Гарри Гудини

Молодой Самсон

Весна внесла новую надежду в самые отчаявшиеся сердца, даже артистов эстрады. Как заметил в свое время средневековый английский поэт Дж. Чосер, весна — время, когда люди стремятся к паломничеству. Весна 1900 года не стала исключением. Несколько артистов-американцев устремились в страны Старого Света в поисках славы. Говард Торстон, карточный фокусник, плыл в Европу выступать в мюзик-холлах. И Гарри с Бесс, после долгих ночных бесед, тоже решились на этот шаг.

Это было время расцвета популярности европейской индустрии развлечений.

Вначале Бесс мучали сомнения. Но самоуверенность Гарри заразила ее. У мамаши Вайс не было определенного мнения о решении сына: она боялась, что Эрик умрет с голоду на чужбине, но мысль о том, что он может поискать своих родственников в Старом Свете, успокаивала ее. Она приступила к составлению списка дядьев, теток и кузин.

Гудини было тогда 26 лет. Они с Бесс едва наскребли денег, чтобы прожить неделю на корабле и пересечь океан. Единственным их достоянием оставалась надежда — безграничная надежда и уверенность в том, что Гарри Гудини гений, для которого нет никаких преград.

Он очень нуждался в импресарио. У него еще ни разу его не было. Его слишком мелкие номера позволяли не делать такие расходы. Но теперь ему нужен был кто-нибудь, кто занимался бы рекламой — британцы не любили людей, рекламирующих самих себя, особенно американцев.

Судьба свела Гудини с англичанином по имени Гарри Дэй.

Помимо того, что Дэй был очень молод, даже моложе, чем сам Гудини, у него не было предрассудков против американцев. Новичок в мире шоу-бизнеса, он не страдал недостатком воображения, которое так необходимо в рекламном деле. Более того, он восхищался мужественными людьми. В этом нахальном молодом янки, страдающем одышкой, англичанин чувствовал потенциальную знаменитость. Дэй никогда не жалел, что взвалил на себя такой груз: всего через несколько лет они с Гудини стали партнерами в «Кроч-Эмпайр-театре» и других предприятиях.

В начале столетия лондонская «Алхамбра» была меккой для артистов всех жанров. Ее директор, Дандес Слейтер, потакая молодому Гарри Дэю, дал неизвестному американскому артисту неделю испытательного срока.

Трюк с наручниками был не нов для английской публики — «Белый Махатма», Самри Болдуин показывал его еще в 1871 году. Однако внимание Слейтера привлекло то, что Гудини приглашал кого-нибудь из зрителей выйти на сценус собственными наручниками. Слейтер сказал артисту:

— Если вы сумеете улизнуть из Скотланд-Ярда, молодой человек, возможно, я возьму вас на две недели.

— Что ж, идемте туда не откладывая, — ответил Гарри, и Слейтер согласился.

В Скотланд-Ярде комиссар сказал им, что их учреждение просто не может принимать участие в дешевых спектаклях для прессы.

— Если мы наденем на вас наручники, молодой человек, они будут настоящие, и мы не дадим вам никакого ключа!

Гудини нахмурился и, полный решимости, ответил:

— Пожалуйста, надевайте наручники. Три пары или четыре. И кандалы на ноги тоже.

Комиссар Мелвилл достал пару наручников «дарби» из своего стола и направился в коридор.

— Таким образом, — провозгласил он, обводя руки Гудини вокруг столба, — мы поступаем с янки, которые приезжают сюда и напрашиваются на неприятности. — Он с улыбкой повернулся к Слейтеру: — Давайте оставим его на время. Через час вернемся и освободим этого молодого Самсона от столпа филистимлян.

— Если вы возвращаетесь в кабинет, я иду с вами, — сказал Гарри, улыбаясь и подавая Мелвиллу наручники.

Гудини знал по опытам, которые он проделывал еще до того, как пересек океан, что такие замечательно сконструированные наручники, как английские, можно отомкнуть с помощью легкого постукивания особым образом о твердую поверхность. Перед тем как идти в полицию, он прикрепил на бедре под брюками свинцовую ленту, ударяя о которую смог снять наручники этого типа. «Столп филистимлян» представил ему прочную поверхность, которая была идеальна для этой цели, и лента вообще не понадобилась.

Получив поздравления от комиссара Мелвилла, Гудини также получил и двухнедельный контракт в «Алхамбре».

Гарри Дэй, как менеджер Гудини, начал отправлять телеграммы директорам европейских театров и журналистам. Молодой американский «эскапист» (от английского escape — ускользать) мгновенно стал сенсацией Лондона, и новость о «гвозде сезона» с быстротой молнии распространилась среди людей искусства.

Две недели превратились в полгода, а гонорар составлял шестьдесят франков в неделю, что тогда равнялось тремстам долларам. Дэй ангажировал его в центральный театр Дрездена с правом продления контрактов.

Приехав в Германию, Гарри не прогадал. Дома мамаша Вайс говорила на красивом идише, рабби Вайс чудесно владел немецким и заставил детей выучить его. Поэтому когда Гудини вышел из-за кулис перед своей первой аудиторией в Дрездене, он приветствовал зал на хорошем немецком, и публика его приняла. А когда пришел в «Винтергартен», билеты были уже проданы на неделю вперед.