Финская оккупация Петрозаводска. 1941-1944

3.1. ОРГАНИЗАЦИЯ ВОЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ ВОСТОЧНОЙ КАРЕЛИИ

Насколько известно, первая памятная записка, касавшаяся буду­щего управления Восточной Карелией, датируется 16 июня 1941 г. К разработке соответствующего плана в Главной ставке приступи­ли примерно на Иванов день. За выполнение этой работы отве­чало несколько активистов[22], подготовивших 10 июля предназна­чавшийся для узкого круга доклад, и чувствовалось, что к нему приложил руку заместитель председателя Карельского академи­ческого общества доктор Рейно Кастрен. Государственный совет[23] также проявлял интерес к этой проблеме, но вследствие разногла­сий относительно порядка действий и быстрого развития ситуа­ции существенных результатов в этом им не было достигнуто.

15 июля 1941 г., за неделю до того, как Карельская армия пе­решла границу 1939 г., был отдан приказ главнокомандующего о временном управлении Восточной Карелией в военное время. В приказе ставилась задача «учитывая интересы ведения войны, организовать управление захваченной территорией, восстано­вить порядок, решить проблемы ее экономики, прежде всего сельского хозяйства и снабжения населения, а также осущест­влять санитарный контроль и решать другие задачи, которые будут поставлены позже в особом порядке». Начальником Во­енного управления Восточной Карелии, находившимся в пря­мом подчинении главнокомандующему, был назначен горный советник[24] (подполковник) Вяйне Котилайнен, занимавший в гражданской жизни должность исполнительного директора фирмы АО «Энсо-Гутцайт». В помощь начальнику был создан штаб ВуВК с соответствующими отделами, который находился сначала в Миккели[25], затем — в народном училище населенного пункта Нииттюлахти, а с ноября — в Йоэнсуу.

В соответствии с приказом главнокомандующего, территорию, находившуюся непосредственно в тылу наступающих войск, сле­довало разделить на округа, районы и селения, по возможности соблюдая ранее существовавшее административное деление. За управление округами отвечали начальники округов, на ступень ниже находились начальники районов, а низший администра­тивный слой состоял из местных начальников с подчиненными им штабами. На первом этапе за военное управление отвечали командующий Карельской армией и командиры армейских кор­пусов, входивших в нее. Начальники округов и районов подчи­нялись им до передачи зоны ответственности в ведение началь­ника Военного управления.

В датированном 30 июля сообщении штаба ВуВК объявлялось о разделении подлежащей захвату территории на Олонецкий, Масельгский и Беломорский округа. 5 августа штаб Карельской армии приказал создавать в некоторых местностях, по мере за­хвата их войсками, временные административные и организаци­онные центры. Порядок работы Военного управления на терри­ториях, подчиненных ему, был утвержден месяцем позже.

Помощник начальника Военного управления по юридичес­ким вопросам Вели Мерикоски изложил основные особенности этой организации в памятной записке, датированной 8 сентября. Штаб ВуВК, начальники округов, районов и местные начальники на подчиненной им территории осуществляли высшую власть, и в их ведение передавалось решение всех административных вопросов, не входивших в компетенцию войсковых соединений или частей. 01ужащие штабов не имели права самостоятельного принятия решений и должны были действовать только по при­казу начальника. Связь между различными ступенями управле­ния осуществлялась по инстанции, а с гражданскими властями Финляндии — только через штаб ВуВК, за исключением отдель­ных, главным образом рутинных, вопросов.

При назначении на административные должности следовало учитывать интерес кандидатов к Восточной Карелии, а предпочтение отдавалось лицам, прошедшим офицерскую подготовку и свободно владевшим финским языком. По причине недоста­точного владения финским языком лица, чьим родным языком был шведский, могли претендовать на занятие должности лишь в виде исключения[26]. В работе администрации большое внима­ние должно было уделяться практическим навыкам служащих: так, направляемым в сельскую местность следовало иметь опыт работы в сельском и лесном хозяйстве. Тяжелые условия жизни предполагали хорошую физическую форму кандидатов, в силу чего предпочтение отдавалось молодым людям.

Начальниками районов в основном назначались люди, имев­шие юридическое образование, прежде всего ленсманы[27], а мест­ными начальниками часто — полицейские констебли. В списке, составленном в июле 1941 г., значатся кандидаты на администра­тивные должности, назначенные даже в Кемь и Беломорск[28].

Местный колорит Военному управлению придавала совеща­тельная комиссия в составе 12 членов при начальнике ВуВК, составленная из бежавших после революции из Восточной (Рос­сийской) Карелии в Финляндию политически благонадежных карелов. Задача комиссии заключалась в оказании помощи при выработке принципиально важных решений. Никакими полно­мочиями для самостоятельного принятия решений этот орган, существовавший отдельно от других структур штаба ВуВК, не обладал. На рассмотрение комиссии поступало очень мало воп­росов, и ее деятельность не оказала существенного влияния на ход событий.

Первая памятная записка об основных направлениях деятель­ности Военного управления, предназначенная для широкого распространения, датирована 21 июля. В документе, в целом повторявшем положения упоминавшегося доклада Кастрена, назывался приоритет интересов обороны, что должно было стать основой всей деятельности. Исходя из этого императива, следовало начать создание основы системы будущего гражданс­кого управления, принимая за образец административную сис­тему Финляндии. Документом устанавливались следующие за­дачи организационной работы:

— Оставшееся на оккупированной территории население долж­но быть временно обеспечено продовольствием.

— Урожай должен быть собран.

— У жителей, оставшихся на оккупированной территории, сле­дует пробуждать доверие к прочности власти финнов и ее ис­креннему стремлению улучшить положение населения.

— Население должно быть очищено от чуждых элементов с тем, чтобы оставшихся можно было безоговорочно считать частью народа Финляндии.

— Иностранным державам следовало демонстрировать, что Фин­ляндия желает и в состоянии хорошо управлять этой террито­рией.

— У населения следует вызывать активное стремление присо­единения к Финляндии. Это стремление необходимо демонс­трировать иностранным державам.

Практические мероприятия, содержавшиеся в памятной за­писке, состояли из 25 пунктов, которые касались, кроме проче­го, поддержания порядка, регистрации и снабжения населения, хозяйственной деятельности и просветительской работы. Цент­ральным был пункт о разделение населения по национальному признаку. Еще в июньском докладе профессора Я. Яакколы со­держалась рекомендация выслать «чуждое» население из Каре­лии в глубь России как можно быстрее.

Положение гражданского населения Восточной Карелии бо­лее подробно рассматривалось в памятной записке, составлен­ной профессором в. Мерикоски в сентябре 1941 г. В документе, исходившем из положений Гаагской конвенции 1907 г. о законах и правилах ведения сухопутной войны, отмечалось, что права личности, которые предоставлялись прежней правовой систе­мой, надо было сохранить. Исключения могли делаться в тех случаях, когда реализация этих прав препятствовала ведению войны или противоречила иным интересам Финляндии. Част­ная собственность подлежала защите в объеме, определенном советской конституцией, что на практике означало сохранение права собственности на заработную плату, сбережения, жилье и движимое имущество.

Права принимать участие в управлении население не имело. Оно было лишено также свободы слова, печати, объединений и собраний. Свобода вероисповедания признавалась, но право проводить богослужения временно предоставлялось только пра­вославной и лютеранской церквям.

Население было обязано беспрекословно подчиняться издавав­шимся властями приказам и распоряжениям. Порядок несения трудовой повинности и прохождения обязательного обучения предполагалось установить позже. Прямые налоги временно не взимались. Не вводилась на оккупированной территории и во­инская повинность.

Предполагалось, что судопроизводством будут заниматься независимые суды, а на первом этапе — полевые суды воинских соединений. Приговоры должны были выноситься на основе гражданского и военного уголовного кодексов, а также некото­рых правительственных законодательных актов, касавшихся за­рубежных территорий.

Основополагающим принципом в отношении к населению должно было стать обеспечение интересов оккупационной армии и Военного управления. Вообще, с так называемыми привилеги­рованными национальными группами, представлявшими буду­щее коренное население Карелии, следовало обращаться лучше, чем с русскими. Возможность продемонстрировать симпатии ка­релов к финнам представилась уже в июле на организованном в только что захваченной деревне Вуоккониеми национальном собрании, которое, «ликуя», объявило о выходе Беломорской и Олонецкой Карелии из России и единогласно приняло решение о присоединении к Финляндии на вечные времена. Для эконо­мии времени резолюция собрания была задолго до его проведе­ния составлена в Главной ставке финляндской армии.

Планы для северной части территории, подлежавшей захва­ту, существенным образом отличались от планов, упомянутых выше. Цели отвечавших за северный участок фронта немецких войск носили преимущественно военный характер и, соглас­но приказу, отданному штабом немецкой армии «Норвегия» 27 июня 1941 г., Военное управление должно было предприни­мать только такие действия, которые содействовали бы их до­стижению. Следовало без промедления наладить максимально интенсивное хозяйственное использование этой территории. От отношения местного населения к немцам зависело то, в какой степени принимались бы во внимание его интересы. Возможное сопротивление должно было подавляться всеми средствами и с беспощадной суровостью.

3.2. УПРАВЛЕНИЕ РАЙОНОМ г. ЯАНИСЛИННА

Планы по управлению Петрозаводском начали появляться не позднее сентября 1941 г., после начала операции по захвату горо­да. Составление детального плана будущей организации управ­ления, как отмечалось в датированном 19 сентября проекте, не представлялось возможным, поскольку не было известно, сколь­ко людей останется в городе. Считалось все же, что ко времени захвата Петрозаводска большая часть населения будет эвакуи­рована, а сам город частично разрушен. Помимо предваритель­ного деления управления на отделы, в проекте предлагалось и несколько кандидатур на различные должности. На должность главы Военного управления города был предложен капитан Миика Симойоки, в мирное время занимавший пост полицмейс­тера г. Куопио. Его кандидатура упоминалась уже в июльском списке кандидатов, и, как было сказано в тексте, он «особенно подходил для выполнения этих обязанностей». Симойоки и был назначен на эту должность несколько дней спустя.

Формально Симойоки как начальник Петрозаводского района самым наилучшим образом соответствовал требованиям, предъ­являвшимся к служащим Военного управления. Он был млад­шим братом одного из основателей Карельского академического общества Элиаса Симойоки, и сам в уже в 20-х гг. XX в. занимал должность председателя выборгского отделения этого общества. Прослужив десять лет в армии на офицерской должности, он перешел в 1932 г. на работу в полицию. Занимая должность на­чальника полиции города, Симойоки одновременно участвовал в деятельности шюцкора[29]. О его спортивных увлечениях свиде­тельствовали записи в послужном списке о членстве во многих спортивных и гимнастических обществах и участии в соревно­ваниях по легкой атлетике, в том числе — на международном уровне. До назначения в Военное управление Симойоки служил офицером-артиллеристом в Карельской армии.

Штаб Петрозаводского района на первом этапе включал семь отделов для решения самых неотложных задач. О его руководи­телях см. таблицу 2.

На должности начальников отделов также были назначены люди, отвечавшие упомянутым выше требованиям. Все, кому позволяет возраст, участвовали в племенных военных походах.[30] Начальник командного отдела лейтенант Хагман успел в 1919-1920 гг. послужить в польской армии, а также в армиях Юденича и Врангеля. Офицер отдела социального обеспечения Лаурикайнен в период племенных походов отвечал в Олонецком исполни­тельном комитете, своего рода временном правительстве, за во­енные вопросы. Возможную связь с Карельским академическим обществом личные документы этих людей не раскрывают, но, по крайней мере, глава отдела просвещения Лахтинен, похоже, был членом общества.

Трое из шести руководителей штаба в разное время состояли на действительной военной службе (Хагман, Лиллквист и Лаурикайнен) и один работал в министерстве обороны (Совинен). Доста­точно было и практических навыков: Хагман работал начальни­ком отдела мобильной полиции; Туоми — заместителем ленсмана. Лиллквист, до того как стать коммивояжером, многие годы был начальником хозяйственного отдела в вооруженных силах, как и Лаурикайнен в 20-х гт. XX в. Начальник строительного отдела Совинен был в мирное время городским инженером Куопио, а начальник отдела просвещения Лахтинен — служащим централь­ного управления кооперативных магазинов Финляндии.

Начальник района прибыл в Петрозаводск уже в день захва­та города. Служебные помещения штабу были выделены в ад­министративном здании на площади 25 Октября, и большая часть его отделов приступила к работе в течение первого месяца. К концу октября численность служащих штаба увеличилась до 60 человек.

В течение неполных четырех месяцев после захвата город нахо­дился на территории, в административном отношении подчинен­ной армии, и высшую власть в нем представлял командир 7-го ар­мейского корпуса генерал-майор (позднее — генерал-лейтенант) В. Хеглунд. В штабе 7-го АК для этой цели летом был создан особый организационный отдел захваченной территории (позднее — от­дел гражданской администрации). Поскольку вышестоящий руководящий орган ВуВК, штаб Олонецкого округа, находился тогда далеко — в деревне Видлица, взаимодействие военных с на­чальником Петрозаводского района осуществлялось преимущес­твенно напрямую, без посредничества других подразделений штаба ВуВК. В первое время начальник района исполнял также обязанности коменданта, занимаясь решением проблем гарнизо­на города. Уже в конце октября 1941 г. эти обязанности, не считая некоторых вопросов, касавшихся расквартирования войск, были переданы в ведение комендантского ведомства.

25 января 1942 г., когда территория города и некоторые другие прифронтовые районы были переданы от военных соединений в подчинение начальника ВуВК, в управлении Петрозаводским районом произошли изменения организационного характера. Со своей стороны штаб 7-го АК обосновал необходимость такой передачи практическими соображениями. Городские предпри­ятия, учреждения и недвижимость нуждались в таком содержа­нии и уходе, на которые у армейского корпуса не хватало сил и средств. Управление городом представляло собой настолько сложную задачу, что успешно заниматься им могла лишь специ­ально созданная для этого организация. Учитывая запланиро­ванное на ближайшее будущее сокращение численности лично­го состава корпуса, соединение было не в состоянии обеспечить снабжение населения, поддержание порядка и деятельность су­дебных учреждений, пуск промышленных предприятий.

Независимо от административных преобразований, команду­ющий Карельской армией и командиры корпусов по-прежнему пользовались правом в неотложных случаях отдавать распоряже­ния служащим Военного управления, подчинявшимся началь­нику ВуВК, если это вызывалось необходимостью обеспечения обороны государства и безопасности или поддержания обще­ственного порядка. На территориях, оставшихся в подчинении военных соединений, вопросы, касавшиеся хозяйственной жизни и населения, остались в ведении органов Военного управления в прежнем объеме. Позднее, в ходе войны, территория, подчинен­ная штабу ВуВК, уже не увеличивалась, и Петрозаводск остался на ней своего рода островком, поскольку побережье Онежского озера в течение всей войны относилось к территории, в админис­тративном отношении подчинявшейся армии.

К детальному определению административных границ города приступили в конце ноября 1941 г. Территория гарнизона, кото­рая на практике ограничивала компетенцию органов Военного управления, была утверждена в октябре. На этом этапе в нее вхо­дили только самые важные районы города и расположенная на северо-западе Сулажгора.

Приказ о формировании органов Военного управления дикто­вался необходимостью сохранения административного деления советского времени. Поскольку соответствующих карт не было обнаружено, то, возможно, в работе по определению админис­тративных границ частично пришлось исходить из сведений, полученных от местных жителей. В начале декабря 1941 г. Соло­менное, расположенное к северу от Петрозаводска, включили в городской район, назначив туда местного начальника с помощ­никами. Проект административных границ города был подго­товлен позже, но в том же месяце.

В соответствии с ним, в городской административный район должны были включить часть окружавшей Петрозаводск сель­ской местности: от южной части Хиилисуо[31] на запад и северо-за­пад до р. Томица и на севере до Соломенного. На северо-востоке и востоке, согласно плану, также присоединялась часть террито­рии находящегося на противоположном берегу Петрозаводской губы мыса Шуйнаволок. Судя по карте, общая площадь Петро­заводского района составляла 100 кв. км, но начальник района в своем обосновании подчеркивал то обстоятельство, что речь шла только о проведении административной границы. В будущем го­род для поддержки его экономики должен был получить в поль­зование значительно большие по площади лесные участки.

Начальник ВуВК утвердил предложение об административных границах города в соответствии с этим проектом в марте 1942 г. В дальнейшем граница менялась только на Шуйнаволоцком мысе. В 1943 г. его юго-восточную оконечность, а весной 1944 г. всю его юго-восточную часть, присоединили к Прионежскому району. Причины этого носили явно военный характер: армия подчиня­ла своему более жесткому контролю наиболее важную для обо­роны территорию.

В связи с расширением сферы деятельности в штабе Петро­заводского района было проведено большое количество реорга­низаций, из которых наиболее важными являлись следующие. В феврале 1942 г. был образован организационный отдел, в ко­торый входили бюро паспортов и по делам населения, а также городской отдел полиции. Городской врач прибыл в Петро­заводск в начале года, а весной 1943 г. была открыта и вторая вакансия врача. Для решения проблем снабжения населения в апреле 1942 г. из отдела снабжения было выделено специальное подразделение. В последующем оно временами объединялось с отделом социального обеспечения.

Решавший множество технических вопросов строительный отдел путем расширения в августе 1942 г. был преобразован в техническое бюро. Оно состояло из инженерного (по содержа­нию в порядке улиц), архитектурного (по содержанию поме­щений) отделов и отдела недвижимости, служб электро- и во­доснабжения и поддержания чистоты в городе. Геодезический отдел временно действовал в качестве отдельного подразделе­ния. В ноябре 1942 г. был организован бухгалтерский отдел, в июне 1943 г. — отдел офицера по трудовым ресурсам, а в начале 1944 г., пекле того как фермы, находившиеся в ведении сельско­хозяйственного отдела штаба Прионежского района, передали Петрозаводскому району, — отдел сельского хозяйства.

Произведенный в ноябре 1941 г. в чин в майора Симойоки за­нимал должность начальника Петрозаводского района до лета 1944 г. Наряду с Туоми его заместителем в январе 1942 г. был на­значен Совинен. Фактически же оба являлись начальниками отделов. Позднее Туоми перешел на работу в штаб Медвежье­горского района, а Совинен демобилизовался весной 1943 г. За исключением Лаурикайнена и Лахтинена, другие начальники отделов также сменились за время оккупации. Численный со­став штаба района менялся следующим образом:

13.1.1942 — 60 человек

27.6.1942 — 180 человек

3.12.1942 — 393 человек

17.6.1943 — 353 человек

25.5.1944 — 389 человек

Что касается численности персонала штаба Петрозаводского района, то она достигла максимума в конце 1942 г. Структура штаба на начало лета 1944 г. представлена в приложении 10. По­мимо служащих-финнов, на службе в то время состояли, учиты­вая и подчиненные учреждения, 125 человек из числа местных жителей, занимавших преимущественно различные вспомога­тельные должности. Самым большим по численности персонала стало техническое бюро (112 человек), за ним, в порядке убыва­ния, — отдел здравоохранения и медицинского обслуживания (92 человека), отдел общего управления и поддержания порядка (90 человек) и отдел просвещения (пропаганды) (53 человека).

Почти половину персонала штаба составляли женщины. Тем не менее в районном управлении преобладали мужчины, и, за исключением первого городского врача доктора медицинских наук Айно Юлируокас, никто из женщин не занимал высших должностей.

Помимо штаба Петрозаводского района в городе располагались и другие административные органы и учреждения Военного уп­равления. С осени 1941 г. здесь функционировали штаб Прионеж­ского района и основная часть подразделений разведывательного отдела штаба ВуВК. Штаб Олонецкого округа переехал в город в апреле 1942 г., а штаб ВуВК в полном составе — в марте 1943 г. После этого административная система была упрощена путем сначала частичного, а в августе — полного объединения штабов Олонецкого округа и ВуВК, что означало ликвидацию одной из ступеней управления. Занявший в июне 1942 г. после Котилайнена должность начальника ВуВК полковник (впоследствии — ге­нерал-майор) Йохан Виктор Араюури вернулся на должность начальника полиции Хельсинки, которую он занимал до войны. Его место в августе 1943 г. занял бывший начальник Олонецкого округа подполковник (впоследствии — полковник) Олли Палохеймо, который занимал эту должность до ликвидации ВуВК.

3.3. КОНЦЕНТРАЦИОННЫЕ ЛАГЕРЯ — ПЕРЕСЕЛЕНЧЕСКИЕ ЛАГЕРЯ

«Вдоль всей дороги из Вознесенья в Петрозаводск сотни рус­ских семей шли из своих домов в концентрационные лагеря. Шли очень медленно, и некоторые находились в пути больше недели. Естественно, что эти толпы людей производили самое удручающее впечатление: они апатично ожидали на обочинах, пока освободится дорога, и неопределенность будущего отража­лась в выражении их лиц. Приказ отправиться в путь застал мно­гих врасплох, самое ценное имущество спешно было собрано в узлы, свертки и сундуки. Многие с тревогой жаловались на то, что вещи и продовольствие (зерно и муку) пришлось в спешке оставить дома, и все это теперь оттуда не забрать, потому что на южный берег Свири никого их тех, кого перевезли на северный берег на пароме, больше не пускают».

Когда войска Карельской армии в июле 1941 г. вышли на ис­ходные для наступления позиции, им был зачитан приказ глав­нокомандующего, содержавший указания об обращении с во­еннопленными и поведении на оккупированной территории. Приказом определялись и основные направления политики, которую следовало проводить в отношении гражданского на­селения. С гражданским карельским населением надо было об­ращаться дружелюбно, но с осторожностью. Русское население, напротив, следовало отправлять в концентрационные лагеря.

В памятной записке штаба ВуВК от 21 июля содержался пере­чень лиц, подлежавших изоляции, включавший всех руково­дителей коммунистической партии, партийных работников и милиционеров, служащих НКВД, политических руководителей промышленных предприятий, объединений и организаций. Упомянутый перечень был почти идентичен приказу об органи­зации Военного управления, отданному примерно за месяц до этого немецкой армией, действовавшей с территории финлянд­ской Лапландии. Что же касалось довоенной территории Фин­ляндии, то на ней иностранцам вообще нечего было делать. Все советские граждане, находившиеся на утраченной Финляндией после Зимней войны территории, почти 1 400 человек, были за­держаны. Позднее они были перемещены в трудовой лагерь, ор­ганизованный в Миехиккяля[32].

Продвигаясь к востоку от государственной границы 1939 г., войска поначалу встречали преимущественно родственное фин­нам население, а русских — в большом количестве лишь на терри­ториях, прилегающих к реке Свирь и Онежскому озеру. Населе­ние, эвакуированное ранее советскими властями в район Свири, стали вывозить вглубь захваченной территории в сентябре 1941 г. Концентрационные лагеря были организованы в деревнях Видлица, Ильинское, Кавгозеро, Погранкондуши, Паалу и Усланка[33]. Карелов же расселяли на свободе, на колхозных землях в окрес­тностях Олонца. Большое количество русского населения име­лось и в Петрозаводске, но здесь к этой проблеме относились бо­лее сдержанно, и начальник района распорядился изолировать только мужчин в возрасте от 17 до 50 лет, остальных же — только в виде исключения.

Впрочем, в отношении города армия вынашивала далеко иду­щие планы. В лагерях Южной Карелии дополнительное раз­мещение людей было уже невозможно. Из-за своей близости к фронту сомнительным считался и выбор Усланки. Через две недели после захвата города штаб 7-го АК отдал приказ об орга­низации в Яанислинне «концентрационных, или трудовых лаге­рей». Вместимость лагерей рассчитывалась примерно на 10 000 человек. В них намеревались временно поместить всех русских мужчин, находившихся в зоне ответственности армейского кор­пуса и родившихся в 1891-1924 гг. В лагеря препровождалась и часть остального русского населения, если это вызывалось необходимостью поддержания общественного порядка и безопас­ности или проблемами снабжения. Действовавший в Южной Карелии 6-й армейский корпус также получил право высылать со своей территории население, если это было необходимо для ведения боевых действий. В первое время лагерь, состоявший из четырех частей, разместили на южной окраине города: на Кукковке (лагерь №1), на территории сельскохозяйственного училища, или на Северной точке (лагерь №2), в кварталах, на­ходившихся к юго-западу от лыжной фабрики (лагерь №3), и на Голиковке (лагерь №4).

Но и после этого вместимость лагерей оставалась недостаточ­ной, из-за чего людей, прибывших со Свири, были вынуждены оставить на свободном поселении в окрестностях населенного вепсами Шелтозера. В ноябре вышло распоряжение об очи­щении всей южной части Олонецкой Карелии в соответствии с делением на русских и карелов. Русское население осталось и на захваченных осенью территориях, например, в Заонежье. Вследствие этого в конце ноября в качестве лагеря стал исполь­зоваться находившийся в северо-западной части города Крас­ный поселок[34] (лагерь №5), а затем еще и часть территории за­падной перевалочной биржи, на Перевалке (лагерь №6) {см. приложение 7).

Выбор Петрозаводска в качестве места изоляции населения объяснялся несколькими факторами практического свойства. Го­род находился достаточно далеко от линии фронта, и здесь было просто организовать размещение людей и их охрану. Снабжен­ческие перевозки можно было осуществлять по железной дороге, «ведь здесь они[35] готовы к отправке за границу[36], когда ситуация достигнет такой стадии, что от них можно будет избавиться», как отмечал в ноябре начальник отдела по делам населения штаба ВуВК. Кроме того, русское население представляло собой прак­тическую ценность в качестве рабочей силы, что, как свидетель­ствуют формулировки приказов об организации лагерей, также принималось в расчет с самого начала.

Поскольку такое решение проблемы изоляции русского насе­ления считалось временным вариантом, организационным воп­росам не уделялось большого внимания. За организацию лаге­рей, а также за их управление и охрану отвечали роты военной полиции. Численность персонала в октябре 1941 г. была неболь­шой. Помимо начальника лагеря, его заместителя, фельдфебеля, начальника снабжения и лагерного лазарета, на различных кон­торских и снабженческих должностях числилось лишь 9 финнов, в качестве вспомогательной силы — 3 военнопленных. В каждом жилом доме всех лагерей из числа заключенных назначался до­мовой староста для наблюдения за порядком и информирова­ния администрации лагеря. Медицинский персонал полностью состоял из военнопленных и других русских.

В январе 1942 г. 7-й АК передал штабу ВуВК лагеря, находив­шиеся в городе, и они вошли в подчинение штаба Петрозавод­ского района. За охрану и снабжение стала отвечать подчинен­ная Военному управлению рота противовоздушной обороны, командира которой назначили начальником лагерей. В лагеря №№5 и 6 был назначен общий начальник в офицерском звании, в других лагерях на практике начальниками охраны являлись военнослужащие из числа унтер-офицеров или рядовых. В мар­те 1942 г. упоминаются в качестве служащих персонала лагерей офицеры по вопросам труда, охраны и права, начальник главно­го продовольственного склада, а также начальник центрального госпиталя. В связи с ростом числа административных задач в том же месяце в штаб района командировали особого началь­ника всех городских лагерей, а также приказали назначить на­чальников в каждый лагерь. Это не привело к существенному улучшению ситуации. Так, в начале апреля в письме начальни­ка Петрозаводского района, направленном в штаб Олонецкого округа, по-прежнему отмечалась малочисленность командного состава. Во все лагеря следовало бы направить офицеров, и, кро­ме того, работа по снабжению предполагала вакансию офицера хозяйственной службы.

Подчинение лагерей штабу Петрозаводского района, в фун­кции основной деятельности которого они плохо вписывались, прекратилось в конце апреля 1942 г., когда было приказано под­чинить их напрямую штабу Олонецкого округа. Новым началь­ником городских лагерей и одновременно инспектором других концлагерей Олонецкого и Масельгского округов был назначен подполковник в отставке Густав Эмиль Левялахти, в гражданской жизни — директор спортивного училища в Виерумяки. Началь­ник ВуВК утвердил первый регламент, касавшийся характера лагерей, управления ими и поддержания в них порядка только в конце мая 1942 г. — спустя полгода после их организации! В соот­ветствии с ним в лагерях содержались:

— ненациональное население с тех территорий, где его пребы­вание в связи с возможностью ведения боевых действий было не­допустимым;

— политически неблагонадежные лица вне зависимости от на­циональности, находящиеся на территории, подчиненной ВУВК;

— в исключительных случаях и другие лица, чье пребывание на свободе на территории, подчиненной ВуВК, считалось нежела­тельным.

Вопросы заключения в лагерь и освобождения из него решал начальник округа. Решения же, принимавшиеся в отношении больших групп и всех политически неблагонадежных, относи­лись к компетенции начальника ВуВК. Политически неблагона­дежных людей следовало размещать отдельно от других заклю­ченных, и для них были организованы отдельные лагеря. Лица, относившиеся к родственным финнам народам, содержались в Колвасозере[37], а «ненационалы» — в Видлице, откуда они впос­ледствии были переведены в Киндасово.

В подчинении начальника лагерей находились начальники отдельных лагерей. Военные звания лиц, получивших назначе­ние в Петрозаводск в мае-июне 1942 г., варьировались от фен­рика (младшего лейтенанта) до капитана. Текучка здесь оказа­лась большой: весной 1944 г. из лиц, первоначально занимавших должности в администрации лагерей, остался лишь один чело­век. Летом 1942 г. управление лагерями сосредоточили в глав­ном бюро концлагерей Олонецкой (Южной) Карелии, подчи­ненном административному отделу штаба Олонецкого округа, но численность персонала лагерей оставалась по-прежнему не­достаточной. В начале октября 1942 г. в помещениях, находив­шихся на Лососинской набережной, помимо Левялахти работали начальник снабжения, штабной офицер, офицеры поделай ра­бочей силы и вопросам права, ответственный за продовольствен­ное снабжение и 5 других служащих отдела, всего — 11 человек. Принадлежавший к старшему поколению начальник (Левялах­ти) демобилизовался в конце 1942 г. и на его место был назначен служивший в отделе контроля штаба ВуВК майор (позднее под­полковник) Рольф Шильдт.

Сокращение численности заключенных привело к закрытию лагерей на Кукковке и Голиковке (№№1 и 4) уже осенью. Голиковский лагерь действовал в последующем как приемный пункт, в котором люди, прибывшие в город и подлежавшие изоляции, проходили карантин перед отправкой в собственно лагеря. В феврале 1944 г. лагерь на Кукковке был вновь открыт.

После переезда штаба ВуВК в Петрозаводск управление лаге­рями весной 1943 г. вывели из подчинения штабу Олонецкого округа, преобразовав главное бюро концлагерей в штаб конц­лагерей Восточной Карелии, напрямую подчиненный штабу ВуВК. В качестве своего рода косметического нововведения в ноябре того же года стали использовать термин «переселенчес­кий лагерь», который, как полагали, больше соответствовал сло­жившимся обстоятельствам. После этого концентрационными лагерями стали называться только места изоляции политичес­ки неблагонадежных лиц. В действительности проведение это­го мероприятия, очевидно, вызывалось внешнеполитическими причинами и усилившейся пропагандой, направленной против оккупации. Никаких реорганизаций за этим не последовало.

Регламент лагерей был обновлен еще и в апреле 1944 г. Штаб состоял теперь из командного, снабженческого, медицинского и охранного отделов. Руководящими служащими, помимо началь­ника переселенческих лагерей, являлись адъютант, офицеры по вопросам снабжения, рабочей силы и юридическим вопросам, а также начальник охраны и лагерный врач. В каждом лагере имел­ся подчиненный начальнику лагеря отдел в составе фельдфебе­ля и переводчиков. С целью усиления контроля в дополнение к домовым старостам из числа заключенных следовало выбирать лагерных старост с помощниками.

3.4. ГАРНИЗОН

За управление дислоцированными в городе оккупацион­ными войсками отвечали в основном их собственные штабы и соответствующие им органы. Формирование гарнизона проис­ходило быстро — уже в списке, датированном 18 ноября 1941 г., упоминаются 102 войсковые части и другие воинские учреж­дения. В течение первых полутора лет самые значимые власт­ные функции в городе исполнял штаб 7-го армейского корпуса. В процессе реорганизации системы управления весной 1943 г. он был расформирован, и его место позднее занял штаб Олонецкой группы войск. Помимо него в октябре 1943 г. в Яанислинне дис­лоцировались войска и персонал 5-го армейского корпуса, тан­ковой дивизии, Онежской бригады береговой обороны, военно-воздушных сил, а также непосредственно подчиненные Главной ставке и различным женским организациям (Лотта-Свярд[38], Союз солдатских клубов).

Общие вопросы координировал начальник гарнизона при помощи комендантского ведомства. Обязанности коменданта исполняли поначалу командиры расквартированных в городе воинских соединений. Первым постоянным начальником гар­низона в ноябре 1941 г. был назначен подполковник Пааво Суситайвал, а в конце марта 1942 г. его сменил полковник Оскар Норденсван, занимавший эту должность до конца оккупации.

В круг обязанностей начальника гарнизона входило реше­ние проблем расквартирования, поддержания порядка, охраны и других вопросов гарнизонной службы, а также поддержание контактов в этих делах с другими местными чиновниками. При необходимости он также руководил обороной города и его ок­рестностей. В отдельные гарнизонные городки назначались для осуществления контроля начальники казарм. Численность персонала постоянных гарнизонных органов управления остава­лась небольшой. Так, например, в июне 1942 г. численный состав комендантского ведомства достигал 18 человек, а в конце марта 1943 г., считая вместе с комендантской ротой, — 61 человек.

Границы гарнизона с осени 1942 г. частично выходили за пре­делы подчиненной Военному управлению территории. В то вре­мя они включали в себя также находившийся на юге Хиилисуо, а на юго-востоке — использовавшуюся уже с лета территорию по­лигона, так называемого «танкового поля». В конце 1943 г. грани­цы, не считая юго-восточной части Шуйнаволоцкого мыса, были унифицированы.

Сотрудничество гарнизона со штабом Петрозаводского райо­на в основном касалось вопросов расквартирования, поддержа­ния порядка и военной безопасности. Начальник гарнизона яв­лялся и начальником по расквартированию, но получение новых зданий в пользование армии предполагало получение согласия начальника Петрозаводского района. Судя по дышащему раз­дражением письму, направленному в декабре 1942 г. Норденсваном занимавшему должность инспектора генералу Эстерману, дела не всегда обходились без трудностей. Помимо прочего, в письме указывалось на трения, возникшие в связи с организа­цией расквартирования войск и управлением недвижимостью. Поскольку Яанислинна была самым крупным за всю историю Финляндии гарнизонным городом и к тому же расположенным в войсковой оперативной зоне, армия должна была во всех от­ношениях находиться в привилегированном положении, а весь город — исключительно в подчинении военных властей.

Это письмо, содержавшее серьезные нападки на Военное уп­равление, не привело к желаемому результату, и трения продол­жались в какой-то мере вплоть до завершения оккупации. Еще в отчете начальника Петрозаводского района в 1944 г. он упоми­нал о «некоторой предвзятости» армии и столкновении интере­сов именно в делах, касавшихся недвижимости.