Эротические истории пенджабских вдов

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Сквозь щелочки приоткрытых глаз Никки могла видеть лишь смутные тени. До нее доносились обрывки ничего не значащих разговоров. Кто-то держал ее за руку. Когда веки стали ей подчиняться, послышался приглушенно-возбужденный голос Минди:

— Она просыпается!

Больничная палата оказалась ослепительно яркой, и Никки застонала. От света болела голова. Минди стиснула руку сестры. Рядом с ней была мама. Она с тревогой наклонилась над Никки и потянула за края одеяла, чтобы прикрыть ей ноги.

— Мама… — только и сумела выговорить Никки, перед тем как снова погрузиться в забытье.

Когда она очнулась в следующий раз, был уже вечер. Рядом с мамой и Минди в изножье кровати стояли двое полицейских. Никки растерянно заморгала. Она вспомнила сильный удар, отбросивший ее назад. От него осталась лишь острая боль в затылке.

— Здравствуйте, Никки, — мягко проговорил один из полицейских. — Я констебль Хейз, а это констебль Салливан. У нас к вам несколько вопросов, мы зададим их, когда вы будете в состоянии ответить.

— Не могли бы вы дать мне еще немного времени? — пробормотала Никки, ощущая нарастающую боль в ноге и туман в голове.

— Конечно, — сказал констебль Хейз. — А сейчас я просто хочу сообщить вам, что человек, проникший в вашу квартиру, найден, и ему предъявлено обвинение. Мы взяли его под стражу. Вы готовы подать заявление о случившемся?

Никки кивнула. Полицейские поблагодарили ее и ушли. Она откинулась на подушку и уставилась в потолок.

— Почему у меня болит нога? — спросила девушка. Краем глаза она заметила, как Минди с мамой переглянулись.

— Ожог, — сказала Минди. — Не страшно, но какое-то время поболит.

— Ожог? И долго я здесь пробуду?

— Врач сказал, что уже завтра ты сможешь вернуться домой, — Минди посмотрела на маму. — Мы приготовим для тебя твою бывшую спальню…

Мама резко повернулась на каблуках и вышла из комнаты. «Что с ней?» — хотела спросить Никки.

Проводив маму взглядом, Минди снова посмотрела на сестру и, казалось, прочитала вопрос на ее лице.

— Не волнуйся за нее. Значит, ты ничего не помнишь?

— Помню, как он меня ударил. Потом я отключилась, — пролепетала Никки. В ее памяти вспыхивали и исчезали обрывки событий. — Там было двое, — добавила она.

— Они подожгли квартиру, — сказала Минди.

— Подожгли? — Никки попыталась сесть.

— Т-с-с, — проговорила Минди, мягко укладывая сестру обратно на постель. — Не надо так резко вставать. Все в порядке, пожар был только на кухне. Они устроили поджог и сбежали, но дальше огонь не распространился.

— Как удачно, — Никки представила себе квартиру, объятую пламенем, и содрогнулась.

— Не то слово. Все могло закончиться гораздо хуже. Тебе повезло, что эти женщины оказались рядом. Они тебя спасли, по крайней мере, я так поняла из объяснений полиции.

— Какие женщины?

— Твои ученицы.

— Они там были?

— Ты не знала? — Минди явно растерялась. — Что же они делали в твоем районе?

Никки силилась восстановить тот день в подробностях, но у нее осталось лишь смутное воспоминание о занятии кружка. Потом она узнала правду про Джейсона. Но разве между этими событиями и нападением мужчины не прошло какое-то время? Джагги. Тарампал. Память возвращалась к ней урывками. Когда там оказались вдовы? Почему? Может, их кто-то предупредил?

— Они пришли, чтобы спасти меня, — проговорила Никки со слезами на глазах.

Врач сообщил Кулвиндер, что у нее отравление дымом.

— Мы оставим вас на ночь, чтобы понаблюдать за симптомами, а потом вы сможете отправиться домой.

Когда он вышел из комнаты, Сараб взял жену за руку. Глаза у него были покрасневшие и усталые.

— О чем ты думала, когда бросалась в огонь? — спросил он. Кулвиндер хотела было ответить, но у нее пересохло в горле… Она указала на кувшин с водой, стоявший на столике у кровати. Сараб налил стакан, подождал, пока она выпьет.

— Я думала о Майе, — сказала наконец Кулвиндер.

— Ты могла погибнуть, — проговорил Сараб. Рыдание вырвалось у него из горла, и он уткнулся лицом в ее руки. Он плакал о жене и дочери, плакал от страха — соленые капли текли по рукам Кулвиндер, просачиваясь ей под рукава. Женщина была ошеломлена. Она хотела успокоить Сараба, но смогла лишь взять его за руку.

— А Никки? — спросила она.

Сараб поднял голову и вытер глаза.

— С ней все в порядке. Я только что видел в коридоре ее сестру. Она пострадала, но поправится.

Кулвиндер откинулась на подушку и закрыла глаза.

— Слава богу.

Женщина боялась задать следующий вопрос. Она пристально посмотрела на мужа, и он понял ее без слов.

— Его арестовали. Я говорил в холле с матерью Никки. Полиция хочет допросить девушку, прежде чем предъявлять ему обвинение, но сейчас он арестован за то, что ворвался в ее квартиру и напал на нее.

— А за Майю?

— Похоже, они откроют дело, — ответил Сараб. — Он может надолго сесть в тюрьму.

Теперь пришла ее очередь плакать. Сараб решил, что это слезы облегчения, но Кулвиндер перенеслась в прошлое, вспомнив, как благословляла этого мальчика. Он оказался чудовищем, а ведь в какой-то момент она называла его своим сыном.