Генералы и офицеры вермахта рассказывают

№37. СОБСТВЕННОРУЧНЫЕ ПОКАЗАНИЯ ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТА Ф. ФОН БЕНТИВЕНЬИ «ХАРАКТЕРИСТИКА ГЕНЕРАЛ-ПОЛКОВНИКА ШЁРНЕРА»

5 марта 1947 г.

Москва

Перевод с немецкого.

Копия

С генерал-полковником Шёрнер я познакомился в середине июля 1944 года, когда он был назначен командующим Северной армейской группы. Уже до этого его имя неоднократно называлось в кругах офицеров армейской группы (командиров, офицеров генштаба). Он был особенно известен своими энергичными действиями в качестве командующего Южной армейской группы. Говорили, что благодаря драконовским мерам весной 1944 года ему удалось установить относительный порядок в потерпевшей катастрофу Южной группе. Эти меры были, якобы, беспощадными и жестокими. Они были направлены, в первую очередь, против немецких солдат, которые, по его мнению, не выполнили своего долга. Так, например, рассказывали, что незначительный проступок был для него уже достаточным поводом для вынесения и утверждения смертного приговора. Но конкретные факты в этом отношении мне неизвестны. До назначения командующим Южной армейской группы он возглавлял, временно, в ОКХ национал-социалистическое воспитание войск^[291]. На эту должность он был назначен Гитлером, так как Шёрнер слыл генералом, который во всех отношениях отвечал национал-социалистическим идеям и ради них не жалел своих сил.

Назначение Шёрнера командующим Северной армейской группы последовало в июле 1944 года после смещения с этого поста двух его предшественников (генерал-полковника Линдемана и генерал-полковника Фризнера^[292]), которые не были согласны с оперативными приказами Гитлера. От Шёрнера ожидали, что он целиком и полностью будет проводить в жизнь оперативные и тактические планы Гитлера. Но, прежде всего, в главной квартире Гитлера полагали, что Шёрнер, благодаря жестоким насильственным мероприятиям, которые он в свое время проводил на румынской территории, был способен предотвратить на участке Северной армейской группы катастрофу, подобную той, которую пережили в первой половине 1944 года как Южная^[293], так и Центральная^[294] армейская группы^[295].

Будучи командующим Северной армейской группы, Шёрнер лишь в незначительной мере вмешивался в оперативное руководство. Оперативное руководство он возложил, в первую очередь, на тогдашнего начальника штаба генерала фон Вальцмер^[296]. Свои главные задачи Шёрнер видел в том, чтобы:

1. путем частых и неожиданных посещений командиров корпусов и полков убеждаться в их командирских качествах;

2. решительно действовать против всякого шкурничества и наводить жестокими мерами порядок в тыловых частях;

3. заботиться о национал-социалистическом воспитании войск.

Его письменные приказы, которые он издавал сам лично, содержали опыт тактического руководства и конкретные примеры отрицательных фактов на фронте и в тылу. О русских солдатах он отзывался в этих приказах, как о «сброде» и тому подобных выражениях, свойственных национал-социализму.

Большое значение он придавал качествам офицеров — представителей нацистской партии^[297] при высших оперативных штабах. При штабе 16-й армии представителем был майор Хаусбок, с которым Шёрнер был в дружбе. Этот национал-социалистический офицер был до войны крейсляйтером в Гармиш. Этого человека Шёрнер забрал с собой, когда в конце января 1945 года он сдал руководство Северной армейской группой генерал-полковнику Рендулич.

Приказы разжигания вражды к русским солдатам, составлявшиеся национал-социалистическим офицером, подписывал Шёрнер. Эти приказы содержали сплошную ложь. Так, например, в приказах говорилось, что немецкие солдаты, попавшие в плен к «русским извергам», немедленно расстреливались, что немецкое население из Восточной Пруссии и Силезии вывозилось советским командованием в Сибирь. Отпечатанные типографским способом и распространяемые среди немецких солдат листовки содержали такой призыв: «Сделаем из сволочи кровавое месиво!».

В пределах действия Северной (впоследствии Курляндской) армейской группы Шёрнер стал скоро известен в широких офицерских кругах как человек несправедливый и чрезвычайно грубый. Его несправедливые и жестокие действия может характеризовать тот факт, что он неоднократно отдавал устные приказания командирам дивизий о расстреле солдат, случайно встреченных им позади линии фронта без проведения предварительного следствия для установления, являются ли эти солдаты дезертирами или нет.

Я сам в октябре 1944 года во время боев под Аутц (Латвия) получил подобный приказ от Шёрнера. Речь шла об отдельных солдатах 189-го пехотного полка, которых он встретил на дороге позади линии фронта. Моим заявлением, что солдаты для расследования дела должны быть переданы сначала военно-полевому суду, Шёрнер был очень возмущен. Во всяком случае, согласно письменных приказов армейской группы, такие дела должны были передаваться на расследование военно-полевого суда. В данном случае я не выполнил приказ Шёрнера. Командиру 189-го пехотного полка я отдал приказ о передаче этого дела военно-полевому суду, но вследствие критического положения в армейской группе, этому делу не был дан ход. Позже, по окончании боев, я вообще отказался от передачи этого дела в суд. Свидетели: начальник отдела «1-А» майор Кюн и сопровождающий офицер капитан Пюпке.

В качестве примера его бесцеремонного образа действия я привожу следующий инцидент: на одной из дорог в Латвии осенью 1944 года Шёрнер встретил грузовой автомобиль, принадлежащий воздушному флоту, который был нагружен различными вещами. Установив проверкой, что машина не имеет путевки, Шёрнер приказал выбросить все вещи в кювет и поджечь.

Мне неизвестны факты, чтобы в районе действия Северной (Курляндской) армейской группы Шёрнер издавал приказы преступного характера, направленные против русских солдат и мирного населения.

БЕНТИВЕНЬИ

5/III-1947 г.

Показания отобрал: пом[ощник] нач[альника] отд[еле]ния 4 отдела 3 Гл[авного] управления контрразведки МГБ СССР майор МАСЛЕННИКОВ

Перевела: переводчик 4 отдела 3 Гл[авного] управления [контрразведки МГБ СССР] ст[арший] лейтенант ПОТАПОВА

ЦА ФСБ России. Д. Н-21136. В 3-х тт. Т.2. Л.120—122. Заверенная копия. Машинопись. Подлинник на немецком языке — т. 2, л.д. 123—128.