Железнодорожница

Глава 17

Вихри мыслей пронеслись в голове за секунду. С одной стороны, мне категорически не хотелось, чтобы в нашей новой квартирке, которую я уже успела полюбить, первыми жильцами будем не мы. А с другой стороны, Андрей нам так помог! Он же знает своего братца гораздо лучше меня, знает его склонность к пьянству. Но все же берет к себе на работу, помогает оформлять документы, да еще и деньгами выручает.

И вот как ему отказать?

Даже Тата, при всей ее заторможенности и флегматичности, сейчас смотрела на меня просительно. Интересно, откуда она родом? Явно не из города, раз не вариант им жить у нее.

— Ох, — я постаралась сказать как можно естественнее, — да было бы так просто, мы бы сами туда переехали. Но там нет абсолютно никакой мебели, да и свет с водой пока не подключили. Дом ведь новый. Даже не представляю, как там можно жить.

Я решила сказать правду, но слегка ее приукрасить. Про воду и свет — была моя импровизация, конечно.

— Да разве это проблемы? — с оптимизмом рассмеялся Андрей. — Мы с Таткой к трудностям привычные, оба — морские волки. Нам много не надо. Знаешь, в каких условиях мы на пароходе живем?

— Но там даже спать не на чем, — я старалась не выдать своего волнения. Только бы не показать своих истинных мыслей!

— Да и ничего, мы вон у мамы мебель позаимствуем, — Андрей подмигнул матери, — да, мама? Отдашь нам эту «стенку» и диванчик?

— Что-что? — не поняла свекровь. Она не слышала деталей разговора, так как беседовала с кем-то из гостей на другом конце стола.

— Мы с Таткой переезжаем в квартиру Вадима, — объяснил ей сын, слегка повысив голос. — Я говорю, ты же отдашь нам часть своей мебели?

Час от часу не легче! Сейчас они въедут со своей мебелью, обживутся. Потом принесут туда ребенка. Потом наступит зима. Проживут полгода и пропишутся. Их же вообще потом не выгонишь!

Я схватила салфетку, чтобы промокнуть лоб, на котором выступила испарина. А ведь Тата не местная, без прописки в городе! Скорее всего, она потребует прописку с первого же дня! И свекровь еще — себя не так давно предлагала прописать, чтобы квартиру не упустить! Нет, что-то мне это совсем не нравится.

Я, конечно, понимаю, что родственники и все такое. Но я как-то привыкла в первую очередь думать о себе.

И тут мне на помощь неожиданно пришла свекровь.

— Сыночка! — сказала она с упреком. — Вот я помру, и вся моя мебель тебе достанется! А до тех пор позволь мне самой пользоваться тем, что я заработала.

— Ты что, — испугался Андрей, — живи сто лет, мама!

— И зачем вы будете занимать квартиру Вадима? — а эти ее слова мне еще больше понравились. — Она ему самому еще ох как понадобится! Вот выгонят его жена с тестем, и куда он пойдет? Тоже мне, придумал!

— А тебе от пароходства не могут квартиру дать? — поинтересовался кто-то из гостей.

— Нет, конечно, — махнул рукой Андрюха, — меня даже на очередь не ставят. Прописка вон есть у матери, и хватит с тебя. А то, что тут всего две комнаты, и те смежные…

— А если с Татой не расписываться? — подсказала та женщина, которая курила на балконе. — Тогда она сможет встать на очередь.

Но тут Тата решительно замотала головой:

— Нет, так не пойдет.

Ну еще бы, законный брак ей дороже, чем какая-то квартира. А вот Альбина когда-то пошла работать дворником, лишь бы какой-то угол в бараке получить. И пусть теперь не смеют рот развевать на чужой каравай!

Вадим между тем успешно допил очередную рюмку и, шатаясь, встал из-за стола. Неверными шагами направился к балкону:

— Я отлить, — сообщил он во всеуслышание.

Свекровь и гости вскочили со своих мест:

— Эй, эй, тебе не туда! — заверещали они на все лады. — Отлить — это в другую сторону, туда!

Парень в очках и белой рубашке потащил Вадима в туалет.

Мне хотелось провалиться в квартиру ниже этажом от стыда. Ну, почему, почему все люди, как люди — пьют, пляшут, ведут беседы, знают край и не падают? И только супруг Альбины такой позорник? Может, он притворяется, может, специально так делает, чтобы нервы другим потрепать? Да быть такого не может, я же видела его мутные глаза, ничего не видящие.

— Почему он такой? — спросила я у свекрови, расстроенно раскачивающейся на стуле. — У него были в детстве травмы головы?

— Да кто его знает? — с самым невинным видом пробормотала она.

Мать — и не знает, были ли у ее сына травмы? Все она знает! Наверняка била его по башке, а теперь невинную козочку из себя изображает.

Я встретилась рассерженным взглядом с Андреем.

— Вадим в пятнадцать лет уехал учиться на тракториста в Чугуевку… — тихо сказал он.

— Куда? — я не могла скрыть своего изумления. Из города поехать учиться в глухую деревню? Какая ж это нужда, интересно, заставила? У меня появилось еще больше претензий к горе-мамаше. Не понимаю, как можно в пятнадцать лет отпустить собственного ребенка к черту на кулички?

— Ну, а там, в деревне, правило было такое: новенького парня сначала избить всей толпой, а потом подружиться, — продолжал Андрей.

Меня передернуло: это что еще за дикость?

— Другие пацаны убегали, если видели, что к ним толпа подбирается, а Вадим решил принять бой, — закончил свой рассказ Андрей. — С тех пор у него вмятина на черепе.

Я с негодованием повернулась к свекрови:

— Да как вы пятнадцатилетнего пацана туда отпустили?

— Он сам уехал, — быстро сказала она, — я его не гнала.

— Просто в тот момент мама вышла замуж, — объяснил Андрей, — и отчим во время обеда стоял за нашими спинами и выговаривал: «А вы знаете, сколько это стоит? А вы знаете, как все это зарабатывается?». Вечно считал свои расходы на нас, чужих детей. Я терпел молча, а Вадим — нет. Нашел объявление о наборе в Чугуевское ПТУ и уехал. Лишь бы не объедать отчима.

Вот так, мама была занята устройством личной жизни, а на ребенка плевать!

Парень в очках привел из туалета Вадима — взлохмаченного, ширинка не застегнута, — и усадил на диван.

Я встала.

— Идем домой! — потрясла я Вадима за плечо.

— А я хочу еще выпить, — заплетающимся языком ответил он и потянулся к бутылке. — Никуда не пойду!

— Ой, да посидите еще, — стали канючить гости, — никто же не расходится!

— Мне на работу завтра, — я топнула ногой, — вставать чуть свет!

— Ну ты иди, а Вадим пусть у нас остается, — предложил Андрей.

— А куда мы его положим? — вскинулась свекровь. — Я на кровати сплю, вы с Татой на диване.

— Ой, да постелем что-нибудь на полу, — отмахнулся Андрей и начал наливать гостям шампанское. — Или кресло-кровать разложим.

Я вышла из лабиринта дворов и попала на тротуар вдоль широкого проспекта. Было уже темно и прохладно, однако, людей встречалось немало. И троллейбусы с автобусами еще ходили. Пройдусь, пожалуй, до остановки на перекрестке, сяду на двадцать третий и доеду до самого дома.

На душе у меня было очень неспокойно. А что, если Вадим наутро похмелится? Впереди два выходных, но все же… Представляю, как он пьяный надоест своим родственникам. И как-то нехорошо, что я ни разу не назвала свекровь по имени-отчеству. Но что поделаешь, если я попросту не знаю, как ее зовут. А спросить об этом у кого-то — не так поймут…

— Альбина! — вдруг услышала я позади себя знакомый голос.

Меня догонял улыбающийся Дима.

— Ой, привет! — я тоже улыбнулась. — А ты здесь каким судьбами?

— Да ходил в гости к другу.

— И я тоже из гостей иду.

— Давай провожу, — предложил он, — а то тебе далеко идти, а уже темно.

Мне сразу стало как-то теплее и светлее, даже синий свет фонарей вдруг показался радостным и приветливым.

— Ты знаешь, твой друг так помог нам с квартирой, — решила я поделиться своей радостью, — мы спокойно пошли в райисполком и потребовали ордер на двухкомнатную. А эта тетка в бриллиантах говорит такая: «А вы знаете, что вашему отцу подселят кого-нибудь?»

— Вот же наглая какая! — возмутился Дима. — Прекрасно знает, что сорок девятый закон вышел, и так говорит! Специально, небось, чтобы вы от квартиры отказались, и она ее кому-нибудь отдала за взятку.

— Не иначе, — согласилась я, — потому что очень уж она настаивала отказаться или хотя бы согласиться на однокомнатную. А я ей в ответ: «Знаете, а вас это ну никак не касается!»

И мы счастливо рассмеялись.

— Я так рад за тебя и твою семью, — признался Дима, — всегда приятно помочь хорошим людям. Мне-то самому проще с квартирами, я же военный. У меня и в Москве квартира есть, и здесь скоро дадут.

— А я думала, в Москве служебная.

— Так я ее расслужебил — сразу, как из Афгана вернулся с ранением. Не так это и сложно было.

— Еще бы, с твоими-то заслугами, — я взглянула на него с безграничным уважением.

Наверняка парень и учился хорошо, и хорошей физической формой мог похвастаться, раз закончил престижное военное училище. Интересно, кто его родители? Все же зависит от воспитания и родительского контроля!

Я хотела попросить Диму проводить меня до остановки, и уехать на автобусе. Но с ним было так приятно общаться! У меня было впечатление, будто я сто лет его знаю. Тем более, сам Дима был настроен проводить меня до дома. И мы пошли вместе до самой Енисейской.

У моего подъезда мы остановились.

— Не хочешь зайти чаю выпить? — спросила я.

— Да я бы с огромным удовольствием, — ответил Дима, — но тебе же завтра чуть свет на работу вставать. Зачем я буду отнимать твое время? Мы же еще увидимся, правда?

Вот это парень, вот это я понимаю! Редко встретишь такого, который откажется от чашки чая ради того, чтобы девушка лишний часик отдохнула.

Я с восторгом смотрела на него, а он вдруг порывисто меня обнял.

Все мое существо охватило волнение и дрожь. Хотелось прижиматься к нему всем телом, нежно гладить руками его волосы, страстно царапать спину. Мы потянулись губами друг к другу. Как же сладок его поцелуй!

Остатки разума стучали в голове: что ты делаешь, неровен час кто-нибудь из соседей увидит? А если Ритка в окно посмотрит, а если дед на балкон выйдет… Но этот стук перебивала надежда, которая шептала: время позднее, никого во дворе нет, и вряд ли кто в темноте сможет что-то разглядеть.

Наконец, я опомнилась и уперлась руками в грудь Димы, как бы отталкивая его от себя.

— Ну, ты же хочешь меня, — тихонько проговорил он.

— Очень хочу, — не стала я кривить душой. Тем более, что внутри меня продолжала разгораться и клокотать огнем страсть, — но мне, кажется, наш поезд ушел. Понимаешь, уехал он, и за ним не угнаться.

— Почему же, я буду ждать…

— Чего ты будешь ждать? — рассмеялась я. — Удобного момента? Тогда я тоже буду ждать.

Дима поцеловал мне руку на прощанье, и я вбежала в темноту подъезда. Я бежала по ступенькам на третий этаж, и душу рвало желание вернуться и опять окунуться в жаркие объятия этого ласкового парня. В ушах продолжала звенеть музыка с пластинки, которая играла в гостях у свекрови:

«Мечты сбываются и не сбываются,

Любовь приходит к нам порой не та-а-а!

А все хорошее не забывается,

А все хорошее и есть мечта!»

На одной чаше весов благополучие семьи, они все — дед, Ритка, Вадим. А на другой — моя сумасшедшая мечта. И я не могу вернуться в такие теплые объятия, вдруг ставшие родными…

Неожиданно открылась соседняя дверь, и на площадку вышла женщина лет сорока. Она была в тапочках и домашнем халате. И лицо самое что ни на есть простое и добродушное.

— Альбина, привет, — схватила она меня за руку, — слушай, поговорить надо.

— Что такое? — остановилась я.

— Понимаешь, у нас дочка выходит замуж, — она старалась говорить потише, чтобы нас никто в подъезде не услышал.

— Может, войдем к нам? Кстати, поздравляю! Надо же, дочка замуж выходит.

Я открыла дверь квартиры, и мы с ней продолжили тихонько шептаться в прихожей.

— Понимаешь, какое дело, — продолжала женщина, — жених дочери еще не сделал ей предложение.

— Какой же он тогда жених? — не поняла я.

— Ну, он очень уж серьезный мальчик, курсант мореходного училища, — соседка посмотрела на меня многозначительно. — А такие мальчики больно уж гордые. Цену себе знают, хотят на дочках генералов жениться. А какие уж из нас с Витькой генералы?

К чему она клонит? Черт, так неудобно разговаривать, когда даже имени человека не знаешь!

— Но он же встречается с вашей дочкой, как я поняла. Наверно, его все-таки устраивает, что вы простые люди. Не все люди меркантильные.

— Встречаться-то он встречается, — вздохнула женщина, — но с предложением медлит. Все решиться никак не может. А нам, думаешь, каково на это смотреть? Вдруг он встретит кого получше, да и бросит нашу Светочку? А у девчонки травма на всю жизнь останется! Потом никому верить не будет. А если она вообще замуж не выйдет? Она у нас скромная, тихая. Ведь ей уже двадцать один год, и до сих пор не замужем.

— Так чем я могу помочь? — спросила я, опасливо косясь на дверь в зал. Не ровен час, еще моих домочадцев разбудим.

— Альбина, — женщина просительно смотрела на меня, — мы тебя отблагодарим!

— Да что вы хотите? Говори уже.

— Можно мы с мужем придем к вам с ночевкой? Ну пожалуйста! У нас такой план. Светочка позовет своего мальчика в гости. Он придет, а родителей дома нет, уехали. Глядишь, он на ночь останется, и все у них закрутится-завертится. И проще его будет к предложению подтолкнуть. А, поможешь, Альбина? Можешь даже не стелить нам, мы с мужем так посидим…

Я невольно прыснула и тут же виновато взглянула на соседку. Но она совершенно не сердилась.

— А вдруг она забеременеет? — спросила я с беспокойством.

— Ой, да мы только рады будем! — горячо заверила меня женщина. — Тогда он точно женится. Да и пора ей уже, двадцать один год — не шутка.

Да уж, засиделась, бедняга! Я вон в тридцать за Пал Саныча вышла, и прекрасно себя чувствовала.

— А если женится из-за ребенка, а потом разведется? — пыталась я предостеречь женщину от ошибок.

— Да и пусть, — взмахнула соседка руками, — зато она обеспечена будет на всю жизнь. Моряки — они же и алименты хорошие платят. Знаешь, как девки мореходное училище атакуют? О-ой! Каждые выходные ворота выламывают, лишь бы на танцы туда попасть. А нашей Светочке повезло — на улице с курсантом познакомилась.

— Ну ладно, а когда вы хотите прийти переночевать?

— Да мы хотели в эти выходные все провернуть.

— А что, если послезавтра, в воскресенье? Понимаешь, мне завтра на работу в день, я приду уставшая, не до гостей. А вот в воскресенье я ухожу на работу в ночь. Так что, приходите и спите в моей комнате, я деда предупрежу.

— Ой, Альбина, спасибо тебе огромное! Уж мы…

Она не успела договорить. Дверь, ведущая в зал, отворилась, и в прихожую выскочила Ритка с книжкой в руках.

— Мама, а где папа? — девочка остановилась, как вкопанная, в глазах ее застыл ужас.

— Ладно, давай, пока, спокойной ночи, — мы наскоро попрощались с соседкой, и та исчезла за дверью.

Я повернулась к Ритке:

— Ты почему не спишь в такое время?

— Где папа, я спрашиваю! — взвизгнула девчонка и топнула ножкой.

Из комнаты выглянул заспанный дед, и с непониманием смотрел то на меня, то на внучку.

— Папа остался ночевать у бабушки, — как можно спокойнее сказала я, скинула туфли и влезла в домашние тапочки.

Но девчонка не унималась:

— Ты его там бросила, да? Что ты делаешь? Как ты могла? Ты же знаешь, его нельзя где-то оставлять! Да если с папой что-то случится!.. — она вдруг сделала движение, чтобы запустить в меня книгой.

— Заткнись!!! — заорала я вне себя. Подошла и решительно отняла у нее книжку. Как же меня достали эти истерики!

Ритка разрыдалась, закрыв лицо руками. Потом набрала в рот воздуха, собираясь еще что-то сказать на своем истерическом языке.

Как вдруг дед приставил палец ко рту.

— Тс-с! Тихо! Слышите? — он мотнул головой на входную дверь.

И я, и Ритка затаили дыхание, прислушиваясь. На лестнице, в тишине ночного подъезда, гремели чьи-то тяжелые шаги. Я испуганно их считала. На лестнице всего десять ступенек. Как будто сваи вколачивают — восьмой шаг, девятый, десятый. Лестница пройдена. Теперь послышалось шорканье одежды о нашу дверь. Чье-то тяжелое дыхание. И следом — нетерпеливая трель звонка.

Я стояла, не шелохнувшись. Страх как будто пригвоздил меня к полу. Кто это в такое время?

Дед на цыпочках подкрался к двери и посмотрел в глазок.

Разглядев там кого-то, он решительно повернул ключ в замке и открыл.