Необходимой предпосылкой для всей последующей деятельности Военного управления была оборона завоеванной территории и поддержание общественного порядка среди новых подданных. Прежде всего надо было основательно проверить и очистить местность, подчиненную Военному управлению, а также организовать надзор за населением и его перемещениями. Этими соображениями, помимо прочего, было вызвано составление упомянутых выше списков населения и изоляция в лагерях его части. Деятельность полиции, принимая во внимание обстоятельства военного времени, с самого начала следовало организовать так, чтобы со временем ее можно было бы максимально гибко согласовать с общей государственной полицейской системой Финляндии. Большое внимание, уделявшееся организационным вопросам, особенно отчетливо было заметно в подборе начальника района и местных начальников, у всех назначенных на эти должности обычно имелся опыт именно административной или полицейской работы, и в этом отношении показательным примером был начальник Петрозаводского района. Часть периода оккупации полицейское управление было также представлено и в руководстве ВуВК.
В качестве исполнительных органов начальникам округов и районов могли подчинять полицейский персонал, подразделения военной полиции, а при необходимости и другие формирования, прежде всего войска противовоздушной обороны. Для проведения следствия по сложным уголовным делам необходимо было организовывать особые группы криминальной полиции.
Первое время за решение этих задач отвечала армия, указания об охране важных объектов были даны заранее, но после взятия Петрозаводска пришлось констатировать, что большая часть этих объектов была охвачена огнем или превратилась в развалины.
Начало собственному полицейскому управлению Яанислинны было положено образованным в октябре 1941 г. следственным органом по уголовным делам, который действовал сначала вместе с подчиненными штабу городского района подразделениями военной полиции. В Соломенном за порядком следил образованный в декабре местный штаб, состоявший из двух человек. С начала 1942 г. деятельностью полиции руководил административный отдел, начальник которого возглавил и полицию Петрозаводского района. Разделение функций между ним и начальником Петрозаводского района, который являлся полицмейстером, так и не было официально утверждено. На практике первый отвечал за обычную работу полицейского управления и докладывал Симойоки только о самых важных делах.
Весной 1942 г. полицейский персонал увеличился, и в июне смог начать работу особый отдел полиции по наблюдению за правопорядком, после чего деятельность полиции Яанислинны в основных чертах стала соответствовать формам работы полицейского управления финляндского города. Общая численность личного состава полиции, находившейся в подчинении начальника Петрозаводского района, вместе с персоналом штаба и управления насчитывала в конце месяца 123 человека, в том числе 45 военных полицейских. Весной 1944 г. в полиции состояло около 100 человек.
Наряду с силами полиции штаба Петрозаводского района в городе действовали подразделения военной полиции армии, в которых в октябре 1943 г. насчитывалось в общей сложности 142 человека. При необходимости из частей гарнизона города можно было вызвать значительное подкрепление. За возможной подпольной деятельностью, направленной против финнов, наблюдал подотдел надзорного отдела Главной ставки, в котором в июне 1942 г. работали 8 человек, а в марте 1943 г. — уже 27 человек. Среди местного населения была создана секретная сеть информаторов, в которую в августе 1943 г. входило около 60 горожан.
Для облегчения работы полицейских было отдано большое количество ограничительных распоряжений. Жители города не могли без специального разрешения покидать его территорию, а в ночное время действовал комендантский час. Пребывание солдат в квартирах гражданского населения было запрещено в декабре 1941 г., а позже, из-за опасности шпионажа, было запрещено всякое общение с местными жителями. Время от времени в приказах по гарнизону затрагивались проблемы поддержания порядка в воинских частях.
Летом 1943 г., когда деятельность полиции уже можно было считать профессиональной, применялись различные формы надзора. Места расквартирования войск, склады, общественные учреждения и ведомства охранялись войсками гарнизона. Высылавшиеся ими патрули выполняли задачи нарядов на железной дороге, они контролировали дороги, движение транспорта и порядок на улицах, а в темное время суток, кроме прочего, наблюдали за соблюдением режима затемнения. Для контроля за высадкой десантов противника территория городского района была разделена на оборонительные участки и были отданы особые приказы по противодействию им. В квартирах местных жителей проверки проводились два раза в сутки силами 30-50 человек, в основном для предотвращения самовольного пребывания в них солдат.
Полицейские силы штаба Петрозаводского района патрулировали часть города с наиболее оживленным движением и проверяли квартиры, рестораны и гостиницы. Для надзора за населением город был разделен на 24 района, за каждым из которых был закреплен полицейский, отвечавший также за своевременное обновление списков жителей. В район Сулажгоры патрули высылались в среднем раз в неделю. В Соломенном эти задачи выполнялись тремя находившимися там полицейскими. О возможных подозрительных случаях докладывали также сотрудники социального отдела, которым часто приходилось бывать в домах горожан.
В особых случаях — подозреваемый в партизанской деятельности, сбежавший военнопленный — могли проводиться крупномасштабные облавы, которые охватывали всю территорию города. Облавы проводились обычно под руководством начальника Петрозаводского района, и в их ходе в дополнение к полицейским силам привлекались войска гарнизона. Общая численность участников облав могла составлять 200-300 человек. В военном дневнике дислоцированной в Яанислинне 21-й роты военной полиции содержатся упоминания в общей сложности о 55 облавах, проведенных с 1941 по 1944 гг. Наибольшее их число (29) пришлось на 1942 г.
Несмотря на многообразие форм надзора, организационная их сторона еще в августе 1943 г. считалась несовершенной. Контроль осуществлялся главным образом в центре города, но и там, в основном, за своими же военнослужащими, общественным правопорядком и движением транспорта. Прилегающая к городу местность оставалась без эффективного контроля, а по ночам он ослабевал и в центре.
Для исправления положения патрулирование города силами отдела полиции по наблюдению за правопорядком в форме, которая была до этого, прекратилось в сентябре 1943 г., когда постоянное патрулирование распространили уже на всю территорию городского района. Для упрощения системы подчиненности начальник Петрозаводского района и, таким образом, городское полицейское управление были в ноябре того же года подчинены начальнику гарнизона Яанислинны в вопросах, касавшихся военной безопасности.
Принимая во внимание задачи надзора и охраны, при организации концлагерей считалось целесообразным стремиться к сосредоточению людей на возможно минимальных по территории площадях. Представляется, что в лагерях №№1, 2 и 5 «коэффициент полезного действия», т. е. соотношение количества людей и занимаемой ими площади, по MI .ению администрации, был самым что ни на есть замечательным. В 1942 г. только в последнем из упомянутых лагерей заключенных насчитывалось больше, чем свободного гражданского населения во всей Яанислинне. Лагеря №№3 и 4 занимали относительно большую площадь. По этому показателю самым большим был лагерь №6, организованный последним. Других, более лучших вариантов расположения концлагерей, в дальнейшем не нашлось.
Лагеря отделялись от окружающей местности ограждениями с колючей проволокой, преимущественно в один ряд, с высотой столбов примерно в два метра. Выход из них запрещался под угрозой применения оружия, о чем предупреждали надписи на табличках, вывешенных вдоль ограждения. Для того, чтобы можно было отличать заключенных от остального гражданского населения, всем достигшим 15-летнего возраста приказали носить в качестве отличительного знака красную повязку на рукаве. До января 1942 г. за охрану отвечала военная полиция армии. В первое время охранников было совсем мало. Так, например, в конце октября 1941 г. на четыре действовавших тогда лагеря приходилось всего 35 человек охраны.
После передачи армией концлагерей Военному управлению эти задачи были возложены на войска противовоздушной обороны, подчиненные штабу ВуВК. В феврале-декабре 1942 г. численность охраны лагерей составляла около 200 человек.
За порядком помогали следить люди, назначенные из среды лагерников. Домовые старосты, со своей стороны, отвечали за соблюдение всех распоряжений, отданных администрацией.
Согласно правилам внутреннего распорядка заключенным надлежало вести безупречный, образцовый образ жизни и быть в работе прилежными, добросовестными и честными. Жилища следовало содержать в чистоте и полном порядке. С 20.00 до 6.00 утра должна была соблюдаться тишина, все обязаны были находиться в своих комнатах. Выход из лагеря или прием гостей из-за его пределов осуществлялся только по разрешению начальника. Употребление спиртного, чтение подстрекательской литературы, пронос в лагерь и хранение оружия, взрывчатых веществ и тому подобного, а также обсуждение политических вопросов были запрещены. О лицах, занимавшихся этим, разжигавших недовольство и проникавших на территорию лагеря без разрешения, следовало доносить администрации лагеря. Правилами внутреннего распорядка для лагерей, принятыми в мае 1943 г., запрещались все разговоры о государственных и военных вопросах, а также общение в больших группах. Заключенным было запрещено также общаться с остальным населением города.
Опасная эпидемия сыпного тифа, вспыхнувшая в начале 1943 г., привела к усилению охраны. Персонал увеличился почти на 100 человек, но затем численный состав охраны вновь сократился. Роту противовоздушной обороны, отвечавшую за охрану лагерей, летом 1943 г. вывели из Яанислинны, а охрану напрямую подчинили администрации лагерей. В конце года число караульных постов варьировалось в зависимости от лагеря и времени суток от 2 до 9, при этом не везде постоянно находились охранники. Для компенсации малочисленности охранного персонала и на случай беспорядков, в качестве дополнения к имевшимся винтовкам, для вооружения охраны были заказаны пулеметы. В начале марта 1944 г. протяженность ограждений лагерей составляла приблизительно 13 км, постов охраны насчитывалось 31 и охранников — 124. По крайней мере, в лагерях №№2 и 6 с целью облегчения наблюдения были построены сторожевые вышки, а в лагере №5 установлены прожекторы. Весной 1944 г. численность персонала вновь была увеличена. Известно, что во всех лагерях Восточной Карелии численность охраны увеличилась тогда примерно на треть.
После перехода к позиционной войне в конце 1941 г. военная ситуация с точки зрения обороны города была весьма благоприятной. Проведение против него сухопутной операции предполагало осуществление глубокого обходного маневра, что на практике было возможно только в ходе более крупной наступательной операции. На большом по площади Онежском озере было просто вести наблюдение, а в период навигации оно представляло собой эффективную естественную преграду.
За охрану основной части побережья озера отвечала сформированная в ноябре 1941 г. бригада береговой обороны Онежского озера (позднее — Онежская бригада береговой обороны), укрепления и другие оборонительные объекты которой располагались на огромной территории от истока Свири до Великой Губы.
Целью артиллеристской группировки бригады было создание единой огневой системы от южной оконечности озера до Медвежьегорска. Для действий в акватории Онежского озера в бригаду включили отряд кораблей. Штаб Онежской бригады береговой обороны и некоторые ее части дислоцировались в Яанислинне.
Сухопутную оборону обеспечивали войска, дислоцированные в городе, из которых в случае необходимости планировали сформировать особый гарнизонный полк. Например, в марте 1942 г. численный состав полка был около 2 000 человек, и его поддерживали средства усиления — в том числе примерно 50 танков, средства противовоздушной обороны и артиллерия форта береговой обороны в Ужесельге. Вход в Петрозаводскую губу был прикрыт минными заграждениями, а за Онежским озером наблюдение велось патрулями и со сторожевых постов, расположенных на островах.
В окрестностях города для организации обороны частично использовались позиции, построенные ранее советскими войсками. Летом и осенью 1943 г. приступили к дальнейшему развитию ближней обороны города, с целью превращения Яанислинны в отдельный оборонительный район с укреплениями полевого типа. На случай воздушного нападения на территории города было сосредоточено большое количество подразделений ПВО. В отражении нападений с воздуха могли принимать участие и дислоцированные в городе войска, используя свое вооружение. Первая эскадрилья истребителей финляндских ВВС прибыла на аэродром в Соломенном уже в октябре 1941 г.
За исключением нескольких бомбардировок в 1942 г., причинивших незначительный ущерб, Яанислинна не являлась объектом военных действий, — фактически в ней было спокойнее, чем во многих городах самой Финляндии. В целом же, с весны 1942 г. в течение последующих двух лет на территории Карелии не велось крупномасштабных боевых действий, поскольку основные усилия советских войск были сосредоточены южнее, на фронте против немцев, а финны вели себя пассивно. На оккупированной территории, конечно, все время отмечались действия партизанских отрядов, которые нападали на военные объекты, обозы и коммуникации. Некоторые служащие Военного управления погибли в стычках с партизанами или были взяты в плен. Партизаны были замечены и в окрестностях Яанислинны, но для нападения мелких отрядов сам город был слишком крепким орешком.
Основой деятельности судебных учреждений в завоеванной Карелии были общий и военный уголовный кодексы Финляндии, а также приказы, издаваемые главнокомандующим оккупационной армии и Военным управлением в рамках своих полномочий. Судебные органы, действовавшие здесь, рассматривались как часть судебной системы Финляндии. Финляндские служащие и местные жители могли быть дисциплинарно наказаны и в соответствии с армейским дисциплинарным уставом. У начальника Петрозаводского района в ноябре 1941 г. имелись карательные полномочия командира полка, а с декабря того же года — командира батальона. Это означало, что с декабря за правонарушения он мог назначать максимально 14 суток обычного или 4 суток строгого ареста. С апреля 1943 г. за начальником района было официально закреплено право задержания и содержания под арестом.
В соответствии с приказом об учреждении Военного управления Восточной Карелии в округах следовало организовать необходимое количество полевых судов. Первоначально эти задачи решались судами воинских соединений, до такой степени загруженных делами о воинских преступлениях, что они были не в состоянии рассматривать правонарушения еще и гражданского населения. По этой причине в Яанислинне в период с 10 октября по 10 декабря 1941 г. около двухсот зафиксированных случаев нарушения закона остались без судебного рассмотрения. В особенности увеличилось количество имущественных преступлений, поскольку в городе было много бесхозного добра. Вынесенные судами приговоры, связанные с лишением свободы, было невозможно привести в исполнение, поскольку не имелось тюрьмы. По-видимому, в некоторых случаях для этих целей в качестве замены использовались концентрационные лагеря, хотя начальник района и считал это не совсем целесообразным. Нецелесообразной считалась и отправка осужденных в пенитенциарные учреждения Финляндии.
Поскольку существовавшие способы поддержания дисциплины оказались недостаточными для поддержания порядка, Симойоки в направленном им в декабре 1941 г. письме штабу 7-го армейского корпуса подчеркнул важность организации территориальных полевых судов и системы исполнения наказаний. Иначе в существовавшей ситуации авторитет чиновников Военного управления мог оказаться под вопросом.
Первые полевые суды ВуВК были организованы в начале 1942 г. Собственная система исполнения наказаний стала действовать с открытием в мае районной тюрьмы в Яанислинне. Она предназначалась для содержания задержанных, арестованных, следовавших по этапу, подследственных и т. п. случаев. Сроки, связанные с лишением свободы, отбывали в других местах: жители Восточной Карелии — в центральной тюрьме, открытой в Киндасово, а финны — в пенитенциарных учреждениях Финляндии. За исполнение смертных приговоров отвечала военная полиция.
По мнению начальников районов Олонецкого округа, опыт применения мер по поддержанию дисциплины оказался в основном негативным. Эта проблема рассматривалась, в том числе, и на состоявшемся в мае 1942 г. совещании, на котором Симойоки констатировал, что его карательные полномочия являются «совершенно недостаточными и настолько ребяческими по сравнению с прежними условиями, что (местные) жители над ними только посмеиваются». Для повышения эффективности наказания следовало увеличить срок ареста и использовать принудительный неоплачиваемый труд, что, как следовало из его заявления, и предпринималось на практике вопреки законам и распоряжениям. Одним из вариантов решения проблемы могло стать право наложения штрафов. На общую эффективность наказаний, связанных с лишением свободы, как таковую, не надеялись, так как правосознание населения, часто подвергавшегося арестам[43], было иным, чем в Финляндии.
Симойоки не получил дополнительных карательных полномочий, как он надеялся. Вместо этого в апреле 1943 г. отдали распоряжение о том, что мелкие правонарушения, совершавшиеся местными жителями, переставали рассматриваться судами и наказывались только штрафами. Система взимания штрафов применялась успешно, и в апреле 1944 г. она была распространена законом также на граждан Финляндии, находившихся на территории, подчиненной ВуВК.
Организация гражданской судебной системы не считалась столь же срочным мероприятием. Несмотря на это, правила, регулировавшие вопросы брака, были утверждены довольно рано, поскольку это считалось важным с точки зрения управления, политики в отношении населения, косвенно — его снабжения и, возможно, общественной морали. В соответствии с распоряжениями, отданными в феврале 1942 г., на территории, подчиненной ВуВК, признавались законными все браки, заключенные как до революции, так и во время советской власти. Из т. н. незарегистрированных[44] браков признавались лишь те, которые были по обоюдному согласию сторон занесены в регистрационную книгу населения. Таким образом, в этом вопросе следовало, главным образом, соблюдать финляндское законодательство. Правом объявлять о вступлении в брак пользовались начальники районов, которые, наряду со священнослужителями, могли также регистрировать браки. Если одна из сторон, вступавших в брак, являлась гражданином (кой) Финляндии, церемония должна была все же проводиться на территории Финляндии. Заявление о разводе следовало подавать на имя начальника ВуВК. При вступлении в брак с лицом родственной финнам национальности представитель ненационального населения получал вид на жительство зеленого цвета и пользовался теми же преимуществами. В случае, когда муж являлся гражданином Финляндии, супруге также предоставлялось гражданство с соответствующими правами.
Организация системы рассмотрения гражданских дел откладывалась до марта 1943 г. Суд нижней инстанции был представлен мировым судьей, в судебный округ которого входила территория, подчиненная начальнику района, а судом высшей инстанции выступал верховный суд Восточной Карелии. В основной массе эти суды рассматривали дела по выплате алиментов на содержание внебрачных детей.
В принципе, для заключенных концлагерей также могли применяться нормы, действовавшие в отношении свободного населения. Согласно первому своду правил внутреннего распорядка, нарушения должны были наказываться «строго, в соответствии с законами военного времени». Поскольку пребывание изолированных в лагерях на оккупированной территории шинировалось как временное, то, например, применение длительных сроков, связанных с лишением свободы, на первом этапе не считалось целесообразным, так как нахождение в лагере само по себе уже означало лишение свободы. Поэтому дела заключенных передавались в полевые суды очень редко.
После подчинения лагерей начальнику Петрозаводского района, он решил проблему более простым образом, приняв особый дисциплинарный устав, образцом для составления которого явно были аналогичные уставы лагерей военнопленных: в тексте устава изолированных также называют «заключенными». Весной этот устав стал применяться во всех лагерях Восточной Карелии.
В соответствии с уставом, принятие решения о способе наказания виновного в нарушении дисциплины относилось к компетенции начальника лагеря или начальника всех лагерей. Виновные могли наказываться работой без смены максимально 8 раз, а также заключением в карцере: с освещением — не более 30 суток и в темном — не более 8 суток; при сложении наказаний, соответственно, не более чем на 45 и 12 суток. Содержание под арестом можно было ужесточить, сократив паек и (или) используя жесткое спальное место. В случае, если эти меры оказывались неэффективными или это вообще требовалось для поддержания порядка, лагерника могли выпороть, нанеся не более чем 25 ударов плетью.
В принципе, дисциплинарный устав позволял наказывать без учета пола и возраста, тогда как в лагерях для военнопленных физические наказания для женщин специально были запрещены. Максимальные сроки содержания под арестом также были весьма велики. Если дисциплинарных мер воздействия оказывалось недостаточно, дело могло передаваться для рассмотрения в суд.
Принимая во внимание международные договоры, использование плетей для наказания было сомнительной практикой, хотя позднее финляндские юристы и выяснили, изучая ее, что у оккупационных властей не было в этом отношении юридических обязательств перед Советским Союзом, так как последний не ратифицировал Гаагскую конвенцию 1907 г. о законах и правилах ведения сухопутной войны. В свою очередь, Финляндия не участвовала в Женевском договоре 1929 года по правилам обращения с военнопленными.
Деликатный характер этого вопроса осознавался уже во время войны. В начале 1944 г. вышло распоряжение согласно «пожеланию начальника Военного управления» об отмене физических наказаний. Если в будущем в них возникала бы потребность, то в каждом таком случае следовало запрашивать разрешение начальника переселенческих лагерей. В дисциплинарном уставе переселенческих лагерей, принятом в апреле 1944 г., это распоряжение было пересмотрено в сторону упрощения, и согласно ему начальник лагеря мог назначить наказание не более десяти ударов плетью. Уставом вводился и абсолютно новый вид наказания — заключение в особом дисциплинарном лагере, организованном весной 1944 г. на базе переселенческого лагеря №6.
Для рассмотрения конфликтов между заключенными в феврале 1944 г. было создано две согласительные комиссии, председателем которых был офицер по юридическим вопросам, а членами — избранные путем выборов представители из числа лагерников. До окончания оккупации в этих комиссиях успели рассмотреть только одно дело.