Феи Гант-Дорвенского леса

Глава 28

Они шли так долго, что глаза Тилли постепенно привыкли к темноте, и она даже могла немножко видеть стены вокруг себя. Это была не обычная пещера: конечно, Тилли прежде не доводилось видеть шахты, но даже она понимала, что тоннели не могут быть настолько ровными и аккуратными. Иногда Тилли даже удавалось разглядеть разметку на стене, а под ней — длинные-длинные перила. Однако Тилли всё равно не приближалась к стенам, так как боялась отвлечься и упустить из вида бодро скачущего вперёд Имбиря. К счастью, он беспрестанно болтал, и потому девочки могли спокойно следовать за своим волшебным проводником.

Кейтилин шла чуть позади, придерживаясь Тилли за безрукавку. Её шаг был медленный и неуверенный, и Тилли, с трудом сдерживая накипающее раздражение, старалась не спешить, чтобы не отрываться от подруги.

«Проклятье, да ты же ходишь еле-еле, коза, — сердилась она, глядя вперёд и едва различая в темноте яркие перчаточки Имбиря. — Прибавь шагу, что ли! Я тоже ни черта вокруг не вижу, но почему-то не отстаю!».

Порой Тилли даже хотелось нарочно ускориться, чтобы оторваться от Кейтилин и не плестись улиточным шагом по сырому вытоптанному полу, но её пыл всякий раз остужался, когда она вспоминала лысую голову своей спутницы. Девочке тут же становилось очень неловко, как-то муторно, обидно и — как ни странно — вдвойне злее.

Ей даже думать не хотелось о том, что будет, когда они выйдут на свет.

— Ну скоро там ещё? — сердито спросила Тилли, радуясь тому, что её растерянное и наверняка виноватое лицо сейчас никто не видит. — Я уже устала идти!

— Тогда лежи и плачь, чучело! — бодро ответил Имбирь. — Сама, что ли, не знаешь, что шахты бывают длинные!

— Ой, а ты у нас как будто бы знаешь, — фыркнула Тилли. — Постыдился бы нас так плутать, вон, Кейтилин с ног едва не валится!

— Всё в порядке, не ссорьтесь, — ответила Кейтилин спокойным и дружелюбным голосом, отчего Тилли захотелось ей тут же врезать. — Чем раньше мы выйдем на свет, тем лучше.

— Да уже почти скоро, — весело произнёс Имбирь, оборачиваясь назад. Тут Тилли заметила то, на что раньше не обращала внимания (а, может, и просто не доводилось видеть): глаза Имбиря светились в темноте мерцающим зелёным светом. — Сейчас тут будет поворот, потом ствол шахты пойдёт наверх, и там уже мы дойдём до выхода.

Имбирь не соврал: вскоре они действительно дошли до поворота. Правда, затем подниматься получалось куда труднее, так как ствол шахты резко пошёл вверх. Кейтилин едва не падала от усталости, и Тилли порой приходилось сдерживаться, чтобы не схватить подругу за руку и не подтянуть её, но, конечно, останавливала себя. Ещё не хватало снова её обжечь…

— На стене есть штуки, чтобы за них держаться, — наконец не выдержала Тилли.

— Перила? — спросила Кейтилин.

— Да, они. Давай я подведу тебя туда, а ты возьмёшься за них и поползёшь наверх, хорошо?

— Спасибо…

— Тогда пусть Имбирь притормозит и не бежит вперёд, как кобыла кривоногая! — прикринула Тилли (осторожно, чтобы случайно не привлечь внимания подземных фей или не обрушить потолок).

Имбирь ответил ей что-то недоброе, но Тилли уже его не слушала: она опасливо подходила к стене, ступая так аккуратно, насколько она вообще может. Наконец в темноте девочка нащупала перила и обрадовалась: вот, теперь им будет намного легче.

— Хватайся, — приказала Тилли.

Кейтилин послушалась, покорно вцепилась в длинный металлический прут и вновь произнесла дрожащим от волнения голосом «спасибо». Они наконец снова могли идти вперёд: Кейтилин — почти повиснув на перилах, Тилли — держась рядом с ней и не упуская из виду мелькавшие невдалеке красные перчаточки Имбиря.

Постепенно становилось светлее. Выход был уже почти рядом, и это обнадёжило девочек: они шли быстрее, и вскоре могли хорошо разглядеть пещеру вокруг себя. Со временем прекратился и подъём, так что когда они дошли до входа, Тилли и Кейтилин успели перевести дух от изнурительного блуждания в подземельях нокеров.

— Так странно, — вслух размышляла Кейтилин. — Эти шахты такие большие! Я думала, они куда меньше…

— Это потому что мы неглубоко провалились, — ответила Тилли, стараясь идти в такт с подругой. — Если бы мы ползли в обратную сторону, тогда ствол сужался бы.

— Понятно…

Кейтилин замолчала, а Тилли вновь почувствовала себя неловко. Вскоре они выйдут наружу, увидят друг друга при свете дня… и тогда что она скажет Кейтилин? Как она сможет после случившегося в глаза ей смотреть? Да что там глаза — для того, чтобы увидеть кошмарную лысую голову Кейтилин, достаточно будет одного лишь затылка.

Может, когда они выберутся, тотчас же и уйти? Или чуть попозже, когда на неё никто не будет смотреть. Сможет ли Тилли уйти? Конечно, с ними много разных приключений происходило: они спасали друг друга, сражались с детьми Паучьего короля, общались с феями… Будет плохо, если они расстанутся.

Но а так лучше, что ли?

— Тилли, я тут подумала, — донесся до задумавшейся Тилли голос Кейтилин. — Имбирь говорил, что нокеры недобры. Но на нас всё это время никто не нападал. Может, лучше предостеречься, чтобы перед выходом из пещеры с нами ничего не случилось?

Вопреки своим размышлениям, Тилли посмотрела в сторону Кейтилин и вздрогнула. При свете её голова выглядела ещё страннее и ужаснее: кожа гладкая-гладкая, как дно кастрюли, слегка торчат в разные стороны аккуратные уши, а на лице без бровей и ресниц ярко выделялись крупные голубые глаза — по-прежнему красивые и выразительные, хоть теперь и очень странные. Поймав взгляд Тилли, Кейтилин смутилась и опустила голову — как будто бы чувствовала себя виноватой перед ней.

Проклятье.

— Что, всё настолько плохо? — спросила она. Тилли прикусила губу и отвела взгляд: вот идиотка, распялилась как на юродивого на базаре!

— Ужасно, — честно сказала она. — Выглядишь как страшилище.

Кейтилин молчала. Её плечи, напряженные и ссутуленые, казалось, могли бы закрыть её голову целиком. Она теребила юбку безнадежно испорченного праздничного платья, и Тилли захотелось сделать себе что-нибудь ужасное. Башку размозжить, например. Камнем или чем придётся.

— Прости, — неуклюже сказала она, а затем добавила: — А идея с нокерами хороша! Их надо поблагодарить и чем-нибудь угостить, они это очень любят.

— Это хорошо, — ответила Кейтилин, так напряженно пытаясь изобразить воодушевленность, что даже ребёнок бы ей не поверил. — Что же они едят?

— Молоко, хлеб, масло, — пожала плечами Тилли. — Что придётся, на самом деле.

— У нас есть лук и свекла. Как ты думаешь, подойдёт?

— А чего ж нет-то? Всяко еда…

Наступила неловкая тишина. Кейтилин продолжала стоять, не поднимая глаз, а Тилли кусала губу, ругая себя на чем свет стоит и лихорадочно думая, что же делать дальше. Извиниться? Предложить ударить? Самой стукнуть Кейтилин, чтобы не ревела? Намеренно разозлить её? Да уж если эта блаженная не прокляла её до конца жизни, то тогда она и вовсе кулаками махать не станет! Скажет что-нибудь вроде «Ой, ну ты чего, ну ты не виновата, ты же хотела мне помочь»… Идиотка! Она же волос лишилась, теперь на неё ни один парень не взглянет! Она же теперь ни замуж не выйдет, ни людям показаться на глаза не посмеет! Все над ней смеяться теперь будут!

Почему она такая добрая, почему не злится? Не даст в глаз хотя бы?

— Эй, ну вы там долго будете торчать! — раздался сердитый и пронзительный голос Имбиря. — Я утомился вас ждать, ползёте как старые клячи!

— Ничего, подождёшь, не развалишься, — сурово прикрикнула Тилли. Имбирь немного вывел её из состояния растерянности, и она даже смогла посмотреть на Кейтилин без дрожи или ужаса. — Давай, вытаскивай свеклу, мы сейчас им положим.

— Кому?! — как только речь зашла о еде, Имбирь тут же очутился рядом. Его зелёные глаза сверкали неподдельным гневом, а тонкие ручки с острыми локотками грозно уперлись в боки. — Это вы кого это кормить собрались, а?!

— Не тебя, — Тилли вложила в свой голос столько стали, сколько могла.

— Но, если хочешь, я потом тебя угощу, — мягко вмешалась Кейтилин, доставая из сумки засохшую горбушку. — Всё равно мы потом будем привал делать. Смотри, Тилли, я и кусочек хлеба нашла!

— Вы наш хлеб отдавать собрались?! — возопил в ужасе Имбирь. В одно мгновение он прыгнул, как ласка, прямо на руку Кейтилин, и вцепился в неё всеми конечностями. — А ну положи! Положи немедленно! Они же его съедят, и нам не достанется!

— А ну отцепись!

Тилли схватила Имбиря и резко потянула его на себя. Несмотря на сильный рывок, сделанный Тилли, Имбирь сопротивлялся и держался до последнего, пока девочка не додумалась принца пикси пощекотать. Это сработало, и теперь оставалось самое важное: удержать брыкающуюся, извивающуюся и кусающуюся фея в руках. А это не так-то просто!

— Тилли, что мне дальше делать? — спросила Кейтилин, держа в руках кусочек хлеба, маленькую свеклу и морковку. — Имбирь, а ну-ка прекрати!

— Просто положи у стены. А потом выродка у меня этого забери, — прорычала Тилли. — Иначе я ему шею сломаю!

На эти слова Имбирь сверкнул глазами и больно укусил Тилли. Та вскрикнула, выронив принца на землю, а тот показал ей язык и быстро побежал к выходу из пещеры, недовольно бормоча и ругаясь под нос. Кейтилин запоздало выкрикнула его имя, но его словно след простыл.

— Каков мерзавец! — воскликнула гневно Кейтилин, быстро подходя к подруге. — Ох, Тилли, он тебя сильно цапнул?

— Нормально, — глухо произнесла девочка, глядя на то, как из фиолетово-синей ранки медленно начинает течь кровь. — Поболит и пройдёт. Дай мне еду, я всё сама сейчас сделаю.

— Точно? Ты же ранена…

— Да мне ещё и не так заехать надо! — неожиданно выпалила Тилли, и Кейтилин испуганно замолчала. Её красивые глаза округлились, и Тилли ожесточенно думала о том, что даже исчезновение волос не делает Кейтилин полной уродиной. — Отдай уже, я всё сама сделаю! Если хочешь помочь, так будь добра, плюнь мне в лицо и иди наружу!

Кейтилин растерянно заморгала глядя на внезапно разбушевавшуюся Тилли. Будто заворожённая, она положила еду на землю, не сводя глаз с Тилли — как будто бы до конца не веря в происходящее. Вероятно, Кейтилин хотела что-то сказать, так как на мгновение открыла рот, но затем передумала. Её лицо приобрело решимость, девочка встала с земли и нетвёрдым шагом направилась к выходу.

— Я подожду тебя снаружи, — сказала она. — Но плевать не стану, и не жди.

— Какие мы гордые, — презрительно фыркнула Тилли вслед, но Кейтилин пропустила её слова мимо ушей.

Тилли осталась одна.

Она переложила съестное ближе к стене; в этом не было никакой необходимости, но ей срочно нужно было чем-то занять руки. Мысли путались, и в голову приходили идеи одна безумнее другой: попросить сейчас Паучьего короля забрать Кейтилин, убежать вглубь шахт и там умереть от голода, лечь на пол и разреветься, заснуть, съесть забранное у Кейтилин и подождать, пока сердитые нокеры сами её не убьют… Всё что угодно, лишь бы не выходить наружу и не встречаться лицом к лицу с лысой Кейтилин и её постной рожей.

Лучше бы она её ударила. Лучше бы наорала, прокляла, что угодно сделала, но только не это прощеньице, к тому же даже не настоящее. А если настоящее, то всё ещё хуже — что Тилли должна с ним делать?..

— Спасибо, добрые нокеры, — заговорила она. — Спасибо, хозяева шахт и подземелий, что не обидели нас, не напали и не дали камню прилететь нам на голову.

(«Хотя лучше бы мне на голову упала сотня камней!»).

— Спасибо, маленький народец, за доброту. Угощайтесь, дамы, угощайтесь, дети, а нас, феи, не ешьте!

И плевок перед собой, как завершающая часть заклинания. Мама ещё говорила, что можно плевать на еду, но это только не со всеми феями срабатывает — некоторые могут и обидеться, что им подношения испортили. Поэтому Тилли благоразумно плюнула себе под ноги — лучше бы себе на рожу, конечно, но, увы, так сделать нельзя. Хотя если фея особенным образом заколдует…

Может, в самом деле от них убежать? Ну а что, попытаться-то она может. Конечно, Кейтилин за ней вслед кинется, но вдруг пронесёт?

Лучше бы её не было.

Тилли вспомнила съеденного мальчика, Паучьего короля, вспомнила покорное и грустное лицо матери с повязкой на глазах, и ей стало так тошно от самой себя, так противно, что слёзы сами полились из глаз и потекли по носу, падая на пол.

К чёрту, надо бежать. Хоть куда, но от Кейтилин подальше. Она и так достаточно бед ей принесла…

— Эй.

Тилли вздрогнула и обернулась. Рядом с ней сидел Имбирь, исподлобья поглядывая на неё сверкающими зелёными глазами.

— Чего припёрся? — всхлипнула Тилли, ладонью вытирая лицо. — Иди снаружи, сейчас уже иду.

— Ещё грубишь, — пробурчал Имбирь, поджимая под себя ноги. — Мне сказали прийти и перед тобой извиниться, я и пришёл. Чего сразу рычать-то на меня?

— Кто сказал? Кейтилин? А ты больше слушай её…

— А кого ещё слушать, тебя, что ли? — презрительно фыркнул Имбирь. Он встал и продолжал прожигать Тилли своим взглядом. — Извиняюсь вот.

— Очень мне нужны твои извинения, — фыркнула Тилли, вставая. Никуда она сейчас не убежит, потом тогда, когда возможность выпадет. — Пошли уже, придурок. Когда ночь наступит, я тебе все зубы вырву, чтобы не кусался больше.

— Ах вот как! — топнул ножкой Имбирь. Он двинулся вперёд, ничуть не отставая от зашагавшей Тилли. — Когда я женюсь на Кейтилин, то обязательно прикажу тебя казнить, немытое ты пугало!

— Ты? Женишься? — рассмеялась Тилли: почему-то это самоуверенное утверждение Имбиря заставило её почувствовать себя лучше. — Да ты ей до колена не достаешь, чудик!

— И что тут такого? — Имбирь быстро взобрался на Тилли и оказался у неё на плече. — А ты глазач, и что дальше?

— Но я-то замуж не иду ни за кого, тупоумина, — голос Тилли стал значительно теплее, хотя она продолжала говорить язвительно. — Может, рассказать тебе, как твоя прошлая свадьба провалилась, умник?

— Жаль, я не могу тебе выцарапать глаза, — фыркнул Имбирь. — Руки жалко об такое отребье марать.

— Давай, ну-ну, болтай мне тут. Ты ж меня ни разу победить не смог.

— А кто тебе руку до мяса прокусил?

— А кто тебе чуть спину не сломал?

— Конечно, ты, ты же злая! Ой, болит, ой, как болит, сейчас умру совсем!..

И они вышли из пещеры, навстречу яркому осеннему солнцу и не по-октябрьски светлому дню. Девочка и пикси продолжали ругаться друг с другом, пока Кейтилин снаружи раскладывала скромный обед на троих (три морковки, вода и маленькие кусочки вяленого мяса). Тилли и Имбирь не оборачивались назад, а если бы обернулись, то увидели, как кто-то тщательно нюхает, а затем проглатывает их еду.

И это были не нокеры.