Гарри Гудини

Обитель тайны

Оейф устроен так, чтобы его не могли открыть снаружи. Но механизм замка должен был доступен для смазывания и починки. Он снабжен небольшой крышкой, обычно круглой, которая держится на двух винтах с внутренней стороны его дверцы. Любой человек, знакомый с сейфами, может за несколько секунд вынуть эту пластину, добраться до замка и изнутри передвинуть рычажки.

В начале 1904 года Гудини решил, что пора изучать сейфы. Об этой стороне его деятельности во многом можно только гадать. Объявление, опубликованное Гудини, гласило, что он может освободиться из «любого банковского сейфа города Лондона». Этот вызов был тотчас же принят фирмой по изготовлению сейфов, которая по случайному совпадению как раз в это время выпустила новую модель, которой очень гордилась и которую желала бы рекламировать. Гудини уточнил, что сейф, этот громадный ящик, должен быть доставлен в театр «Хьюстонский дворец варьете» за день до представления.

Понадобилась бригада рабочих, чтобы внести это страшное чудовище в помещение театра, и бригада плотников для укрепления сцены, чтобы она выдержала тяжесть сейфа. Другие номера в тот день и вечер пришлось исполнять, огибая ящик.

Дамы и господа, я готовил этот восточный фокус много лет. Это очень полезная часть моей коллекции, так как его можно исполнять где угодно, даже на улице. Для него не нужно никакой сцены или занавеса.

Посмотрите на этих двух арабских джентльменов, которые держат лист стекла, повернувшись лицом в одну сторону. Теперь я представляю вам мою помощницу и, как вы видите, она вытягивается (в своем коротком восточном костюме) на стеклянном листе.

Мы вместе с помощником подносим и натягиваем большой кусок материи перед девушкой и двумя «арабами», и, пожалуйста, заметьте, что, хотя эта материя закрывает девушку, она не доходит до земли. Итак, хотя я и собираюсь сейчас заставить девушку исчезнуть, она не может скрыться сквозь пол, в котором можно предположить тайный люк.

Теперь мы убираем материю. Как я и говорил, девушка исчезла! Все, что вы видите, — это пустой лист стекла! Но куда она пропала? Где она может быть сейчас?

В чем секрет?

Если бы я сказал: «Все, что вы видите, — это пустой лист стекла и два моих помощника», это бы дало вам подсказку. Эти два помощника выглядят как два молчаливых продавца и стоят не шевелясь, будто скалы. У вас на самом деле было не так уж много времени, чтобы их рассматривать, иначе бы вы заметили, что стоящий впереди джентльмен — не что иное, как полый манекен значительно больших размеров, чем девушка, и на то есть причины.

В тот момент, что перед ней натягивается материя, она продвигается чуть вперед по стеклу и, раздвинув складки одежды на спине манекена, проскальзывает внутрь него, а ее весьма короткий восточный костюм только облегчает эту задачу.

Очень медленно два арабских джентльмена покидают сцену. Эта медлительность наверняка кажется зрителям следствием обычной восточной величавости, но на самом деле она тоже необходима — потому что, если бы пришлось идти быстрее, девушка внутри манекена наверняка бы запуталась и все превратилось бы в невероятную кутерьму!

Из своего выступления Гудини выжал все, что мог. Поразвлекавшись освобождением от наручников, он извинился и покинул сцену, а вернулся в купальнике и халате. Он объяснил свои намерения, поблагодарил людей, изготовивших сейф, за столь прекрасную модель, сказал несколько теплых слов об их многолетней работе и упомянул хорошо зарекомендовавшие себя образцы продукции фирмы. Он не забыл обратить внимание зрителей на то обстоятельство, что в сейфе мало воздуха. Значит, он либо освободится за несколько минут, либо умрет от удушья. Представители фирмы находились тут же на сцене, готовые по истечении известного срока открыть дверцу.

Затем Гарри пригласил группу зрителей выйти на сцену, проверить сейф и удостовериться, что игра будет вестись честно. Его обещание выйти из сейфа без всяких ухищрений осталось без должного объяснения. Среди добровольцев, вышедших на сцену, были хорошо известный местный врач и высокий, худощавый, лысый человек в роговых очках, который выглядел ни дать ни взять как преуспевающий лондонский адвокат.

Гарри предложил доктору провести его полное медицинское обследование. Он сказал, что для этой цели подходит сейф, если прикрыть дверцу. Один из членов комиссии также был приглашен присутствовать при осмотре иллюзиониста.

Когда трое мужчин вышли, доктор по просьбе Гудини объявил зрителям, что произвел его полный осмотр и что артист не имеет никакой возможности спрятать что-либо при себе. Представитель от публики подтвердил это.

Гудини поблагодарил доктора и посредника за содействие, торжественно пожал руки всем, включая лысого джентльмена. Гудини выглядел так, словно шел на казнь.

Наконец он ступил внутрь сейфа, помешкал, будто собираясь с духом, и отрывисто произнес: «Итак, господа, можете закрыть дверцу». Когда дверь захлопнулась, перед сейфом поставили скрывшие ее экраны. Зрители стали ждать.

Пятнадцать минут протекли в тишине, потом публика заволновалась. Представители фирмы-изготовителя сообщили, что Гудини условился с ними постучать по стенке сейфа, если он признает себя побежденным и потребует выпустить его. Они не слышали такого сигнала.

Кто-то из зрителей предположил, что Гений освобождения мог потерять сознание. Напряжение нарастало. Несколько женщин так разнервничались, что их пришлось вывести из зала. Мучительная неизвестность продолжалась. Через сорок минут одна истеричная женщина закричала, что директор театра должен остановить представление: Гудини, наверное, уже мертв.

На сорок пятой минуте толпа засвистела, многие кричали, требуя открыть сейф. Когда истерия достигла высшей точки, один из экранов шевельнулся, и навстречу овациям шагнул бледный и измученный Гудини в насквозь мокром купальнике.

На другой день рабочие увезли сейф обратно в выставочный зал фирмы, где его осмотрела бригада механиков. Устройство выглядело нетронутым. Как иллюзионисту удалось выйти наружу, осталось загадкой.

Идея этого трюка возникла у Гудини однажды среди ночи. Он вскочил с кровати, схватил бумагу и карандаш и стал делать заметки, чтобы ничего не забыть.

Решив осуществить номер с освобождением из сейфа, неутомимый американец вступил в переговоры с ведущими лондонскими фирмами по производству несгораемых шкафов. Установив, какая из фирм выпускает лучшие модели сейфов, Гарри обратился к ее директору по сбыту, чтобы выяснить, не слишком ли администрация фирмы дорожит своей репутацией, поскольку некоторые компании избегали подобной легкомысленной рекламы, какую представлял собой контакт с артистом. Эта первая ступень была успешно преодолена.

Дуглас Джилберт в книге «Американская эстрада» упоминает о такой профессиональной черте Гудини: «За время своей карьеры Гудини приобретал или добывал патенты на все замки, выпущенные в Соединенных Штатах, Великобритании, Франции и Германии. Он знал о замках больше, чем большинство слесарей».

Однако Чарлз Кортни, знаменитый нью-йоркский механик, был несколько иного мнения. Он говорил, что Гудини было далеко до специалистов по замкам. И Кортни был прав: существовала масса секретов производства, установки, обслуживания и ремонта замков, которых Гудини не знал и знать не хотел. Замки интересовали его лишь с точки зрения возможности открыть их за максимально короткое время. Однако руководства по эксплуатации сейфов он, несомненно, изучал на редкость дотошно.

Что касается описанного выше случая, то, когда Гудини выяснил секреты предоставленного фирмой несгораемого шкафа, он тотчас объявил, что может выйти из любого сейфа в Лондоне.

После установки сейфа в театре Гудини приступил к работе. Он снял диск с внутренней стороны дверцы и убрал пружины, с которыми нельзя было справиться голыми руками, заменив их более слабыми. После обработки замок сейфа действовал безукоризненно. Гарри был нужен лишь специальный трезубец двухдюймовой длины, чтобы с его помощью свинтить диск и зацепить слабые пружины.

Такое устройство любой иллюзионист легко мог спрятать в руке или где-либо в другом месте на себе, но у Гудини для этого не было шансов. Лысый очкарик судейского обличья, который помогал осматривать сейф, был не кто иной, как упоминавшийся выше приятель Гудини Уилл Голдстон.

Устройство было спрятано под кольцом на пальце Голдстона.

Когда Гудини пожимал всем руки, Голдстон оказался последним. Во время рукопожатия он и передал Гудини необходимое тому устройство.

Для выхода из сейфа Гудини понадобилась одна минута, а все остальное время, пока зрители медленно сходили с ума от напряжения, он сидел на сцене позади экранов, спокойно читая книгу, заблаговременно припрятанную под ковром, и изредка поглядывая на публику сквозь щели в экране. Когда истерия в зале достигла высшей точки, он спрятал книгу, взъерошил волосы и вышел на сцену, симулируя изнурение.

Чтобы добиться сенсации, мало было знать устройство сейфа. Нужна была гениальность Гудини. Если бы его секрет стал известен, появились бы толпы иллюзионистов, вылезающих из сейфов, но кто сегодня может назвать хоть одного?

Весной 1904 года во время пребывания в Лондоне Гудини занемог. Его рубашка пропитывалась потом еще до начала представлений, требовавших достаточно серьезных физических усилий. Как обычно, он не обращал на недомогание никакого внимания, однако Бесс встревожилась. В конце концов ей удалось с помощью директора театра и друзей убедить Гарри, что у него жар, а вызванный врач объявил, что у него пневмония: либо он ляжет в постель, либо попросту умрет.

Гудини с неохотой повиновался. Он, должно быть, был очень слаб, потому что провалялся несколько дней, а едва начав поправляться, тут же уехал домой, в Америку, он хотел быть рядом со своей матушкой.

Гарри и Бесс покинули Англию в первых числах апреля. В автобиографических записках Гудини говорится, что он провел все лето 1904 года в Коннектикуте, в своем поместье под Стэмфордом. Возможно, несколько дней пробыл и в самом Стэмфорде.

Первым делом он пригласил к себе директоров эстрадных театров, разложил перед ними газетные вырезки о себе и рассказал им, как он выступал в Великобритании и Германии. Им это было интересно, кое-что они уже знали, так как Гарри посылал им вырезки из газет со статьями, описывающими его триумф за рубежом. Из Европы Гудини также прислал письмо в газету «Нью-Йорк драмэтик миррор», в котором перечислял ведущих европейских артистов и американцев, выступающих за рубежом. По стилю это письмо, опубликованное в газете в виде статьи, представляло собой смесь театрального жаргона и напыщенного «литературного» английского, тем не менее оно было содержательно и не выставляло выступления самого Гудини в каком-то особом свете.

В Америке крупные театры по-прежнему не предлагали Гудини гонораров, сравнимых с теми, какие он получал в Европе. То, что он делал на сцене, для американцев было в диковинку, и никто не мог сказать, пойдет ли в Штатах «европейская новинка». В чиновничьих кабинетах Гудини едва сдерживал себя. Возвращаясь домой, он давал волю своему гневу в присутствии Бесс. Успокоившись, Гарри телеграфировал Гарри Дэю, чтобы тот расторг их контракты, подписанные после его отъезда из Англии, и просил распланировать его выступления на обозримое будущее.

«Итак, тут они знают о Гудини только из дешевых газет! — бушевал он перед притихшей Бесс. — В Лондоне с Гудини носились, как с генералом, который только что выиграл сражение. А здесь его не знают. Я им покажу. Я их проучу. Я еще вернусь сюда. Они еще сами станут упрашивать меня выступить тут. Они еще будут пресмыкаться перед Гудини!»

Гудини привез из Европы большое количество книг и памятных вещей, имеющих отношение к магии. Многие из них он приобрел у известного коллекционера Генри Эванса Эвиньона, который оказался в одной с Гарри гостинице, когда тот поправлялся после воспаления легких.

Гарри не имел времени на разбор всех этих материалов, равно как и места, чтобы хранить их. Кроме того, он хотел, наконец, вытащить мать из похожей на вокзал квартиры на 69-й улице. Гарри решил обе эти проблемы, купив четырехэтажный дом из двадцати шести комнат. Это был дом № 278 по Западной 113-й улице на Манхэттене. Там он разместил свою коллекцию книг по магии, театральных афиш, старых программ, писем, рукописей и старого реквизита. Все это он приобрел во время своих странствий, иногда — у вдов известных иллюзионистов, для которых эти предметы были не более чем пропыленным хламом. В доме на 118-й улице который Гарри всегда называл просто «278», для них хватало места в верхних комнатах.

И еще — в доме была ванна, в которой Гарри тренировался в продолжительности пребывания под водой. Вопреки иным утверждениям, это был не бассейн, а просто большая ванна, в которой Гудини мог вытянуться во весь рост и полностью погрузиться под воду. То, что он тренировался, задерживая дыхание под водой, а вокруг него плавали куски льда, — истинная правда. Он готовился к своему знаменитому прыжку с моста в холодную реку зимой.

В этот приезд в Соединенные Штаты Гудини опять заглянул в город своей юности Эпплтон и посетил друзей детства.

Перед тем как поехать в августе в Англию, Гарри купил место на кладбище Мэкнила на Кипарисовых холмах на Лонг-Айленде, куда перезахоронил останки своего отца и брата, Германа Вайса.

В Великобритании он начал свои выступления в театре Глазго 7 сентября 1904 года, а через два дня бросил вызов одной из фирм, заявив, что освободится из смирительной рубашки, предназначенной для частного сумасшедшего дома. Гудини освобождался в течение пятидесяти минут в присутствии сочувствующих ему и переживающих за него шотландцев. Посещаемость театра побила все рекорды за одну неделю, сбор составил тысячу четыреста фунтов стерлингов.

Соперничавший с Гарри другой мастер по высвобождению из замкнутого пространства бросил, в свою очередь, вызов Гудини, объявив, что выберется из гроба без предварительной подготовки. Гроб принадлежал ему, но подвергся лишь беглому осмотру, перед тем как артист лег в него.

Гудини, сочтя себя оскорбленным самонадеянностью соперника, заявил, что разоблачит этого мошенника. 30 сентября, в переполненном зрителями зале, Гарри показал этот гроб и те средства, которые использовались, чтобы провести публику. Оказалось, что гроб соперника за день до выступления переносился в фойе театра, где длинные гвозди, держащие стенку гроба, заменили короткими. Гудини показал, как это делалось, а затем забрался в гроб и выбил стенку головой, после того как гроб был плотно закрыт крышкой.

Но это была только разминка. Показав во всех подробностях ухищрения мошенника, который заменял длинные гвозди короткими (испытанный прием самого Гудини), Гарри пригласил комиссию осмотреть гроб, детали которого были сколочены длинными гвоздями. Достав отвертку, он предложил зрителям вытащить любые гвозди по собственному выбору, даже из днища. Все выдернутые гвозди были признаны стандартными.

Затем Гудини крепко заколотил гвозди на место, лег в гроб, а крышку не только закрыли, но и прибили гвоздями в нескольких местах, указанных комиссией. Когда Гарри заточили, он крикнул изнутри, чтобы члены комиссии опломбировали головки гвоздей по своему выбору. Кто-то наклеил почтовые марки со своими инициалами на гвозди, другие прилепили марки на стыках крышки и боковых стенок гроба.

Затем гроб закрыли занавесом. Через несколько минут появился Гудини. Гроб, когда его показали публике, выглядел так же, как и тогда, когда Гарри находился в нем.

Читая о фокусниках прошлых времен, мы часто сознаем, что нам не хватает знаний о тонкостях того или иного трюка. Однако в описанном случае с Гудини нам известно, казалось бы, все.

Как же Гудини вылез из гроба?

Некоторые разоблачители трюков имеют привычку развенчивать их, называя «детскими игрушками». Однако на самом деле эти «детские игрушки» не так уж просты. И хотя трюк Гудини действительно оказался чертовски простым, ребячества в нем не было ни на йоту.

Каждый гвоздь в днище можно было вытащить и измерить, и тем не менее выход из гроба осуществлялся именно через днище. Каждый второй гвоздь просто не входил в боковую стенку, а шел вдоль нее. Можно было сколько угодно помечать шляпки гвоздей. Лежа в гробу за занавесом, Гарри перевернулся ничком, уперся коленями в днище и оторвал его от всего остального гроба, приложив для этого значительные усилия. Оказавшись на свободе, он совместил гвозди с отверстиями, попрыгал на крышке гроба, и все стало на место.

Проделав этот трюк, он побил своего соперника его же оружием и посрамил его. Авторитет Гудини в Великобритании был столь велик, что он стал требовать за выступления процент от сбора. С помощью Гарри Дэя он получил за неделю две тысячи пятьдесят долларов. А в 1904 году там еще не было налогов на зрелища!

В январе 1905 года из Америки пришла телеграмма, в которой Королю освобождения предлагалось шесть недель поработать в ведущих театрах Штатов за пять тысяч долларов. Ликуя, он тотчас же ответил согласием.