Эйнемида IV. Солнце нового мира.

Глава XI

Тьма пришла три дня назад. Густые иссиня-чёрные тучи, озаряемые изнутри вспышками молний, висели так низко, что едва не касались огненных вершин нинуртских зиккуратов. Казалось, на увязший в жаркой духоте город вот-вот хлынут потоки воды, но дождь так и не начинался. Мрак окутал двенадцативратную Нинурту и лагерь окружившего великий город войска.

В который уже раз Энекл смотрел с городской стены на кажущиеся бесконечными ряды шатров, палаток, навесов, разбитых посреди некогда ухоженных полей. Шатры тянулись до самого горизонта, скрываясь в затянувшем небо мраке. Где-то там, среди этих палаток, был, возможно, и Диоклет ‒ если он ещё жив. Отправленные к степнякам посланники вернулись невредимыми, но с пустыми руками. Их попросту не пустили за ограду лагеря.

‒ Зрелище невесёлое, не так ли, друг мой?

Нефалим вырос за спиной из ниоткуда, заставив Энекла вздрогнуть. Он был готов поклясться, что мгновение назад широкий гребень стены был совершенно пуст.

‒ Невесёлое, ‒ согласился Энекл. ‒ Что слышно?

‒ Всё то же, ‒ шпион вздохнул, облокачиваясь на парапет. ‒ Пусто. Ни слуху, ни духу. Всё вражеское войско здесь. Странно, правда?

Энекл промолчал. Действительно, это было странно. Вместо того, чтобы полчищами саранчи опустошать страну, вся огромная орда собралась у стен единственного города и уже который день дожидалась неведомо чего. Те, кто жил в стороне от пути алгуитского войска, не вдруг бы и поверили, что враг уже в самом сердце страны. Даже налётчики не кишели вокруг. В каком-то десятке стадиев от столицы землепашец мог спокойно возделывать свой надел, ничего не опасаясь. Пока что.

‒ Должно быть, хотят накрыть всех разом, ‒ ответил сам себе Нефалим. ‒ И надо сказать, они не так уж и неправы.

‒ Нинурта неприступна. Запасов хватит на годы, а такие стены и ворота не взять никаким тараном.

‒ Так говорит Эшбааль, ‒ кивнул шпион. ‒ И в это, конечно, хочется верить… Ты здесь уже закончил? Идёшь во дворец?

‒ А ты разве не знаешь? ‒ Энекл невесело усмехнулся. ‒ Говорят, тебе известно всё.

‒ Мои скромные способности сильно преувеличивают, ‒ Нефалим криво улыбнулся в ответ. ‒ А жаль.

Рука об руку, точно добрые друзья, они спустились со стены, провожаемые мрачными взглядами стражников. Поражения при Тинаш-Тиллу и Хуре, огромное вражеское войско с полководцем-колдуном и чёрная туча над головой вселяли тоску даже в бывалых воинов, что уж говорить о новобранцах, упражняющихся на привратной площади под надзором грозного десятника-шурранца. Но эти, хотя бы, остались. Многие сбежали ещё до подхода врагов и продолжали бежать, даже когда кольцо осады почти замкнулось. Кочевники не обращали на них внимания. Их цель лежала не вне стен города, а за ними.

‒ Как твои шпионы? ‒ спросил Энекл, чтобы отвлечься от невесёлых мыслей.

‒ Глухо, ‒ Нефалим помрачнел. ‒ Извне я сведения получаю, но из их лагеря никто не подаёт вести. Либо их всех поймали, либо… Не думал, что такое возможно.

‒ Многое раньше казалось невозможным.

‒ Истинно так, ‒ кивнул шпион. ‒ Что ж, хотя бы врага нам искать не надо. Он уже здесь.

‒ А они могут пролезть по каналам? ‒ спросил Энекл. Его взгляд случайно выхватил круглый люк в мостовой, увенчанный царской печатью.

‒ Припоминаешь свои подвиги, а? ‒ хохотнул Нефалим. ‒ Нет, не могут. Хазраддон взял Нинурту, осушив Закар, и его потомки позаботились, чтобы это не повторилось. Каналы и обе реки ‒ это один большой водосборник. Вчера мы затопили каналы и закрыли затворы. Даже если враги умудрятся перекрыть одну из рек в верховьях, вода останется там, где была.

Спрашивать, позаботились ли о тех, кто жил в Стоках, Энекл не стал. Давшие приют сотням беднейших жителей города, каналы в одну ночь обратились их могилой. Первые жертвы ещё не начавшегося штурма, если он вообще начнётся. Пока плоскоземельцы вели себя так, словно разбили стойбище у себя в степи. Ни осадных орудий, ни лестниц ‒ только бесконечные шатры, да слоняющиеся между ними люди.

Надпись они увидели в паре кварталов от Закарашара. На сей раз огненные письмена горели на каменной стене богатой ткаческой мастерской. Прохожие суеверно обходили дом стороной, стараясь не глядеть в сторону страшных букв.

‒ «Исчислено», ‒ прочёл Нефалим, подойдя. ‒ Это по-авварейски. Хотел бы я знать, как они это делают.

Он поднёс ладонь к надписи, и огненные буквы исчезли вслед за движением его руки. Стена осталась девственно чистой.

‒ Может, какая краска? ‒ пожал плечами Энекл.

‒ Нет такой краски, ‒ буркнул шпион, неуютно кутаясь в широкую накидку песчаного цвета, из-под которой поблёскивали бронзой чешуйки хегевского доспеха.

Надписи начали появляться дня два назад. Сперва каждая собирала вокруг изрядную толпу, но с тех пор нинуртцы попривыкли. Огненные буквы проступали повсюду: на стенах, на мостовой, на глиняных ступенях. Однажды Энеклу почудилось, что маленькие, точно пауки, буковки выросли прямо под его ладонью. «Отмерено», «исчислено», «взвешено» гласили они на языках всех народов, что обитали в Нинурте. Лишь храмовые стены оставались нетронуты, укрепляя веру людей, ищущих спасения под низкими сводами святилищ.

‒ У них есть сторонники в городе? Это ведь ты знаешь?

‒ Я уже ни в чём не уверен, ‒ Нефалим вздохнул. ‒ Пошли, Энекл.

Рука об руку, воин и шпион шли по улицам окутанного тьмой города.

***

‒ Что это за звук, ‒ Нефалим поднял палец, прислушиваясь. Скрежет донёсся откуда-то с севера, и сразу за ним глухой рокот. Земля под ногами ощутимо задрожала.

‒ Какие-то работы? ‒ настороженно спросил Энекл.

‒ Нет. К реке, бегом!

На берегу Закарашара уже столпился привлечённый странными звуками народ, но с первого взгляда казалось, что ничего не изменилось… Приглядевшись, Энекл заметил быстро растущую тёмную полосу на каменной стене набережной ‒ полосу, начинающуюся там, где совсем недавно плекалась вода. Первым понял всё Нефалим.

‒ Приступ! ‒ заорал он неожиданно зычным голосом, сделавшим бы честь любому военачальнику. ‒ Приступ у северных ворот! По местам!

Окружающие с удивлением воззрились было на смутьяна, но рёв рога на севере заставил толпу испуганно утихнуть, а спустя мгновение все бросились врассыпную. Набережная опустела, точно по волшебству. Махнув рукой неприметному на вид человечку, Нефалим схватил того за шиворот хитона и что-то забормотал ему на ухо. Энекл отчётливо разобрал слово «Каллифонт». Понимающе кивнув, человечек стремглав побежал в сторону дворца, Нефалим же поспешно направился вдоль реки ‒ не на север, на юг.

‒ Энекл, за мной! ‒ бросил он, походя, и перешёл на бег. Тысячник счёл за благо повиноваться.

‒ Что случилось? ‒ Энекл едва догнал шпиона. Тот мчался так, что вполне мог бы поспорить за калаидский венок.

‒ Северные затворы открыты, ‒ таким Нефалима Энекл не видел никогда. Лицо хегевца побледнело, губы сжались в бескровную нить. ‒ Вода уходит вниз по течению, а река перекрыта. Если не откроем южный затвор сейчас, русло пересохнет, и они войдут в город.

‒ Мне нужно к моим людям!

‒ Там есть кому командовать. Сейчас это важнее.

Они неслись по городу, словно преследуемые эриниями, отталкивая с пути замешкавшихся, разве что не прокладывая дорогу мечами. Вокруг царил хаос. Воины, на ходу проверяя оружие, бежали к своим постам, обыватели испуганно озирались. Шум, крики, ругань, а над всем этим ‒ трубный рёв с северной стены, усиливающийся шум вражеского лагеря за стенами и рокот стремительно мелеющей реки. По тёмным водам Закарашара плыли распухшие тела утопленников, вынесенные потоком воды из опустошаемых Стоков.

Южная водная башня встретила их мёртвой тишиной, бастионом спокойствия посреди царящей на соседних улицах суматохи. Двое стражников, охраняющих закрытую на тяжёлый засов дверь, преградили дорогу. Вид парни имели самый возбуждённый ‒ и немудрено.

‒ Стоять! ‒ взвизгнул старший, наставляя копьё.

‒ Отворяйте, ‒ резко скомандовандовал Нефалим. ‒ Нужно немедленно отрыть затворы.

В его руке блеснула табличка из священного белого золота ‒ считалось, что устами обладателя такой говорит сам владыка шести частей света. Нерешительно переглянувшись, стражники с натугой подняли засов и пропустили внутрь.

Нижний этаж башни утопал в тишине и полутьме. Лишь тонкие лучики света проникали сквозь узкие бойницы почти у самого потолка.

‒ Нужно зажечь свет… ‒ начал Энекл, и тут шпион резко развернулся. Что-то свистнуло, и вошедшие следом стражники мешками рухнули на пол. Наставленное было копьё с громким стуком выпало из руки старшего, уже готового поразить спину Энекла.

Тишина взорвалась звуком и движением. Энекл, почти не думая, развернулся, и о притороченный к спине щит тут же лязгнул наконечник вражеского копья. Он ответил ударом вслепую и почувствовал, что попал в мягкое, раздался жалобный стон. Новые тени бросились из темноты, но тысячник, ловко орудуя копьём сразил двоих. Ещё один пал от меча Нефалима, и всё вновь затихло.

‒ Видно, они не слыхали, что я умею видеть спиной, ‒ проворчал шпион. Из складок своего одеяния он достал какую-то стекляшку, тряхнул, и помещение осветил неверный голубоватый свет. Пустая комната, пять тел на полу ‒ двое в хитонах стражников и трое, одетые как обычные обыватели. Ещё два обнажённых тела лежали в дальнем углу: настоящие стражники, захваченные врасплох.

‒ Дело плохо, ‒ выдохнул Энекл, чувствуя, как всё внутри опустилось.

‒ Наверх, ‒ сквозь зубы бросил шпион и с мечом наголо кинулся ко входу.

Поднявшись по спиральной лестнице, они ворвались на верхний этаж и поняли, что опоздали. Сработанный древними иллумийцами удивительный механизм, отвечающий за движение огромных водозапорных врат, был с удивительной аккуратностью разобран, а рядом, скрестив руки на груди, смотрел в окно невысокий седеющий человек в синей накидке. Он неторопливо обернулся к вошедшим, его морщинистое лицо осенила печальная улыбка.

‒ Я так понимаю, мои братья внизу мертвы, ‒ человек в синем вздохнул. ‒ Что ж, мы знали, на что идём, и всё же нелегко смотреть, как гибнет юность.

‒ Кто ты такой? ‒ выдохнул Энекл, с ужасом глядя на испорченный механизм.

‒ Илим-Шиббану, ‒ ответил за незнакомца Нефалим. ‒ Главный смотритель водяных башен. И предатель.

‒ Я никого не предавал.

‒ «Обман ‒ удел лазутчика», ‒ прошептал Энекл.

‒ Это деяние, противное прямому пути, ‒ согласился смотритель. ‒ Но необходимое, чтобы другие обрели новый мир раньше. Неправедный царь сделал лазутчиками нас всех, и я не сожалею ни о чём. Тот, кто оправдывает и осуждает, рассудит и меня.

‒ А те, кто погибнет из-за тебя сегодня? – спросил Нефалим. ‒ Твои соседи, ремесленники, торговцы, мужчины, женщины, невинные дети.О них ты не сожалеешь тоже?

‒ Сожалею, но эта жертва необходима, чтобы невинные не гибли больше никогда.

Они замолчали. Говорить было уже не о чем.

‒ Его можно как-то починить? ‒ ни к кому не обращаясь спросил Энекл, глядя на множество странного вида деталей, в сложном порядке разложенных на полу.

‒ Не выйдет, ‒ Илам-Шиббану мягко улыбнулся. ‒ Запорные втулка и штифт уничтожены, и запасные тоже, а с ними и ещё кое-какие детали. Новые можно изготовить за неделю. У вас её нет.

‒ Мне сделать это или ты сам? ‒ спросил шпион. По его лицу было невозможно прочесть и тени чувств, да и не нужно. Что может чувствовать тот, кто долгие годы был непобедим и проиграл главный бой?

‒ Сам, ‒ смотритель поднял руку, показывая тонкий стилет с алмазом в навершии. ‒ Вдруг под пытками я выдам то, что не должен? Да, ещё: я опоил своих товарищей по работе, они очнутся через день. Не причиняйте им вреда. Это достойные люди, и они ни в чём не виноваты. Ну что ж, прощайте.

С необычайным спокойствием Илам-Шиббану поднял стилет, уверенно ткнул себя в шею, и алая кровь обильно хлынула на его синие одежды. Тело безмолвно опустилось на пол, на помертвевшем лице застыла всё та же печальная улыбка. Показалось, или в широко распахнутых глазах на миг полыхнуло слепящее белое пламя?

‒ Куда ты, Энекл? ‒ бесцветным голосом спросил Нефалим.

‒ На стены! Нужно сражаться!

‒ Что ж, можно и так, ‒ устало вздохнув, шпион присел на край стола и невидяще уставился себе под ноги.

***

‒ Ещё ничего не кончено! ‒ Эшбааль гневно мерил шагами расписанную золотыми птицами и цветами комнату. Его единственный глаз был налит кровью, ноздри трепетали, точно у разъярённого быка. ‒ Город отдали?! Отсидимся во дворце! Мой сын Тураль собирает войска на западе! Скоро он будет здесь, и тогда посмотрим, кто кого!

Остатки царского совета: Эшбааль, Каллифонт, Нефалим да Энекл с Эн-Нитанишем, собрались в павильоне для наслаждения музыкой, возвышающемся над густой зеленью внешних садов. Мрачный царь в покрытом копотью и грязью доспехе сидел на каменной скамье, облокотившись на колени. Сегодня владыка шести частей света, привыкший почитать себя великим полководцем, впервые увидел войну настолько близко. Царь машинально поднёс руку к глазам и брезгливо вздрогнул ‒ пальцы были покрыты липкой, не успевшей засохнуть кровью.

‒ Эшбааль прав, ‒ сказал Каллифонт. ‒ Дворец хорошо укреплён. Мы дождёмся подкреплений и выбьем их из города.

‒ Город тоже был хорошо укреплён, ‒ ни на кого ни глядя промолвил царь. ‒ И его больше нет.

Враг вошёл в Нинурту путём Хазраддона, по пересохшему руслу Закарашара. Перекрывшая реку решётка и растерянные защитники за ней не сдержали воинов царевича Цэнэна. Керемены перебили мидонян у реки и распахнули ворота Абиту-Бала, сквозь которые в город хлынуло остальное войско. Вскоре битва охватила весь Нижний город, и беднейшие из жителей Нинурты первыми испытали на себе ярость сынов Плоской земли, которых привыкли считать скорее героями сказок, чем существами из плоти и крови. К защитникам Нижнего города присоединился Энекл, и вскоре как-то само собой получилось, что под его началом оказался целый отряд. Воины со всех концов Мидонии, вооружённые чем попало обыватели, даже уличные грабители и нищие попрошайки ‒ жители Нинурты под предводительством эйнемского наёмника дали славный бой в этот день. Цепляясь за каждую улицу, платя жизнями за жизни врагов, они щедро омыли улицы родного города своей и чужой кровью, но плоскоземельцев было слишком много. После ожесточённой битвы Энекла с немногими уцелевшими выдавили из Нижнего города, где к ним, наконец-то, пришла подмога.

Сам царь возглавил контратаку. Войско царских стражей и эйнемских наёмников перешло Закар и углубилось в запутанные кварталы Среднего города, собирая вокруг себя разрозненные отряды мидонян. Враги столкнулись прямо посреди высохшего Закарашара, и здесь, по колено в вязком иле, меж ещё трепыхающихся рыб произошло сражение, достойное легенд. Павших было так много, что опустевшее русло заполнилось телами доверху. По этому страшному мосту и перешли копейщики кеременов и берогетов, когда мидонийское войско, окончательно обессилев, начало отступление от превращённой в могилу реки. Здесь пали мидонийский военачальник Табиту-Тулам и начальник конных стражей Бурруш, а с ними десятки тысяч безымянных воинов, которых уже никто не считал. Бой переместился на улицы Среднего города, туда, где стояли дома Энекла и Диоклета, где принимали гостей добродушный Пхакат и его насмешливый племянник, где с утра до вечера кипела ночная жизнь весёлой Нинурты… где некогда стоял дом медника Галила, чьи единоверцы явились потребовать плату за невинную кровь, и не были намерены уступать в цене.

К вечеру стало ясно, что город уже не удержать. Остатки защитников, по пятам преследуемые степняками, еле успели миновать Царский мост и опустить массивные ворота Дворцового квартала, со стен которого могли бессильно наблюдать, как добивают их оставшихся на том берегу товарищей. В городе ещё шли бои. Оттуда доносился звон оружия, к небу поднимались густые столбы дыма, но битва уже завершилась. Впервые со времён Хазраддона Нинурта была захвачена врагом.

‒ Нас предали, владыка, ‒ сказал Нефалим. ‒ Перебежчики открыли водозатворы. Возможно, тайные враги и во дворце, но вряд ли много. Нужно…

Громкий лязг и крики снаружи заставили всех подскочить. Они бросились к окнам, чтобы увидеть, как тяжёлая конница хорагетов, не обращая внимания на летящие со стены дротики, мчится по Царскому мосту… к распахнутым настежь воротам. Опешившие защитники не успели даже выстроиться, как их смяли, и покрытые чешуйчатой бронёй всадники ворвались в царские сады. Остальные плоскоземельцы мчались следом, яростно ревя и улюлюкая на бегу.

‒ Измена, ‒ бесцветным голосом прошептал Эшбааль. ‒ Вон…

Он указал на стену, где царские стражи в чёрных хитонах бились против точно таких же стражей, защищающих узкий вход в привратницкую башню ‒ ту самую, где скрывался отворяющий ворота механизм. Тайных алгуитов за стенами Золотого дворца оказалось больше, чем рассчитывал Нефалим. Шпион стоял подле Энекла, мрачно глядя на вражеские полчища, льющиеся сквозь открытые изменой врата.

‒ А вот теперь, друг мой, всё кончено, ‒ пробормотал он, доставая меч.