Феи Гант-Дорвенского леса

Глава 11

Солнце уже почти взошло, и его лучи ласковыми оранжевыми полосами легли на землю. День обещал быть теплым, но Тилли это почему-то не слишком радовало.

«Хоть бы ветер не поднялся», — угрюмо подумала она, подкладывая хворост в костёр.

Тилли всё никак не могла перестать думать о своём сне — таком странном, таком страшном, таком… неожиданном. И к чему была радость эти фей в самом конце? Почему они начали плясать? Наверняка ведь что-то задумали, сволочи! А ещё это непонятное чувство, будто произошло что-то страшное… Тилли не могла себе этого объяснить, откуда оно возникло и с чем связано, но как же сильно оно мешало ей просто наслаждаться теплым пробуждающимся днем!

«А может, мне всё кажется? — продолжала размышлять она. — Ведь это могло быть простым сном. Мы же столько всего пережили за эти дни! Немудрено, что из-за этого мне могут сниться кошмары…».

Вдруг Тилли озарила странная мысль, и девочка вздрогнула: неожиданно для себя она мысленно сказала «мы», хотя до последнего момента считала это путешествие своим собственным! Значит ли это, что она привязалась к этой девчонке и начала считать её своей подругой?..

«Да ну, глупости какие, — попыталась она себя успокоить. — Конечно, ты думаешь «мы», ведь ты же не одна в этом походе. И это совсем не значит, что вы теперь подруги: мало ли, кто мог встретиться тебе по пути».

Тилли бросила взгляд на спящую Кейтилин: даже со спутанными во сне волосами и дурацким выражением лица она выглядела красивой. И такой… умиротворенной, что ли. Наверняка ей снилось, как она пришла во дворец, и все её встречают. Тилли на секунду кольнула обида: даже если они каким-то образом дойдут до столицы, то её-то уж во дворец никто не пустит. Кому нужна неотёсанная замарашка, работающая на фабрике? На мгновение в голове у Тилли возникла сумасшедшая, прямо таки безумная идея попросить Кейтилин, чтобы и её тоже пустили во дворец, но почти тут же девочку переполнило чувство брезгливости за эту мысль. Что она, собачка, что ли, попрошайничать? Не пустят — и не надо! Больно хотелось в этот дворец! Наверняка там ничего интересного, одно лишь крашеное в золото дерево. Вон она знает ребят, которые краски делают для стен, они тебе какой хочешь создадут, хоть золотой, хоть серебро с радужными переливами. Выглядит как настоящее, даже красивше!

«И всё-таки, зачем она идёт во дворец?..»

Тилли, задумавшись, поправила одеяло Кейтилин и вновь уселась у костра. Мысли о роскоши королевского дворца отвлекали её от чувства угнетенности и тоски; как бы Тилли ни старалась убедить себя в обратном, ей, хоть и немножечко, но всё-таки хотелось там побывать. Какие там, наверное, лестницы, ууу! Высокие-высокие! Крутые-крутые! И на них — непременно красный ковер, такой мягкий, что на нём совсем не остается следов! А окна? Они должны быть высокими, под потолок, чтобы из них можно было увидеть всю страну! И шторы — непременно шелковые (других дорогих тканей Тилли и не знала), легкие, оставляющие причудливые узоры на стенах и на полу, когда на них падает солнце. Эх, красота!

И всё покрыто золотом. Настоящим, а не дурацкой краской.

Интересно, а золото холодное? Сталь холодная, а золото на неё похоже. Но ведь нагреваться-то оно может и по-другому? Ох, как бы хотелось его потрогать!

Только никто её туда не пустит. Никто. Даже Кейтилин, если она захочет.

А с чего ей вообще хотеть пускать во дворец какую-то замарашку? Она же не полная дура, да и ругает её постоянно за грязные руки… Разве можно представить во дворце хоть кого-то с такими руками?

— Доброе утро!

Тилли чуть не подпрыгнула на месте от неожиданности. Но это была всего лишь Кейтилин: она лениво подтягивалась и сладко зевала, не открывая глаз. Тилли вновь рассердилась на девочку: она вообще головой соображает, что делает?!

— Напугала, коза! — сердито воскликнула она. Это вызвало лишь легкую улыбку на лице Кейтилин, но Тилли не заметила этого. — А если б меня удар убил?

— Схватил, а не убил, — поправила Кейтилин, расслабленно прислоняясь к дереву. Она выглядела радостной и умиротворенной. — Ты смешная такая, когда сердишься.

— Ах, смешно тебе!

Тилли сжала кулаки: она хотела выругаться на подругу, но, как назло, усвоенные ею с самого раннего детства бранные слова ну совершенно не хотели приходить ей на ум. Идиотка? Мымра? Шалава? Не, это всё не то…

— Не сердись, — ласково произнесла Кейтилин, двигаясь ближе к костру. — Какое замечательное утро! Знаешь, а мне сон хороший снился…

— Рада за тебя, — буркнула Тилли, немного стыдясь своей вспыльчивости. Кейтилин же не хотела её обидеть, так чего это она на неё взъелась…

Ох, видимо, действительно не выспалась. И этот сон, отвратительный, мутный сон.

— Ты хочешь есть? Лично я умираю от голода, а ты же тут дольше меня сидишь!

Тилли вдруг поняла, что в животе у неё абсолютно пусто, и что она бы сейчас с удовольствием что-нибудь съела. Но не пирожное, а теплое и сытное. Можно даже картошку пожарить, если есть…

— Ты кашу с собой взяла?

— Да, — кивнула Кейтилин, но тут же стушевалась. — Ой, только она уже сваренная…

— Тем лучше, воды поблизости все равно нет, — пожала плечами Тилли. — Давай сюда, разогреем.

Кейтилин легко вскочила с места и подлетела к своей корзине. Тилли переворачивала угольки и с тоской думала о том, что последний раз она ела кашу, когда отец ещё был жив. Если разобраться, то это был единственный раз, когда она ела кашу: отца перевели в другой цех, и он на радостях купил у старой женщины немного зерна. Жоанна из этого зерна сварила кашу: на хлеб это зерно бы не пошло, уж слишком негодное, а вот каша из него получилась вкусная. Тилли проглатывала ложку за ложкой и представляла, какой должна быть на вкус каша с маслом и солью. Ведь ни того, ни другого у них никогда не было…

А затем, спустя какое-то смехотворно короткое время, отец заболел. Сильно заболел. И уже, конечно, никакой каши не было.

— Я нашла!

Кейтилин светилась от радости. В её руках была деревянная миска, обернутая в тряпку — хорошая миска, большая. Когда Кейтилин её размотала, Тилли увидела яркий цветочный орнамент, с красными и розовыми бутонами. Девочка мрачно подумала, что наверняка этот красивый рисунок нанёс на ровную деревянную поверхность с помощью заранее сделанного шаблона какой-нибудь мальчишка, постоянно кашляющий из-за тяжелого запаха краски. Или это была девчонка, такая же, как и Тилли.

— Деревянная, — цокнула языком Тилли. — На огонь не поставишь.

— Тогда давай рядом, — предложила Кейтилин. — Необязательно же, чтобы каша была прям горячей.

— Тогда проще так её жрать, — пожала плечами девочка. — Лично я не против.

— И я тоже! — закивала Кейтилин, соглашаясь.

В её корзинке нашлась только одна ложка, и девочки передавали её друг другу, поочередно съедая по одной порции. Тилли набирала себе кашу с горкой: она оказалась желтая и сладкая, и, хотя она странновато пахла, всё равно это не испортило впечатления от её вкуса. Тилли могла поклясться, что никогда в жизни она не ела ничего подобного. Даже пирожные были не такими вкусными, как эта каша!

Хотя нет, про пирожные она не права.

— Давай не будем всё доедать, — неожиданно предложила Тилли, когда Кейтилин отправила в рот очередную ложку с кашей. — Нам ведь ещё долго идти. Не хотелось бы остаться без еды.

— Это правильно! — закивала Кейтилин и послушно поставила миску на землю.

Настроение Тилли заметно поднялось вверх: она немного поела и чувствовала себя значительно лучше. Конечно, она бы могла и целиком такую миску съесть, но Тилли предполагала, что еды действительно им может не хватить: ведь сколько ещё им придётся блуждать в этом лесу… А для ягод сейчас не сезон — осень всё-таки. О том, чтобы поохотиться на какую-нибудь мелкую дичь, Тилли и вовсе не думала.

«А жаль, — расстроенно подумала она. — Я бы не отказалась попробовать мяса. Не такого, какое падает на землю и топчется в грязи, а нормального, вкусного, свежепойманного. Эх!».

— Ты ничего не слышишь? — неожиданно спросила Кейтилин.

Тилли непонимающе посмотрела на спутницу. Ей показалось, что это дурная шутка, но лицо Кейтилин было таким серьезным, что девочка усомнилась в своих подозрениях.

— А что, должна?

Кейтилин застыла, вслушиваясь в звуки леса. На секунду Тилли испугалась, что девочка из-за долгого общения с ней может теперь слышать смех и разговоры фей, неотступно преследовавших их с самого начала путешествия. Но в то же мгновение Кейтилин медленно покачала головой и неуверенно произнесла:

— Ничего… Наверное, мне показалось. Прости.

— А что ты слышала-то? — Тилли скрестила ноги и облокотилась на колени. Вряд ли это, конечно, могут быть феи, скорее всего действительно показалось, но а вдруг? Всякое же бывает, особенно когда несколько дней бродишь с проклятым глазачом. Кажется, об этом даже сказки есть…

— Да ничего, — смутилась Кейтилин и встала на ноги. — Просто показалось, что кто-то в лесу кричал. Ты бы это тоже услышала.

— Да уж наверняка, — усмехнулась Тилли. Ей стало немного спокойнее: Кейтилин по-прежнему не слышала фей и ей не грозили никакие опасности. Ну, кроме тех, что она не может увидеть…

Да уж, сложно с этими феями.

Вдруг Тилли поняла, что тоненький писк, который она всё это время слышала, но не обращала на него внимания, стал каким-то подозрительным. Слишком высоким, что ли. Цикады так не трещат — на одной ноте, не ритмично, прерываясь, как будто бы произнося слова…

— Постой, — неожиданно произнесла она. — Я тоже слышу.

Кейтилин с изумлением и, как ни странно, торжеством посмотрела на Тилли. Звук становился тоньше и чаще: теперь уже было ясно, что это точно чей-то тоненький крик или плач.

Чей-то, но точно не человека.

— Ты слышишь, откуда идёт звук? — спросила Кейтилин, оглядываясь по сторонам.

— Кажется, оттуда, — Тилли внимательно осмотрела лес вокруг. Пищание доносилось со стороны невысокого склона, на котором лежали шершавые камни и росли невысокие деревья. Да уж, синяков они там себе точно понаоставляют…

— Пошли!

Кейтилин бросилась вперед, прежде чем Тилли запоздало крикнула ей вдогонку: «Стой, дуреха!» Но даже если бы Кейтилин услышала её слова, всё равно она бы не остановилась: на лице девочки читалась взволнованная решимость — такая же, какая наверняка была у всех-всех-всех героинь всех-всех-всех сказок, когда они шли кому-то на помощь.

Тилли бросилась вслед за подругой, придерживая сваливающуюся юбку. Она быстро догнала Кейтилин: та не могла быстро и уверенно двигаться по камням, как это делала подвижная и ловкая Тилли, так что скоро они поравнялись.

Тоненький писк становился всё громче и громче.

— Ну и куда ты побежала, идиотка? — сердито прошипела Тилли, перегораживая путь Кейтилин. — А вдруг нас обманывают!

— Тилли, там точно же кто-то плачет! Ты же сама слышала!

— Да ну? А помнишь, как тебя обманули и ты чуть в пещеру не упала! Тебя совсем, что ли, жизнь ничему не учит!

Кейтилин растерянно замолчала: конечно же, она об этом помнила. Почувствовав себя увереннее, Тилли продолжила:

— Значит так, я иду вперёд. Ясно? Я глазач и умею видеть фей, поэтому мы не попадём в ловушку, если вдруг она там будет. Слушай меня и не делай никаких глупостей, понятно тебе, чучело?

Кейтилин кивнула, и Тилли начала ловко подниматься наверх, цепляясь за землю и камни. Теперь девочку интересовало только то, откуда же исходит это противное пищание, и что там, чёрт возьми, творится. Девочка знала о проделках коварных боглов и даже гномов, которые намеренно заваливают себя деревьями и камнями и жалостливо просят прохожих, чтобы те их освободили… а потом не дают своим спасителям никакого житья. Такое, конечно, надо обходить стороной и не позволять этой дуре златовласой кому-нибудь из них помогать.

Только вот тонковат голосок для гномов. Если бы Тилли услышала такой плач в городе, она бы, скорее всего, решила, что это какой-нибудь спрайт заплутал на окраине леса и теперь не может найти своих. Да и у боглов голос не такой комариный…

И вот наконец она забралась наверх, откуда и раздавался этот жалобный плач-писк. Слегка заглянув за большой валун, Тилли увидела нечто, от чего у неё на мгновение остановилось дыхание.

На небольшой площадке между камнями стояло несколько пикси. Трое были солдатами: один — с ежовыми иголками на спине и острой мордочкой, у второго был длинный беличий хвост, а третий, самый низенький, напоминал бурундучка с короткой коричневой шерстью и пятнышками. На земле, связанный по рукам и ногам, лежал ещё один пикси: именно он и плакал так громко, пока остальные, сердито и неразборчиво ворча, колотили его толстыми заострёнными палочками.

Прежде Тилли никогда не доводилось видеть наказания фей. Она знала, что такое иногда происходит: если фея обманывает свой народ или что-нибудь крадет у него, то её избивают и выгоняют раз и навсегда, без надежды вернуться обратно. И всякий раз, когда провинившуюся фею встречают её товарищи, то они должны кидать в неё камнями, осыпать ругательствами, бить и преследовать, пока она не убежит далеко-далеко, подальше от родных земель.

Да уж, волшебные народцы жестоки к обманщикам и ворам. Если только сами не крадут у людей — в этом случае почему-то им можно врать и обманывать.

Жалобный плач бедного пикси заставлял сердце сжиматься, но Тилли даже не думала за него вступаться. Её радовала лишь одна мысль: что они, наконец-то, нашли тот народец, который искали, и теперь им всего-то следует идти за ними, пока пикси не выведут их на дорогу…

— Что вы творите, зачем его бьёте!

Тилли подпрыгнула на месте: крик Кейтилин застал её врасплох. Впрочем, не её одну: маленькие воины-пикси, не сговариваясь и не крича от страха, кинулись в разные стороны, пока рассерженная белокурая девочка перелезала через валун. Она спрыгнула на землю и сделала шаг вперед; на секунду Тилли испугалась, что она раздавит связанного пикси — но нет, маленькая нога Кейтилин аккуратно приземлилась рядом с ним.

— Убирайтесь отсюда! — закричала девочка, гневно сжимая кулаки. Лицо Кейтилин раскраснелось, а взлохмаченные светлые волосы лезли в рот. — Не смейте обижать слабого!

— Успокойся уже, — сказала Тилли, поднимаясь на ноги. — Убежали все, хватит воздух трясти.

Она спокойно спрыгнула вниз, лишь слегка ударившись при падении. Её не пугало произошедшее: конечно, девочка была немного раздосадована несносностью Кейтилин (и как они после этого будут идти за пикси, скажите на милость?), но хотя бы можно было не ожидать, что напуганные феи будут им мстить. Сказки говорили про пикси, что те незлобивы и не мстительны, и им куда проще убежать от человека, чем пытаться противостоять ему. Ведь колдовать-то они не умеют, пусть даже и плохо…

«Зато они вездесущие и их много. В любую дыру пролезут, если захотят. Надо быть начеку», — решила про себя девочка.

Кейтилин склонилась к земле и бережно развязывала плачущего пикси. Она сама шмыгала носом и прикусила от волнения губу — так сильно, видимо, её тронул вид избитого страдальца. Тилли, впрочем, не разделяла её чувств и не понимала, что тут такого страшного: ну феи, ну палками били… Чего уж так сразу плакать, а?

— Звери, — тихонько произнесла Кейтилин. — Вот звери! Нет, ну ты только посмотри, они же ему синяки оставили! А если сломали что?

Тилли послушно нагнулась вслед за подругой. Выглядел тот пикси, конечно, неважнецки: на светло-коричневой кожице (или, может быть, шкурке) расцветали ушибы, местами виднелись порезы и ссадины, а на зелёной, сделанной из растений одежде оставались капельки крови. Пикси казался значительно крупнее, чем его собратья: он был размером с небольшую кошку, и с таким длинным хвостом, как у неё же.

Пикси продолжал всхлипывать и плакать, но уже не так громко; он со страхом и неподдельным удивлением наблюдал за своими неожиданными спасительницами, а особенно за Кейтилин, которая сосредоточенно развязывала его.

— Нет, ну ты посмотри, какой кошмар! — продолжала она возмущаться. — Они же своего избили!

— Значит, своровал у них что-нибудь, или обманул кого-то, — пожала плечами Тилли. — Феи просто так своих не наказывают.

— Но не палками же бить! — сердито воскликнула Кейтилин; и только Тилли хотела её спросить, в чем разница между этой феей и каким-нибудь обманщиком из людей, пикси всхлипнул и в одно мгновение вскочил на ноги. Одна из рук его странным образом торчала в сторону, и Тилли поняла, почему Кейтилин показалось, что у него может быть перелом. Хотя раньше она даже и не подозревала, что у фей могут быть кости… Вероятно, это только у пикси или у паков, которые превращаются в зверушек, остальным-то кости и незачем. У них и мяса-то нет…

Пикси смотрел на девочек с опаской, прижимая к себе больную ручку. В этот момент он почему-то напоминал Тилли куколку: с крупными ярко-зелеными, как летняя листва, глазами, длинными волосами ядрёного рыжего цвета, спутанными в колтун, в необычной одежде… Почему-то он не пытался от них убежать, хотя пикси людей вообще-то не очень любят. Возможно, просто не чувствует от них никакой опасности, наверное… хотя вот Тилли он должен был с первого взгляда раскусить. Видимо, это ещё совсем молодая фея, глупая и испуганная.

Кейтилин ласково улыбнулась и осторожно протянула ему руку, как к дикому зверьку. Она негромко заговорила:

— Эй, малыш, не бойся, правда. Мы совсем тебя не обидим, вот честно-честно! Меня зовут Кейтилин, а это Тилли. Я хочу посмотреть твою руку: я дочка врача и умею лечить болезни. Ты мне покажешь свою руку? Ну пожалуйста!

Тилли усмехнулась, услышав слова о малыше. Она не очень понимала, зачем Кейтилин хочет возиться с этой феей, но не имела ничего против этой идеи. Если б это был не пикси, а какая-нибудь другая фея, тогда бы да, она бы рассердилась, а так — пусть носится со своею куколкой, если ей так сильно этого хочется.

Лишь бы Короля это происшествие не рассердило бы. Но вроде бы не должно, он хоть и повелитель леса, но пикси как-то держались всегда сами по себе, не общаясь с ним… Не может ли быть такого, что они обидятся на девочек и побегут ему жаловаться?

Пока Тилли думала о возможных последствиях, Кейтилин удалось приблизиться к пикси и даже подержать его больную ручку. Она приложила длинную палочку, брошенную одним из солдат, и тихо попросила:

— Эй, Тилли, у меня в корзинке есть перевязь. Достань, пожалуйста.

— Что? — Вновь слова спутницы застали девочку врасплох. — А, ну ладно.

Пока Кейтилин ласково успокаивала плачущего пикси, а маленькие феи, которые следовали за девочками, возбужденно переговаривались друг с другом и смеялись, Тилли рылась в корзине в поисках перевязи. Девочка не очень представляла, как такая штука должна выглядеть, ведь, сколько она себя ни помнила, в их семье раны либо не трогали, либо завязывали чем придется — вот как маме глаза.

Но перевязь нашлась довольно скоро: это была длинная и широкая лента, тягучая и плотная. Такой можно и рану замотать как следует, и руку сломанную держать в одном положении, чтобы потом срослась нормально. Тилли слегка кольнула мысль, что у неё и тех ребят, с которыми она трудилась на фабрике, никогда в жизни не было подобной перевязи — обходились какими-то рваными грязными тряпками или просто ходили, мучительно переживая боль. При болезни хоть ходить и работать можно, а со сломанными костями что делать будешь?

— Ты уверена, что ему такая штука подойдёт? — спросила она, не оборачиваясь к Кейтилин. — Его же целиком в эту ленту можно замотать.

— Но у меня нет другой, — растерянно произнесла девочка.

— Просто травой привяжи к нему, и всё нормально будет.

— Тут камни! Где я тебе траву достану?!

— Проклятье, сделай три шага в лес и нарви!

— О, добрые, добрые девочки! — неожиданно воскликнул пикси, и Тилли с Кейтилин одновременно вздрогнули: они не ожидали, что он будет с ними разговаривать. — Не беспокойтесь так обо мне! Право слово, Вы просто накормите меня хорошенько, напоите, а там я буду здоров!

Его зеленые глаза светились надеждой и одновременно с лукавством. Тилли это очень рассердило: вот уж недаром говорят, что все феи — обманщики! Только посмотрите на него, ещё недавно утопал в слезах, а теперь такой довольный сидит! Ещё и пожрать требует, вот сволочь!

— Поесть? — Кейтилин растерянно посмотрела на Тилли. — А что кушают феи?..

— Тумаки они кушают, и пенделями закусывают, — мрачно ответила Тилли и села на корточки, прям напротив раненой феи. — Эй, несчастный, а чего это твои братья тебя палками били, а? Может, стащил у них что, а нам теперь расхлебывай!

— Тилли! — возмущенно воскликнула Кейтилин. — Ты посмотри на него, он же раненый!

— Раненый, раненый, ага, — бросила сквозь зубы Тилли, глядя на то, как пикси прижимается к Кейтилин и показывает Тилли язык. — А дразниться у него сил хватает!

— Пожалейте меня, милая девица, — захныкал пикси, теснее прижимаясь к Кейтилин и бросая взгляд, полный обиды и неприязни, на Тилли. — Ни в чём я не виноват! Ах, эти негодяи так сильно угостили меня тумаками, что теперь я и ходить-то не смогу!

Кейтилин не знала, как себя вести. Она растерянно посмотрела на Тилли, как будто не знала, что выбрать: послушать ли ей подругу или же пожалеть так трогательно плачущего бедняжку? Ах, что же делать, что делать!

Но Тилли знала ответ на этот вопрос.

— Ну что ж, хорошо, — произнесла она с легкой усмешкой. — Конечно, нам ничего не жалко для бедной феи! Но посмотри, пожалуйста, в корзинке: у нас там были пирожные, а я боюсь, что не найду их…

— Пирожные! — радостно воскликнул пикси и в тот же момент оказался возле корзинки. Нырнув в неё с головой, он лихорадочно принялся там копаться, разбрасывая остальные вещи во все стороны, как маленький ребёнок.

Тилли победоносно посмотрела на растерянную Кейтилин. Ей даже было немного жалко подругу.

— Вот что я тебе говорила, — произнесла она чётко. — Все феи врут, а когда не врут, то притворяются!

Пикси замер. Его ножки, торчащие кверху, казались одеревеневшими, и Тилли едва смогла удержать себя от соблазна схватиться за них и вытащить негодяя наружу. Но, даже если бы она решила это сделать, всё равно бы не успела, так как маленький проходимец целиком нырнул вглубь корзины и там спрятался.

— А ну вылезай! — прикрикнула Тилли. — Вылезай, паршивец, а не то сама туда залезу!

— Тилли, не надо, — тихо остановила её Кейтилин. — Смотри, ему же стыдно.

И, в самом деле, пикси вновь заплакал горькими слезами. Корзина слегка тряслась, а весь лес, казалось, заполонили тоненькие, почти визгливые стенания раненой феи.

— Ай-ай-ай, несчастный! Ай-ай-ай, бедный, бедный, дурацкий Имбирь! Позор тебе на твою глупую башку, несчастный! Ты хотел обмануть этих славных девочек, а сам попался на такой ерунде! Ай-ай-ай, даже не знаю, простите ли вы меня…

— Да заткнись ты, весь лес перебудишь, — с отвращением протянула Тилли. Ей нисколько не было жалко этого наглеца. — Вылезай давай, не будем мы тебя бить.

Внезапно Кейтилин схватила Тилли за одежду и шумно вдохнула. Девочка недоуменно обернулась, но в то же мгновение испугалась ничуть не меньше своей подруги: все камни, всю полянку, все ветви деревьев вокруг заполонили вооруженные пикси, которые с нескрываемой сердитостью смотрели на девочек.