Феи Гант-Дорвенского леса

Глава 31

Сначала наступила тишина: такая короткая, но звонкая, до головной боли и временной потери слуха. У девочек со страху перехватило дыхание. Кейтилин начала всерьёз размышлять о том, не нужно ли им выкатиться из короба и бежать из избушки что есть мочи. Тилли же ни о чём не думала: ей хотелось кричать, орать, трясти за грудки пушистого Имбиря и кататься по полу.

«Проклятье! Проклятье! Проклятье! Вот мы и попались!».

В одно мгновение Имбирь выпалил: «Кажется, я не вовремя» и попытался закрыть дверь, Огонёк пронзительно прокричал: «Это он! Он! Красноперчаточник! Хватайте его!», а Золушка начала хныкать ужасно противным голосом. Всё это безумное нагромождение звуков больно ударило по ушам девочек. Началась ужасная возня: всё в доме тряслось от тяжелых шагов гвитлеонов, запахло жареным мясом, кто-то ругался, кричал, ронял или сшибал в процессе поимки вещи… Кейтилин напряглась, и Тилли поняла, что эта придурошная собирается вылезти из короба и помочь Имбирю. Она слегка коснулась щеки подруги и Кейтилин дёрнулась — достаточно сильно, но не так, чтобы привлечь внимание суетящихся чудовищ неожиданным шорохом.

— Только посмей, — Тилли не столько шептала, сколько чётко двигала своими губами. — Вылезешь — и всё, и нас тут же съедят!

— Но Имбирь в опасности! — немного более внятно пробормотала Кейтилин. Тилли хотела ей возразить, но торжествующий возглас не то Беляночки, не то Розаночки отвлёк их от спора:

— Поймала! Мама, я поймала его!

— Молодец, доченька! — торжествующе произнесла сестрица Солнышко. — Ох, девочки, не ушиблись?

— Ой-ёй-ёй, косы-то как болят, — хныкала Золушка, заглушая всех остальных. — Ой-ёй-ёй, он меня прямо за волосы дёрнул и ножку отдавил…

— Ничего, сестрица Золушка, он мигом у нас за всё получит, — угрожающе-ласковым голосом заговорил Огонёк, и было слышно, как огненные искры торжествующим треском сопровождают его речь. — А ну-ка поднимите этого подлеца! Раз он здесь, значит, его хозяйки тоже прячутся тут. Вот мы сейчас от него и узнаем, где!

Тилли нервно сглотнула, а Кейтилин прикусила губу. Робость и трусость, которые ей были так в себе противны, мешали девочке выскочить из короба, как чёрт из табакерки, и стукнуть как следует этих негодяев, сказав: «Я вот тут, вот здесь! Оставьте в покое Имбиря!». Ах, вот если бы она не была такой трусихой!..

Но это бы не помогло. Даже если она так сделает, будет только хуже: они и Имбиря не вызволят, и сами себя выдадут. Тогда вообще никаких шансов на спасение не останется.

Наверное, надо просто подождать… но как же руки чешутся сделать хоть что-нибудь полезное!

«Успокойся, — говорила себе девочка мысленно. — Хватит так переживать, это не поможет. Бери пример с Тилли и просто тихо сиди. Ты ничего сейчас не сделаешь».

А Тилли тем временем напряженно думала над тем, выдаст ли их сейчас Имбирь. Конечно, он и понятия не имеет, где они сидят, к тому же уже не раз спасал им жизнь… Но Тилли не забывала также, что Имбирь — фея, а феи, как известно, очень непостоянны в своих привязанностях. Что, раз спас, раз предал, чего с него убудет-то…

И они зовут его красноперчаточником. Это… странно. Неужели эти красные перчатки на руках у Имбиря что-то значат? Тилли думала, что он просто франт такой, где-то нашёл и надел…

— Да что ж вы, братцы-сестрицы! — возопил Имбирь, и девочки при звуке его голоса напряглись. — Да чего это вы, в самом деле! Я к вам с доброй душой, а вы меня бить!..

— С доброй душой говоришь, скотина, — свирепо прорычала сестрица Солнышко, и Имбирь пискнул (по всей видимости, она слишком сильно сжала его). — Братец Огонёк, не тот ли этот ублюдок, что украл невесту у своего сородича и опозорил их обоих?

— Он самый, сестрица Солнышко, — зловеще протрещал Огонёк. — А ещё раздавил несколько фей из народа ползучего дёрна и стал человеческой служкой!

— Да уж вижу, — с отвращением процедила сестрица Солнышко. — Красные перчатки! Никогда в жизни не подумала, что кто-то в Гант-Дорвенском станет служить человеку — а вот поди ж ты!

— А я виноват, что ли, — отчаянно захлюпал носом Имбирь. — Заставили меня, злые, злые девочки! Я, может, избавиться от них хочу, а всё никак самому и не получается!

— Заткнись, мразь, тебе и слова не давали, — высокомерно процедил Огонёк, и Имбирь взвизгнул, как ошпаренная кошка: тут же повеяло запахом палёной шерсти, и Тилли понимала, что скоро ей силой придётся удерживать рвущуюся на спасение другу Кейтилин. — А ну отвечай, где твои хозяйки, мелкая тварь?

— Ай-яй-яй-яй! — выл обожжённый Имбирь и на той же ноте продолжил разговор. — Так я вам объяснить пытаюсь! Ушли они давно, а я вернулся вещи хозяйкам-гвитлеонам вернуть!

Тилли прикусила губу: отчасти из-за того, что была озадачена ложью Имбиря и пребывала в уверенности, что добром это для них не кончится, отчасти из-за страха. Гвитлеоны были самыми свирепыми феями-людоедами и по жестокости своей могли сравниться лишь с дуэргаром да красными шапками. Иногда они притворялись людьми и крали детей: мальчиков на обед, девочек — для продолжения своего отвратительного рода. А ещё иногда они соблазняли человеческих мужчин, если только те не замечали какой-нибудь странности у заколдованной подружки — ну, например, три груди, отсутствие ноздрей или длинные уши. Впрочем, они таких мужчин соблазняли… совсем опустившихся пьяниц. Тем-то всё равно, какую бабу на ночь завалить, а гвитлеоны потом их сжирают с косточками.

Бррр, ну и угораздило же их сюда попасть!

— Какие вещи, ты чего лопочешь, ублюдина? — рявкнула сестрица Солнышко.

— Ой… сейчас… задушите! — пропищал совсем тоненько Имбирь. По всей видимости, мама-гвитлеон ослабила хватку, так как Имбирь начал тяжело дышать и затем быстро заговорил: — Так вот же, смотрите, я с собой принёс!

Наступила тишина, но не такая пронзительная, как при появлении Имбиря, а просто озадаченная. Затем раздались шаги, шорох, негромкий шум, как будто бы кто-то поднимал и опускал предметы на стол, и вот первой заговорила дрожащим низким голосом Беляночка:

— Мама, это же мои деревянные ложечки!

— А это мои бусы, — растерянно продолжила Розаночка (или наоборот, Тилли не очень различала голоса двух сестёр).

— Посмотри, мама! — громко возмутилась Золушку: вот её голос нельзя было перепутать ни с чьим другим. — Это же мои туфельки! Туфельки мои красивые, вот они рядом с этой дрянью лежат!

Кейтилин не понимала, что происходит, зато Тилли, осознав, рассердилась на Имбиря. Проклятый пикси украл вещи гвитлеонов и теперь сваливает вину на них! Вот ведь урод, и когда только успел?.. И туфли каким-то образом протащил… ух, негодяй, уши бы ему открутить за эти фокусы!

Однако Тилли понимала, что, возможно, дурацкое воровство Имбиря может спасти им сейчас жизнь. Если он найдёт способ отвлечь этих чудовищ.

— А я же говорил, а я говорил, — активно поддакивал Имбирь. — Украли они у вас, украли! А мне стыдно стало, я обратно вернулся. Хочу вас до полянки довести, где они остановились, и чтобы вы их поколотили, да так, чтобы духу живого не осталось!

— Странно это всё, — прошуршал Огонёк. — Красноперчаточник, тогда чего ж ты дёру начал давать, нечестный ты подонок, бесстыжая гнида?

— Дык а я знал, что ты тут будешь, братец Огонёк! — громко возмутился Имбирь. — Ты ж меня сразу палить будешь, ничего в оправдание сказать не дашь! Я и испугался…

— Как будто бы у тебя оправдание есть, сукин сын, — с брезгливостью процедил Огонёк, но тут в их разговор вмешалась сестрица Солнышко:

— Эх, братишка Огонёк, я б сама на твоём месте сожгла бы морду этому уроду за Душицу, но зачем ему тогда ко мне с украденными вещами приходить? Кой толк в этом деле, скажи мне, пожалуйста?

— Он мог прийти сюда к своим хозяйкам и просто не знать, что вы уже вернулись, — серьезно ответил Огонёк, и сердца девочек разом ёкнули: проклятье, и почему этот мерзкий старый спригган такой умный!

— Ну сам же видишь, мы их не нашли.

— Да, сестрица, это правда, — задумчиво произнёс спригган. — Но не думаешь же ты верить проходимцу и предателю всех фей, обманщику и вору?

— А я ему и не верю, — легко ответила сестрица Солнышко. — Я просто хочу сожрать этих поганок, которые осмелились воровать у моих дочерей. А без этого подонка, боюсь, нам их просто так не найти.

— Не найти, вот правда так правда! — энергично закивал Имбирь. — А ещё они спрятались так хорошо! Ууух, я б сам не нашёл, если б не знал!

— И почему тут рядом ошивался этот дракон, раз они ушли? — вслух размышлял Огонёк. — Не мог же он тоже ошибиться? И откуда же они вылезли, раз он следил за дверью? Может, конечно, труба…

Но его размышления потонули в командном крике сестрицы Солнышко:

— Так, девчата, мы сейчас идём на охоту, снова! И в этот раз нас ждёт вкусная человечинка!

— Одна, — моментально перебил её Огонёк. — Вторую заберёт мой народ, не забывай, сестрица.

— Ну-ка живо, собираемся-собираемся! Мы покажем этим засранкам, кто смеет воровать у нашей семьи!

— Мы снимем с неё кожу! — с восторгом воскликнула одна из дочерей.

— Заставим есть камни, ломая зубы!

— По кусочку отгрызём от тела, пока жива!

— Ур-р-р-а-а-а!

Вся семья громко начала собираться, шуметь, с удовольствием причмокивать губами, описывая во всех подробностях, что они сделают с воровками (Тилли едва не тошнило, Кейтилин была готова свернуться в клубочек такой маленький, чтобы никто-никто её не заметил), звенеть оружием, ругаться, драться и ещё зачем-то греметь посудой. Раздались тяжёлые шаги по направлению к коробу, и девочки вновь с ужасом ожидали, что вот теперь-то их точно обнаружат, но вместо этого произошло неожиданное: кто-то, пыхтя и бубня себе что-то под нос, продел ручищи под лямки и натянул тяжелённую ношу на свою спину. Девочки сидели едва ли не вплотную к спине чудовища и чувствовали отвратительный запах годами не мытого тела. Даже Тилли затошнило от этой вони, хотя она и не брезгливая! К тому же потеря земли под ногами давала легкое ощущение полёта, что вовсе не помогало сдерживать рвотные позывы…

— Эй, дрянь мелкая, подставь сюда свой вонючий короб, и я брошу туда свои ножи! — прикрикнула сестрица Солнышко. Ох, вот сейчас их точно заметят!..

— Не хочу, — противно захныкала Золушка, и Тилли с Кейтилин впервые за всё знакомство были ей благодарны за её капризы. — Не буду нести ножи, они тяжёлые…

— А такой большой короб для человека берёшь — он, по-твоему, не тяжёлый? — ехидно заметила одна из сестёр канючащей Золушки.

— А человек — не тяжелый! Я его сразу съем, и в животе пронесу до дома!

— Да что б тебя через колено да об косяк, тупая ты шваль, — выругалась сестрица Солнышко, но ножи в короб дочери кидать не стала.

И вот, кажется, все собрались. Короб колыхался при ходьбе, и подругам приходилось прикладывать немаленькие усилия, чтобы их не стошнило. В комнате стало значительно жарче — это Огонёк переполз из печки обратно в горшок к Беляночке и Розаночке.

— Ну что же, — угрожающе протрещал он. — Я буду идти рядом с тобой, маленький ублюдок, на тот случай, если вдруг ты решишься обмануть меня и этих славных женщин.

— Да что ж ты, братец Огонёк, — заскулил Имбирь, которого, по всей видимости, поставили на пол. — Я ж так видеть ничего не буду, ты яркий такой. К тому же ты меня враз заколдуешь, если почувствуешь ложь, так что кой толк мне пытаться убегать?

— А ну иди уже вперёд, льстивая собака, — сердито прикрикнула сестрица Солнышко. Раздались быстрые маленькие шажки Имбиря, и вся процессия двинулась вслед за ними. Девочек било носами об вонючую и грязную спину Золушки, им было душно и дурно, а ещё — абсолютно непонятно, что делать дальше, когда раскроется обман Имбиря.

Или… что этот хитрец вообще задумал?

На свежем воздухе, впрочем, стало чуть-чуть полегче. Он немного проникал сквозь плотную вязь короба и делал положение девочек не таким тяжелым. Они вскоре привыкли и к качке, и к отвратительному запаху, и духоте, и теперь просто сидели и ждали, чем же всё закончится. Кейтилин размышляла над тем, как бы им выбраться незамеченными, Тилли же пыталась разгадать план Имбиря — если у него он, конечно, был. Зная, какой этот придурок глупый, он бы мог просто так гвитлеонов со спригганами повести, не представляя, что будет делать дальше.

«Тогда его убьют, — мрачно думала она. — На месте раздавят, за обман».

Ей, как и Кейтилин, безумно хотелось чем-нибудь помочь их другу, но, как и Кейтилин, она совершенно не представляла, чем. Вылезать сейчас было бы сущим безумием, но ведь другого способа отвлечь чудовищ от расправы могло и не представиться. Они буквально заточены в этом коробе как еда в банке!

Проклятье, что же им делать-то, если вдруг произойдёт беда? Неужели им остается только лишь ждать, пока вдруг не случится какого-нибудь чуда?

Похоже на то.

Поход оказался длительным и слегка изнуряющим. За всё это время Золушка не раз хныкала о том, как ей тяжело, грустно, как у неё болят разные части тела — и неужели никакая зараза не хочет взять её на ручки и понести дальше? На это она получала сердитые односложные ответы от матери, подзатыльники и крепкие удары по голове, после которых она ещё громче хныкала. Это несколько раздражало, и в конце концов даже у девочек в коробе начинала болеть голова от её противного неестественного голоса.

— Когда, когда мы уже придём?! — хныкала она. — Я устала, я уже есть хочу!

— Хороший вопрос, сестрица Золушка, — раздался сердитый голос Огонька, который до того молчал всю дорогу. — Когда же мы придём, уродливый красноперчаточник?

— Сейчас, сейчас, уже почти на месте, — бодро ответил шедший впереди Имбирь. — Одно мгновение — и вы уже их увидите!

Разумеется, после его слов прошло явно не одно мгновение. Девочки вдруг поняли, что им очень тяжело бороться со сном или хотя бы с зевотой, и иногда то Тилли, то Кейтилин незаметно для себя вырубались на некоторое время. Потом, впрочем, просыпались — исключительно благодаря своей силе воли.

Кажется, остальные участники похода тоже значительно устали и были раздражены; но когда кто-то (вероятнее всего, сестрица Солнышко) начал возмущаться длиной их ночного похода, наконец-то раздался ликующий голос Имбиря:

— Вот, мы уже на месте!

Все резко остановились. Сон сняло как рукой, и девочки напряженно ждали развязки.

— Я никого не вижу, — сердито и озадаченно произнёс Огонёк. — Тупая скотина, ты уверен, что привёл нас в правильное место?

— Да конечно, уверен, что я, дурак совсем! — обиженно ответил Имбирь. — Вы ж на дорожке стоите, тут, понятно, ничего не увидать! Они ж не дуры — прятаться так, чтобы их заметили! Вон, видите папоротники? Вон туда надо идти, там потемнее и мягче, самое то для пряток.

— Я не чувствую человеческого запаха, — неожиданно произнесла сестрица Солнышко, и сердце девочек вновь ёкнуло: проклятье, и как Имбирь не продумал, что эта тварь хорошо различает запахи?!

— А они клевером натёрлись, вот и не пахнут, — моментально нашёлся Имбирь. Это объяснение немного успокоило Тилли и Кейтилин, хотя оно звучало не слишком убедительно. — Я проболтался, что клевер отводит фейские чары, вот они меня за ним и послали. Ой, так ноги болят…

— Иди первый, — резко скомандовал Огонёк. — Если надумаешь обмануть, я моментально спалю тебя, как деревяшку, даже пепла не останется!

— Вечно вы такие сердитые, — шмыгнул носом Имбирь. — Ну ладно, если уж вы упрямые такие, пойду… Только ты, братишка Огонёк, иди тогда за мной: с тобой я тут лучше вижу.

— Уже почти утро, и так светло, — огрызнулся Огонёк. Было непонятно, выполнил ли он просьбу пикси или нет, как и то, где они сейчас находятся. Повисла настороженная тишина, и девочки напряженно вслушивались в слабые звуки шагов на траве, пытаясь понять, что тут вообще происходит. Имбирь и в самом деле не знал, куда их привёл? Если так, тогда ему сейчас ох как несдобровать! Или же?..

— Вот они, лежат, дрыхнут! Подойдите сюда, поглядите!

Вся процессия неуверенно заколебалась, переступая с ноги на ногу. Затем они поочередно начали идти туда, откуда раздавался голос Имбиря.

Что же этот рыжий наглец придумал-то такое?

— Где они? — спросил Огонёк. — Я ничего не вижу…

— Ещё бы, не видишь! Ты б ещё за деревом стал и оттуда бы пытался разглядывать! Ближе, ну…

— Я ничего не чувствую, — наконец неуверенно заговорила Золушка.

— Я тоже, — поддержала её Розаночка (или Беляночка). — Человеком вроде не пахнет.

— Говорю же, клевер. И папоротник ещё запах отводит. Ну же, ребят, мне вас силком тащить?..

Золушка ступала самой последней, и девочки, затаив дыхание, ожидали, что произойдёт. Не может не произойти. Чёрт возьми, если Имбирь сейчас заманит их в ловушку, то Тилли и Кейтилин тогда придётся совсем плохо. Надо поскорее выбираться из этого короба, пока они все не угодили в какую-нибудь опасность…

Вдруг раздался громкий хлопок. Золушка резко шагнула назад, кто-то начал падать, а над всей этой суетой раздался ликующий выкрик Имбиря:

Золушка заверещала, и девочки с ужасом поняли, что земля под её ногами проваливается вниз. Вокруг раздавались взрывы, хлопки, послышался яростный крик Огонька: «Обман! Это был обман!», а ещё земля отчаянно заходила под ногами попавших в засаду существ.

Если это, конечно, была земля.

После этой весёлой частушки раздался треск, и сразу же повеяло таким жаром, как будто бы только что в лесу вспыхнул пожар. Девочки-гвитлеоны заплакали, а Тилли и Кейтилин почувствовали, как намокает короб у них под ногами.

Что бы там снаружи не происходило, им нужно срочно выбираться. Пока ещё не совсем поздно.

Тилли резко выпрямилась первой и быстро, хотя и с некоторым затруднением из-за волнения, откинула наверх крышку короба. Небо было окрашено в оранжево-голубые тона: уже совсем скоро должен наступить рассвет. Виднелись всполохи высокого пламени: кто знает, что там наколдовал Имбирь, но оно определенно мешало выкарабкиваться из болота попавшим в беду чудовищам.

Тилли схватилась за края короба и подтянулась. Она поймала за локоть Кейтилин, и та, корчась от боли, но не крича и не плача, вскарабкалась вслед за ней. Золушка закричала нечто вроде: «мама, мама, у меня короб ожил». Девочки спрыгнули вниз, не глядя под ноги; раздались изумленные и яростные крики гвитлеонов и Огонька, но Тилли и Кейтилин совсем не прислушивались к ним. Тилли скинула на землю вонючую одежду гвитлеонш и вскрабкалась на неё, едва не увязая в вонючей болотной жиже. Кейтилин последовала её примеру и с куда большим успехом: там, где она кинула одежду, рядом росло дерево, и она смогла взобраться на его корни.

— Хватайся! — крикнула девочка, кидая Тилли отяжелевшую от влаги и грязи кофту вместо верёвки. Тилил сразу же схватилась за неё и стремительно начала подтягивать себя к земле. — Не так быстро, ты только скорее увязнешь!

— Пытаюсь, — скорее прокряхтела, чем ответила Тилли, продолжая ползти к дереву.

Наконец она выбралась. Вновь схватившись за руку Кейтилин, покрытую свежими ожогами и дырками в платье, Тилли смогла вытянуть себя на корень дерева и обессиленно упасть рядом с подругой. Гвитлеоны не бежали за ними: они продолжали кричать и пытались выбраться самим, хотя всё больше и больше увязали в трясине. Папоротник вокруг горел, и Тилли осознала, как же им повезло, что Золушка шла последней и находилась дальше всех от проклятых растений. Везде скакали блуждающие огоньки: синие, красные, оранжевые, горящие и просто светящиеся, они летали по воздуху, как пепел после сильного пожара. Вероятно, это было их болото, но почему старый спригган не увидел, куда они шли, Тилли не понимала. Что за колдовство висело над этой полянкой и как Имбирю удалось так ловко всё придумать?

Кстати, а где Имбирь?

— Вы что тут делаете! — неожиданно возник он прямо перед ними. Отблески пожара и свет блуждающих огоньков падали на лицо принца пикси, делая его зловещим. — Пойдёмте быстрее, иначе мы тут все сгорим!

В этот раз девочки не стали с ним спорить. С трудом встав на ноги, они двинулись так быстро, насколько могли, вперёд, в другую сторону от горящего болота. Имбирь посмотрел назад, и на его получеловеческом-полуживотном лице возникла довольная улыбка.

— Вот вам! Вот вам! — крикнул он напоследок. — Надеюсь, вы все тут передохнете, убийцы животных! Всё теперь со мной прекрасно, имя дал я не напрасно, а зовут тебя… зовут тебя… Ятрышник!

После этих слов вспыхнул новый блуждающий огонёк, счастливый от того, что кто-то дал ему имя, и его пламя пришлось прямо на сестрицу Солнышко, почти вытащившую своих дочерей из трясины. Пламя перекинулось на её волосы, и сестрица Солнышко дико завизжала, хватаясь за голову. Имбирь довольно усмехнулся и, решив, что уже хватит пробуждать мирно спящих блуждающих огоньков, повернулся, чтобы пойти вслед за взявшимися откуда не возьмись девчонками и столкнулся нос к носу с поджавшим беличьи уши Крокусом.

— О, нет, только не опять ты, — успел страдальчески вздохнуть Имбирь, перед тем как дрожащие от ярости и шока лапки Крокуса сомкнулись на его шее.