Гарри Гудини

Волшебный остров

В биографии, разрешенной к публикации Беатрис (Бесси) Гудини и озаглавленной: «Гудини: его жизнь, описанная Гарольдом Келлоком на основе воспоминаний и дневников Беатрис Гудини» (Нью-Йорк, 1928), история встречи Гудини с Беатрис, его неистового ухаживания и женитьбы на ней описана в подробностях. Во время одного из представлений он, исполняя номер «Чернила из воды», пролил кислоту на платье маленькой Вильгельмины Ранер. Гарри взял у нее адрес, зашел, чтобы попросить прощения и отдать платье в починку. Затем он пригласил девушку посетить Кони-Айленд, где она прежде не бывала, допоздна задержал ее, и, когда она запаниковала, боясь получить взбучку от матери, тотчас же попросил ее руки. Их брак без проволочек оформил Джон Маккэйн, глава администрации Кони-Айленда. Это произошло 22 июня 1894 года.

Молодожены не могли иметь собственного дома. Часто они жили в комнатушках над театрами, в которых выступали. Плата за жилье вычиталась из их заработка. В других случаях они приезжали к мамаше Вайс.

Бесс Гудини утверждала, что госпожа Вайс относилась к ней, как мать. Возможно, Бесс очень не хватало родительской любви. После того как умер ее отец, иммигрант из Германии, ее мать вышла замуж за сына раввина и стала для Бесс чужой. Но есть свидетельства тому, что госпожа Вайс и ее невестка испытывали друг к другу несколько иные чувства. Видимо, правда лежит где-то посередине. Так или иначе, она уживалась в большой семье. У нее самой было девять сестер и брат. Возможно, это облегчило ей жизнь в доме Вайсов.

Гарри, судя по всему, скопил какие-то деньги или же сумел быстро договориться с типографией. Скоро его выступления в паре с женой уже сопровождались рекламными листками с иллюстрациями, показывающими, как делается трюк с ящиком: «Гудини представляют свою чудесную тайну. МЕТАМОРФОЗА. Смена в три секунды. Величайший новый трюк в мире! Все принадлежности, используемые в этом номере, обследуются представителями публики»

Дамы и господа, этот шатер восьми футов в высоту (два метра сорок сантиметров. — Ред.), стоящий на сцене, — точная копия шкафчиков, которые множество спиритов используют на своих сеансах. Из подобных шкафчиков медиумы обычно «материализуют» какие-нибудь предметы. В данном случае в качестве медиума выступаю я, и, как вы можете видеть, меня обыскали и связали веревками. Теперь меня переносят в этот шатер. На самом деле он состоит из четырех крепких стоек по углам и занавесок, которые можно откидывать и закрывать обратно. По форме он напоминает старомодную кровать с балдахином. Снаружи шатра, вокруг него стоят несколько человек из зрительного зала и наблюдают.

Меня помещают в шатер, крепко связывают, и в тот же момент, когда занавес опускается, начинается представление! Вы слышите, как внутри шатра играют флейта и кларнет. Огромные призрачные руки появляются в щелях между занавесками и затем — это самое впечатляющее зрелище! — когда занавески открыты, видно, что шатер заполнен охапками цветов. Как только представление закончено, вы видите меня в шатре, крепко связанного. Когда представители зала обыскивают меня и шатер, они ничего не находят!

В чем секрет?

Первый секрет в том, что я — Великий Гудини и могу освободиться от любых веревок, дыша особым образом. Когда их на мне завязывают, благодаря глубокому дыханию объем моего тела увеличивается, и, когда я выдыхаю воздух, веревки провисают и я легко могу из них ускользнуть. Итак, мои руки свободны и я могу устраивать вам «видения».

Но если я тот самый, который играл на флейте и кларнете и держал огромные руки и головы привидений, то откуда взялись все эти «материализованные» предметы? Ведь их негде было спрятать в шатре, состоящем из одних занавесок. Второй секрет заключается в том, что четыре прочные стойки по углам, упирающиеся в пол и держащие приподнятую платформу, на которой я стою, на самом деле кончаются не на одном уровне с полом.

Как только занавески закрываются, я освобождаюсь от веревок и обнаруживаю, что внутренняя часть одной из стоек была вынута моим помощником, сидящим под сценой. Итак, одна из стоек — полая.

Третий секрет состоит в том, что, в то время как обычный медиум играет на трубе, я могу играть только на флейте и кларнете! И все это потому, что они — достаточно узкие музыкальные инструменты, чтобы пройти под сценой и через полую стойку.

Я играю на флейте и кларнете, вынимаю из полой стойки резиновые надувные маски, надуваю их и показываю между занавесками и, наконец, достаю множество букетиков цветов через прочную, но полую стойку и раскладываю их на полу шатра.

Я оставляю цветы, но все остальное просовываю обратно через ту же полую стойку, после того как мне становится это не нужно. Когда я кричу, что занавески можно откинуть, любой может наблюдать меня связанным и окруженным десятками букетов цветов! Любой, кто пожелает осмотреть стойки, найдет их сделанными из сплошного материала. И все это — ради привидений!

Руки господина Гудини связывают на спине. Его накрепко затягивают в мешок, и концы шнуров опломбируются. Затем его кладут в большой ящик, который запирают и обматывают канатом, после чего ящик ставят в шкаф и госпожа Гудини закрывает занавес, трижды хлопая в ладоши. При последнем хлопке ее рук занавес открывает господин Гудини, а госпожа Гудини исчезает. Когда ящик открывают, она оказывается в мешке на месте мужа. Пломбы целы, и ее руки связаны точно так же, как руки господина Гудини, когда тот сидел в мешке. Только задумайтесь над этим: чтобы поменяться местами, нужно ВСЕГО ТРИ СЕКУНДЫ! Мы предлагаем всем желающим поставить номер более таинственный, молниеносный и ловкий. Искренне ваши ГУДИНИ.

За это чудо таинства, быстроту и ловкость они получали двадцать долларов в неделю, давая иногда по двадцать представлений.

Нелегко было завлечь публику молодым артистам, и Бесс считала, что виновата в этом она. Ее фигурка была слишком миниатюрной и не считалась привлекательной в ту эру тучных красоток. Художник, оформлявший их афиши, рисовал ее в туго облегающем платье. Он увеличивал объем бедер и груди, каких молодая супруга на самом деле не имела. Но она по-прежнему чувствовала себя виноватой во всех сложностях. Впрочем, худосочность Бесс не очень мешала кассовым сборам. Слова «маленькая субретка» на афишах даже помогали привлечь к номеру внимание.

В немногочисленных воспоминаниях о Гудини упоминается о данном ему совете, который повлиял на его карьеру. Менеджер шоу на Кони-Айленд (рассказывают, что это был знаменитый Сэм Гампертц, который играет главную роль в двух легендах о Гудини) однажды отозвал молодого фокусника в сторону и сказал приблизительно следующее:

— Гарри, почему ты говоришь: «Леди и джентльмены, как видите, в руках у меня ничего ниет!»?

— Потому что ничего и ниет. А что особенного в том, что я так говорю?

— Ничего. Кроме того, что это грамматически неправильно — говорить «ниет».

Очевидно, в основе этой истории лежит действительный факт. Согласно достоверным данным, Гудини никогда больше это выражение не употреблял. Его речь никогда не была гладкой, поскольку его родители не говорили дома по-английски; он научился только языку улицы. Но больше он никогда не говорил «ниет». Он всегда стремился достигать совершенства во всем.

Гудини спал в сутки не больше пяти часов. Просыпаясь, он тут же выскакивал из кровати, готовый к борьбе с любой проблемой, которую мог принести новый день. Обычно первой проблемой был завтрак, который зачастую ограничивался чашечкой кофе из «кормового» фургона. Бесс просыпалась чуть позже, когда Гарри уже бежал на ближайший рынок. Чтобы поддерживать форму, он обычно бегал трусцой, а не ходил обычным шагом. Дневной рацион семьи зависел от того, сколько денег он имел в кармане.

В меблированных комнатах или в холодной артистической уборной, где гуляют сквозняки, Бесс могла сделать кофе и сварить что-нибудь на керосинке (если было что сварить). Годы спустя, когда они могли позволить себе зайти в «Делмонико» или «Джек», Гудини все равно любил легкие закуски, которые Бесс готовила в их «артистической походной кухне».

В тот период Гарри время от времени подумывал о том, чтобы использовать наручники как Дополнение к своему номеру. Старый ящик уже был заменен настоящим сундуком, который мог выполнять сразу две функции — во время переездов в нем возили одежду, реквизиты и рекламные афиши. Постепенно, хотя для этого приходилось экономить на продуктах и других необходимых вещах, Гудини скопил достаточно денег для продолжения карьеры.

Он предлагал пари на сто долларов любому, кто был готов надеть на него наручники так, чтобы он не смог освободиться. Это всегда был риск. Только гораздо позднее он открыл практически верный метод, гарантирующий от проигрыша. Если зритель, принимавший вызов, пытался надеть на Гарри наручники не известной ему марки, то он просил этого зрителя предъявить ему сначала «для порядка» сто долларов. Теперь бросать вызов Гудини стало рискованным. Никто не хотел биться об заклад на сотню за то, что маленький Гений Освобождения не сумеет выбраться откуда бы то ни было.

Выступления в концертных залах, с привлечением зрителей расклеенными афишами, позволяли оплачивать только жилье и питание. Чтобы купить билеты на поезд, требовалось проявить изобретательность и нахальство. Кроме того, без везения тоже нельзя было обойтись. Так продолжалось до тех пор, пока не настал тот день, который изменил всю их жизнь.

Гудини выступали на крайнем Юге в самом заштатном балагане самого заштатного городишка, когда пришла телеграмма от агента в Нью-Йорке, от которой Гудини возликовал и которая Бесси привела в неописуемый восторг. Им было обеспечено выступление в открытом театре Тони Пастора на 14-й улице.

Они не могли отметить это событие ни шампанским, ни даже пивом. Театральному импресарио пришлось одолжить им денег, чтобы они могли оплатить проезд до Манхэттена. Но они отправились туда с ощущением близкой доброй перемены. Новый, 1895 год сулил много хорошего и значительного.