Ген поиска

Глава 3 Постой, пароход — 3

После беседы с Серебряковым я ожидала какой-нибудь гадости. Например, что шеф с Мариной пропадут на экскурсии, или что с ними что-то случится, или что «Терентий Орехов» меня все-таки не дождется — да мало ли сколько неприятностей могло случиться, мелких и не очень!

Однако ничего подобного не произошло.

Марина и шеф появились в нашей с шефом каюте точно в срок, сияющие и довольные экскурсией. Марина даже купила специально для меня несколько открыток с замком; на одной из них я обнаружила вид ровно с той точки, которую нашла сегодня с таким трудом. Знала бы заранее, прошла бы дальше или выбрала угол пооригинальнее!

— Все замечательно было организовано, нас ждал специальный экскурсовод из числа младших офицеров форта, показал нам даже старинную трапезную, где до сих пор обедают служащие — обычных туристов туда не пускают! — делилась Марина. — Орехов знает, как развлекать гостей!

— Да, и сам Орехов был весьма гостеприимным хозяином, — сообщил Мурчалов. — Он и два его секретаря внимательно следили за тем, чтобы никто не заскучал. Я имел с ним довольно долгую беседу. Насколько я могу судить, он либо не подозревает о родстве Серебрякова, либо гениально притворяется. Посулил, что тот будет выступать с номером сегодня вечером, за ужином.

— С каким номером? — не поняла я.

— Он ведь комический актер, — шеф вылез из сумки, которую Марина поставила на стол в нашей общей комнате, и начал вылизывать лапку. — Будет рассказывать какой-то монолог. Надеюсь, сарелийский юмор не испортит никому пищеварение.

Я только плечами пожала. Мне было невдомек, чем сарелийский юмор отличается от нашего.

— Погодите, — проговорила Марина, переводя взгляд с меня на шефа. — Вы так говорите про этого Серебрякова, словно он — фигурант одного из ваших дел. Вы отправились в поездку не просто так?

У Марины тут же заблестели глаза: она обожает детективные дела.

Я замялась, не зная, сколько можно ей рассказывать. Уже давно я посвятила свою подругу в свое лабораторное происхождение, однако о делах Златовских она была не в курсе. В конце концов, как верно заметил когда-то шеф, многие из них представляли собою тайну государственного — поскольку наш город и государство тоже — значения.

— Серебряков — родственник одного из преступников, дело которых мы расследовали, — гладко сообщил шеф. — У него могут быть к нам личные счеты. А могут и не быть. Мы пока не знаем достоверно, случайно ли он появился на пароходе. Кстати говоря, — это он обратился уже ко мне, — из замка я дал телеграмму Прохору. Он будет настороже.

Понятия не имею, как «настороженность» Прохора на берегу может помочь нам здесь, но мне почему-то стало легче. Заодно я сообразила, для чего шеф отправился с экскурсией, а не лег снова дремать в каюте, хотя наверняка бывал на Сторожевом не раз и не два.

Опять же, если Прохор отправит сообщение Пастухову — а ведь скорее всего, именно это он и сделает — и Серебрякова по прибытии будет ждать наряд полиции… Шеф здорово придумал!

— Хм, — проговорила Марина. — Конечно же, я не специалист в сыскном деле, но, быть может, мое мнение по этому вопросу будет вам небезынтересно?

— Разумеется, Марина, — Мурчалов склонил голову. — Я успел уже убедиться в вашем исключительном здравомыслии.

Надо же, они за прошедшие несколько часов умудрились перейти на имена! Впрочем, и неудивительно: когда таскаешь кого-то в сумке, легко сближаешься.

Марина улыбнулась.

— Кроме того случая, когда я похитила чужую призовую собаку, да?.. Ну ладно. Я хотела сказать… Мне, конечно, далеко до вас, Василий Васильевич, но я все-таки тоже разбираюсь в психологии людей. Привыкла наблюдать за ними. И, знаете, мне кажется, что этот ваш Серебряков довольно искренне пытался обаять Геворкян, чтобы она пригласила его на гастроли! Да и Орехов явно не без умысла посадил их за один стол во время завтрака.

Мне стало немного стыдно, что я, помощница сыщика, не отследила, кто с кем сидел за завтраком. Это ведь и в самом деле важно для таких мероприятий.

— Одно другому не мешает, — заметил Мурчалов. — Он может и впрямь искренне хлопотать о гастролях и одновременно строить козни. Плюс к тому, актер есть актер. Играть роль для него привычно.

Мы все трое переглянулись.

— У меня был с ним разговор на острове, — сообщила я. — Но он тоже ничего не проясняет.

Я коротко пересказала беседу с Серебряковым, не называя Златовских по имени и максимально сгладив детали. Шеф на это только задумчиво мяукнул.

— Вы правы, Анна, это в самом деле можно трактовать и так, и эдак. Наблюдаем, и будем готовы ко всему… Я уже думал, кстати, не сойти ли нам на Сторожевом.

— Так давайте сойдем! — я кинула взгляд в окно, на залитые солнцем холмы острова. — Ведь мы еще пришвартованы!

— Экскурсии проводятся только в первой половине дня, все прогулочные пароходы уже ушли, — сообщила Марина. — Нам придется ночевать в чистом поле. Если, конечно, у Василия Васильевича нет каких-нибудь знакомых в крепости, которые пустили бы нас переночевать.

— Таких знакомых нет, — покачал головой Мурчалов. — Да и по зрелому размышлению я отказался от этой мысли. Чем больше я думаю, тем больше понимаю, что едва ли нам на этой прогулке что-то угрожает. Чтобы всерьез навредить нам, Серебрякову нужно быть либо в сговоре с Ореховым, либо иметь своих людей в экипаже парохода. И то, и другое представляется мне маловероятным. Хотя бы потому, что я лично знаю Фергюса, секретаря Орехова. Он заведует подбором персонала. Крайне малоприятная личность, но едва ли подсадная утка мимо него проберется!

С Фергюсом Маккорманом я тоже пересекалась, и его характер также произвел на меня впечатление. Я знала, что у него с шефом какие-то таинственные дела. Если шеф считает, что на Маккормана можно положиться, значит, так оно и есть.

— Ну и наконец, — продолжил шеф, — положа руку на сердце, не представься он Серебряковым, вы бы, Анна, его узнали?

Я задумалась. Он и в самом деле очень походил на Милену Златовскую, но стала бы я думать о ней, вот так просто познакомившись с одним из гостей Никифора?

— Не знаю, — честно сказала я. — Вряд ли.

— Стало быть, все, что ему нужно было сделать, это представиться своим сценическим псевдонимом — Сильвестр Сильвер — и вы бы ни о чем не догадались. Но он представился своим настоящим именем. Значит, либо нагл до последней крайности, либо считает, что ему нечего скрывать.

— Сильвестр Сильвер? — Марина прыснула в кулачок. — Смотрю, этот комик начинает смешить уже с афиши!

Шеф хмыкнул.

— Ну вот и послушаем его вечернее выступление, проверим, насколько он успешен.

Во всех остальных отношениях морская прогулка продолжилась так же приятно, как началась: пароход, бодро выпуская дым из труб, плыл вдоль берега в направлении Красных гротов. Погода продолжала радовать, но многие пассажиры, утомленные экскурсией и ярким солнцем, скрылись по своим каютам. Даже Марина предпочла удалиться на отдых.

Так и вышло, что верхняя прогулочная палуба оказалась полностью в моем распоряжении.

Я присела на скамейку у поручня, где до меня не долетали соленые брызги, и задумалась.

Вопрос с Серебряковым, конечно, был сложным, и мне хотелось разобраться с ним как можно скорее. Может быть, если бы не шеф, я бы и в самом деле осталась на Сторожевом, ночевала бы на причале, и какая разница, как бы это выглядело со стороны.

Но вопрос с Ореховым казался мне еще сложнее. За обедом мне стало ясно, что он все хотел поговорить со мной и был несколько расстроен тем, что на экскурсии по замку меня не оказалось. Но встретиться с ним сейчас все же было бы невыносимо сложно. И слова Марины никак не облегчили ситуацию.

Что если он в самом деле надумал сделать мне предложение?

Нет, чем больше я сидела здесь, на прохладном ветерке, тем менее вероятной мне казалась вся эта ситуация. В самом деле, я ведь не знакомилась с его матерью, я очень мало знала о самом Орехове, если не считать вещей общеизвестных. Совместное попадание в одну-две переделки — не повод сочетаться браком на всю оставшуюся жизнь! (Да, разводы в нашем городе возможны, но я никогда не слышала в новостях скандальных историй о разводах людей калибра Орехова. Полагаю, в их обществе правила на сей счет строже, чем у тех, кто попроще.)

Да и вообще, разве так подходят к предложению руки и сердца? А Никифор мне даже руки ни разу не целовал!

И вот в тот момент, когда мои мысли дошли до этого пункта, я услышала благовоспитанное покашливание над ухом:

— Анна? Разрешите присесть рядом?

Я подняла глаза. Разумеется, Никифор Орехов стоял прямо передо мною!

Позор, второй раз не услышала внезапно подошедшего человека, который даже и не думал таиться. И все из-за этих гадостных мыслей о любви и отношениях. Положительно, не понимаю людей, которые думают об этом день напролет: так и поседеть недолго!

— Присаживайтесь, конечно, — сказала я, умудрившись не ляпнуть ничего бестактного в стиле «это же ваш пароход».

— Вы что-то грустны, — проговорил Орехов, вежливо присаживаясь на таком расстоянии, чтобы наши колени не соприкасались. — Вам не нравится прогулка?

— Отчего же, — ответила я. — Все замечательно.

— Вас не было на экскурсии.

— Я воспользовалась возможностью порисовать.

— Буду рад, если вы позволите мне как-нибудь увидеть ваш альбом.

— С удовольствием вам его покажу.

На этом мы замолчали. После долгой паузы Орехов наконец сказал:

— Рискуя показаться бестактным, я спрошу еще раз: почему вы невеселы?

Не могла же я рассказать ему про Серебрякова! Нет, как раз могла, может быть, даже было бы разумно поступить так, но пришлось бы объяснять толком про Златовских — в отличие от Марины, Орехов слишком многое знал и про нашу с шефом работу, и про Соляченкову, от него общими словами не отделаешься. А значит, как-нибудь могло вылезти то, что я генмод. Мне все еще не хотелось открывать это Орехову.

— У меня много поводов для размышлений, — наконец сказала я. И, повинуясь внезапному порыву — независимо от того, собирался Орехов делать мне предложение или нет, он все же был мне другом, — я выпалила: — У вас бывало так, что вам хотелось очень круто поменять свою жизнь? Или, может быть, казалось, что эти изменения уже вот-вот, сейчас потребуются от вас?

Лицо Орехова просветлело, потом тоже сделалось задумчивым.

— Такое было со мной несколько раз, — сообщил он. — К сожалению, по-настоящему крутых перемен в моем положении добиться сложно… да и не уверен, что я этого хотел по-настоящему, если исключить нормальные в юношеском возрасте порывы. Один из таких порывов заставил меня выучиться на пилота, даже попробовать свои силы в механике. Сейчас я скажу, что это неоценимый опыт, которое многое мне дал. Так что, если вам нужен мой совет… — он сделал короткую паузу, как бы давая мне возможность отказаться от совета, но я промолчала, — порывы к переменам давить не стоит.

Я еще раз поглядела ему в лицо. На нем было все то же спокойное, просветленное выражение.

К чему бы это?

— Не уверена, что хочу сейчас каких бы то ни было перемен, — пробормотала я, переводя взгляд на белую струю, убегающую из-под борта парохода.

— Что ж, объяснимо, — Орехов пожал плечами. — И людям, и генмодам, свойственно искать нового и при этом бояться нового. Но ведь нет необходимости бросаться в эти перемены в одиночку? Ведь у вас всегда есть верные друзья, которые помогут?

На этом месте его голос сделался мягче.

Наши взгляды встретились.

«Ой черт, — подумала я, потому что более цензурных слов у меня не осталось, — а Марина-то была права!»

Если Орехов и не задумал мне сделать предложение прямо на этом пароходе, то явно прощупывал почву на тему того, не захочу ли я превратить нашу дружбу в романтическое ухаживание. И явно с серьезными намерениями, это читалось в том, как он разговаривал со мною, как наклонял тело в мою сторону, но даже и не думал прикасаться лишний раз.

Как же мне отделаться от этого внимания, не обидев его? И не выставив себя в смешном положении в случае, если он ничего такого все же не имел в виду?

Или…

Странная, непривычная мысль явилась ко мне, обдав щеки кипятком изнутри: а нужно ли отделываться?

Красные гроты — величественный памятник природы. Это серия промытых морем пещер, которые не уходят в глубь скалы, а прорезают насквозь массивный, уходящий далеко в море утес. То есть это словно бы анфилада комнат: вы можете вплыть в первый и выплыть из последнего.

Красными гроты прозвали не по цвету камня, хотя в нем встречаются и красноватые, даже ярко-алые прожилки. А потому, что отверстие последнего грота анфилады выходит строго на запад, и на закате изнутри он окрашивается всеми оттенками оранжевого и розового. Но, согласитесь, Оранжевые гроты — звучит не так емко, а в словосочетании «Розовые гроты» и вовсе можно найти что-то неудобоваримое… и не только большое количество слогов «ро»!

Так или иначе, но это еще одно известное место туристического паломничества вблизи Необходимска. Однако туристов здесь меньше: во-первых, сюда довольно долго добираться. Даже если не делать остановок, как мы, путь займет четыре или пять часов. Во-вторых, Городской совет постановил разрешить визиты отдыхающих только три дня в неделю, оберегая гроты от разрушения.

Орехов — или, скорее, кто-то из его секретарей и помощников — выхлопотал специальный пропуск в день, рядовым туристам недоступный, поэтому нам не пришлось толкаться в длинной очереди лодок и катеров, какие тут собираются обычно. По крайней мере, так сказал мне шеф. Сама я ни разу Красные гроты не посещала — мадам Штерн не славилась расточительностью, а потому не организовывала посещение дорогостоящих достопримечательностей. А тут одна только аренда парохода влетела бы в копеечку.

А когда я покинула пансион и зажила собственной жизнью, мне и подавно не приходило в голову развлекаться, словно приезжая!

Правда, из-за всех этих треволнений меня охватили серьезные сомнения, что я смогу наслаждаться природными красотами. Но стоило мне увидеть скалы, заключавшие в себе гроты, как все тревоги вылетели у меня из головы.

Да, если бы я знала, что у нас в окрестностях Необходимска есть такие красивые места, уж точно бы не пожалела денег на визит! И желательно, с этюдником. Разумеется, я видела открытки, но, по моему скромному мнению, они не передают все краски реальности.

Величественные утесы тут раскрываются один за другим, словно череда великанов-хранителей, и каждый — каких-нибудь особенно прихотливых очертаний. Рядом с ними даже солидный по размеру «Терентий Орехов» казался крохотным и незначительным. Не берусь представить, что чувствовали люди, приплывавшие сюда на старинных парусных фрегатах и, тем более, на утлых рыбацких лодках!

И главное, нигде ни следа человека. Я знала, что наверху, на берегу, люди жить должны — территория, примыкающая к Необходимску, которая находится под защитой города, довольно густо заселена — но снизу следов их пребывания не было видно. Только один раз я увидела маленький беленый домик, приютившийся на одном из уступов чуть ближе к воде; от него наверх шла такая красивая изогнутая лестница, что мне сразу же захотелось ее нарисовать.

— Тут живет смотритель, — объяснил Орехов, который снова присоединился ко мне, Марине и Мурчалову. — В его обязанности входит проверять номера пароходов, идущих осматривать гроты. В случае несоответствия он телеграфирует городским службам, — только тут я заметила на верхней кромке скалы тонкие линии телеграфных столбов. — А ночью зажигает маяк. Это очень красиво.

У дома не было башенки маяка, но, решила я, при таком положении самого дома она, вероятно, и не нужна.

Вход в гроты тоже впечатлял — огромная темная арка в скале, на нижней поверхности которой прыгали причудливые блики от воды.

Было интересно и немного страшновато наблюдать, как пароход медленно погружается в темноту, минуя границу обычной мутно-зеленоватой воды и тени… и вдруг на бортах и носу вспыхнули яркие электрические огни, разгоняя мрак и отражаясь от стен. Тут же особенно ярко заблестели алые прожилки в сером камне.

Все гости, собравшиеся на палубе — а на сей раз, похоже, никто не стал отсиживаться в каютах, — заахали и зааплодировали. Интересно, кому и за что?

Но капитан парохода действительно начал демонстрировать свое немалое искусство: гроты местами сужались настолько, что «Терентий» чуть ли не чиркал бортами о каменные стены. В эти моменты до влажных холодных уступов можно было дотронуться рукой (что мы с Мариной и проделали, а Мурчалов потянулся к ним носом, вскочив на поручень — мне даже пришлось его придерживать, чтобы не свалился).

Пароход полз медленно, гроты оказались довольно длинными, да и что интересного в голом камне? Меня больше заинтересовали небольшие служебные постройки, видные то тут, то там: то табличка, отмечающая уровень воды, то вбитые в стену ржавые металлические штыри, то сетки, растянутые под потолком (видно, чтобы ловить слабые камнепады), то небольшая дверь, проделанная прямо в скале… Дверь, кстати, явно попытались замаскировать, чтобы она не слишком бросалась в глаза туристам. Я заметила ее только потому, что пришлось оттаскивать шефа от края, когда им овладел особенно рьяный исследовательский порыв.

Наверное, в обязанности смотрителя этого туристического аттракциона входила не только регистрация пароходов.

— Смотрю, тут все неплохо обустроено, — обратилась я к Орехову.

— Да, городская парковая служба время от времени осматривает гроты и делает заключение об их безопасности для посещения, — кивнул Орехов. — К счастью, порода тут достаточно прочная. Если бы все здесь было промыто в известняке, поколения посетителей уже камня на камне не оставили бы от этого места.

Мне оставалось только кивнуть с умным видом.

— А что, внутри скалы тоже есть какие-то туннели для обслуживания? Они естественные пещеры используют, или сами пробили ходы?

— Какие туннели внутри скалы? — чуть удивился Орехов. — Если что-то и есть, я об этом не слышал… Впрочем, я никогда прежде не интересовался гротами. Стоит спросить у моего секретаря. Если хотите, я это устрою.

— Пустяки, — отмахнулась я. — Досужее любопытство.

Еще не хватало беспокоить секретаря! Мне начинало казаться, что надо впредь постараться не давать возможности оказать мне услугу, пусть даже самую мелкую.

Тут пароход повернул, и на нас брызнуло ярко-розовым светом заката — капитан и Орехов подгадали так, что мы оказались в последней пещере в нужный момент.

Это действительно великолепно выглядело: словно весь пароход и люди на нем утонули в ласковом солнечном сиянии, уже не ослепляющем, а словно бы баюкающем.

Все снова разразились аплодисментами, и на сей раз даже я хотела присоединиться.

Однако в этот момент Орехов накрыл мою ладонь, лежавшую на поручне, своей. А я замешкалась и не смогла вовремя отдернуть руку.