Феи Гант-Дорвенского леса

Глава 25

«Не прошло и года», — с тоской подумала Тилли, услышав крик Кейтилин.

Сердце, правда, дёрнулось, а в голове появилась мысль отставить все сомнения и побежать спасать подругу, Имбиря и всех, кого только придётся. Тилли наверняка именно так бы и поступила, если бы, помимо этой мысли, в голове бы не вертелись и вполне разумные возражения. «Не иди, так надо», «Сейчас ты им ничем не поможешь, только себя подставишь», «Ты обещала Паучьему Королю, вот пусть он их и забирает, а ты не мешай»…

Легко сказать, «не мешай», особенно когда совсем неподалеку кричит и зовёт на помощь человек, который тебя несколько раз спас.

Тилли сглотнула и сжала кулаки. Она пыталась отвлечь себя от происходящего, заставить уйти куда-нибудь подальше или хотя бы рассматривать играющих в листве фей — нет, не получалось. Ноги как будто к земле приросли, а уши словно нарочно прислушивались к тому, что происходило неподалеку, не отвлекаясь на пение птиц или что-то другое.

Вроде бы всё происходило правильно. Но как же Тилли хотелось придушить саму себя.

— Я пойду посмотрю, — проговорила она вслух, словно извиняясь перед Паучьим Королём и окружающими её феями. — Я просто взгляну одним глазком, что там происходит, а делать ничего не буду.

Лес ничего ей не ответил.

Тилли сделала неуверенный шаг. Убедившись, что мир не перевернулся, а из земли не посыпали отвратительные дети Паучьего Короля, жаждущие мести, девочка осторожно засеменила в сторону полянки. Крики уже смолкли, но шум остался, и у Тилли было плохое предчувствие. Такое плохое, что даже хотелось плакать.

«Если опоздала, тем лучше, — успокаивала себя девочка. — Ты же не виновата, что так всё обернулось».

Но сердце, дурацкое, упрямое, глупое, как сама Тилли, мрачно отвечало разумным мыслям:

«Нет, виновата».

Вот уже виднелись деревья, окружавшие полянку. Одно из них оказалось достаточно темным и толстым, чтобы Тилли могла незаметно спрятаться за ним. Немного мешали иголки, валявшиеся на земле, но девочка, прикусив губу, ступала прямо по ним, стараясь не издавать ни шороха. Ей это удалось; зато потом, когда она выглянула из-за дерева, прерывистый испуганный вздох всё-таки вырвался изо рта девочки.

Тилли могла поклясться, что прежде никогда такого не видела.

Земля на полянке казалась ожившей. Она волнами перекатывалась туда-сюда, изгибаясь и поднимаясь, меняя цвет и превращаясь из травы в гальку, а из гальки — в песок. Под ней явно что-то шевелилось и пыталось, по всей видимости, выбиться наружу. Уши Тилли не слышали криков, однако она не сомневалась, что Кейтилин надрывала глотку, пытаясь доораться до ушедшей подруги. «Вот глупая, — подумала Тилли. — Она же дышать не сможет, если продолжит орать под землёй! Притворилась бы просто мёртвой, легла ничком, и всё б закончилось!».

Но, словно нарочно, Кейтилин (и, может быть, Имбирь вместе с ней) продолжала бессмысленную борьбу с торчащим дёрном — крошечными феями, в которых человеческий глаз видит только пучок травы, гальку или кусок земли. Эти крошки пугливы и обычно не нападают на людей первыми (во всяком случае, мама Тилли про такое ни разу не рассказывала), но их так много, что, если наступить случайно на одного, остальные от страха кидаются ему на выручку, и тогда человек оказывается заживо погребенным под несметным полчищем маленьких фей. Вот прямо как сейчас, когда вся поляна ходуном ходит. Может быть, Паучий Король именно их послал за Кейтилин?

Ох, она же сейчас задохнётся под ними всеми.

«Не делай ничего и просто стой на месте».

«Но Кейтилин сейчас умрёт!».

«Она тебя животным назвала! Пусть сама справляется, раз такая умная!».

Последнюю мысль Тилли приходилось выдавливать из себя, хотя руки её тряслись, а сама девочка уже не испытывала и толики прежней обиды. Проклятье, вот почему она себе так не хочет помочь, как какой-то высокомерной богатенькой девчонке!

Огромная масса торчащих дёрнов продолжала хаотично двигаться по поляне, однако теперь их действия были куда спокойнее и организованнее. Только сейчас Тилли с ужасом заметила, что под землёй больше никто не пытался вырваться наружу. Похоже, что Кейтилин совсем обессилела и больше не могла ни биться, ни звать на помощь… или она умерла. Или почти умерла. Сознание потеряла, что ещё хуже.

Девочка оцепенела. В голове Тилли лихорадочно метались самые разные мысли: радостно-обречённые («наконец-то, наконец-то, всё закончилось»), встревоженно-испуганные («неужели она умерла, так скоро, не может быть») и, больше всего, гневно-обвиняющие («это ты, ты, ты виновата, это она из-за тебя умерла, потому что ты на помощь не пришла, испуганная клуша»). Это смятение продлилось несколько мгновений, и кто знает, что случилось бы с несчастной Тилли, если бы волна торчащего дёрна не вздрогнула бы от очередного удара из-под земли.

Кейтилин вовсе не умерла.

После этого осознания Тилли как будто бы впала в забытье. Её рука сама схватила горсть земли, замахнулась и бросила её прямо в гигантскую толпу фей, ноги понесли её вперёд, на полянку, а из горла, без всякой на то причины, вырвались громкие злые слова:

— А ну разошлись, карапузы мелкие!

Как мама и рассказывала, торчащий дёрн оказались очень пугливыми феями. Сейчас их было слишком много, чтобы они могли разбежаться, однако они волнами отступили назад, и трава на их спинках приобрела серебристый оттенок. Теперь Тилли могла их рассмотреть.

Торчащие дёрны были очень маленькими, даже меньше, чем спрайты, и каждый из них был покрыт то травой, то мерцающими песчинками, то грибами вроде опят. Для человека они все выглядели как оживший ковер земли, и лишь зоркий взгляд глазачей мо увидеть их настоящий облик. Мама рассказывала Тилли, что торчащие дёрны даже разговаривают все вместе: один начинает, другие подхватывают, и только так человек и может их услышать. Пока эти крошки просто испуганно жались в разные стороны и еле слышно тараторили между собой, и их голоса напоминали стрёкот кузнечиков или сверчков…

Но тут Тилли разглядела лицо Кейтилин, и девочка одновременно обрадовалась и испугалась. Кейтилин только и могла, что приподнять голову, всё остальное тело было покрыто вскарабкавшимися феями. Подруга тяжело дышала, жадно втягивая воздух, как будто бы только сейчас вынырнула из воды. Конечно, Тилли радовалась, что её подруга осталась жива, однако в этот же момент она осознала, что наделала, и страх с силой сжал все её внутренности.

«Вот и всё. Вот теперь Паучий Король точно съест маму и Жоанну».

Почуяв замешательство Тилли, торчащие дёрны пришли в себя. Они заговорили разом, и это была удивительная картина: многоголосье тоненьких голосков сливалось в общий писклявый хор, который эхом разнесся по всей полянке (а, может быть, даже дальше):

— Ты зачем нас напугала? Ты зачем сюда пришла? Несносная девочка! Иди своей дорогой, а нам не мешай!

Голова Кейтилин дёрнулась от неожиданности. В страхе её взгляд окинул всю полянку, пока не остановился на застывшей в растерянности Тилли. Глаза Кейтилин расширились, и девочка хрипло произнесла:

— Тилли! Тилли, кто это? Что происходит?

— Тихо ты, — ответила Тилли, кусая губу. Что ж, ей всё равно нечего уже терять: раз выступила, так доводи дело до конца. К тому же приказ маленьких дёрнов изрядно рассердил девочку, и это придало ей уверенности в себе. — А вы зачем на Кейтилин напали? Ишь хороши, сбежались все на одного! Девчонку повалили, герои!

Для большей убедительности Тилли топнула ногой, и это сработало: дёрны ещё отступили назад, оставляя за собой голую землю. Правда, Кейтилин они потащили за собой, и девочка испуганно вскрикнула.

«Плохо дело, — Тилли прикусила губу. — Похоже, они и правда от Паучьего Короля, и решили утащить её за собой».

— Давайте я вам добро сделаю, а вы нас в покое оставите? — внезапно предложила она. Тилли даже не поняла, что сказала, зато потом, когда осознала свою идею, немного воодушевилась. — Эй, мелкие, идёт? Я вам добро, а вы отпускаете Кейтилин и вот этого, второго. С хвостом который. По рукам?

Феи с недоверием смотрели на девочку. Для убедительности Тилли наклонилась к ним и протянула руку, хотя могла бы этого и не делать — дёрн потоком отбежал от неё назад, словно испугавшись. Феи начали переговариваться между собой, и это создавало невыносимый стрекочащий гул. Лицо Кейтилин исказилось, и Тилли ужаснулась, представив, как больно ей бьют по ушам эти противные голосочки вокруг. А уж каково Имбирю!.. Кстати, неужели они его с головой спрятали? Хотя он небольшой…

— Ты нас не обманешь, девочка? — вновь раздались голоса торчащих дёрнов, и Тилли слегка вздрогнула от неожиданности. — Мы знаем, что люди могут нам навредить. А ты уже обманывала других!

— Да кого я обманывала! — обиделась Тилли, но тут же взяла себя в руки. — Да чтоб мне провалиться, если я вас вдруг обману!

Незаметно для Тилли торчащие дёрны окружили её со всех сторон. Совсем близко они не рисковали подходить, но, когда Тилли решила осмотреться, то увидела, что её почти взяли в кольцо. Кажется, они не планировали нападать на Тилли, но девочка понимала, что, если она начнёт топать ногами и кричать, то дёрны просто убегут и утащат Кейтилин за собой.

А ещё трава на их спинках приобрела темно-зелёный оттенок. Тилли понятия не имела, что это означает — и будет здорово, если что-то хорошее, а не желание обмануть или растоптать негодницу.

— Если ты построишь нам домики, — снова заговорили дёрны, — то мы отпустим твоего пикси. Но если ты построишь нам город, чтобы мы могли провести в нём зиму и не умереть от холода, то тогда мы отпустим девчонку.

— Целый город?! — ошарашенно переспросила Тилли.

— До наступления следующего утра, — зашелестели дёрны. — А если не выполнишь задания, то не видать тебе ни пикси, ни девчонки!

Тилли мрачно окинула полянку взглядом. Разумеется, она не ожидала легкого задания и уж конечно она не думала, что дёрны не будут жульничать. Но это требовани звучало совсем несправедливо. Конечно, они маленькие, и им многого не надо для домика… но ведь она даже понятия не имеет, где они живут и из чего ей строить. Песок, глина, может быть, заколдованные маленькие кирпичики?

Ладно, чем дольше она думает, тем меньше у неё времени. Может, это, конечно, и к лучшему, она, по крайней мере, только постарается спасти Кейтилин, и в случае неудачи её совесть будет чиста.

— Хорошо, — сказала Тилли. — Хорошо, я согласна. Где вам эти домики строить?

— Посмотри, какая странная, — прошуршал Игнорик, повиснув на одной ноге. — И чего ей неймётся?

— Ушла бы, и меньше проблем у неё было! — поддержал Игнорика толстый братец Пузырь. Он был такой неуклюжий, что не мог взобраться даже на ветку, а лишь перекатывался по земле, беспомощно дергая ручками и ножками. — Глупая, глупая девочка!

— Видать, сам Король её не пугает, — радостно хлопая ушами, заявил Шутник. Его длинный нос спускался к подбородку и из-за этого он с трудом произносил слова, шепелявя, брызгая слюной и иногда прикусывая кончик носа. — Какая наглая, вы посмотрите!

Друзья были одними из тех, кого феи, когда презрительно, когда с уважением, называли зеленушками. К настоящим зеленушкам они имели мало отношения, просто эти феи имели славу таких больших лентяев и тугодумов, что они только и могли бессмысленно наблюдать за всеми событиями в лесу и распространять сплетни. Приход человека в лес всегда оборачивался для них настоящим праздником: эта троица бросала все свои немногочисленные ленивые дела и шли вслед за незваным гостем, обсуждая с восторгом наблюдая за всеми его приключениями. Обычно это происходило недолго, и человек довольно скоро погибал — то от шуток фир-дарригов, то от кровожаднейшего обмана дуэргара, то от Сонмов Ансиили (а иногда даже от самого Короля, о как!). Эти девочки пока держались дольше всех прочих, и Игнорик, Пузырь и Шутник с удовольствием двигались вслед за ними, делая ставки, когда же противные человеческие дети наконец умрут.

— Она не справится, — уверенно произнёс Игнорик, завязывая свои ноги узлом.

— Она провалится под землю, как и обещала, — громко захихикал Пузырь.

— А её подругу съест Паучий Король! — захихикал Шутник.

— А ещё вы можете её разыграть! — раздался весёлый девичий голосок.

Игнорик просто повернул голову в сторону говорящей, Пузырь, отчаянно сопя, перевалился на спину, а Шутник из-за своего косоглазия уставился в разные стороны.

С веток бересклета к ним спустилась симпатичная фея в зелёном лиственном платье, украшенном веточками укропа. Её прозрачные стрекозиные крылышки жалобно дёргались, как будто бы она пыталась лететь, но у неё ничего не получалось. Но, несмотря на это, красавица широко улыбалась, а её светлое лицо обрамлял почти прозрачный пух курчавых серебристых волос.

Друзья-зеленушки знали эту фею. Хотя теперь, после того позора с похищением принцем пикси, её знал каждый, но Игнорику, Пузырю и Шутнику и раньше доводилось общаться с очаровательной Душицей.

— Привет, Душица! — хором поздоровались бездельники.

— Какую новость ты нам принесла? — спросил Игнорик, развязывая свои ноги и повиснув на руках.

— Что интересного произошло в лесу? — продолжил Пузырь, безрезультатно пытаясь встать.

— Ты только нам скажи, мы тут же примчимся посмотреть на это! — радостно подытожил Шутник, с глуповатой восторженной нежностью глядя на Душицу.

— Да нет-нет, что вы, глупенькие, — искренне рассмеялась Душица, помогая Пузырю встать. — Я просто пришла поделиться одной симпатичной проказой! Вы можете хорошенько повеселиться, если только послушаете меня.

— И как? — хором спросили зеленушки.

Душица окинула их лукавым взглядом. Она села на опавшие листья бересклета, скрестив ноги, как человеческий мальчишка и заговорила с несуразно таинственным выражением:

— Вы сейчас подойдите к этой противной девчонке, скажите, мол, мы такие-то и такие-то, нам очень жалко тебя, доброе дитя. Мы видели, как ты мучаешься, и захотели тебе помочь…

— И что, нам помогать ей?! — вскричал обрадованно Шутник.

— Да нет, что ты, Шутник! — махнула рукой Душица. — Тьфу на тебя, ещё чего придумал! Нет, вы даёте ей глину, она как раз сейчас в ваших руках.

Приятели огляделись и тут же заметили, что каждый из них держал горсточки грязно-оранжевой глины.

— Вот чудеса, — ахнул Пузырь.

— Ты настоящая волшебница, Душица! — воскликнул Игнорик, спрыгивая на землю и раскинув непропорционально длинные, бесколенные ноги в разные стороны.

— Ещё бы, — с гордостью произнесла фея. — Мы, спрайты, кое-что в этом понимаем! Ну вот, даёте ей эту глину, она начинает лепить…

— И что дальше? — спросил Пузырь, затаив дыхание.

— И её руки склеиваются! — торжественно закончила свою речь Душица.

Приятели-зеленушки переглянулись после этой фразы, а затем весело расхохотались.

— Отличная задумка!

— Вот потеха-то будет!

— Пойдём, пойдём скорее!

— Вот Душица, вот придумала что!

— Девчонка, а как соображает-то, а!

— Лучше фир-дарригов будет!

Душица весело смеялась с компанией, пока та не ушла от неё далеко — в сторону полянки с несчастной беднягой. На самом деле фея даже немного сочувствовала этой девочке: душица знала и про её общение с Королем, и про те несчастья, что сваливались постоянно сваливались бедняжке на голову… Не то чтобы Душица прям уж так сильно хотела ей мешать: по большому счёту, ей всё равно. Эта девочка не была настолько красивой, чтобы она могла покорить сердце феи или вызвать куда большую жалость, чем мимолётное сочувствие. Вот её подруга — другое дело… но даже в таком случае Душица не отступила бы от своего.

Эти девчонки осмелились спасти Имбиря.

Что ж, если они так пекутся о вонючем предателе, ублюдке, испортившему жизнь Крокусу и Душице, и нарушившему самое главное правило фей «не воровать у своих», то пусть получают по заслугам.

И пока эта троица никчемных бездельников несет зачарованную глину, Душица поколдует ещё немного. Ну, чтобы этой девчонке-глазачу жизнь мёдом не казалась.