Финская оккупация Петрозаводска. 1941-1944

5.1 ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПОЛИЦИИ И ПОДДЕРЖАНИЕ ОБЩЕСТВЕННОГО ПОРЯДКА

Необходимой предпосылкой для всей последующей деятель­ности Военного управления была оборона завоеванной тер­ритории и поддержание общественного порядка среди новых подданных. Прежде всего надо было основательно проверить и очистить местность, подчиненную Военному управлению, а также организовать надзор за населением и его перемещениями. Этими соображениями, помимо прочего, было вызвано составле­ние упомянутых выше списков населения и изоляция в лагерях его части. Деятельность полиции, принимая во внимание обсто­ятельства военного времени, с самого начала следовало органи­зовать так, чтобы со временем ее можно было бы максимально гибко согласовать с общей государственной полицейской систе­мой Финляндии. Большое внимание, уделявшееся организаци­онным вопросам, особенно отчетливо было заметно в подборе начальника района и местных начальников, у всех назначенных на эти должности обычно имелся опыт именно административ­ной или полицейской работы, и в этом отношении показатель­ным примером был начальник Петрозаводского района. Часть периода оккупации полицейское управление было также пред­ставлено и в руководстве ВуВК.

В качестве исполнительных органов начальникам округов и районов могли подчинять полицейский персонал, подразделе­ния военной полиции, а при необходимости и другие форми­рования, прежде всего войска противовоздушной обороны. Для проведения следствия по сложным уголовным делам необходимо было организовывать особые группы криминальной полиции.

Первое время за решение этих задач отвечала армия, указания об охране важных объектов были даны заранее, но после взятия Петрозаводска пришлось констатировать, что большая часть этих объектов была охвачена огнем или превратилась в развалины.

Начало собственному полицейскому управлению Яанислин­ны было положено образованным в октябре 1941 г. следственным органом по уголовным делам, который действовал сначала вмес­те с подчиненными штабу городского района подразделениями военной полиции. В Соломенном за порядком следил образо­ванный в декабре местный штаб, состоявший из двух человек. С начала 1942 г. деятельностью полиции руководил администра­тивный отдел, начальник которого возглавил и полицию Петро­заводского района. Разделение функций между ним и начальни­ком Петрозаводского района, который являлся полицмейстером, так и не было официально утверждено. На практике первый от­вечал за обычную работу полицейского управления и доклады­вал Симойоки только о самых важных делах.

Весной 1942 г. полицейский персонал увеличился, и в июне смог начать работу особый отдел полиции по наблюдению за правопорядком, после чего деятельность полиции Яанислинны в основных чертах стала соответствовать формам работы поли­цейского управления финляндского города. Общая численность личного состава полиции, находившейся в подчинении началь­ника Петрозаводского района, вместе с персоналом штаба и уп­равления насчитывала в конце месяца 123 человека, в том числе 45 военных полицейских. Весной 1944 г. в полиции состояло око­ло 100 человек.

Наряду с силами полиции штаба Петрозаводского района в городе действовали подразделения военной полиции армии, в которых в октябре 1943 г. насчитывалось в общей сложности 142 человека. При необходимости из частей гарнизона города можно было вызвать значительное подкрепление. За возможной подпольной деятельностью, направленной против финнов, на­блюдал подотдел надзорного отдела Главной ставки, в котором в июне 1942 г. работали 8 человек, а в марте 1943 г. — уже 27 человек. Среди местного населения была создана секретная сеть инфор­маторов, в которую в августе 1943 г. входило около 60 горожан.

Для облегчения работы полицейских было отдано большое количество ограничительных распоряжений. Жители города не могли без специального разрешения покидать его территорию, а в ночное время действовал комендантский час. Пребывание солдат в квартирах гражданского населения было запрещено в декабре 1941 г., а позже, из-за опасности шпионажа, было запре­щено всякое общение с местными жителями. Время от времени в приказах по гарнизону затрагивались проблемы поддержания порядка в воинских частях.

Летом 1943 г., когда деятельность полиции уже можно было считать профессиональной, применялись различные формы надзора. Места расквартирования войск, склады, общественные учреждения и ведомства охранялись войсками гарнизона. Высы­лавшиеся ими патрули выполняли задачи нарядов на железной дороге, они контролировали дороги, движение транспорта и порядок на улицах, а в темное время суток, кроме прочего, на­блюдали за соблюдением режима затемнения. Для контроля за высадкой десантов противника территория городского района была разделена на оборонительные участки и были отданы осо­бые приказы по противодействию им. В квартирах местных жи­телей проверки проводились два раза в сутки силами 30-50 чело­век, в основном для предотвращения самовольного пребывания в них солдат.

Полицейские силы штаба Петрозаводского района патрули­ровали часть города с наиболее оживленным движением и про­веряли квартиры, рестораны и гостиницы. Для надзора за населением город был разделен на 24 района, за каждым из которых был закреплен полицейский, отвечавший также за своевремен­ное обновление списков жителей. В район Сулажгоры патрули высылались в среднем раз в неделю. В Соломенном эти задачи выполнялись тремя находившимися там полицейскими. О воз­можных подозрительных случаях докладывали также сотруд­ники социального отдела, которым часто приходилось бывать в домах горожан.

В особых случаях — подозреваемый в партизанской деятель­ности, сбежавший военнопленный — могли проводиться крупно­масштабные облавы, которые охватывали всю территорию горо­да. Облавы проводились обычно под руководством начальника Петрозаводского района, и в их ходе в дополнение к полицейс­ким силам привлекались войска гарнизона. Общая численность участников облав могла составлять 200-300 человек. В военном дневнике дислоцированной в Яанислинне 21-й роты военной полиции содержатся упоминания в общей сложности о 55 об­лавах, проведенных с 1941 по 1944 гг. Наибольшее их число (29) пришлось на 1942 г.

Несмотря на многообразие форм надзора, организационная их сторона еще в августе 1943 г. считалась несовершенной. Конт­роль осуществлялся главным образом в центре города, но и там, в основном, за своими же военнослужащими, общественным правопорядком и движением транспорта. Прилегающая к горо­ду местность оставалась без эффективного контроля, а по ночам он ослабевал и в центре.

Для исправления положения патрулирование города силами отдела полиции по наблюдению за правопорядком в форме, ко­торая была до этого, прекратилось в сентябре 1943 г., когда посто­янное патрулирование распространили уже на всю территорию городского района. Для упрощения системы подчиненности на­чальник Петрозаводского района и, таким образом, городское полицейское управление были в ноябре того же года подчинены начальнику гарнизона Яанислинны в вопросах, касавшихся во­енной безопасности.

5.2. ОХРАНА И ОБЕСПЕЧЕНИЕ ПОРЯДКА В КОНЦЕНТРАЦИОННЫХ/ПЕРЕСЕЛЕНЧЕСКИХ ЛАГЕРЯХ

Принимая во внимание задачи надзора и охраны, при органи­зации концлагерей считалось целесообразным стремиться к со­средоточению людей на возможно минимальных по территории площадях. Представляется, что в лагерях №№1, 2 и 5 «коэффи­циент полезного действия», т. е. соотношение количества людей и занимаемой ими площади, по MI .ению администрации, был са­мым что ни на есть замечательным. В 1942 г. только в последнем из упомянутых лагерей заключенных насчитывалось больше, чем свободного гражданского населения во всей Яанислинне. Лагеря №№3 и 4 занимали относительно большую площадь. По этому показателю самым большим был лагерь №6, организован­ный последним. Других, более лучших вариантов расположения концлагерей, в дальнейшем не нашлось.

Лагеря отделялись от окружающей местности ограждениями с колючей проволокой, преимущественно в один ряд, с высотой столбов примерно в два метра. Выход из них запрещался под угрозой применения оружия, о чем предупреждали надписи на табличках, вывешенных вдоль ограждения. Для того, чтобы можно было отличать заключенных от остального гражданского населения, всем достигшим 15-летнего возраста приказали но­сить в качестве отличи­тельного знака красную повязку на рукаве. До января 1942 г. за охра­ну отвечала военная полиция армии. В пер­вое время охранников было совсем мало. Так, например, в конце ок­тября 1941 г. на четыре действовавших тогда лагеря приходилось всего 35 человек охра­ны.

После передачи ар­мией концлагерей Во­енному управлению эти задачи были возложе­ны на войска проти­вовоздушной обороны, подчиненные штабу ВуВК. В феврале-дека­бре 1942 г. численность охраны лагерей состав­ляла около 200 человек.

За порядком помогали следить люди, назначенные из среды ла­герников. Домовые старосты, со своей стороны, отвечали за соб­людение всех распоряжений, отданных администрацией.

Согласно правилам внутреннего распорядка заключенным надлежало вести безупречный, образцовый образ жизни и быть в работе прилежными, добросовестными и честными. Жилища следовало содержать в чистоте и полном порядке. С 20.00 до 6.00 утра должна была соблюдаться тишина, все обязаны были нахо­диться в своих комнатах. Выход из лагеря или прием гостей из-за его пределов осуществлялся только по разрешению начальника. Употребление спиртного, чтение подстрекательской литерату­ры, пронос в лагерь и хранение оружия, взрывчатых веществ и тому подобного, а также обсуждение политических вопросов были запрещены. О лицах, занимавшихся этим, разжигавших недовольство и проникавших на территорию лагеря без разре­шения, следовало доносить администрации лагеря. Правилами внутреннего распорядка для лагерей, принятыми в мае 1943 г., запрещались все разговоры о государственных и военных воп­росах, а также общение в больших группах. Заключенным было запрещено также общаться с остальным населением города.

Опасная эпидемия сыпного тифа, вспыхнувшая в начале 1943 г., привела к усилению охраны. Персонал увеличился почти на 100 человек, но затем численный состав охраны вновь сократил­ся. Роту противовоздушной обороны, отвечавшую за охрану ла­герей, летом 1943 г. вывели из Яанислинны, а охрану напрямую подчинили администрации лагерей. В конце года число кара­ульных постов варьировалось в зависимости от лагеря и времени суток от 2 до 9, при этом не везде постоянно находились охран­ники. Для компенсации малочисленности охранного персонала и на случай беспорядков, в качестве дополнения к имевшимся винтовкам, для вооружения охраны были заказаны пулеметы. В начале марта 1944 г. протяженность ограждений лагерей со­ставляла приблизительно 13 км, постов охраны насчитывалось 31 и охранников — 124. По крайней мере, в лагерях №№2 и 6 с целью облегчения наблюдения были построены сторожевые вышки, а в лагере №5 установлены прожекторы. Весной 1944 г. численность персонала вновь была увеличена. Известно, что во всех лагерях Восточной Карелии численность охраны увеличи­лась тогда примерно на треть.

5.3. ОРГАНИЗАЦИЯ ОБОРОНЫ

После перехода к позиционной войне в конце 1941 г. воен­ная ситуация с точки зрения обороны города была весьма бла­гоприятной. Проведение против него сухопутной операции предполагало осуществление глубокого обходного маневра, что на практике было возможно только в ходе более крупной насту­пательной операции. На большом по площади Онежском озере было просто вести наблюдение, а в период навигации оно пред­ставляло собой эффективную естественную преграду.

За охрану основной части побережья озера отвечала сформи­рованная в ноябре 1941 г. бригада береговой обороны Онежского озера (позднее — Онежская бригада береговой обороны), укреп­ления и другие оборонительные объекты которой располагались на огромной территории от истока Свири до Великой Губы.

Целью артиллеристской группировки бригады было созда­ние единой огневой системы от южной оконечности озера до Медвежьегорска. Для действий в акватории Онежского озера в бригаду включили отряд кораблей. Штаб Онежской бригады береговой обороны и некоторые ее части дислоцировались в Яанислинне.

Сухопутную оборону обеспечивали войска, дислоцирован­ные в городе, из которых в случае необходимости планировали сформировать особый гарнизонный полк. Например, в марте 1942 г. численный состав полка был около 2 000 человек, и его поддерживали средства усиления — в том числе примерно 50 тан­ков, средства противовоздушной обороны и артиллерия форта береговой обороны в Ужесельге. Вход в Петрозаводскую губу был прикрыт минными заграждениями, а за Онежским озером наблюдение велось патрулями и со сторожевых постов, располо­женных на островах.

В окрестностях города для организации обороны частично ис­пользовались позиции, построенные ранее советскими войска­ми. Летом и осенью 1943 г. приступили к дальнейшему развитию ближней обороны города, с целью превращения Яанислинны в отдельный оборонительный район с укреплениями полевого типа. На случай воздушного нападения на территории города было сосредоточено большое количество подразделений ПВО. В отражении нападений с воздуха могли принимать участие и дислоцированные в городе войска, используя свое вооружение. Первая эскадрилья истребителей финляндских ВВС прибыла на аэродром в Соломенном уже в октябре 1941 г.

За исключением нескольких бомбардировок в 1942 г., причи­нивших незначительный ущерб, Яанислинна не являлась объек­том военных действий, — фактически в ней было спокойнее, чем во многих городах самой Финляндии. В целом же, с весны 1942 г. в течение последующих двух лет на территории Карелии не ве­лось крупномасштабных боевых действий, поскольку основные усилия советских войск были сосредоточены южнее, на фронте против немцев, а финны вели себя пассивно. На оккупированной территории, конечно, все время отмечались действия партизанс­ких отрядов, которые нападали на военные объекты, обозы и ком­муникации. Некоторые служащие Военного управления погибли в стычках с партизанами или были взяты в плен. Партизаны были замечены и в окрестностях Яанислинны, но для нападения мел­ких отрядов сам город был слишком крепким орешком.

5.4. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СУДЕБНЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ И ПОДДЕРЖАНИЕ ДИСЦИПЛИНЫ

Основой деятельности судебных учреждений в завоеванной Карелии были общий и военный уголовный кодексы Финляндии, а также приказы, издаваемые главнокомандующим оккупа­ционной армии и Военным управлением в рамках своих полно­мочий. Судебные органы, действовавшие здесь, рассматривались как часть судебной системы Финляндии. Финляндские служащие и местные жители могли быть дисциплинарно наказаны и в соот­ветствии с армейским дисциплинарным уставом. У начальника Петрозаводского района в ноябре 1941 г. имелись карательные полномочия командира полка, а с декабря того же года — коман­дира батальона. Это означало, что с декабря за правонарушения он мог назначать максимально 14 суток обычного или 4 суток строгого ареста. С апреля 1943 г. за начальником района было официально закреплено право задержания и содержания под арестом.

В соответствии с приказом об учреждении Военного управле­ния Восточной Карелии в округах следовало организовать необ­ходимое количество полевых судов. Первоначально эти задачи решались судами воинских соединений, до такой степени за­груженных делами о воинских преступлениях, что они были не в состоянии рассматривать правонарушения еще и гражданского населения. По этой причине в Яанислинне в период с 10 октября по 10 декабря 1941 г. около двухсот зафиксированных случаев на­рушения закона остались без судебного рассмотрения. В особен­ности увеличилось количество имущественных преступлений, поскольку в городе было много бесхозного добра. Вынесенные судами приговоры, связанные с лишением свободы, было невоз­можно привести в исполнение, поскольку не имелось тюрьмы. По-видимому, в некоторых случаях для этих целей в качестве замены использовались концентрационные лагеря, хотя началь­ник района и считал это не совсем целесообразным. Нецелесо­образной считалась и отправка осужденных в пенитенциарные учреждения Финляндии.

Поскольку существовавшие способы поддержания дисципли­ны оказались недостаточными для поддержания порядка, Симойоки в направленном им в декабре 1941 г. письме штабу 7-го армейского корпуса подчеркнул важность организации терри­ториальных полевых судов и системы исполнения наказаний. Иначе в существовавшей ситуации авторитет чиновников Воен­ного управления мог оказаться под вопросом.

Первые полевые суды ВуВК были организованы в начале 1942 г. Собственная система исполнения наказаний стала действовать с открытием в мае районной тюрьмы в Яанислинне. Она пред­назначалась для содержания задержанных, арестованных, сле­довавших по этапу, подследственных и т. п. случаев. Сроки, свя­занные с лишением свободы, отбывали в других местах: жители Восточной Карелии — в центральной тюрьме, открытой в Киндасово, а финны — в пенитенциарных учреждениях Финляндии. За исполнение смертных приговоров отвечала военная полиция.

По мнению начальников районов Олонецкого округа, опыт применения мер по поддержанию дисциплины оказался в ос­новном негативным. Эта проблема рассматривалась, в том числе, и на состоявшемся в мае 1942 г. совещании, на котором Симойоки констатировал, что его карательные полномочия яв­ляются «совершенно недостаточными и настолько ребяческими по сравнению с прежними условиями, что (местные) жители над ними только посмеиваются». Для повышения эффективности наказания следовало увеличить срок ареста и использовать при­нудительный неоплачиваемый труд, что, как следовало из его заявления, и предпринималось на практике вопреки законам и распоряжениям. Одним из вариантов решения проблемы могло стать право наложения штрафов. На общую эффективность на­казаний, связанных с лишением свободы, как таковую, не наде­ялись, так как правосознание населения, часто подвергавшегося арестам[43], было иным, чем в Финляндии.

Симойоки не получил дополнительных карательных полно­мочий, как он надеялся. Вместо этого в апреле 1943 г. отдали рас­поряжение о том, что мелкие правонарушения, совершавшиеся местными жителями, переставали рассматриваться судами и на­казывались только штрафами. Система взимания штрафов при­менялась успешно, и в апреле 1944 г. она была распространена законом также на граждан Финляндии, находившихся на терри­тории, подчиненной ВуВК.

Организация гражданской судебной системы не считалась столь же срочным мероприятием. Несмотря на это, правила, ре­гулировавшие вопросы брака, были утверждены довольно рано, поскольку это считалось важным с точки зрения управления, политики в отношении населения, косвенно — его снабжения и, возможно, общественной морали. В соответствии с распоряжени­ями, отданными в феврале 1942 г., на территории, подчиненной ВуВК, признавались законными все браки, заключенные как до революции, так и во время советской власти. Из т. н. незарегис­трированных[44] браков признавались лишь те, которые были по обоюдному согласию сторон занесены в регистрационную книгу населения. Таким образом, в этом вопросе следовало, главным образом, соблюдать финляндское законодательство. Правом объ­являть о вступлении в брак пользовались начальники районов, которые, наряду со священнослужителями, могли также регис­трировать браки. Если одна из сторон, вступавших в брак, явля­лась гражданином (кой) Финляндии, церемония должна была все же проводиться на территории Финляндии. Заявление о разводе следовало подавать на имя начальника ВуВК. При вступлении в брак с лицом родственной финнам национальности предста­витель ненационального населения получал вид на жительство зеленого цвета и пользовался теми же преимуществами. В слу­чае, когда муж являлся гражданином Финляндии, супруге также предоставлялось гражданство с соответствующими правами.

Организация системы рассмотрения гражданских дел откла­дывалась до марта 1943 г. Суд нижней инстанции был пред­ставлен мировым судьей, в судебный округ которого входила территория, подчиненная начальнику района, а судом высшей инстанции выступал верховный суд Восточной Карелии. В ос­новной массе эти суды рассматривали дела по выплате алимен­тов на содержание внебрачных детей.

В принципе, для заключенных концлагерей также могли при­меняться нормы, действовавшие в отношении свободного насе­ления. Согласно первому своду правил внутреннего распорядка, нарушения должны были наказываться «строго, в соответствии с законами военного времени». Поскольку пребывание изолиро­ванных в лагерях на оккупированной территории шинировалось как временное, то, например, применение длительных сроков, связанных с лишением свободы, на первом этапе не считалось целесообразным, так как нахождение в лагере само по себе уже означало лишение свободы. Поэтому дела заключенных переда­вались в полевые суды очень редко.

После подчинения лагерей начальнику Петрозаводского райо­на, он решил проблему более простым образом, приняв особый дисциплинарный устав, образцом для составления которого явно были аналогичные уставы лагерей военнопленных: в тек­сте устава изолированных также называют «заключенными». Весной этот устав стал применяться во всех лагерях Восточной Карелии.

В соответствии с уставом, принятие решения о способе нака­зания виновного в нарушении дисциплины относилось к ком­петенции начальника лагеря или начальника всех лагерей. Ви­новные могли наказываться работой без смены максимально 8 раз, а также заключением в карцере: с освещением — не более 30 суток и в темном — не более 8 суток; при сложении наказаний, соответственно, не более чем на 45 и 12 суток. Содержание под арестом можно было ужесточить, сократив паек и (или) исполь­зуя жесткое спальное место. В случае, если эти меры оказывались неэффективными или это вообще требовалось для поддержания порядка, лагерника могли выпороть, нанеся не более чем 25 уда­ров плетью.

В принципе, дисциплинарный устав позволял наказывать без учета пола и возраста, тогда как в лагерях для военнопленных фи­зические наказания для женщин специально были запрещены. Максимальные сроки содержания под арестом также были весьма велики. Если дисциплинарных мер воздействия оказывалось не­достаточно, дело могло передаваться для рассмотрения в суд.

Принимая во внимание международные договоры, исполь­зование плетей для наказания было сомнительной практикой, хотя позднее финляндские юристы и выяснили, изучая ее, что у оккупационных властей не было в этом отношении юридичес­ких обязательств перед Советским Союзом, так как последний не ратифицировал Гаагскую конвенцию 1907 г. о законах и прави­лах ведения сухопутной войны. В свою очередь, Финляндия не участвовала в Женевском договоре 1929 года по правилам обра­щения с военнопленными.

Деликатный характер этого вопроса осознавался уже во время войны. В начале 1944 г. вышло распоряжение согласно «пожела­нию начальника Военного управления» об отмене физических наказаний. Если в будущем в них возникала бы потребность, то в каждом таком случае следовало запрашивать разрешение на­чальника переселенческих лагерей. В дисциплинарном уставе переселенческих лагерей, принятом в апреле 1944 г., это распо­ряжение было пересмотрено в сторону упрощения, и согласно ему начальник лагеря мог назначить наказание не более десяти ударов плетью. Уставом вводился и абсолютно новый вид нака­зания — заключение в особом дисциплинарном лагере, организо­ванном весной 1944 г. на базе переселенческого лагеря №6.

Для рассмотрения конфликтов между заключенными в фев­рале 1944 г. было создано две согласительные комиссии, пред­седателем которых был офицер по юридическим вопросам, а членами — избранные путем выборов представители из числа лагерников. До окончания оккупации в этих комиссиях успели рассмотреть только одно дело.