Эротические истории пенджабских вдов

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

В новом кабинете Кулвиндер все сверкало. Она сидела в кресле с подголовником и на колесиках. В рамке большого окна сиял идеальный голубой квадрат летнего неба. Старого здания отсюда было не видно, и Кулвиндер удивлялась, что скучает по нему. Правда, оно было тесным, несовременным и нуждалось в косметическом ремонте, зато там она находилась вдали от мужчин, заседавших в правлении. Там, проходя мимо, они замедляли шаг, точно открытая дверь кабинета приглашала их поглазеть на любопытное зрелище — женщину, созвавшую всех этих старых биби, чтобы выдвинуть требования на собрании Сикхского землячества.

Не требования, напомнила себе Кулвиндер. Разумные просьбы. Финансирование отдельного женского центра, который будет предоставлять бесплатные услуги, например юридические консультации для жертв семейного насилия и занятия спортом в фитнес-клубе, где женщины не будут подвергаться преследованиям. Кулвиндер усмехнулась, вспомнив, какое потрясение отразилось на лицах мужчин, когда она сказала:

— Можете обдумывать наше предложение, сколько потребуется, но с этого момента я желаю присутствовать при каждом обсуждении. Спонтанные решения, принятые мужским междусобойчиком в лангаре, остались в прошлом. Ясно? — Никто не возразил. Кулвиндер кивнула и добавила: — Хорошо. Тогда договорились.

Послышался легкий стук.

— Входите, — проговорила Кулвиндер, но дверь так и не открылась. Раздался еще один стук, погромче. К этому в новом кабинете тоже нужно было привыкнуть: толстая дверь блокировала все звуки как извне, так и изнутри.

— Войдите, — крикнула женщина. Дверь открылась. — Никки!

Когда девушка подошла к столу, Кулвиндер поспешно закрыла газету и встала, чтобы обнять ее. Она увидела, что почтальонская сумка исчезла. Ее место занял рюкзак, набитый книгами.

— Ты усердно училась, — заметила женщина.

— Мне нужно наверстывать. Семестр начинается через несколько недель, а я так много пропустила.

— Уверена, ты все вспомнишь.

— У меня теперь несколько новых предметов. Специальность немного другая.

Никки была ужасно взволнована, когда ей предложили одно из оставшихся мест по программе обучения «Социальный юрист».

— Я хочу предупреждать случаи, которые происходят с девушками вроде Майи, — объяснила она, когда позвонила Кулвиндер, чтобы сообщить ей эту новость, и сердце Кулвиндер наполнилось гордостью. Потом Никки в присущей ей манере заговорила о правах женщин, однако на этот раз Кулвиндер внимательно слушала. — Наверняка есть еще нераскрытые дела, наподобие убийств Гульшан и Карины. Почти никто не поставил под сомнение подозрительную гибель этих девушек, что позволяло продолжать творить насилие. Кто знает, может быть, у нас найдутся основания начать расследование в отношении смерти Гульшан и снова открыть дело Карины. Я ищу способы поощрять разговоры о «преступлениях чести» в таких общинах, как наша.

«Наша». От волнения у Кулвиндер перехватило дыхание.

Никки кивком указала на газету.

— Есть какие-нибудь известия? — спросила она.

— Никаких, — вздохнула Кулвиндер.

— Понадобится какое-то время. Но я знаю, как трудно ждать.

Джагги ждал суда, и это была вся информация, которой они располагали. Кулвиндер по привычке просматривала газету на предмет новостей, но на исходе каждого дня отчаянно боролась с разочарованием. В глубине души женщина надеялась, что, как только Никки найдет среди своих вещей заявление, негодяя тут же бросят в тюрьму. Зачем понадобилось задавать ему еще вопросы, когда почерк явно совпадал? Но адвокаты толковали о какой-то «надлежащей правовой процедуре», о соблюдении правил, и Кулвиндер ничего не оставалось, как согласиться с этим. По крайней мере, теперь у них с Сарабом были адвокаты — «Гупта и К^о», предложившие вести дело Майи бесплатно. Законники уверяли Кулвиндер: шансы у них отличные и они не сомневаются, что возьмут верх над командой защитников Джагги, когда придет время. Женщина преисполнилась благодарности, но втайне продолжала думать, что договор, не предполагающий гонорара, таит в себе какой-то подвох, хотя мистер Гупта объяснил, что это акт бесплатной юридической помощи, оплачиваемой из бюджета. Тем не менее раз в неделю она являлась в его офис на Бродвее и передавала секретарше коробку ладу.

Никки придвинула к себе стул.

— Какой прекрасный кабинет! Гораздо больше прежнего.

Кулвиндер огляделась.

— Спасибо, — с гордостью ответила она и нежно провела пальцами по гладкой поверхности стола.

— У меня потрясающие новости, — объявила Никки.

— Твоя сестра помолвлена?

— Нет, пока нет, — ответила Никки. — Но она кое с кем встречается.

— О! Хороший парень?

— Да. Очень милый. Она счастлива.

— Хорошо, — сказала Кулвиндер, испытывая легкое разочарование. Давненько ей не приходилось бывать на свадьбах в Лондоне. Как приятно было бы снова надеть свои золотые украшения. — Так какие у тебя новости?

Никки глубоко вздохнула.

— Нас публикуют.

Кулвиндер уставилась на нее и ничего не ответила. Никки, должно быть, шутит.

— Рассказы? Эти рассказы? — женщина указала на лежащий на ее столе отксерокопированный сборник на хлипкой пружинке, которая уже начала раскручиваться от частого использования. По Саутоллу и за его пределами ходили и другие экземпляры, но этот был оригинальный.

— Эти, а может, и другие тоже. Издательство под названием «Джеминай букс» хочет издать «Эротические истории пенджабских вдов»!

Никки расстегнула молнию на своей сумочке, вытащила толстую стопку бумаги и протянула хозяйке кабинета. Это был издательский договор, состоявший сплошь из причудливых словечек и запутанных предложений. Кулвиндер ничего не поняла, однако демонстративно поправила очки и ткнула в несколько пунктов, якобы по достоинству оценив их включение в контракт.

— На каком языке будут опубликованы рассказы? — осведомилась она.

— Это издательство выпускает двуязычные книги; они хотят получить тексты и на гурмукхи, и на английском. Я сообщила, что в настоящее время пишутся новые истории, и там не исключили возможность открыть специально для нас серию.

— Замечательная новость, — сказала Кулвиндер. — Мы сможем держать несколько экземпляров здесь, чтобы люди могли брать почитать?

— Уверена, что сможем. Кроме того, эти книги можно будет продавать, а прибыль пускать на финансирование женского центра.

— О, Никки. Эта новость даже лучше, чем помолвка!

Никки рассмеялась.

— Рада слышать.

— Кстати, о женском центре — ты еще не обдумала мое предложение?

Неделю назад Кулвиндер позвонила Никки и спросила, не желает ли та вести кружки. Девушка, похоже, колебалась. Кулвиндер поняла, что она, по-видимому, собирается отказаться.

— Заманчивое предложение, — ответила Никки. — Но, боюсь, из-за учебы и слишком долгой дороги не смогу.

— Где ты сейчас живешь?

— В Энфилде.

— У мамы?

— Временно. Возможно, в следующем году мы на пару с моей подругой Олив снимем квартиру.

— Тогда тебе непременно понадобится работа, — резонно заметила Кулвиндер. — Снимать квартиру очень дорого.

Никки, наверное, решила, что Кулвиндер в отчаянном положении, однако в настоящее время недостатка в людях, желающих преподавать в женском центре, не наблюдалось. Слухи в общине распространялись быстро, и соискатели, интересующиеся вакансиями, звонили ежедневно.

— Вдовы хотят, чтобы ты вернулась, — мягко добавила Кулвиндер.

— Я скучаю по ним, — ответила Никки. — Но мы поддерживаем связь. Только что встречались в лангаре с Арвиндер, Манджит и Притам. А с Шиной попозже выпьем кофе.

— Ты сможешь видеть их гораздо чаще. Шина собирается преподавать в интернет-кружке. Остальные уже записались.

— Мне нужно сосредоточиться на учебе. Если честно, я бы с удовольствием.

Кулвиндер поняла. Никки надо прочитать все книги, лежащие в ее рюкзаке, и кто знает, сколько времени это займет? Однако есть еще способы напомнить молодежи о ее обязанностях. Кулвиндер вздрогнула и схватилась за грудь.

— Что такое? — воскликнула Никки.

— О, со мной? Ничего, — ответила Кулвиндер. Лицо ее на секунду скривилось от боли и тут же расслабилось. Это сработало. Девушка явно переполошилась.

— Отвезти вас в больницу? — спросила она.

— Нет, нет, — сказала Кулвиндер. — Обычная отрыжка. Отсюда и боли. С возрастом становится все хуже.

На самом деле врач дал ей пробные образцы нового средства, позволявшего поглощать ачар в любых количествах, не опасаясь ни вздутия живота, ни отрыжки.

— Мне очень жаль, — проговорила Никки.

— Бывают дни, когда мне просто необходимо побыть дома, — продолжала Кулвиндер, — не беспокоясь о наборе преподавательского штата.

— У вас есть занятия по воскресеньям? — спросила Никки.

— Нет-нет, не утруждай себя. У тебя учеба.

— Я могла бы приезжать сюда в воскресные дни.

Кулвиндер знала расписание наизусть. Занятия в последний день недели не проводились, так как он обычно посвящался свадьбам и специальным молитвенным мероприятиям в храме.

— Мы не сможем оплачивать тебе воскресную работу.

— И не надо. Я на волонтерских началах, — заявила Никки. — Буду приезжать по воскресеньям, чтобы вести кружок английского языка или устной речи. Люди смогут заглядывать на занятия, когда угодно.

— Я не могу просить тебя об этом.

— Как-нибудь выкрою время, — пообещала Никки. — Я не должна порывать связь с этим местом. А вам следует заботиться о себе.

— Это всего лишь желудок.

— Да, как мигрень у моей мамы, — иронически усмехнулась Никки. — Она начинается в разгар спора, а когда мама одерживает победу, таинственным образом исчезает.

Кулвиндер слабо улыбнулась Никки и на всякий случай поморщилась.

Когда Никки убежала, Кулвиндер подошла к окну. Отсюда жизнь в Саутолле выглядела миниатюрной: всех этих едва видных человечков, машины и деревья можно было уместить на ладони. Неудивительно, что на собраниях мужчины всегда выглядят такими высокими и могущественными. С высоты мир кажется им мелким и незначительным. Только взгляните на эту жалкую горсточку вдов, которые лавируют между припаркованными машинами! Ни дать ни взять скомканные бумажки.

Кулвиндер устало оглядела кабинет и приняла решение. Официальными бумагами она будет заниматься здесь, но поставит целью большую часть времени проводить на земле, с женщинами. И начнет прямо сейчас.

Отходя от окна, чтобы взять сумочку, она увидела крошечную фигурку Никки, пересекающую стоянку. Ее ждал молодой человек. Должно быть, это Джейсон Бхамра. Кулвиндер слышала от вдов, что теперь они снова вместе. Она видела, как они встретились, неуклюже схлестнувшись конечностями в дурашливом приветствии. Никки откинула голову назад и рассмеялась, когда Джейсон зашептал ей что-то на ухо.

Кулвиндер повернулась к храму и произнесла короткую молитву, вознося благодарность за наслаждение. Ощущение близости, предвкушение поцелуя или прикосновение руки Сараба к ее обнаженному бедру — такие мгновения недолговечны, но в них и заключается счастье жизни.