Генералы и офицеры вермахта рассказывают

№5. СОБСТВЕННОРУЧНЫЕ ПОКАЗАНИЯ ГЕНЕРАЛ-ФЕЛЬДМАРШАЛА Э. ФОН КЛЕЙСТА «ГЕРИНГ, ГИММЛЕР, ГЕББЕЛЬС - КАКИМИ Я ИХ ЗНАЛ»

28 января 1951 г.

Москва

Перевод с немецкого

Гитлера окружали две категории людей. Одни были ему целиком преданы, другие же стремились к власти и влиянию при жизни Гитлера и мечтали захватить всю власть в свои руки после смерти.

К ним я отношу Рема, Геринга, Геббельса, Гиммлера и Бормана. Последнего я никогда не видел, и слышал о нем очень мало. Эта личность мне неясна. Между четырьмя первыми происходила с самого начала борьба, даже тогда, когда они временно объединялись для того, чтобы устранить третьего соперника. Так, Геринг с Гиммлером против Рема, предположительно также против Бломберга, возможно, и против Фриче и вообще против старых генералов.

Если я буду излагать мои личные впечатления о Геринге, Гиммлере и Геббельсе, то после Нюрнбергского процесса, результаты которого мне известны только в отношении «ОКВ и Генерального штаба» и организаций, это будут просто небольшие эпизоды.

Геринга я впервые увидел 29.I.1933 года. Шлейхер ушел в отставку 25 января. Стоял вопрос: «Что же дальше?». Я сидел в центральной ложе в «Дейч-ландхалле» на всеимперском турнире рядом с государственным секретарем Мейснером[133] и его женой, с которыми я был знаком. Вдруг появился Герман Геринг в потертом кожаном желтом пальто. Он шел по длинному проходу между боковыми ложами и рядами стульев прямо к нам. Теперь стало ясно, что между Гинденбургом и Гитлером происходят какие-то переговоры, так как Мейснер занимался всегда формированием новых кабинетов.

Вторично я встретился с Герингом в Бреславле во время процесса о поджоге рейхстага. Я был приглашен Хейнесом на завтрак, который он давал со своими СА-фюрерами в честь Геринга. Я сидел напротив Геринга. Он беседовал со своими соседями о поджоге рейхстага и решительно отрицал свое участие в этом деле. Я заметил, что разговор велся специально для меня, и это вызвало у меня подозрение, что Геринг, наверное, сам причастен к этому делу. В последующие годы я неоднократно видел Геринга. Так, 1.V.1934 года я встретил его у оберпрезидента в Бреславле. Мы беседовали о строительстве нового городского театра в Бреславле.

В 1935 году — в замке в Бреславле, где я сидел с ним за маленьким столиком. Мы вели беседу о водоемах Туравы, и о том, какое это может оказать влияние на климат. Во время другой встречи мы говорили об охоте. Приветствовали мы друг друга «охотничьим приветствием».

Самым могущественным из вышеупомянутых лиц мне казался Гиммлер. Если проследить путь его восхождения от 1934 года, когда он еще подчинялся Рему и до конца, то следовало бы ожидать найти в нем нового Фуше, утонченного интригана, большого организатора с огромной работоспособностью. Но таким я его не знал. Мне Гиммлер казался глупым. Я долго искал того человека, который вел его на поводу, но не мог найти. Не был ли это сам Гитлер?

Впервые я встретился с Гиммлером в 1933 году в Шваневитце в Силезии на завтраке. Мы сидели за большим круглым столом. Вдруг он обратился к своему соседу, силезцу, и спросил его: «Не похож ли я на сельского учителя?». Тот, к кому он обратился, застыл с открытым ртом, и было видно, что «да» готово сорваться у него с языка. «Видите — в этом моя сила» — заявил тогда Гиммлер. Может быть его глупое поведение, о котором я слышал, было лишь маскировкой? Этому я не могу поверить.

В дальнейшем я видел Гиммлера неоднократно, но продолжительных бесед с ним не вел. В начале 1934 года, во время моей борьбы в Хейнесом, мы с ним вновь встретились в узком кругу. Он дал мне понять, что в этой борьбе он стоит на моей стороне. Тогда Гиммлер еще находился в подчинении у Рема, а его силезские СА подчинялись Хейнесу. Но вслед за этим он продлил разговор, заявив, что имеет намерение создать семь первоклассных пехотных дивизий из обученных людей. Рейхсвер имел, кроме трех кавалерийских дивизий, тоже только семь пехотных дивизий. В случае войны часть его (Гиммлера) дивизий должна была остаться в стране для предотвращения возможности революции, остальные же он готов был передать в распоряжение военного командования на фронте.

Разумеется, он хотел следить за тем, чтобы их не посылали на самые опасные участки, и систематически меняли состав. Это мне заявил мой новый союзник, которому было известно, что моя борьба с Хейнесом, в конечном счете сводилась к борьбе «за одну армию»! «Глупая утопия» — подумал я. Но Гиммлер продолжал и в дальнейшем держаться этой высказанной им мысли и развивать ее.

В последующие годы я также неоднократно встречался с Гиммлером, например, на имперских партийных съездах. Я был у него в гостях в его огромной походной палатке в СС-овском лагере, где толпились иностранные представители, дипломаты, высшие хозяйственные руководители — все отборное общество. Гиммлер был тогда могущественным человеком. Он хотел принимать как король, а был всего лишь сельским учителем.

Затем я еще два раза встречался с Гиммлером во время войны. Зимой 1941—[19]42 годов, по дороге в лейбштандарт, он заехал ко мне в Мариуполь на тарелку горохового супа. Мы говорили о трудностях снабжения и о плохих дорогах в период дождей. «Ах, этому очень легко помочь, — заявил Гиммлер, — я просто выстрою твердую дорогу от Днепропетровска до Таганрога. Камни у меня с Карпат, а рабочая сила из деревень, расположенных вдоль дороги».

Осталось только за голову хвататься. Везти камни, когда железные дороги не успевали подвозить боеприпасы и продовольствие. Рабочая сила из деревни, когда ее было недостаточно для обработки полей. Глупо.

Последний раз я виделся с ним в начале 1944 года. Кейтель устроил обед для широкого круга генералов. Когда все разошлись, мы с Манштейном остались вдвоем у стола. Вдруг к нам подошел Гиммлер и сказал: «Теперь война выиграна». Мы смотрим на него озадаченно. «Да, русские мобилизовали уже всех, до последнего человека, у меня совершенно точные сведения, они уже больше не могут». Заявлять это нам, старым фронтовым солдатам, было просто дерзостью. Этому, может быть, верил Гитлер, потому что он желал верить. С 1942 года неоднократно приходилось слышать о подобных высказываниях Гиммлера, которые мы считали невозможными. Теперь мы это услышали от него самого. Глупо!

Геббельс, без сомнения, самый умный из приближенных Гитлера, ненавидимый Герингом и Гиммлером, не мог рассчитывать на то, чтобы захватить одному власть после Гитлера. Исчезнет Гитлер, не станет и Геббельса. Возможно, что при новой, неожиданно сложившейся политической ситуации, власть мог захватить другой, которому, как и Гитлеру, потребовались бы ум и слово Геббельса, которому бы он стал необходим.

С Геббельсом я познакомился лично в начале 1934 года. Сношения между мной и СА-фюрером Хейнес сильно обострились, и об этом говорили уже не только в Бреславле. В это время Геббельс предложил свои услуги сделать доклад для офицерского корпуса бреславльского штандарта^[134]. Очень знаменательно.

Я встретил его на аэродроме. Туда же приехал уполномоченный СА-фюрер, который по поручению Хейнеса попросил министра посетить и его. Геббельс коротко и решительно отклонил приглашение. Мы вместе поехали в здание, где размещался мой штаб и там, в большом зале, Геббельс сделал офицерам доклад. Он говорил о том, что тогда хотелось услышать солдату. Он назвал рейхсвер теми мощными скобами, которые сдерживали империю с 1918 до 1933 года, верным носителем всех ценных традиций старой славной армии мировой войны. Он говорил о рейхсвере как о единственной армии, призванной защищать немецкую землю.

Когда я стал после доклада благодарить его, он сказал мне при выходе несколько саркастически: «Я, конечно, мог бы сказать и противоположное с таким же успехом». Он имел в виду выступление перед СА. Затем он, вместе с теми, кто его сопровождал, — одним гауляйтером и еще несколькими лицами, был на чашке чая у моей жены, где показал себя очень ловким и любезным собеседником. Его я тоже впоследствии часто видел, но не беседовал с ним. На фестивале певцов я сидел между ним и Папеном на трибуне около Гитлера, мимо которой проходили группы певцов.

Когда я был назначен главнокомандующим армейской группировки, он прислал мне на рождество 1942—[19]43 года посылку. Один раз это была книга, другой раз — вечная ручка. Я поблагодарил его и написал: «Это и не умно, и не благородно оскорблять храброго противника. Солдат, который уважает своего противника, уважает самого себя». Он ответил: «Я очень хочу с вами поговорить. Если вы будете в Берлине, зайдите, пожалуйста, ко мне». Я к нему не попал.

Фрау Геббельс я видел 15 февраля 1945 года, когда она приезжала в разрушенный Дрезден. Она сказала тогда: «Если наступит конец, то я с детьми приму яд». И все высшие СС-фюреры получили уже тогда от Гиммлера пилюли цианистого калия.

ФОН КЛЕЙСТ

Показания отобрал: Пом[ощник] нач[альника] 5 отделения Следотдела 2 Гл[авного] Управления МГБ СССР майор СОЛОВОВ

Перевела: Переводчик Следотдела 2 Главного Управления МГБ СССР старший лейтенант ШИЛОВА

ЦА ФСБ России. Д. Н-21135. В 3-х тт. Т. 1. Л. 208—213. Заверенная копия. Машинопись. Подлинник показаний на немецком языке — т. 1, л.д. 214—221 об.