:

— Один уровень и двадцать золотых монет.

У всех есть золото, только у Сария нет. Зато у него все еще есть чаши и блюдо, отнятые у расхитителя гробниц, он ведь их так и не продал, просто забыл. Интересно, почему он только сейчас о них вспомнил, именно сейчас, когда всякая посторонняя мысль только мешает?

— Золота у меня нет, и мне хотелось бы сразиться за волшебный кристалл, — говорит он без особой надежды.

Вблизи Пучеглазый безобразен настолько, что трудно выдержать. Землистая кожа изобилует морщинами и ямками, напоминая старый холст с облезшей краской. В голове Сария укрепляется уверенность, что с церемониймейстером что-то не так.

— Волшебные кристаллы не подлежат выбору, — объясняет распорядитель. — Вы сражаетесь за один уровень. Этого достаточно.

Он поднимает мускулистую руку и подает знак, что можно начинать поединок.

Нужна какая-то хитрость, чтобы ускользнуть от оружия Финиэль. Сарий, пританцовывая, перемещается с места на место. Только не медлить. Только не стать легкой целью. Увы, его прыжки ничуть не нервируют Финиэль, она ведет себя так, словно у нее бесконечно много времени: стоит совершенно спокойно, держит алебарду обеими руками, направив ее острием — ну разумеется — в его сторону. Сарий пробует сделать выпад — конечно, для видимости, — и тотчас отскакивает на безопасное расстояние. Ничего не происходит, острие алебарды лишь на миг дергается в его сторону, и все. Но в тот момент, когда он немного опускает меч, скорее от растерянности, чем от изнеможения, Финиэль буквально взрывается. Два прыжка, и она рядом с ним, острие ее оружия направлено ему прямо в грудь. Он поднимает щит, но уже слишком поздно: она наносит удар. Вновь раздается пронзительный звук боли; ударом меча он отводит алебарду в сторону.

Мелом по доске, вилкой по фарфору, пилой прямо по слуховому нерву. На этот раз пронзительный звук не вызывает у Сария ничего, кроме бешенства. Уже не думая об обороне, он еще раз бьет мечом по алебарде с такой силой, с какой только может, а потом, отбросив щит, хватается за длинную рукоятку и отводит ее от себя.

— Сарий! Сарий! Сарий!

Его подбадривают? Он слышит скорее шепот, чем крики, многоголосый шепот, словно его окружает хор призраков. Они гипнотизируют его?

Он наступает на брошенный щит и чуть не спотыкается, но все же не выпускает из рук оружие Финиэль. Ни в коем случае. Ее тело не защищено, если он сейчас промедлит, то окажется полным идиотом: она нанесет удар, и пронзительный звук будет резать его уши, как стекло…

Сарий бьет мечом в грудь Финиэль, вытаскивает, бьет в живот. Из ран хлещет кровь, руки Финиэль соскальзывают с алебарды, она падает наземь. Он бросается к ней, пояс эльфийки почти целиком почернел, еще один укол, удар и…

— Победитель — Сарий.

Голос Пучеглазого вырывает его из куража схватки. Финиэль уже не шевелится — ни движенья. Он опускает меч, и в тот же момент стихает звук раны и слышится музыка. Великолепная музыка, как в кино, когда герой победил в решающей битве. Так было и с КровоПуском — и ни с кем из других воинов. Почему? Потому что только я могу ее слышать, становится ясно Сарию, потому что она — часть моей награды, как и четверка, которая сейчас наверняка появилась на моих доспехах, и двойка, которая внезапно проступает на кожаном жилете Финиэль.

Его соперницу уносят — не волокут за ноги, как Ксоху, но уносят осторожно и быстро. Так что, по всей видимости, она жива, и ей предстоит обстоятельный разговор с Вестником.

Он теперь на четвертом уровне. На победоносном, неуязвимом четвертом. Сарий возвращается назад, в тот угол, где стоят темные эльфы. Он осматривается: теперь ему видны те, кто находится на третьем уровне, а их множество. Например, та девчонка-вервольф, которую как раз сейчас вызывает церемониймейстер:

— Галарис!

Вот так момент. Галарис… Это имя Сарий знает. Деревянная коробка. Тоттеридж. Виадук через Доллис-брук. Это Галарис спрятала под тисом ту таинственную коробку?

Спросить ее он не может: как раз сейчас она занимается тем, что выискивает себе противника. К тому же у Сария есть ощущение, что его любопытство не очень понравится Вестнику и его гномам. Галарис, чьи каштановые волосы светятся на солнце, как жидкий шоколад, решается выбрать варваршу по имени Рахалл-ЛА. Дерзко. Или глупо. Но в конце концов риск оправдывается, ведь вервольф вооружена луком и стрелами, а Рахалл-ЛА — тоже находящаяся на третьем уровне, — даже близко не может к ней подойти.

Затем сражаются друг с другом несколько тех, кто находится на более высоком уровне. Бои длятся долго и ведутся с необычайной резкостью. Сарий пытается запоминать имена и примечать уязвимые места соперников, однако вскоре бросает это дело. Похоже, интерес к поединкам повсюду понемногу затихает. Некоторые из уже записавших на свой счет победу удаляются. Сарий следует за ними, после того как успевает еще посмотреть поединок между Дриззелом и Кескорианом, во время которого варвар теряет три уровня сразу. Дриззел ужасающе коварен, запоминает урок Сарий.

В комнате, отведенной темным эльфам, он встречает Леланта и Дитя Арвен.

— …идиот, конечно, если еще раз сорвался уже после того, как проиграл, — говорит Лелант.

— Мне нравился Ксоху, — немного помолчав, поясняет Дитя Арвен. — Печально, что он мертв. Я думаю, он заслуживал бы еще одного шанса.

Сарий думает так же. Почему именно Ксоху, в котором хоть что-то приятное было? Почему не схлопотал свое тот же Лелант, трус, который никак не заткнется?

— Ты вообще не сражаешься? — спрашивает его Сарий.

— А тебя это колышет? — фырчит Лелант.

— Он никогда не участвует в поединках, всегда ждет великой битвы, которая состоится в конце. Так рискуешь меньше и можешь больше записать на свой счет, — вместо него поясняет Дитя Арвен.

— Скажи-ка, ты всегда все так досконально за других просчитываешь? — досадливо бросает Лелант.

У него по-прежнему то же самое оружие, что и в лабиринте, ничего новенького, насколько может заметить Сарий. Остался ли еще у него тот волшебный кристалл? Интересно, можно ли на него наброситься и пошерстить вещи? Наверное, нет.

— Великой битвы? — переспрашивает он вместо этого и демонстративно поворачивается к Леланту спиной.

— Да ты вообще ничего не понимаешь, — раздраженно отвечает тот, прежде чем Дитя Арвен успеет пояснить:

— В конце каждого турнира проводится великая битва, каждый против каждого. Это довольно опасно, ведь тебя могут поколотить те, кто достиг более высокого уровня. Зато ты можешь отнять у других самые ценные вещи, которые у них есть.

— И волшебные кристаллы? — спрашивает Сарий, косясь на Леланта.

— Ну да, если кто-то носит их с собой. Правда, такое вряд ли произойдет.

Если признаться себе начистоту, то Сарий в этот момент отнюдь не расположен участвовать в великой битве. Он только что достиг четвертого уровня и может вмиг снова все потерять. С другой стороны, кто поручится, что здесь и сейчас он не сумеет подняться на два-три уровня выше?

— А все-таки клево, что Ксоху сыграл в ящик, — меняет тему Лелант.

Этот идиот просто уняться не может. Ну подожди, Колин.

— У нашего дурачка-эльфа голова была набита всякой чепухой. Постоянно трепал языком. В этом он, так сказать, никогда не был в отстающих, так что ему лучше было сразу погибнуть. Такой же рохля, как и ты, Сарий. Думаю, когда начнется битва, я тебя сразу уделаю. Скажи-ка лучше Арвен «чао», пока есть возможность.

— Меня зовут Дитя Арвен, ты, обезьяна.

— А кого это колышет?

Ощущение, словно собравшиеся на арене ждут стартового выстрела, чтобы пуститься во все тяжкие; в какой-то степени это даже верно. Пучеглазый церемониймейстер расположился на краю и высоко поднял посох. Сарий снова оглядывает всех собравшихся. Неподалеку от него стоит вампир, он на втором уровне и мог бы оказаться легкой добычей, но чуть дальше караулит ЛордНик, а от него Сарию нужно держаться в стороне. Церемониймейстер объявляет условие: никому не разрешается нападать на того, кто уже сражается с соперником.

Итак, надо быстро найти подходящую жертву, легкую жертву, прежде чем кто-нибудь из девятиуровневых придет к идее, что Сарий для него — самая подходящая добыча.

Вампир-«двушка» — идеальный вариант и стоит очень близко. Пучеглазый опускает посох, Сарий срывается с места, однако тотчас замечает справа от себя Леланта. Тот опустил забрало зеленоватого шлема и теперь похож на стальную лягушку на двух ногах. Острие меча Леланта направлено в сторону Сария, но на бегу ему прицеливаться неудобно, он промахивается, чуть задев руку противника. Сарий слышит лишь тихий, скрипучий звук — так скрипит плохо смазанная калитка в саду, — и ничего более. Но после пропущенного удара в душе его, словно багровое раскаленное солнце, вскипает бешенство.

Ну что ж, если Лелант нарывается, то он получит. Например, получит от Сария щитом, как тараном, по ребрам, а самое главное, получит мечом — сперва по шлему, затем по латам. Так у него не будет времени, чтобы снова подняться на ноги.

На этот раз Сарию не нужно бравурной музыки, чтобы почувствовать себя победоносным военачальником. Ему достаточно всего лишь понаблюдать за Лелантом: тот отшатывается, неловко парирует удар, спотыкается, теряет щит. А потом падает, и растягивается, и высоко поднимает меч, словно жало осы, как будто надеется, что Сарий сам на него наступит.

После двух энергичных ударов меч тоже долой. Сарий с удовольствием наблюдает, как на плечах и груди Леланта проступает кровь. Должно быть, от этих ран в его ушах творится просто ад.

Он приставляет меч к шее Леланта, прямо к краю доспехов, и едва поддается искушению просто заколоть соперника. Интересно, что дальше? Разговаривать-то они не могут.

Как это часто бывает, решение появляется в виде гнома-посланца. На его голубоватом лице — широкая гримаса.

— Все-таки тут и впрямь победил Сарий, — квакает он и начинает рыться в вещах Леланта. — А победитель выбирает все, что хочет.

Конечно, Сарий первым делом принимается искать свой волшебный кристалл. Однако его тут уже нет, это было ясно с самого начала. Кто знает, что Лелант с ним сделал.

Кто знает, что вообще с ним делают.

Ну хоть что-то: Лелант припрятал сто тридцать золотых монет. Великолепно. Сарий бросается к ним, но гном незамедлительно его осаживает:

— Не больше половины.

Тоже хорошо. Шестьдесят пять золотых — неплохая добыча. Кроме того, Сарий находит пару украшенных смарагдами сапог, кинжал и бутылку с целебным напитком. Все это он берет себе, и гном даже не протестует. Он вступает в разговор только после того, как Сарий надежно укладывает свою добычу.

— Жадноватый, очень жадноватый молодой господин. А ведь уровни, само собой, так просто у соперника не отнимешь. Но он может, конечно, забрать два уровня, если оставит побежденному взамен его вооружение.

Естественно, Сарий лучше возьмет себе уровни Леланта, чем оружие и доспехи. К его огромному удовлетворению, на доспехах побежденного противника появляется римская V.

Значит, он был на седьмом уровне, а я, будучи на четвертом, являлся для него легкой добычей. Или же нет. Глупо вышло, Лелант, ты идиот. И сейчас он показал дураку Леланту, что и сам кое в чем силен.

Он смотрит, как Лелант медленно поднимается на ноги и ковыляет прочь, как и другие поверженные воины. Достигнув шестого уровня, Сарий теперь гораздо лучше понимает, что происходит вокруг. Он различает уровни примерно у трети участников, но, к сожалению, среди них не так много знакомых ему лиц. Блэкспелл, ЛордНик, Кескориан и Дитя Арвен все еще превосходят его или, по крайней мере, тоже достигли шестого уровня. Жаль. Зато Сапуджапу оказывается игроком пятого уровня — так же, как и Нуракс. Оба все еще никак не могут разделаться со своими противниками. На другом конце арены Сарий обнаруживает Дриззела, который пытается стянуть КровоПуска с постамента Внутреннего Круга.

— Ты готов к новой битве? — осведомляется гном с голубой кожей.

К новой битве? Он в этом не уверен. Конечно, было бы заманчиво раздобыть себе еще пару уровней, но что если счастье ему изменит? Начать день на третьем уровне и завершить его на шестом — все же не так плохо.

— Нет. На сегодня довольно.

— Тогда покидай арену.

Сарий выполняет указание и направляется в те же ворота, через которые вошел сюда; он еще раз заглядывает в комнату темных эльфов, где уже никого нет, и топает прямо к выходу. Когда же он в последний раз так хорошо себя чувствовал? Нет, не вспомнить. Должно быть, давно, может быть, год или два назад. С кучей золота в кармане Сарий бодро шагает по улице. Посмотрим, что еще интересного в Белом Городе?