Эреб

21

Кафедральный собор тьмы, думает Сарий, стоя перед Вестником. Они находятся в громадном помещении со стрельчатыми окнами, сквозь которые не проникает ни единого луча света, хоть и кажется, что от стекол исходит бледное сияние. Между окон замерли каменные статуи, вдвое выше Сария, с лицами демонов и крыльями ангелов. Они оцепенело уставились в пустоту.

Вестник восседает на деревянном стуле, своего рода троне, украшенном затейливой резьбой. За ним разверзается нечто, еще более мрачное, чем окружающая тьма, — пропасть или расщелина. Сарию со своего места не удается разглядеть, что же именно там есть.

Вестник складывает длинные пальцы, опускает на них подбородок и молча рассматривает Сария. Вокруг в светильниках мерцают сотни серых свечей.

— У тебя было задание, — произносит Вестник.

— Да.

— Ты его выполнил?

— Да.

Вестник откидывается назад, кладет ногу на ногу.

— Расскажи мне об этом.

Сарий быстро собирается с мыслями, стараясь не упустить ни одной важной детали. Он докладывает, как обнаружил склянку с пилюлями, как искал термос, и, наконец, рассказывает, как высыпал таблетки в чай.

— Все? — уточняет Вестник.

— Да.

— Хорошо. Что ты сделал с пустой склянкой?

— Выбросил. В урну возле станции метро.

— Хорошо.

Снова наступает молчание. Одна из свеч с шипением гаснет, тонкая струйка дыма тянется вверх, принимая форму черепа. Вестник наклоняется вперед, его желтые глаза наливаются кровью.

— Объясни мне вот что.

Я сглупил, он знает, он знает все…

— Один из моих шпионов нашел бутылочку. Она была полной.

Сария охватывает паника. Объяснение, быстро…

— Может быть, шпион нашел не ту бутылочку.

— Ты лжешь. Остальные лазутчики сообщают мне, что мистер Уотсон прекрасно себя чувствует. И он все еще в школе.

— Может быть, мистер Уотсон еще не пил чай, — поспешно замечает Сарий. — Или вылил его, потому что из-за таблеток чай стал горчить.

— Ты лжешь. Я не могу более найти тебе применения.

— Нет. Секундочку, все это совсем не так!

Сарий отчаянно подыскивает аргументы, с помощью которых можно было бы убедить Вестника. Он же так удачно все проделал, никто не может доказать, что он увильнул!

— Я выполнил задание, как договаривались. Если мистер Уотсон не пьет свой чай, то моей вины в этом нет. Я…

— Люди нерешительные, колеблющиеся, трусливые, поборники морали не вправе служить моему повелителю. С ними не уничтожить Ортолана. Прощай!

Прощай?

Повинуясь знаку, поданному Вестником, два каменных демона, застывших у стен, сходят со своих постаментов и расправляют крылья.

— Нет, подождите, это какая-то ошибка! — кричит Сарий. — Это нечестно! Я сделал все правильно!

Оба демона когтями впиваются ему в плечи и, подхватив его, взмывают высоко над землей. Сарий отчаянно защищается, извивается, пытаясь вырваться из каменной хватки крылатых исполинов. Ну почему Вестник так с ним поступает? Прежде он всегда помогал… А сейчас, из-за одного случая, одного этого задания…

— Да послушайте же! Это все недоразумение! Я еще раз попытаюсь! — кричит Сарий. — Теперь я сделаю все лучше, теперь мне это удастся, обещаю!

Вестник ниже натягивает капюшон, скрывая под ним бесстрастное лицо.

— Ты ничего не расскажешь об Эребе. Ты не станешь выступать против нас. Ты оставишь в покое воинов, продолжающих свой путь. Ты не перейдешь на сторону наших врагов, иначе пожалеешь об этом.

— Перестаньте, пожалуйста! Я правда все сделаю, обязательно сделаю!

Демоны уносят его к расщелине, разверзшейся прямо за троном Вестника. Расщелина — его смерть, Сарий это прекрасно понимает. Он изо всех сил бьется, пытаясь вырваться из когтей каменных демонов. Напрасно.

— Ник Данмор. НикДанмор. Ник. Данмор, — тихо разлетается под сводом кафедрального собора.

Его бросают вниз. Вокруг со свистом проносится воздух. Ему кажется, что он снова и снова слышит свое имя. А падение все продолжается и продолжается. Впрочем, сюда еще проникают отдельные лучи света: в страхе вытянув руки, он видит их смутные очертания.

Затем удар. Короткий, резкий взвизг — звук боли, громкий, как еще никогда до сих пор.

Потом тишина. Чернота. Конец.

Ник барабанил по клавишам, колотил мышь. Он бил по экрану монитора, по компьютеру, по письменному столу. Сарий не умер, он не мог умереть!

Так, надо делать все спокойно и медленно. Для начала выключить компьютер. Теперь включить. Посмотреть, как он заработает. И не торопиться при этом почем зря. Подумать.

Кто его предал? Кто вытащил из урны эти чертовы таблетки? Ник никого не видел, но он особо и не проверял, не потащился ли после школы кто-нибудь следом.

Я идиот. Наверняка какой-нибудь игрок шпионил за ним. Получил, вероятно, в награду немного золота или новый уровень.

И все же Вестник не сумел доказать, что Ник провалил задание. Не мог же он вышвырнуть Сария из игры просто так, без всяких убедительных доводов! И дня ведь еще не прошло с тех пор, как он говорил совсем другое. А еще убеждал, что Сарий может вскоре попасть во Внутренний Круг.

Эта мысль причинила ему боль. Завтра на арене должны состояться поединки. Он хотел, он обязан был там присутствовать. Тогда бы ему все удалось. Нет, он должен найти способ переговорить с Вестником и уладить это недоразумение.

Ему вспомнился Грег. Еще одно недоразумение. Только у меня-то вообще ничего не было.

Но он не Грег. Его так просто не вышвырнуть. Наверняка есть способ вернуться. Должен быть. Нику всего лишь нужен второй шанс. Ему нужно только снова попасть в игру.

Он нетерпеливо постучал костяшками пальцев по крышке письменного стола. Ну почему компьютер так медленно грузится?

Предположим, Вестник еще раз даст ему то же самое задание. Что он тогда будет делать? Отравит мистера Уотсона? Раскается, что в прошлый раз не использовал такой блестящий повод?

Да, черт возьми. Да. И, вообще, кто такой мистер Уотсон по сравнению с Сарием?

Ник закрыл глаза. Очень может быть, что вообще бы ничего не случилось. Уотсон глотнул бы чая, нашел бы его вкус ужасным и выплюнул. И? Невелика забота. Вероятно, Вестник об этом втайне и думал. Если пилюли растворить в чае, его невозможно будет пить. Ничего опасного. А Ник просто должен был почувствовать угрызения совести.

Компьютер наконец включился, появился привычный рабочий стол. Ник машинально подвел курсор туда, где находилась иконка Эреба. До сих пор находилась.

Красная буква Е исчезла.

Какого дьявола? Ник торопливо выхватил диск с Эребом из коробки и сунул его в дисковод. Так, дальше. Отлично. Установить.

Время опять тянулось нескончаемо долго, как и в первый раз. Но сейчас это ничего не значит: у него хватит терпения.

Так. Готово. Где же буква Е?

Ник не нашел ее, как не отыскал и вновь установленную программу. Он проверил весь жесткий диск, второй раз, третий. Ничего. Снова установить.

Так, секундочку: может быть, вначале DVD нужно было скопировать? Ведь именно так игра заработала в первый раз.

Он копировал и устанавливал, еще и еще, снова и снова. В промежутках в отчаянии колотил по компьютеру. Всего Ник пробовал запустить игру семь раз, используя все мыслимые комбинации. Бесполезно, ничего не удавалось. И он заранее знал, что не удастся, но не мог остановиться: смириться означало конец всему.

Стало быть, он и правда пролетел. Ник едва сдерживал подступавшие слезы. Сарий был его частью, а никто не вправе отнять у человека часть его самого. Еще раз установить. Еще раз.

Провозившись с диском три с лишним часа, Ник оставил безнадежную затею. Он все пролопоушил. Он принес Сария в жертву чокнутому учителю английского, этому типу, которому непременно надо вынюхивать, чем занимаются другие. Все равно бы с ним ничего не случилось: подумаешь, раздался бы своего рода предупредительный выстрел. Но Ник для этого оказался слишком труслив.

Умер от трусости?

При мысли о надгробном камне слезы все-таки прорвались и брызнули из глаз. Неужели там и впрямь будет высечено, что он умер от трусости? Или от непослушания? От нерешительности?

Даже это он не может узнать.

— Лазанью, Ник? — Рукой, все еще одетой в варежку-прихватку, матушка умудрялась удерживать тяжеленную алюминиевую миску. Вкусно пахло сыром и итальянскими травами, но у Ника не было никакого аппетита.

— Да, с удовольствием. Только не слишком много, — все-таки отозвался он. Ведь игроки должны вести себя как обычно, чтобы ничем не выделяться среди остальных. Так им велел Вестник.

Стоп. Для него все это уже не имеет никакого значения. Ник опустил голову на руки. Щипало глаза.

— У тебя все в порядке?

— Все супер. Просто немного устал.

— Наверное, это из-за погоды. Сегодня миссис Брикер чуть не заснула, пока я делала ей перманент…

Ник попросил матушку рассказать поподробнее. Местами ему удавалось улыбаться, а два раза он даже рассмеялся, хотя давно потерял нить беседы.

Собравшись с духом и вытерев слезы, он вдруг понял, что наверняка мог бы установить игру на другом компьютере. Можно заново зарегистрироваться, только, к сожалению, уже не как Сарий. Ему правда хочется так сделать? Ну, все же это лучше, чем ничего.

Ах, дьявол, он же совсем забыл, что в начале игры должен указать свое настоящее имя. В прошлый раз Эреб не дал себя обмануть. Но все равно непременно нужно попытаться. Вестник увидит, что Ник Данмор всерьез относится к делу, и снова примет его.

Сарий стоит посредине арены, с его шеи свисает красное кольцо, только оно не из рубинов, а из огня. Публика вокруг ликует. Но на этот раз зрители — почему-то одни люди-пауки; подрагивающие мохнатые лапки вырастают у них прямо из головы. Сарий отворачивается и видит, что рядом стоит ЛордНик. Его тело пронзено копьем.

— Ну и? — говорит тот и поводит плечами.

Внезапно копье превращается в змею, которая прячется в ране, рассекшей тело ЛордНика, словно в норке. Рана затягивается. Чудеса.

Сарий ищет Сапуджапу, но того нигде нет. Зато есть Лелант, он корчит дурацкую гримасу и делает в сторону Сария неприличный жест. За поясом у него торчит термос.

— Бой! — рычит пучеглазый распорядитель. Он ударяет посохом по земле, и посреди арены разверзается расщелина.

Не надо этого снова, думает Сарий, я же только что вернулся. Он смотрит вверх: там кружит золотой сокол, а рядом с ним два каменных демона, но видеть его они не могут.

Расщелина становится все шире. Кто-то прыгает туда по своей воле, но Сарий так не поступит — он же не сумасшедший. Он пятится и пятится, пока пропасть не поглощает всю арену. Теперь ему нужно вскарабкаться на ограждение, на зрительскую трибуну, но там люди-пауки, и они тянут руки, словно Сарий — желанная их добыча…

И опять он падает, бесконечно летит в бездну. Ничего мне не сделается, думает он, теперь я все-таки знаю, как сюда вернуться.

Звон будильника прервал падение Ника, и первое мгновение его переполняло абсолютное счастье: Эреб вновь открыт для него. Но в следующее мгновение реальность заняла полагающееся ей место, и Ник, уткнувшись лицом в подушку, попытался вернуться в свой сон.

Интересно, по его лицу можно догадаться, что произошло? Стоило переступить порог школы, и на него, как показалось Нику, тут же все уставились. Колин смерил друга насмешливым взглядом; Рашид и вовсе смотрел сквозь него, словно Ник был пустым местом.

Ни тот ни другой не станут ему помогать, это ясно. Тут нужен кто-нибудь вроде Грега — один из тех, кто уже пережил падение в пропасть и теперь стремился вернуться в мир Эреба.

В первую же подходящую минуту, убедившись, что никто за ним не следит, Ник попытался подойти к Грегу. Правда, пришлось сопровождать того буквально до туалета.

— Могу я быстро кое о чем тебя спросить?

Грег неприятно передернул плечами. Шрамы на его лице потемнели, но левое запястье все еще было перебинтовано.

— Если тебе нужно.

— Ты уже нашел, как… справиться со своей проблемой?

Грег наморщил лоб, а потом состроил гримасу. Видимо, намерения Ника ему были вполне понятны.

— Гляди-ка, значит, за это время тебя тоже вышвырнули. Ну что ж, Данмор, не повезло. Ты же в прошлый раз был таким отзывчивым, так хотел мне помочь, что я тебе ни в коем случае не выдам, как туда вернуться. Если б я сам только это знал!

Дверь туалета захлопнулась прямо перед носом Ника.

Ладно, обращаться именно к Грегу и впрямь было не слишком вежливо. Но от кого же тогда он мог узнать, что Ник вылетел? Ни от кого. Так, а кто еще ходит с таким же подавленным, замкнутым видом? Он вдруг вспомнил Хелен — Хелен, которая в тот день сидела, уставившись куда-то перед собой, и говорила еще меньше, чем когда-либо. Значит, можно расспросить Хелен, хотя она не особенно жаловала Ника. Строго говоря, она никого особенно не жаловала.

Ну и пусть! В худшем случае она ткнет его носом в его собственный идиотизм и даст ему словесного пинка под зад. Это Ник выдержит. У него нет времени быть особенно разборчивым: чем дольше Сарий мертв, тем труднее его воскресить. Пока еще такая возможность существует, Ник это чувствовал. Вполне вероятно, что Сарий еще даже не погребен на кладбище, и его можно вернуть, просто позволив действовать дальше. Нужно только убедить Вестника. Как-нибудь.

Хелен он отыскал на следующей перемене. Та сидела на школьном дворе под липой и вертела между пальцев желтый листок, по форме напоминавший сердце. Хелен выглядела непривычно миролюбиво, и Ник какое-то время медлил, не решаясь нарушить ее спокойствие. Ну да ладно, просто надо вести себя очень вежливо.

Он присел на скамью рядом с девушкой.

— Хелен?

Она не шевельнулась, лишь скривила уголок рта, словно в ее голове мелькнула какая-то изрядно надоевшая мысль.

— Я хотел бы тебя кое о чем спросить. Ты… ты ведь тоже играла, не так ли?

— Проваливай.

— Это только… — он попытался подобрать нужные слова. — У меня проблема. Я не могу больше там находиться, и я подумал, что ты, наверное, сможешь меня выручить.

Она провела пальцем по зазубренным краям липового листа.

— У меня такое чувство, — осторожно продолжал Ник, — что ты уже побывала в подобной ситуации. Так что…

Хелен повернулась к нему. Глаза ее были совершенно красными, под ними лежали тени. Ночь, проведенная за игрой, подумал Ник. Она там. Вот только интересно: она все еще в игре или снова там?

— Ну, прошлого не воротишь, — отозвалась наконец Хелен и отбросила листок. — Лучше б тебе оставить меня в покое.

— Но мне нужна помощь.

Это ее, казалось, развеселило.

— И как же в твою голову пришла идея, что я могу тебя выручить?

Потому что я всегда симпатизировал тебе больше, чем другие.

— Да просто так, — ответил он. — Ну ладно, хорошо.

Ничего хорошего вообще-то не было. Через пару часов начинаются поединки на арене, и Ник дико хотел там быть, гораздо больше, чем все остальные.

Весь английский он гипнотизировал термос, стоявший на учительском столе. Мистер Уотсон проводил урок, словно издеваясь над Ником: время от времени наливал в чашку немного чая и делал глоток. Он только теперь сообразил, что учитель и раньше иногда так поступал.

Эмили сидела наискосок от него. Сегодня волосы ее были распущены, и хотя Ник по-прежнему относился к ней как к идеальной красавице, его внимание отвлекали совсем другие мысли. Она еще могла бы посвятить себя игре. Она еще не потерпела неудачу. Великое приключение еще только ожидает ее.

Должно быть, Эмили почувствовала, что он смотрит на нее, поскольку повернула голову и улыбнулась Нику. Он напряженно улыбнулся в ответ. Она уже знает, что Ник вылетел? Вот и Джеми сегодня тоже смотрел на него необычайно приветливо — им что, всем известно о его поражении? Но откуда?

На перемене Ник позвонил Финну. Тот взял телефон лишь после десятого гудка:

— Извини, братишка, но у меня сейчас как раз клиент. Что там у тебя?

— Финн, я могу одолжить у тебя старый ноутбук? На пару недель?

— А с твоим компом что случилось? Полетел?

— Нет, но… мне сейчас нужен второй компьютер. Пожалуйста.

— Ну ладно. Бекка, правда, не в восторге будет, она его иногда использует для проектов. Но все нормально. Ты его получишь.

— Спасибо, — облегченно выдохнул Ник. — А я могу забрать его сегодня после обеда?

— О, вот это немножко в напряг, — ответил Финн. — Сегодня в три часа мы закрываем студию и едем в Гринвич к друзьям. Может, завтра?

Нет, бои на арене сегодня, в отчаянии подумал Ник.

— О'кей. Завтра. Пока.

Остаток школьного дня прошел в раздумьях, с ощущением, что время неминуемо уходит. Он должен что-то сделать. Ему надо найти какое-то решение.

Когда он возвращался домой, к нему на велосипеде подъехал Джеми, остановился и спрыгнул.

— Что-то случилось? У тебя совершенно убитый вид. Что-нибудь серьезное? Неужто с Эребом что-то стряслось?

Ник подавил желание врезать другу.

— Я думал, ты так серьезно воспринимаешь Эреб, что даже задумал с ним побороться, — отозвался он. Если Джеми решил затеять спор, то он готов к этому разговору. Ник с огромным удовольствием выместил бы на ком-нибудь свое разочарование.

— Так и есть. Но для меня важна не столько игра, сколько ее последствия, — Джеми подвинул велосипед к Нику, как в старые добрые времена. Как будто их не разделял целый мир.

— Как дела у Эрика? — спросил Ник, надеясь, что прозвучит ответ «плохо».

— Так себе. Он пытается поговорить с Аишей, но та отказывается. Она даже с психологом не хочет беседовать. Она вообще ничего не хочет, но по-прежнему обвиняет Эрика. Так что дела у него не так уж хороши. — Джеми искоса посмотрел на Ника. — К счастью, у Эрика потрясающая подруга, она горой за него стоит. Я недавно с ней познакомился, она изучает экономику. Очень милая. Она бы тебе понравилась.

Подруга. Студентка.

У него вдруг возникло чувство, будто он проглотил раскаленный камень, и тот остался торчать в желудке. Легко же Вестнику было давать свои обещания!

Только… зачем тогда вся эта история с Аишей? Как задаток, чтобы убедить Ника? Или Аиша для Эрика тоже оказалась чем-то вроде таблеток, подброшенных в чай?

Последняя мысль заставила его улыбнуться, и Джеми тотчас неправильно это истолковал:

— Я был уверен, что это тебя обрадует. Ее зовут Дана, и она помогает нам бороться с игрой. Разъяснять родителям, в чем там дело, ну и все такое. Я бы тебе давно рассказал, если бы ты хоть пару минут выслушал меня как нормальный человек.

Эту критику Ник уже не мог вытерпеть:

— Нормальный, да? А кто же тогда страдал от мании преследования? Какой уж тут нормальный!

Вот и вход в метро. Ник понесся вниз по лестнице, не попрощавшись с Джеми и даже не обернувшись к нему.

Разъяснять родителям! Джеми повезло, что он ляпнул такое только Нику. Любой игрок тотчас доложил бы об этих планах Вестнику.

Десять вечера. Ник лежит на кровати, скрестив руки за головой. Он потратил еще два часа на то, чтобы снова включить игру: дважды копировал диск, трижды устанавливал заново. Но ничего не изменилось.

Он закрыл глаза. Сейчас уже все собрались на арене, воины каждого народа — в своем помещении: варвары, вампиры, люди-кошки, темные эльфы… А теперь они, наверное, выходят на арену, публика их приветствует, церемониймейстер выкрикивает первые имена. Но Сария там нет.

Интересно, Дриззел вызвал Блэкспелла на поединок? Кто победил? Погиб ли кто-нибудь, как Ксоху в прошлый раз? Он никогда об этом не узнает. Какая несправедливость.

Жаль, что Нику неизвестно, кем на самом деле был Ксоху. Вот с кем ему хотелось бы поговорить. Еще никогда он не чувствовал себя таким одиноким, как сегодня.

Ночью оказалась просто ужасной. Ник стремился хотя бы во сне снова стать Сарием, однако чем больше старался, тем меньше ему хотелось спать.