Гарри Гудини

Сквозь кирпичную стену

Смерть матери сильно изменила характер Гарри Гудини. В апреле 1914 года в Эдинбурге он отметил свое сорокалетие, очень горюя, что его дорогой матушки больше нет с ним. До того черного летнего дня, когда он, вбежав в дом, увидел свою мать в гробу, Гарри, по сути дела, оставался мальчишкой. Теперь он превратился в надменного и одновременно сентиментального себялюбца. Изменилось его отношение к коллегам: он больше не боялся, что старшие мальчишки отнимут его игрушки. Теперь он начал встречаться со своими собратьями по профессии.

Гудини и Голдстон основали в Лондоне клуб иллюзионистов, и Гарри стал его президентом. Специально для него на возвышении поставили резное кресло, и он председательствовал, сидя в нем. В конце концов он начал понемногу раскрывать коллегам свои секреты. Среди тогдашних фокусников были великие артисты, способные постичь то, что делал Гудини, или, по крайней мере, изобрести нечто подобное и добиться такого же эффекта. Гарри заметил, что иллюзионисты с радостью помогают тем из своих коллег, которыми они восхищаются. Помешанные на магии мальчишки, которых он когда-то поддержал добрым словом, теперь стали взрослыми мужчинами, нашедшими свое место в индустрии развлечений. Они искренне восхищались Гудини, и он сам, почувствовав себя одиноким после смерти матери, ближе сошелся с ними. При этом он, правда, не позволял им показывать трюки с освобождением и разрушать его образ сверхчеловека.

Голд стон любил рассказывать об одном заседании клуба иллюзионистов, на котором председательствовал Гудини. Когда в зале внезапно погас свет, Гудини и Уилл пошли посмотреть предохранительную коробку на чердаке. Чердак закрывался на висячий замок довольно простой конструкции, но очень ржавый. При свете спичек Гарри принялся открывать замок отмычками и после многих попыток… признал свое поражение! Заседание продолжалось при свечах, что, видимо, более всего соответствовало его теме и составу присутствующих. Однако Гарри кипел от негодования. Когда один недалекий иллюзионист начал подтрунивать над ним, Гудини обрушил на него поток брани, который не иссякал целых десять минут. Незадачливому шутнику пришлось удалиться. С тех пор никто не решался напомнить Гарри о его конфузе.

Чтобы сохранить лицо, Гудини всегда стремился превзойти своих коллег даже в тех трюках, которые не были связаны с освобождением. После того как Гарри Келлар ушел на покой в 1908 году, величайшим жонглером Америки был признан Говард Торстон, только что вернувшийся из поездки по странам Востока, где он выступал перед японским императором и правителями Китая. Торстон был на пять лет старше Гудини. В молодости собирался стать миссионером, но однажды увидел выступление Алекса Херманна и на всю жизнь полюбил цирк.

От Келлара Торстон перенял множество сложных трюков, включая «Парящую принцессу Карнак», одну из вершин американской магии. С точки зрения технического обеспечения номер этот был шедевром: реквизит для него занимал одиннадцать ящиков, а в собранном виде едва умещался на заднике сцены. И все это для того, чтобы хрупкая девочка могла взмыть в воздух. Но особую прелесть номеру придавало безупречное соблюдение временного графика и мелодичный голос Говарда Торстона.

Гудини и Торстон стали друзьями, но Гарри всегда завидовал Говарду. Оба начинали как карточные фокусники, но утонченность Торстона придавала его номерам особый лоск, которого Гудини с его взрывной натурой не достигал никогда. И вот теперь, в 1914 году, Гарри решил победить Торстона на его поле, дав представление на целый вечер.

Дамы и господа, успех моего номера под названием «Прохождение через кирпичную стену» был столь велик, что мне ужасно хочется показать вам его снова в этот мой второй за шесть месяцев визит в ваш театр! Но я должен подавить это искушение, и поэтому я покажу вам новый трюк под названием «Замурованный заживо».

Те же каменщики, с которыми я работал в прошлый раз, теперь возводят четыре стены из камня — чтобы этот трюк отличался от прошлого, с кирпичами, — и эти четыре стены образуют закрытое пространство, как вы видите. Оно похоже на комнату без потолка.

Теперь я забираюсь внутрь этой «комнаты» и, несмотря на то что камни гораздо прочнее кирпича, вскоре я выйду наружу и буду опять с вами. Вы можете видеть, что я не способен ни сдвинуть ни одного камня из этой стены, ни вытолкнуть их, иначе вся постройка упадет мне на голову.

И вскоре после того как мой помощник поставит перед стеной ширму — подойдет любая стена, — я окажусь на свободе. Благодарю вас за внимание.

В чем секрет?

Я не могу перебраться через стену сверху, так как зрители меня увидят. Я не могу подползти снизу, так как стена поставлена на бетонный фундамент. Не будет преувеличением сказать, что я — «заживо замурован».

Первый секрет освобождения состоит в том, что мои помощники, хотя они и делают вид, что позволяют группе зрителей определять, перед какой стеной будет поставлена ширма, ставят ее перед особой стеной — и даже перед особым камнем. Когда настоящие каменщики строили стену, им «помогали» мои помощники, которые подложили еще один тяжелый камень в конструкцию. Этот особенный камень на самом деле полый, и на каждой его стороне имеется потайная дверка, хотя снизу к нему присоединен другой камень — чтобы одурачить каменщиков.

Как только ширма поставлена на место, скрывая и меня и стену, я открываю потайные дверки в фальшивом камне, отодвигаю настоящий тяжелый камень, протискиваюсь через фальшивый, закрываю тайную дверку снаружи и выхожу к вам — поклониться.

И я буду очень счастлив, если кто-то из зрителей пожелает осмотреть все четыре стены, потому что панель фальшивого камня может быть открыта только изнутри.

Голдстон свел его с устроителем шоу иллюзионистов Чарлзом Морритом, который разрабатывал эффекты для Маскелина и Диванта в их лондонском театре магии «Египетский зал».

Гудини назвал свое представление «Волшебное ревю» и включил туда старый трюк с подменой «ящика-метаморфозы». К радости Бесс, это дало ей возможность вернуться на сцену, и, по мнению Гарри, она никогда не работала так блистательно, как в этот вечер.

Один из трюков — «Золотой дождь» — был выдумкой Гудини. Золотые монетки падали сверху до тех пор, пока не заполняли корзину. В своей программе он называл его «Деньги ни за что». Но Гарри не смог выжать из этого трюка столько, сколько выжимали другие исполнители. К примеру, Король денег Нельсон Даунс сделал из «Золотого дождя» подлинное чудо.

С точки зрения профессионалов, самым интересным номером программы Гудини был «Волшебный куб де Кольта», один из легендарных трюков в истории циркового искусства. Очевидно, Гудини проделал трюк только один раз и присвоил себе монополию на него, не желая делиться даже со вдовой изобретателя, Буатье де Кольта.

Эффект был огромен, хотя в мифе о Гудини он все же несколько преувеличен. Иллюзионист выходит на сцену, неся маленькую сумку, в которой, как он сообщает публике, спрятана его жена. Из сумки он достает куб со сторонами в шесть дюймов и ставит его на подставку. Раздается выстрел, куб распадается, и из него появляется женщина.

Голдстон вспоминает, что Гудини несколько недель выступал с этим номером в провинции, после чего опять начал показывать трюки, связанные с освобождениями. Имя Гудини ассоциировалось у зрителей со сногсшибательными смертельными номерами, и им мало импонировали его трюки с девчонками, выскакивающими из ящиков.

Четвертого мая английский изобретатель С. Е. Джосолайн продал Гудини номер, который назывался «Прохождение сквозь стальную стену». Право на демонстрацию трюка обошлось Гарри всего в три фунта стерлингов.

Номер этот, если рассматривать его как иллюзион, ставил в тупик. Но ведь любой трюк хорошего иллюзиониста — всегда загадка. Добавив несколько новых штрихов, Гудини произвел фурор. Он планировал показать трюк на открытии сезона в театре «Рут Гарден» в июле 1914 года.

Гарри возвращался домой из Европы в прекрасной форме. Ему сообщили, что на борту «Императора» вместе с ним плывет бывший президент США Теодор Рузвельт, и Гудини приготовил номер специально для него, да такой, что слухи о нем достигнут Америки быстрее, чем сам исполнитель, благо на судне есть телеграф.

Вскоре Гарри познакомился с Рузвельтом, которым он всегда восторгался. Гудини подговорил одного из офицеров, и тот подошел к нему, когда артист прогуливался с Рузвельтом на палубе, беседуя с президентом о спиритизме и проделках нечистых на руку медиумов. Приблизившись, офицер спросил Гудини, не согласится ли он устроить маленькое представление. Рузвельт ухватился за эту идею и попросил Гарри провести спиритический сеанс. Все шло по плану, задуманному Гудини.

Дамы и господа! Как вы знаете, трюк с чтением по магическому кристаллу совсем недавно проделывали многие маги, одетые в костюм индуса. Причина такого одеяния — двойная. Индийский тюрбан скрывает наушники, а индийские туфли имеют металлические пластинки на подошвах, и маг обычно стоит на таких же металлических пластинах, привинченных к полу сцены. Эти пластины соединяются проводочками, выходящими сбоку сцены, и таким образом «послания магического кристалла» могут быть получены из-за сцены и переданы через металлические пластины на наушники, спрятанные под тюрбаном. Чтобы исключить подозрения в использовании этого простого, хотя и эффектного метода, я надел свой обычный костюм. Что касается собирания вопросов зрителей в запечатанных конвертах, я должен открыть, что те замшевые сумки, в которые их собирали помощники магов, имели двойное дно. В одну часть сумки помещались ваши вопросы в запечатанных конвертах. А в другую — точно такие же конверты-дубликаты. Конверты-дубликаты клали в пепельницу и поджигали, а настоящие послания уносились за сцену в «пустой» замшевой сумке.

Помощники за сценой могли читать эти вопросы зрителей и транслировать ответы «да» или «нет» или на наушники под тюрбаном, или просовывая послания через маленький люк в полу сцены, который был скрыт за колонной, на которой стоял магический кристалл.

Но я — Великий Гудини и горд представить вам настоящий Магический Кристалл! И теперь представление начинается!

Мои помощники собирают ваши послания и держат их в руках.

Как вы видите, один из моих помощников подает несколько конвертов мне и я кладу их в пепельницу, стоящую на колонне. А потом там их сжигаю. Итак, они обратились в пепел и дым. Я был бы благодарен, если бы кто-нибудь из вас просто назвал свое имя, конечно же, не сам вопрос, а я отвечу на этот неназванный вопрос, который содержался в вашем конверте, при помощи кристалла.

Я стою один с кристаллом, в центре сцены, на заметном расстоянии от колонны и, таким образом, могу получить ответы, только глядя в кристалл. Так что, пожалуйста, назовите ваше имя!

Мистер Данбер? Извините меня, одну минуту, я должен посмотреть в кристалл. Ваш вопрос входит в мой ум… нет, все будет так, как вы надеетесь, и нет нужды волноваться… Вы можете назвать ваше имя погромче, мадам? Мисс Тоузер? Разрешите мне подождать сообщения… Ага… Кристалл говорит «да», вы должны выйти за него замуж.

В чем секрет?

Если конверты с вопросами были сожжены, как я мог отвечать на них? Секрет состоит в том, что только некоторые конверты были сожжены.

Когда я держал их в руке и клал в пепельницу, то половину я опустил в желоб за пепельницей. Этот желоб начинается в задней части колонны и заканчивается прямо над дыркой в полу, под которой находится мой помощник, готовый собрать конверты.

Наконец, если я стою в центре сцены и гляжу в кристалл, то как я могу получить правильные ответы на ваши вопросы? Ответы находятся… в огнях рампы. Я не гляжу в кристалл, я гляжу поверх него, а значит, прямо на огни рампы. Там я вижу большое увеличительное стекло и моего помощника, который держит ваши вопросы. Сильный свет от огней рампы достаточен для меня, чтобы прочесть ваш вопрос, и тогда я могу дать ответ: «Да, мисс Тоузер, вам следует выйти за него замуж».

Великий Гудини не любит плохого поддельного чтения в магическом кристалле. Но это не значит, что он не любит хороших трюков с магическим кристаллом!

Во время сеанса Гудини попросил зрителей написать вопросы «духу», который ответит на них посланием, начертанным на чистой грифельной доске. Записки были собраны в корзину, и одну из них выбрали, чтобы адресовать привидению.

Рузвельт соблюдал величайшую осторожность, когда писал свой вопрос. Один из зрителей предупредил его: «Повернитесь спиной, иначе он расшифрует слова по движениям вашего карандаша». Теодор Рузвельт повернулся спиной, взял книгу, лежавшую на соседнем столике, положил на нее бумагу и записал вопрос.

Когда вопросы были собраны, Гудини неожиданно изменил обычный порядок, отложил записки в сторону и попросил президента вложить свою записку между досками — «для духа». Рузвельт так и сделал. Когда доску открыли, он был как громом поражен. Он увидел карту, вычерченную цветными мелками, с четко обозначенной дорогой и стрелкой, указывающей на определенную точку. Это был район Южной Америки, куда Рузвельт несколько месяцев назад предпринял экспедицию, чтобы найти истоки Реки Сомнений. Когда развернули записку Рузвельта, один из зрителей прочел вслух: «Где я провел Рождество?»

Такое событие и впрямь было достойно внимания, и судрвой радист послал сообщение об этом в Нью-Йорк. В порту Гудини оказали такие же почести, как и самому Рузвельту.

Гарри удалось поразить президента благодаря своему искусству, удаче и чувству рекламы. Удачное совпадение — вот то истинное чудо, которое объясняет все, казалось бы, необъяснимые чудеса.

Перед сеансом Гудини предложил ряд вопросов, которые можно было ему задать: «Что находится в левом кармане моих брюк?»; «Когда умерла моя тетушка Кейт?»; «Где я был на прошлое Рождество?» Он так расположил их, что вопрос, написанный им самим — «Где Теодор Рузвельт провел прошлое Рождество?» — вполне мог сыграть роль выбранного «наугад». Ответить на вопрос он спланировал в другой форме. На столах в салоне лежало несколько романов из судовой библиотеки в суперобложках. Перед сеансом Гудини вложил под суперобложку одной из книг копировальную бумагу и обычный бумажный лист. Когда Теодор Рузвельт искал твердую поверхность, чтобы написать вопрос, Гудини просто подал ему ближайшую книгу. Взяв эту книгу обратно минутой позже, он вытащил листок из-под суперобложки и прочитал вопрос Рузвельта. Теодор Рузвельт проглотил крючок и напасал: «Где я провел прошлое Рождество?»

Это имело особый смысл для Рузвельта, так как празднование Рождества в далеких Андах было темой-одной из статей об экспедиции, которую он написал для лондонской «Телеграф». Во время сеанса статья о Рождестве еще не была напечатана, но Гудини слышал о ней от своих приятелей из редакции. Прежде чем сесть на пароход, он посетил «Телеграф», прочитал статью о Рождестве и скопировал карту, которая должна была иллюстрировать статью.

Перерисовка карты цветными мелками на доску — всего лишь мастерский фокус, который вопрос Рузвельта, заложенный между досками, превратил в чудо.

Сейчас я намерен показать вам пример телепатии. Сперва позвольте вам вручить эту маленькую шкатулку для осмотра.

Это прямоугольная коробочка, с крышкой на петлях и ножками на углах, прикрепленными винтиками. Винтики почти декоративные, но в них-то и заключается весь фокус…

Теперь, когда вы проверили шкатулку, возьмите любую карту из колоды и положите ее рубашкой кверху в шкатулку, так, чтобы я не мог видеть ее картинки.

Теперь я закрою шкатулку и попытаюсь узнать масть и величину вашей карты путем чтения мыслей… Я подношу шкатулку к голове обеими руками… Я должен глубоко задуматься… это шестерка червей? Хорошо. А вы знаете, ведь есть люди, которые не верят в чтение мыслей. Ну, а со мной оно происходит!

В чем секрет?

Хотя я давал осматривать шкатулку, вам неизвестно, что один из винтиков, держащих ножки, — фальшивый и легко выкручивается ногтем. Я подношу шкатулку к голове обеими руками, чтобы моя правая могла раскрутить винтик и сдвинуть маленькую ножку на углу шкатулки. Она прикреплена к двигающейся заслоночке, в точности напротив того места, где в углу карты указана ее масть и величина. Таким образом, когда я отодвигаю маленькую заслонку, я могу видеть, что это — шестерка червей.

Шестого июля, когда Гудини начал выступать в «Виктории» (теперь уже за тысячу двести долларов в неделю), большинство зрителей уже успели прочесть статью о чудесной карте. Придя на представление, они стали свидетелями другого «чуда», которое буквально поразило их.

Гудини объявил, что намерен представить свое последнее изобретение. Когда он снискал себе известность «побегами» из тюрьмы, его стали называть «человеком, проходящим сквозь стены», и теперь он намеревался пройти сквозь стену на глазах у публики.

На сцене расстелили широкий ковер, а поверх него — цельный кусок муслина, тщательно осмотренный комиссией. Сбоку сцены бригада каменщиков быстро возвела стену из кирпича, встроив в нее стальную балку длиной три метра и шириной тридцать сантиметров. Стена покоилась на прочных роликах, которые создавали метровый просвет между нею и полом. Высота стены составляла восемь футов (два метра сорок сантиметров), ширина — десять (три метра). Ее прикатили в центр сцены и установили под прямым утлом к публике. Комиссия собралась вокруг стены. Гудини попросил проверяющих встать на муслиновую простыню, дабы избежать подозрений в обмане. Он заявил публике, что ковер и простыня не позволят ему воспользоваться какими-либо люками в сцене.

Комиссия будет наблюдать за дальним концом стены, зрители — за ближним, и все увидят, если он попытается обойти стену. Коллинз и Викери внесли два небольших экрана и установили их против стены по одному с каждой стороны. Из-за экранов виднелись торцы стены. Зайдя за один экран, Гудини воскликнул: «Я здесь!» Раздался барабанный бой и звон тарелок. «А теперь я здесь!» — крикнул Гарри с другой стороны экрана и появился, пройдя сквозь стену.

Эффект был настолько ошеломляющим, что аудитория оцепенела. Номер так и не был вознагражден рукоплесканиями, которых заслуживал: публика испытала такое потрясение, что была не состоянии аплодировать. Сразу после номера со «стеной» шел индийский трюк с иголками.

Хаммерштейн, директор «Рут Гарден», объявил, что программа в его театре будет меняться каждую неделю, и Гарри действительно вводил в нее новые номера или, по крайней мере, видоизменял старые.

Неделю, начавшуюся дневным спектаклем в понедельник 13 июля, он посвятил трюкам со стеной, иголками и флягой в ящике.

Программа на следующую неделю обещала, что Гудини освободится из погруженного в воду ящика, обитого стальными полосами, на глазах у членов комиссии. Это была лишь полуправда: ведь низ ящика скрывался под водой, а публике был виден только верх. Сам бассейн окутывала тьма. С таким же успехом Гарри мог проделать свой трюк в резервуаре0с чернилами.

Выступая в Нью-Йорке, Гудини навестил свою старую галстучную фабрику и встретился с членами профсоюза. Один из бывших коллег сказал ему: «Эрик, самым великим освобождением в твоей жизни было освобождение от производства галстуков».

Гарри не любил, когда на афишах писались имена других артистов рядом с его собственным. Но одна юная актриса уговорила его позволить ей «присоединиться» к нему на афише. Гудини согласился, хотя это шло вразрез с его принципами. Импресарио девушки сфотографировал фасад театра, убрав с афиши имя Гарри, и послал снимки в газеты. Создавалось впечатление, что именно девушка возглавляла программу. Взбешенный Гудини явился в контору импресарио, учинил там скандал и переломал мебель. После закрытия сезона в «Виктории» Гудини никогда больше не показывал «кирпичную стену». Обычно во время его выступлений сцена была скрыта и никому не разрешалось наблюдать приготовления Гудини. Но этого невозможно было сделать в случае со «стеной». У трюка был один роковой, с точки зрения Гарри, недостаток: все коллеги знали, как он проделывался. Гудини, разумеется, пролезал под стеной. Ковер и простыня не мешали ему воспользоваться люком. Когда Гарри скрывался за экраном, ассистент под сценой открывал люк. Ковер оседал, и Гудини мог пролезть в просвет, после чего люк закрывался, вот и все. Члены комиссии, стоявшие по краям ковра, находились слишком далеко, чтобы что-либо заметить. Когда работники театра выболтали секрет «стены», Гудини забросил этот трюк.