Феникс. Служение (СИ)

Глава 8 Болото. Неприятная встреча

Утро может и было мудренее вечера, но нельзя сказать что радостнее. Меня за ночь никакая гениальная идея не озарила, и моих спутников тоже, потому по болотам обратно к Узару мы в сопровождении Ат-та шли в довольно мрачном расположении духа. Оснований не верить шаману не было. Увы.

— Как раньше в твоем Ордене боролись с демонами, призванными Семеркой? — решила узнать я у Витора, погруженного в свои мысли.

Надо признать, обратно маг шел едва ли не быстрее меня. Не то хотел поскорее встретиться с этим своим орденцем Яковом, не то просто стремился вернуться на более-менее твердую землю.

Сперва Витор не ответил, и я уже подумала, что он вообще не услышал вопроса, пребывая мыслями где-то далеко отсюда, но, как выяснилось, он просто подбирал слова:

— Мы сейчас, к сожалению, владеем далеко не полной информацией о возможностях наших противников.

— То есть вы понятия не имеете как это делать, — хмыкнула идущая чуть позади Дианель, — и что это за Орден такой, который даже не знает, как противостоять тем, для борьбы с кем был создан? Как вы вообще называетесь?

— Орден Клятвы, — не с самой большой охотой пояснил маг, — наши предки поклялись искоренить Семерку на любой земле, куда ступят поганые колдуны, и мы делаем все чтобы приблизить этот миг. Но после Падения Врат многое осталось в Старом мире. Мы слишком поздно узнали о том, что Семерка не погибла при штурме их последнего убежища, а ухитрилась удрать сюда через свои собственные Врата, слишком поздно начали собирать силы. В итоге Перейти удалось лишь немногим из старого братства до того, как наши враги почуяли нас и уничтожили врата.

— То есть, если переводить на человеческий язык, века назад сюда при Переселении проникла группка энтузиастов без особой подготовки и знаний, и теперь их потомки продолжают никому, кроме самих себя, не нужное дело? — ехидно спросила Дианель. — У вас-то хоть резиденция нормальная есть, или только комнатушка в чьем-то поместье? Понятно почему я о твое ордене никогда не слышала, да и никто не слышал. Сколько вас — десяток? Два?

— Достаточно, — отрезал Витор. — Достаточно чтобы нести дозор и напасть на след. Орден пробуждается ото сна, и скоро о нас услышат и на Острове Луны, и во всех уголках земного шара.

Меня, признаться, перспективы неведомого Ордена Клятвы мало интересовали. Судя по всему в чем-то Дианель была права. Как бы не обстояли дела в Старом Мире и какими бы злодеяниями там не прославилась Семерка, здесь о ней уже забыли все, кроме небольшой группы потомков их врагов, сейчас действующих лишь на одном энтузиазме.

И был тут один интересный момент в словах Витора.

— Ты говоришь, что Семерка уничтожила Врата, — заметила я, — но почему об этом неизвестно миру? Неужели никто не хотел найти и предать огню и мечу ответственных за случившееся?

Падение врат… Расплата за гордыню и глупость равных народов.

Много поколений назад в Старом Мире, о котором теперь лишь рассказывают легенды, да хранят память на Острове Луны и в древних книгах из старых храмов, маги создали первый — и, кажется, не единственный, — портал перехода, который вел не на сотни верст или на другой континент, а в другой мир.

Как это возможно — сложно сказать. Я не маг и никогда им не была. Жрецы, с которыми я как-то беседовала, волшебники, фронде и просто философы имеют очень разные ответы на этот вопрос. Волшебники рассуждают о теории некого «эфира» в котором есть множество обитаемых миров, удаленных друг от друга не в физическом смысле. Жрецы уверяют, что все есть милость Владык. Фронде рассказывают, что такова природа и что миры находятся у небесных звезд. Философы… говорят разные. Но смысл один — иногда можно открыть прореху, ведущую… Куда-то. Говорят, в Старом Мире быстро научились призывать существ из мест, куда людям вход заказан. Их называли деймонами, или демонами, жителями Той Стороны. Чаще всего они были враждебны разумным народам из-за своей природы. Некоторые были разрушительными и безмозглыми, как огонь или шторм, другие — странными и чарующими, как фэйри, существа, родственные долгоживущим, но большинство лишь желало удовлетворять свои желания, не считаясь ни с чем и ни с кем.

Говорят, первым таким деймоном был Сурт. Иные считают, что Сурт, Змей Черного Пламени, всегда подтачивал Старый Мир — и захотел получить себе иной. Иные считают что Сурт и Фитай и вовсе родились в один миг, но один выбрал тьму, а второй свет.

Неважно.

Важно иное — столетия магики Старого Мира умели лишь на мгновения приподнимать завесу, что разделяла известное им пространство и любое другое. Но все же любая задача рано или поздно получит решение, и однажды им удалось создать постоянный проход в другой мир. Мир, где могли существовать равные народы. Мир, центральный континент которого по морю ограждали Дороги Ветров. Новый мир. Некос, иначе «Мир Ветров», как назвали его первые переселенцы.

Желающие попытать счастья в ином месте, получить никем, кроме гоблинов и гноллов, не занятые земли нашлись быстро. Потянулись сюда и политики с богатеями, желающие больше власти, и вояки, любящие риск, и просто земледельцы и мастеровые, надеющиеся застолбить за собой неосвоенные земли.

Мало кто знает сколько длилось Переселение. Наверное, где-то на острове Луны, в обители долгоживущих, есть об этом записи. Но это не так уж и важно. Равные народы приходили и приходили. Те, кому не хватило места подле Врат, уходили все дальше и дальше в земли Некоса. Те, кто не хотел подчиняться правилам Пакта, желающего «чтобы все было по-старому», сумели найти маршруты через Дороги Ветров и отправились на юг, север и запад, а до того на восток уплыли эльфы.

Запад отвоевали у орков, оттеснив их в Дальние Степи. Савров по всей земле сделали грубой рабочей силой, принудив служить равным. На юге воевали с гноллами, джунглями и огромными зубастыми ящерами, не то предками савров, не то их каким-то безумным видом. На севере больше всего проблем доставлял климат, хотя пайди быстро наладили там, в горах, добычу многих и многих металлов и камней. На Фэре и сейчас, кстати, основной враг — холод и неурожаи, хотя и стычки между северянами порой бывают. К тому же там, на дальнем севере, проходит одна из Дорог Ветров, порой изменяя животных и поднимая мертвецов, которые начинают нападать на разумных. Впрочем, немертвые со времен Падения Врат ходят по всему миру…

Собственно, история гласила о том, что энтузиазм знакомства с новыми территориями закончился в один миг. Врата Перехода были уничтожены. Большинство версий сходится на том, что виной этому было вмешательство служителей Сурта, которые хотели таким образом отдать своему любимому покровителю новый мир. Быть может, они надеялись выпустить своего Владыку из Клетки Ясного Огня… Безумцы. Но Клетка осталась цела, несмотря на все усилия. А вот Врата восстановить так и не удалось, как и Протипол, первый город, образовавшийся вокруг них и полностью уничтоженный во время Падения.

Знания о том, как воссоздать Врата, остались по ту их сторону. Хотя, быть может, и там они остались лишь в каких-нибудь старых книгах, уничтоженных временем. Так или иначе, Старый Мир теперь был лишь легендой, ничуть не менее реальной, чем любые другие легенды о далеком прошлом.

И я впервые слышу о том чтобы кто-то знал настоящих виновников Падения — и никому не сказал об этом.

На этот раз Витор молчал еще дольше. Я уже решила было повторить вопрос, но он все же ответил:

— У Ордена тогда не было прямых доказательств. Мы говорили о том, что знали, но все, что было понято из наших слов — то, что врата уничтожили суртопоклонники. Даже те, кто знал о деяниях Семерки в Старом мире, были уверены, что при уничтожении их цитадели все колдуны погибли, и на том их история закончилась. Лишь немногие знали правду. Мы поклялись завершить начатое в войне с Семеркой, но одних наших слов не хватило. У нас нет Знаков или иных даров Владык.

Намек на то, что нам, Служителям, верят благодаря капли Пламени на шее. Мило.

— И у вас не было никаких реальных доказательств того что Семерка вообще все-таки появилась в этом мире, так? — не без веселости заметила Дианель. — Вот почему ты в том подземелье так хотел открыть тот саркофаг. А потом нет-нет, а пялился на наши знаки, из-за тебя, кстати, полученные. Орден Клятвы, ха. Ваши истории о семи злобных колдунах были никому не нужны — потому никто и не поверил, что они уничтожили Врата и вообще они есть здесь. Поэтому твой орден — так, лишь сборище неизвестно что ищущих магов-недоучек, ничего из себя не представляющий. Потому что сколько — все полтысячи лет с Падения Врат вы так ничего и не нашли? Просто верили что ваши предки не гонялись за призраками, не так ли?

— Неважно что было раньше, — отмахнулся Витор. — Важно то, что теперь у нас есть доказательства. У вас они есть. Вы были вместе со мной в том убежище колдуна и все видели своими глазами. А теперь мы идем по следу следующего из Семерки, замыслившего призвать деймона в сердце Узара. Это — все что имеет значение.

Я искоса глянула на Витора. Вот значит почему он так бежит в Пирамиду… Воодушевился, видать, перспективой стать спасителем Узара и всем доказать, что их вот Орден во всем прав, а остальные — нет. Как дитя, вот в самом деле.

— Витор, а сколько тебе лет-то?

Хуже магика, уверенного в своем величии, может быть только магик, восторженно устремленный к одной, непременно важной и нужной, цели, и с непосредственностью малого ребенка ломающий все на своем пути к ней. Лучше уж гордец — таких легче найти и остановить. А я думала — у него план какой-то там, у саркофага, был. Ага, был — свои надежды смелые оправдать, на нас эксперимент поставив.

Маг зыркнул на меня исподлобья.

— Думаешь такое уместно спрашивать?

— Ну ты вроде как не девица на выданье. Или я чего-то не знаю?

— Не девица. Но я решительно не понимаю, зачем тебе эта информация.

— Просто любопытно, до какого предела может простираться твоя наивная увлеченность старыми мифами. Которые, даже оказавшись не мифами, все равно не то, что должно радовать открывающимися перспективами.

— Меня не радует деймон в Узаре, ясно? Но разве плохо то, что мы встали на след древнего врага после столетий поисков? Разве плохо, что нам выпал шанс избавить земли этого мира от зла? А, Служительница? Ты ведь должна быть в восторге от возможности ради защиты невинных сразиться с деймоном. Разве нет?

— Никто не в восторге от предстоящей смерти, знаешь ли.

Возможно, Огонь может сжечь демона. Даже этого «Врага» с непроизносимым саврским названием. Истинный Огонь ведь ограждает Сурта от мира — что говорить о простом пришельце с Той Стороны.

Наверняка может. Мы все — сосуды для Огня Владыки. Мы все — проводники его Воли. И если сосуду нужно разбиться от жара того, что окажется в нем… Что ж, так тому и быть.

— Что, есть желание придать своим деяниям больше бессмысленного пафоса? — усмехнулась чародейка. — Я была в Храме Светлых Владык, общалась там со слугой Фитая — вот ровно те же страдания о невыносимых жертвах во имя человечества.

— Дианель, боюсь, это несколько бестактно, — решил почему-то вступиться за меня Витор, которого мои слова о смерти явно встревожили, — мы не знаем всего…

В уже привычно-тяжелый запах болот неожиданно вклинился новый аромат. Пряный с ноткой гнильцы и зловония.

— Я знаю точно то, что сколько бы Служители не говорили о своей великой миссии и самопожертвовании, они почему-то спокойненько остепеняются, когда им надоедает ходить везде с мечом и видеть врага в каждом встречном без всяких того причин. Заводят семьи и потом поучают в храмах прихожан о том, что любого магика нужно превентивно сжигать во имя их Владыки, а то ведь все владеющие магией как один прогнили насквозь. И она и о нас с тобой так думает. И защищать ее…

Запах приближался. Отчетливо так приближался.

— Тихо, — рыкнула я, вытаскивая клинок из ножен, — что-то идет к нам.

— Не смей переводить тему, ты…

Арджан, все это время шедший впереди на десяток шагов бок о бок с Ат-та, поднял руку, призывая замереть, и сам потянулся к рукоятям клинков.

Впереди узкая тропинка, использовавшаяся саврами, шла через довольно широкий, не меньше полусотни шагов, более-менее сухой и ровный участок. Возможно это был очередной гигантский камень, или что-то подобное, просто покрытый дерном, а может и что-то иное — неважно.

Важно было то, что на глаз этот участок был пуст. Но тем не менее там что-то было, что-то, ощутимое моим чутьем, до того никогда не подводившим.

Я приблизилась к Арджану и Ат-та, мягко ступая по чвакающей почве. Болота справа и слева терялись в дымке испарений. На вид мы едва ли бы смогли там пройти, не увязнув в трясине. Может магики и смогли бы перелететь их или использовать иные чары, но не я с ящерами. Обходного пути не было.

— Что-то чувствуешь? — тихо спросила я на саврском Арджана.

— Что-то есть. Незваный гость, — ответила Ат-та, — впереди.

— Засада, — Арджан облизал языком губы, — я чую запах. Человеческий.

— Есть иной путь?

Ат-та, явно испуганная, выдохнула облако дыма.

— Не знаю. Мы ходили этим. Всегда. Мои братья и сестра. И…

Вонь резко ударила в ноздри. Раздался отвратительный звук разрываемой матери — и позади, за спинами Витора и Дианель, реальность распалась на куски.

Магики, не сговариваясь, рванули вперед. И вовремя — из червоточины в никуда вылезло… существо. Тварь, больше всего похожая на гигантскую прямоходящую жабу-переростка с сотней огромных бородавок на зеленой коже, с объемистыми телесами, с раздутым, свисающим из пасти языком и с длинными крючьями-когтями на каждой из отвратительных лап.

— Гохар! — Ат-та сжалась в страхе.

Впереди исчезла иллюзия — и оказалось, что на ровной площадке находится добрых два десятка вооруженных мужчин и женщин со скрытыми платками и капюшонами лицами. На отребье они мало походили. Похожие клинки, похожие доспехи… И пара фигур в черных мантиях без всяких мечей и топоров, но со светящимися жезлами. Отличная компания, что сказать.

— Так-так, — произнес тот, кто стоял ближе всего ко мне. Знакомый, очень знакомый человек. Дамвит, глава охраны каравана, с которым мы распрощались два дня тому. — Значит и правда не стоило бросать вас в казематы сразу же, — глухо проговорил он.

Существо за нашими спинами нетерпеливо квакнуло. Один из колдунов поднял жезл — и новый квак прервался в самом начале.

— Достаточно было проследить за вами — и все вышло как нельзя лучше. Незачем сами идти к этим примитивным тварям, — усмехнулся Дамвит, — вы можете отдать нам вещь, полученную на болотах — и никто не пострадает. Мы прекрасно знаем, что она у вас. Мои друзья чувствуют ее присутствие у вашего большого чешуйчатого приятеля.

— Мы похожи на простаков, способных поверить в ваши мирные намеренья? — я постаралась чуть сдвинуться, так, чтобы видеть и людей, и тварь.

— А может… — протянула чародейка.

— Нас не отпустят, — перебил ее Витор.

А он чуть-чуть взрослее, чем я думала. Кажется.

— Отказываетесь? Жаль. Тогда придется забрать нужную вещь с ваших трупов, — протянул Дамвит.

— В ином случае трупами мы бы стали после того, как отдали бы требуемое, — хмыкнула я. — Так что вам придется чуть-чуть напрячься, господа.

— Что ж, видят Владыки, я пытался, — Дамвит усмехнулся. — Я думаю, все…

В этот же момент ему в горло воткнулся короткий дротик, прилетевший откуда-то слева. Еще один пролетел над головой у ближайшего воина в темных одеждах. Другой впился в доспех девушки рядом.

Дамвит с бульканьем рухнул на землю. Раздались крики боли и удивления. Поднялась суета.

Слева, со стороны непроходимого болота с огромной скоростью приближалась две плоскодонки, на каждой из которых сидел с десяток перемазанных в тине савров, сжимающих в руках метательные копья. В вышине раздался крик совершенно неуместного над болотами орла.

Все смешалось в один миг. Воздух наполнился кровью, яростью и звяканьем стали.

Воины бросились кто на нас, кто на прыгнувших с лодок на площадку савров. Одна из черных фигур начала плести какие-то чары — и в унисон с ней что-то зашептал Витор. Дианель метнула сгусток огня в пару ближайших к нам нападающих — и резво отскочила в сторону, отходя от удара твари позади, явно сорвавшейся с поводка. Я успела принять на щит пару ударов, отрубить кому-то выставленную слишком далеко ногу. Бросила взгляд назад — и увидела, как Витор застыл, повторяя слова заклинания, а лягушка-переросток уже начала обвивать его шею своим чудовищно длинным языком. Чародейка же, окружив себя защитой, не беспокоилась ни о чем, отбрасывая порывами ветра решивших пробиться к ней бойцов.

Я врезала щитом ближайшему врагу в лицо и под хруст носа прыгнула в сторону, ударом меча перерубая язык жабы. Та издала закладывающий уши рев и рванулась ко мне, отбросив в тину по-прежнему бормочущего себе под нос мага.

Всего один удар чудовищной силы когтей с треском проломил щит, едва не сломав мне руку. Я увернулась от второй лапы, поднырнула под вновь опускающуюся первую — и в длинном выпаде добралась до пуза твари.

Из разрубленных бородавок брызнул сок, плавя доспех, мокрую землю и мою собственную кожу. Боль захватила половину лица. Огонь взвился, требуя мести, прошел по телу, пробрался по руке безумным жаром — и вырвался на волю яркой вспышкой, окутавшей меч. Один удар рассек и лапу твари, и ее саму буквально на две половины. Едкая жидкость вновь окатила лицо и тело.

Жаба с сотрясшим болото воплем завалилась на спину, окатывая грязью все вокруг.

Я развернулась в сторону, отбрасывая бесполезный теперь щит, и пытаясь одним видящим глазом найти ближайшего врага.

Но бой закончился так же быстро, как начался, оставив после себя аромат крови, и не только, и тела на болотной земле.

Я оглянулась, осматривая невольных спутников.

Последнего шевелившегося человека-воина добивал кто-то из так вовремя появившихся савров. Арджан, покрытый кровью, методично вытаскивал клинки, застрявшие в чьем-то теле. Витор медленно выбирался из трясины, куда его забросила жаба.

А вот чародейка лежала на спине, широко раскинув руки и судорожно пытаясь вдохнуть, и вокруг нее вились полосы тьмы.

Я шагнула к Дианель, чувствуя, как запекаются коркой раны на теле. Чувствуя, что сейчас Огонь удастся зажечь еще раз — и только раз. И чувствуя, как половина лица превратилась в месиво из плоти, изъеденное кислотой, выплеснувшейся из жабы.

Я опустилась на одно колено рядом с раненной. Дианель утратила свой лоск, утратила весь шарм почти-эльфийки из богатой семьи и с магией в крови. Она лежала в грязи, раскинув руки, и магия, презревшая бесполезную от таких вещей физическую защиту, пила ее жизнь вволю.

— Это чары Сурта, — Витор вылез из грязи и принялся торопливо объяснять, — Я пытался помешать им, но сил хватило только на себя, а потом меня прервали. Черный…

— Цветок, да.

Я вгляделась в лицо полуэльфийки, чьи глаза были закрыты, а лицо превратилось в маску страдания. Кем она станет? Кем могла бы стать? Избалованная, себялюбивая, чувствующая свое превосходство во всем… Может быть это проклятие — подарок Судьбы? Воля Фитая? Ведь мои действия помещали Витору остановить эту магию…

Или она не умерла сразу именно потому что Огонь милостиво дает шанс жить дальше?

— Фитай, да будь ты благосклонен к слугам твоим и к агнцам твоим, — прошептала я, прикрывая глаза и кладя чуть меньше пострадавшую правую руку на грудь чародейки, — даруй Огнем своим спасение от чар врагов твоих.

Слова — ерунда. Они нужны просто чтобы задушить собственную боль.

Огонь вновь расцвел в душе. Яркий, светлый, яростный огонь. Расцвел — и устремился потоком ни с чем не сравнимой боли в чужое, страдающее от иного, черного пламени, тело.

Фитай, будь благосклонен к слугам твоим. Не дай оступиться. Не дай отвернуться.

Дай силы пережить дар твой.